"Отступник" - читать интересную книгу автора (Батчер Джим)

Глава 29

Через два часа и полдюжины попыток отследить заклинание, я зарычал и швырнул стопку блокнотов в угол стола в моей подвальной лаборатории. Они шлепнулись об стену под полкой Боба Черепа, и посыпались на бетонный пол.

— Это было вполне ожидаемо, — сказал Боб очень тихо. Оранжевые огоньки, похожие на отблески далекого костра, светились в глазницах побелевшего человеческого черепа, лежавшего на его собственной верхней полке лаборатории, наряду с дюжиной полурасплавленных свечей и полудюжиной дамских романов в мягкой обложке. — Кровные узы, связывающих мать и дитя — крепче, чем те, которые связывают братьев по одному из родителей.

Я взглянул на череп и тоже понизил голос.

— Ты просто не можешь провести день, не сказав мне «я же тебе говорил».

— Я не смогу помочь делу, если ты будешь все время ошибаться и при этом игнорировать мои советы, хозяин. Я просто покорный слуга.

Я не мог кричать на моего нематериального помощника из-за других людей, живущих надо мной, так что я утешил себя, схватив карандаш с полки и запустив его в Боба. Он попал ластиком в череп прямо между глаз.

— Зависть, твое имя, Дрезден, — произнес Боб с ханжеским вздохом.

Я прохаживался по лаборатории, пытаясь разогнать удручающую энергию. Никудышная прогулка. Пять шагов, поворот, пять шагов, поворот. Комната представляла собой сыроватое бетонное помещение. К трем стенам были приставлены рабочие столы, над которыми я приделал полки из проволоки. Рабочие столы и полки были захламлены всякой всячиной, книгами, реагентами, инструментами, различными кусочками ткани, необходимыми для занятий алхимией, и двумя десятками книг и блокнотов.

Длинный стол посредине комнаты был сейчас накрыт куском брезента, а в дальнем конце лаборатории в пол был вмонтирован идеальный круг из чистой меди. Остатки нескольких попыток отслеживания были разбросаны по полу вокруг круга, в то время как реквизиты и основы большинства последних провалившихся заклинаний были внутри него.

— Одна из них должна была дать хоть что-нибудь, — сказал я Бобу. — Может и не точное местоположение Томаса — но, по крайней мере, верное направление.

— Если только он не мертв, — сказал Боб, — в этом случае ты просто бегал кругами.

— Он не умер, — сказал я тихо. — Вонючка хочет сделки.

— Ага-ага, — поиздевался Боб. — Потому что все знают, как благородны нааглошии.

— Он жив, — сказал я тихо. — Или, по крайней мере, я буду исходить из этого в своих попытках.

Боб каким-то образом стал выглядеть озадаченным.

— Почему?

Потому что ты хочешь, что бы с твоим братом все было хорошо, прошептал тихий голос в моей голове.

— Потому что остальное совершенно бесполезно в решении этой ситуации, — сказал я вслух. — Кто-то, стоящий за кулисами, использует перевертыша и, вполне возможно, Мадлен Рейт. И если я найду Томаса, я найду Вонючку и Мадлен, а значит, я смогу распутать нити, пока весь этот беспорядок не исчезнет.

— Да, — протяжно проговорил Боб. — И ты думаешь, что распутывание нитей займет много времени? Поскольку перевертыш собирается сделать то же самое с твоими кишками.

Я прорычал.

— Да. Я думаю, я получил его номер.

— Правда?

— Я все время пытаюсь вырубить Вонючку сам, — сказал я. — Но его защита слишком хороша, и он чертовски быстр.

— Он бессмертное богоподобное существо, — сказал Боб. — Конечно, он хорош.

Я взмахнул рукой.

— Моя мысль в том, что я пытался побороть его сам. В следующий раз, когда я его увижу, я наброшу на него путы, просто собью его с ног и замедлю, чтобы тот, кто будет со мной, смог сделать точный выстрел.

— Это может сработать… — признал Боб.

— Спасибо.

— …если он такой идиот, что выучился защищаться только от прямых энергетических атак, — Боб продолжил, как будто я ничего не сказал. — С которым, я думаю, сработало бы одно из твоих отслеживающих заклинаний. Он знает как защищаться от связывания, Гарри.

Я вздохнул.

— У меня возникла проблема с полом.

Боб медленно мигнул.

— Ух. Вау. Хотел бы я сказать что-то, что сделает все более запутанным, босс, но не знаю как.

— Не мой… ай. — Я бросил другой карандаш. В Боба он не попал, и отскочил от стены за ним. — Про перевертыша. Это на самом деле мужчина? Мне звать его он?

Боб закатил свои глаза-огоньки.

— Это бессмертный полубог, Гарри. Это не порождение. Это не нуждается в рекомбинации ДНК. Таким образом пол к нему просто неприменим. Это только тебя волнуют стриптизерки.

— Тогда почему ты пялишься на обнаженных девушек при каждой возможности, — сказал я, — а не на голых мужиков?

— Это эстетический выбор, — сказал Боб надменно. — Как род, женщины существуют на удаленной от мужчин плоскости, что приводит к художественной оценке их внешней красоты.

— И у них сиськи, — сказал я.

— И у них сиськи! — согласился Боб с вожделением.

Я вздохнул, закрыл глаза и потер веки.

— Ты сказал, перевертыш был полубогом?

— Ты используешь английские слова, которые их не слишком точно описывают. Большинство перевертышей просто люди — сильные, опасные, часто психически больные, но люди. Они перенимают традиции и навыки наказания алчных у исконного населения. Нааглошии.

— Населения вроде Вонючки.

— Вот-вот, точно, — ответил Боб, его тихий голос зазвучал серьезнее. — Согласно некоторым историям навахо, нааглошии — настоящие посланники Святых, когда они впервые учили человечество Благословенному Пути.

— Посланники? — сказал я. — Вроде ангелов?

— Или вроде таких парней на байках в Нью-Йорке? — сказал Боб. — Не все курьеры созданы одинаковыми, мистер Наименьший Общий Знаменатель. В любом случае, предполагалось, что настоящие посланники, нааглошии, уйдут вместе со Святыми Людьми, когда они покинут смертный мир. Но некоторые из них этого не сделали. Они остались здесь, и их эгоизм испортил силу, подаренную им Святыми. Вуаля, Вонючка.

Я хмыкнул. Информация Боба была легендой, которая могла быть искажена временем или поколениями рассказчиков. Тогда не было никакого пути узнать объективную истину, но удивительно, какое количество знаний оставалось в устной традиции сообществ североамериканских индейцев.

— Когда это случилось?

— Сложно сказать, — сказал Боб. — В традициях навахо ничего не говориться, как убить нааглошии, это делает их умнее вас, обезьян. Предыстория нескольких тысячелетий.

Упс.

Тысячи лет жизни означает тысячи лет накопленного опыта. Это делает Вонючку умным и способным к адаптации. Иначе старшие перевертыши не выжили бы. Я обновил свои мысли об этом существе и перенес его из файла «очень жестокий» — в файл «чертовски непобедимая жестокость».

Но поскольку мой брат у него, это ничего не меняет.

— Как думаешь, существует какая-нибудь серебряная пуля с его именем? — спросил я.

— Нет, босс, — сказал Боб тихо. — Извини.

Я поморщился. Так, половина работы по оценке и уборке была проделана, теперь пора начать работать в лаборатории. Я сделал паузу перед тем, как сказал:

— Эй, Боб.

— Да?

— Есть идеи, почему на месте убийства ЛаФортиера не было обнаружено признаков магии?

— Люди — идиоты?

— Это характерная особенность, — сказал я.

— Но не иррациональность, — сказал Боб. — Просто не все чародеи достаточно решительны, чтобы с этого начать.

Учитывая то, что я сделал со своей жизнью в последнее время, я не мог с ним поспорить.

— Это что-то значит, — сказал я.

— Да? — спросил Боб. — И что же?

Я покачал головой.

— Скажу, когда выясню.

Я вернулся в гостиную через люк в полу. Дверь была толстенной. И когда она закрыта, звуки не проникали из лаборатории. Люччио, накаченная наркотиками, спала у меня на диване, лежа на спине без подушки, укрытая тонким одеялом. Ее лицо казалось уставшим, а рот был слегка приоткрыт. Это делало ее уязвимой и гораздо моложе. Молли сидела на одном из кресел, несколько свечей горели рядом. Она читала книгу в мягкой ярко-лиловой обложке, не открывая ее полностью, чтобы не оставить складок на корешке.

Я пошел на кухню и сделал себе сэндвич. Когда я его сделал, подумал, что реально устал от сэндвичей. Может мне следует научится готовить что-то еще.

Я стоял, жуя бутерброд, и Молли присоединилась ко мне.

— Эй, — сказала она приглушенным голосом. — Ты как?

Она помогала мне забинтовывать симпатичные мелкие раны на коже головы, когда я вернулся. Полосы белого бинта вокруг окружали мою голову словно косой, съезжающий нимб. Я чувствовал себя пятым музыкантом на картине Уилларда «Дух 76-го».[12]

— Все еще непобедим, — ответил я. — Как они?

— Накачаны лекарствами и спят, — сказала она. — Температура Моргана поднялась на пол градуса. Последний мешок с антибиотиками почти пуст.

Я сжал челюсти. Если я не доставлю Моргана в больницу в ближайшее время, он будет таким же мертвым, как если бы его достал Совет или Вонючка.

— Мне положить на него лед? — тревожно спросила Молли.

— Нет, пока температура не поднимется до 38 и такой останется, — сказал я. — Тогда это станет для него опасным. А пока — это допустимо и замедляет инфекцию. — Я уничтожил последний кусочек сандвича. — Звонки?

Она достала листок бумаги.

— Джорджия звонила. Она с Энди.

Я взял бумагу с гримасой. Если бы я не впустил Моргана к себе в дом целую вечность назад, он не остался бы в Чикаго, Вонючка не попросил бы меня найти его, Энди не пострадала бы и Кирби остался жив. А я даже не пытался выяснить как она.

— Как она?

— Они все еще не уверены, — сказала Молли.

Я кивнул.

— Ясно.

— Ты нашел Томаса?

Я покачал головой.

— Полный трындец.

Мыш подошел ко мне, сел и посмотрел беспокойным взглядом.

Она пожевала губу.

— Что ты собираешься делать?

— Я… — Мой голос сорвался. — Не знаю.

Мыш прижался к ноге и посмотрел на меня. Я наклонился, чтобы почесать ему за ухом и сразу пожалел об этом, так как почувствовал сильную боль в висках. Я в спешке выпрямился, морщась и теша себя фантазиями о неделе сна на полу.

Молли посмотрела на меня с беспокойством.

Верно, Гарри. Ты все еще обучаешь свою ученицу. Покажи ей, что чародеи должны делать, а не то, что хочется делать тебе.

Я взглянул на бумагу.

— Ответ неясен, так что мне надо над этим подумать. А пока я думаю, отправлюсь присматривать за Энди.

Молли кивнула.

— Что делать мне?

— Держи оборону. И постарайся связаться со мной в госпитале, если кто-то позвонит или Моргану станет хуже.

Молли серьезно кивнула.

— Я сделаю это.

Я кивнул и взял свои принадлежности и ключ от ролса. Молли подошла к двери для того, чтобы закрыть ее после моего ухода. Я почти вышел из дома, потом остановился. Развернулся к своей ученице.

— Эй.

— Да?

— Спасибо.

Она моргнула.

— Ммм. Но что я сделала?

— Больше, чем думаешь. Больше, чем нужно. — Я наклонился ближе и поцеловал ее в щеку. — Спасибо, Молли.

Она приподняла подбородок и улыбнулась.

— Ну, — сказала она. — Ты выглядишь так жалко. Как я могла не увидеть этого?

Я усмехнулся, но только на секунду, и на ее губах расцвела улыбка.

— Ты знаешь что делать, — сказал я.

Она кивнула.

— Держу глаза открытыми, буду сверхвнимательной и не буду испытывать судьбу.

Я подмигнул ей.

— Ты становишься мудрей, Кузнечик.

Молли начала было что-то говорить, замолчала, помялась с полсекунды, а затем бросилась обнимать меня.

— Будь осторожен, — сказала она. — Хорошо?

Я крепко обнял ее и поцеловал в макушку.

— Держись, детка. Мы справимся.

— Хорошо, — сказала она. — Справимся.

Потом я пошел в чикагскую ночь, раздумывая, возможно ли это.