"Ученик некроманта. Мир без боли" - читать интересную книгу автора (Гуров Александр Владимирович)

Глава 16. Рабские путы

Низкие, хмурые тучи, готовые вот-вот разразиться снегопадом, цеплялись за пики гор и медленно, будто усталые, изнеможенные путники, кочевали на запад, в сторону Хельгарада. Бесшабашный, неунывающий ни на миг ветер изо всех сил старался их подогнать, ускорить их плавное, ленивое движение, но все его потуги оказывались безрезультатными. И лишь устлавший землю снег, с недовольством подчиняясь его неиссякаемой энергии, закручивался в вихри и метался по ущелью, как испуганный, угодивший в ловушку зверь.

Эти снежные вихри донимали Сандро. Он постоянно щурился, иногда закрывал глаза и несколько мгновений брел вслепую, представляя внутренним взором встречу с армиями Сиквойи, размышляя о том, как заручиться поддержкой лича, подбирая слова, которыми попытается его убедить. Но юноше не хватило воображения, чтобы предугадать будущее.

— Нежить! — громогласный крик Брока вырвал Сандро из задумчивости.

Рыжебородый, вопреки всякой логике, напрочь забыв об инстинкте самосохранения, в одиночку рванулся вперед. Напрасно Синдри и Хемдаль пытались его остановить, утихомирить — неудержимый родич не послушал их и, размахивая алебардой, помчался навстречу несокрушимым ордам немертвых. Карлам ничего не осталось, кроме как броситься за ним следом и хоть как-то помочь брату в неравной схватке.

— Стоять! — проорал Сандро, наблюдая за тем, как свартальвы, вскинув оружие, несутся втроем против целого войска, и, поняв, что разгоряченных воинов ему не остановить, тоже рванулся навстречу бесчисленной армии.

— Это безумие! — с испугом воскликнул Дайрес и на ходу вытащил из ножен шпагу.

— Потому они и Безумцы! — прорычал некромант и, не удержавшись на ногах, рухнул в сугроб. С трудом поднявшись, выругался, поминая треклятые доспехи самыми нелестными словами, которые только знал. Но Сандро даже не догадывался, что, будь его снаряжение выкованным из обычной стали, то он не сумел бы встать без чужой помощи. Это его мало заботило. Гораздо больше волновало, что спокойным переговорам, на которые он рассчитывал, уже не бывать.

Лучники Сиквойи встретили приближающихся врагов сотнями стрел. Но карлы даже не обратили на них внимания: острые наконечники беспомощно отскочили от литых нагрудников, сломались, не найдя ни единой щели в непроницаемых доспехах свартальвов. С безумным кличем, низкорослые воины клином ворвались в ряды скелетов и сразу доказали свое превосходство: их зачарованное оружие разрубало кости неупокоенных с той же легкостью, с которой нож разрезает масло. Войско нежити, прореженное бесстрашными карлами, быстро затянуло образовавшуюся брешь, и братья Ивальди скрылись из виду за ровным строем немертвых.

— Что делать? — остановившись, проблеял Дайрес и, уловив на себе сотню, тысячу пустых, пожирающих взглядов, в страхе попятился.

— Что, что? Спасать! — выкрикнул некромант, взмахнул надо головой посохом и начал нараспев читать слова заклинания.

Неожиданно костяную кисть пронзила резкая, невыносимая боль, прошла вверх по руке к предплечью и диким, оглушительным шумом зазвенела в голове. Сандро заскрежетал зубами, но не сбился с четкого речитатива, лишь мимолетно, сперва не поверив в то, что мертвая часть его сущности способна хоть что-то ощущать, посмотрел на драконью перчатку. Подаренный карлами артефакт, как присосавшийся клещ, вытягивал из некроманта энергию и с болью сторицей возвращал ее обратно.

Когда Сандро почти закончил чтение гримуара, резкий приступ заставил его тихо вскрикнуть. Тонкая пелена концентрации разрушилась, и заклинание получилось не тем, которое собирался сплести юноша. Магия вырвалась из глаз кобры черным сиянием, окружила чародея непроницаемым коконом, а в следующее мгновение разрослась сотней, тысячей щупалец, которые, извиваясь будто змеи, поползли к рядам скелетов. Стоило им дотянуться, прикоснуться к прогнившей плоти или костям, и неупокоенные падали, получая в подарок вторую, последнюю гибель. Арганус когда-то корил своего ученика за то, что тот не запомнил формулу идеального умерщвления, но сказанное однажды заклинание вновь нашло лазейку в сознании мага, обрело новое отражение, новую мощь.

Юноша, погруженный в болезненный, мучительный транс, поплелся вперед. Вяло переставляя ноги, пошатываясь, не помня себя, он пробирался все дальше и дальше вглубь армии нежити и могущественным колдовством расчищал себе путь от врагов. Следом за некромантом, с испугом и недоверием наблюдая за черной магией, шел Дайрес.

— Сиквойя! — не своим голосом прокричал Сандро. Его клич, многократно усиленный колдовством, разнесся далеко окрест, пробежался эхом по ущелью и еще долго, не умолкая, блуждал меж скал. — Сиквойя! Прикажи своим воинам сложить оружие! Я пришел с миром!

Неупокоенных вокруг становилось все меньше. Полководец, завидев опасность, решил сохранить свою армию и приказал рабам не приближаться к обезумевшему магу. Вскоре Сандро увидел карл, уже позабывших про клин и сражающихся в кругу. Зомби ударом щита опрокинул Хемдаля. Тут же к поверженному свартальву подскочили скелеты и начали лупить его мечами по доспеху. Броня зеленобородого выдержала все вражеские атаки, но под градом ударов Хемдаль уже не смог подняться. В следующий миг три волкулаки набросились на Брока, отчаянно пытавшегося защитить брата, повалили его наземь и с невероятной злобой принялись грызть шлем, рвать когтями налядвенники и наручи. Только Синдри хватило опыта и сил, чтобы и дальше ловко отбиваться от наседающих врагов. Но ясно было, что даже ему не выстоять в одиночку.

— Сиквойя! — громче прежнего выкрикнул некромант. — Прикажи немертвым опустить мечи! Иначе не получишь свободу, о которой просил!

Ренегату из Гильдии Хельхейма не понадобилось много времени, чтобы принять решение: уже в следующее мгновение его рабы опустили оружие и больше не выказывали никакой агрессии. Остановив ток своего заклинания, краем глаза заметив, как черные щупальца угасли, осыпались на снег седым пеплом, Сандро выронил из ослабевших рук посох, пошатнулся и от магического истощения не устоял на ногах.

— Почему они послушали? — перепугано спросил Дайрес, подмышки схватив Сандро.

— Повелитель мертвых предлагал мне сделку, теперь я ее приму. Но на своих условиях…

— Ты что натворил, полумертвый? — быстро оправившись от неудачного сражения, Брок подбежал к Сандро и схватил его за шею. — Я спрашиваю тебя: что ты натворил?!

— Спас твою задницу. Пусти, иначе я не смогу договориться с Сиквойей.

— Договариваться с нежитью? Не бывать этому! За этим мы шли с тобой? Чтобы ты точил лясы с некромантами? Да я лучше сломаю тебе шею…

— И сделаешь из меня лича? — Сандро правой рукой, закованной в драконью перчатку, выкрутил Броку запястье и вынудил карлу отпустить его.

— Не горячись, — подбежав, Хемдаль схватил младшего брата за плечи и оттащил от некроманта. — Остынь…

— Иногда, чтобы победить зло, надо стать злом, — философски заметил Сандро.

— И ты готов им стать, полуживой? — пренебрежительно спросил знакомый голос. Юноша обернулся и увидел перед собой Сиквойю.

Глаза лича ярко полыхали. Раб радовался своей победе и даже не пытался этого скрыть. Он еще не знал, какие требования поставит полумертвый, но верил, что обретет долгожданную свободу.

— Только наполовину… — хладнокровно ответил Сандро, неотрывно наблюдая за личем и собирая воедино все оставшиеся магические силы: на тот случай, если Сиквойя не захочет играть по его правилам. — На вторую половину я всегда буду человеком, которому чуждо зло.

— Что ж, не будем философствовать… Значит, ты изменил свое решение и готов помочь мне?

— Помочь? — зло процедил Брок, напрасно пытаясь вырваться из рук Хемдаля. — Ты, верно, шутишь, безмозглый скелетишка? От нас ты ничего не получишь. А если помощь и выскочит из-за угла, то я обязательно засуну ее в твой костяной зад!

— Ты должен будешь выполнить ряд моих требований, — не обращая внимания на вопли рыжебородого, сказал Сандро. — Получив свободу, отпустишь меня и моих спутников, а сам уйдешь с дороги Фомора и не станешь вступать с ним в сражение.

— И это все? — Сиквойя и без этих условий не собирался терять жизнь в заведомо проигрышном сражении, да и в убийстве освободителя не было для него никакой нужды. — По рукам!

— Карлы не идут на поводу у Проклятых! — выкрутившись из хватки брата, прорычал рыжебородый и поднял со снега алебарду.

— Стой! — потребовал Синдри. — Пусть полумертвый делает то, что решил.

— Ты не видишь, что он решил? — Брок сделал два осторожных шага в сторону Сиквойи. — Не видишь? — повторил Брок и еще на шаг приблизился к личу. — Своими поступками полумертвый доказывает свое родство с нежитью. Мы должны прикончить и его, и этого выскочку скелета. Это наш долг!

Сандро напрягся. Если карле удастся убить Сиквойю, все неупокоенные станут свободными. Этого нельзя было допустить.

— Замолчи! — гаркнул Синдри, устав от болтовни Брока. — Замолчи и опусти алебарду.

— Но брат…

— Пусть говорит полумертвый.

— Ты согласен с моими требованиями? — облегченно вздохнув, спросил Сандро.

— Да, — коротко ответил Сиквойя.

— Тогда уже сегодня ты освободишься от рабства. Только, прежде чем я возьмусь за изготовление эликсира, поклянись выполнить мои требования, — с этими словами некромант достал из заплечного мешка клеймо Эльтона и подошел ближе к личу. Сиквойя сразу понял, что за вещь в руках алхимика, но с готовностью согласился на выдвинутое условие.

— Клянусь не причинять зла ни тебе, полуживой, ни твоим спутникам. Клянусь отпустить вас и не мешать в странствиях. Клянусь не вступать с Фомором и его войсками в битву, если от этого не будет зависеть моё существование. Клянусь сделать все это, если ты сумеешь разорвать мою связь с Арганусом.

— Поклянись сдохнуть! — от себя добавил Брок.

— Он это сделал веками назад, — заметил Сандро, взял лича за руку и заклеймил его костяную кисть: — Клятва принята.

— Времени у тебя до заката, — предупредил Сиквойя. — Каждый день с заходом солнца Арганус связывается со мной, чтобы получить подробный доклад. Он не должен знать, что мы с тобой плетем интриги за его спиной.

— Эликсир будет готов к сроку…

Алхимик отдалился от всех, чтобы никто не мешал ему в опытах, но Трисмегист, еще не смирившийся с тем, что ученик не нуждается в советах и поучениях, последовал за ним. Сандро устроился у скалы, образовавшей небольшой грот. Ветра здесь не было, а от снега, способного случайно смешаться с эликсиром и нарушить его чистоту, помогла магия.

— Этого времени недостаточно! — взволновано воскликнул Трисмегист. — Мы должны покинуть лагерь, иначе твоей миссии придет конец.

Сандро искоса посмотрел на наставника и в уме отметил, что друид сейчас походил на старика, переживающего за судьбу внука.

— Альберт, — с трудом скрывая улыбку, заговорил юноша, — не ворчи… И вообще, о какой такой миссии идет речь?

— Ты должен покинуть Хельхейм, — тут же ответил Трисмегист. — Война мертвых — не твое дело. Некроманты бесконечно будут грызть друг другу глотки, делить власть, сражаться за нее и этим лишь ослаблять Хельхейм. А вот твоя судьба в твоих руках. Хочешь стать человеком — беги отсюда, пока не поздно…

— Уже поздно, — заметил Сандро и провел рукой над разгоревшимся пламенем. Жара было достаточно. Юный алхимик, идя «сухим путем» кальцинации, приступил к черной стадии: уложил Первоматерь в платиновый сосуд и поставил его на короткую треногу.

— Тем более, — помолчав, продолжил юноша. — Я не собираюсь отказываться от своей затеи. Сиквойя, в противовес данному слову, поведет свои войска против Фомора.

— Как ты этого добьешься?

— Увидишь, — заверил Сандро и с недовольством глянул, как медленно расслаивается Черный Ворон.

Времени и впрямь не хватало. Алхимик сознательно пошел на риск и коснулся огня колдовским сознанием, заставил пламя греть сильнее, активнее. Prima materia быстро обуглилась, окончательно расслоилась и начала двигаться в сосуде подобно тому, как ворон размахивает своими крыльями.

— Сандро, почему ты не хочешь использовать свой талант алхимика для того, чтобы найти киноварь и стать человеком?

— Повторить твой подвиг? — с иронией спросил Сандро, добавил к Черному Ворону кислоту и стал неотрывно следить за реакцией, дожидаясь появления белого цвета, чтобы убедиться в том, что, вмешавшись в пережигание, не нарушил ток трансмутаций. Вскоре на свинце на краткий миг образовался белый налет, и алхимик облегченно вздохнул.

— Альберт, — вновь заговорил некромант, когда Белая стадия подошла к концу, а свинец в сосуде, окислившись, образовал Зеленого Льва, — ты не забыл, чем закончилась твоя попытка найти Философский камень? В Валлии появилась дыра, которую теперь называют Хельхеймом. Это началось с одного друида. Вторым я быть не хочу.

— Ты жесток, — с обидой сказал Трисмегист.

— Во мне говорит мертвая сущность…

Зеленый Лев покраснел. Винный спирт, выпарившись, растворил Красного Льва и в колбе остался лишь свинцовый сахар. Сандро, помня поэтапно все, что проделывал тремя годами ранее, переложил ацетат в обмазанную глиной реторту и стал его дистиллировать. Работа ненадолго смягчила алхимика, и говорить он продолжил уже учтивее, хоть и несколько отстраненно:

— Я знаю, Альберт, тогда ты думал о благе, которое подаришь людям, а не о том, что низвергнешь мир в огонь жестоких войн. Но я понял одну простую истину: мертвое знание не дарит жизнь. Алхимия мертва, в ней не найти спасения. Она опасна.

— Ты можешь пробовать эликсиры на других… — вкрадчиво предложил Трисмегист.

— На потомках венценосных альвов? — съязвил Сандро, напомнив друиду о том, как однажды он дал эликсир Бессмертия единственному сыну Оберона и Титании, чем превратил наследника правящих альвов в лича. — Я не буду подвергать опасности других. Миру хватит Черных Вдов, пожирающих невинные души, и Драконьих скал — единственного наследия, оставшегося от магических существ.

— Да, я совершил немало ошибок…

— И не проси меня их повторять. Я уже говорил и скажу еще раз: я не стану искать жизнь в мертвой науке.

— Амагрин Овен ее уже нашел — он создал эликсир Жизни.

— Пусть он будет единственным, кому это удалось, — не отрываясь от Делания, сказал Сандро.

Цепью преобразований сменились стадии Павлина, Единорога и Пеликана, все закончилось перерождением Феникса, когда черный Дракон пожрал свой хвост и дал новую жизнь Зеленому Льву. Круг трансмутаций завершился. Но понадобится еще один, чтобы закрепить свойства эликсира, сделать их постоянными.

— Если повезет, — продолжил алхимик, — я воспользуюсь творением Овена. Если удача отвернется, найду другой способ. Но не в алхимии, Альберт. Не в алхимии. И не будем возвращаться к этому разговору.

— Как знаешь…

Спустя полчаса вторая цепь преобразований закончилась. Некромант отложил в сторону эликсир «разрыва», но не остановился на достигнутом, а приступил к изготовлению нового зелья: подбросил в костер дров, поставил на огонь две платиновые миски и растопил в них снег. Закинув в полученную воду клевер удачи и забросив клубни мандрагоры в небольшой дорожный конденсатор, посмотрел на Трисмегиста и улыбнулся:

— Только не говори, что зельеварение и алхимия — одно и то же…

— Зачем тебе эти зелья? Зачем давать Сиквойи свободу?

— Он приблизит осуществление моей цели.

— Какой цели? — поинтересовался друид.

— Я мечтал о многом… — помолчав, заговорил в ответ Сандро. — Сперва — избавиться от рабства, покинуть Хельхейм и вернуть себе прежний облик, стать живым… Но теперь все изменилось. Я мечтаю отомстить тому, кто убил мою семью, а меня превратил в урода, в нежить.

— Ты человек, Сандро, не нежить. А человека делает Цель, даже не она сама, а путь к ее достижению. Но месть — это плохая цель, не имеющая созидающей силы. Она разрушает изнутри и не дает никакого развития. Месть — это утопия, которая по достижению превратит тебя в ничто.

— Но я выбрал ее своей целью и по твоему совету, буду держаться решения до конца.

— Что ж, я буду лишь рад, если Арганус проиграет войну. Только будь осторожен: не потеряй в своих черных желаниях себя.

— Не переживай: покончив с Арганусом, я вернусь к своим целям и исполню их.

— Да услышат тебя Эстер и Симиона…

— Пусть слышат, или заткнут уши — их слух никак не отразится на мне: я достигну успеха. А что же… какая, по твоему мнению, цель имеет созидательные корни?

— Жизнь, — не задумываясь, ответил друид. — Жизнь и любовь…

— Любовь?

— Именно она и ведет тебя по пути добра. По крайней мере — пока. Впрочем, любовь многогранна. Иногда она заводит в такой омут, что никакие силы Тьмы не смогли бы сплести узел зла туже.

— Но для меня любовь — добро? — заинтересовавшись, уточнил Сандро.

— Для тебя — да. Твоя любовь к Энин держит тебя на плаву.

— Энин… — тихо прошептал юноша, и имя возлюбленной, будто игла, укололо сердце, холодом сковало грудь. Тянущая тоска болью разлуки промчалась по всему телу и неведомым чувством, сплетенным из желания и осознания того, что мечту не осуществить, улеглась внизу живота.

— Да, — глубоко вздохнув, с грустью заговорил Сандро, — именно она познакомила меня с жизнью. Подарила мне новую реальность, вдохнула в меня любовь, радость. Жаль, мне трудно, очень трудно выразить все эмоции словами. Нет тех слов, которыми можно передать ощущения, которые я испытываю, представляя ее образ. В эти мгновения мне вдруг кажется, что у нас все могло получиться иначе…

Сандро замолчал и надолго погрузился в раздумья. Отстраненно, блуждая в своих ярких, ведомых лишь ему фантазиях, помешивал зелье и все глубже и глубже проваливался в воображаемый мир.

— А ее глаза, Альберт! — неожиданно воскликнул юноша. — В них нельзя не влюбиться. Они являются ко мне каждую ночь… Ее голос всегда зовет за собой. И знаешь, Альберт, я бы уснул, уснул, чтобы никогда не проснуться, лишь бы видеть перед собой Энин, лишь бы быть с ней рядом.

— Тогда почему ты оставил ее?

— Из-за страха, — коротко ответил Сандро, и красочный воображаемый мир, вспыхнув ярким огнем, быстро прогорел и сменился черной, липкой сажей, перепачкавшей не только фантазии, но и реальность. — Из-за страха, — повторил юноша. — Да, из-за него. Если бы остался, Энин отвергла б меня. В этом нет сомнений. Я не тешу себя иллюзиями — видел свое отражение в зеркале, а красавицы любят чудовищ только в сказках. В жизни все обстоит иначе. Энин попыталась открыть мне свое сердце, попыталась, но поняла всю тщетность этой затеи. И теперь она не любит, она — ненавидит. А я боюсь этой ненависти. Боюсь… и поэтому убегаю.

— Ты преувеличиваешь…

— Ничуть! Альберт, я видел, как она на меня смотрит. Ее взгляд преисполнен презрения. Не хочу, чтобы она на меня так смотрела, это убивает сильнее любого яда. А сейчас Энин углубилась в изучение темной магии… и ее сердце очерствело, а душа уснула…

— Рад, что ты трезво оцениваешь действительность.

— Но это несправедливо! — истово выкрикнул Сандро. — Да, действительность такова. Но почему?! Почему Арганус не выбрал другого? Почему убил именно мою семью? Почему именно меня превратил в полумертвое создание? Зачем взял Энин в ученицы? Чего хотел добиться? Ответь, Альберт…

Трисмегист не ответил.

— Я был бы человеком… — тяжело вздохнув, спокойно продолжил Сандро. — А людям проще жить друг с другом…

— Ты станешь человеком, — пообещал друид. — Обязательно станешь. Если есть цель, пути достижения найдутся.

— Но станет ли меня ждать Энин?

— Хватит о ней… — попросил Трисмегист, в душе понимая, что девушка никогда не разделит любви Сандро. — Думая об Энин, ты терзаешь и мучаешь сам себя. Тебе надо время. Со временем раны заживают, а чувства забываются.

— За три года я о ней не забыл. И жил только тогда, когда был с ней рядом. Альберт, мое сердце замирало, когда глаза видели ее. И мне было больно, нестерпимо больно понимать, что она уходит во Тьму и с каждым днем ее ненависть ко мне крепнет.

— Очнись! Очнись же ты, наконец! Ты же все прекрасно понимаешь. Зачем мучаешь себя? Живи! Живи своей жизнью. Живи без нее.

— Я заставлял себя, — рука Сандро дрогнула, и он чуть не пролил отвар трилистника мимо пробирки. — Заставлял жестко. Беспощадно. Безо всякой к себе жалости. Но не преуспел. Это свыше моих сил.

— Тогда оплакивай свою судьбу, но продолжай идти к цели.

— К мести? — уточнил некромант.

— К жизни, — поправил друид.

Сандро не ответил, лишь смешал два полученных зелья в одном флаконе.

— Что ты натворил? — воскликнул Трисмегист. — Ты испортил оба эликсира. Слившись воедино, они утратили изначальные свойства.

— О нет, Альберт, — улыбнулся Сандро и оценивающе взглянул на плод своих трудов. — Не так давно я понял, каким образом Арганус сумел подчинить себе часть советников Гильдии. Он по недомыслию соединил два моих изобретения: эликсир «разрыва» и зелье «подчинения», и ни одно из них не лишилось свойств. Арганус даже не догадывался, что это глупо и неверно, но ему неслыханно повезло: алхимия и зельеварение не помешали друг другу…

Закончив, Сандро спрятал за пазухой эликсир и отправился к войску немертвых. За спиной алхимика скрылось за горами холодное солнце. Пришли сумерки, которые по-зимнему быстро сменились ночной мглой. Срок, отмеренный Сиквойей, подошел к концу, но эликсир был уже готов. Вот только Сандро еще не знал, что именно в этот миг Арганус взял в руки мутную сферу, чтобы связаться со своим рабом.

Планы были нарушены.

Как и каждый вечер Арганус прикоснулся к сфере, внимательно вгляделся в неё и, сосредоточившись, заскользил по магическим потокам, выискивая в несметном множестве своих кукол ту, которую послал на верную гибель — лорда Сиквойю Дер'Итиля.

— Как обстоят дела? — спросил Арганус, когда раб ответил на Зов.

— С каждым днем мы все ближе к армиям Фомора, — с холодным спокойствием заговорил Сиквойя, настороженно и с нетерпением озираясь по сторонам в поисках полуживого. Надо было спешить: как можно быстрее разорвать связь с Арганусом. Но алхимика нигде не было, глупый мальчишка куда-то запропастился, не выполнил в срок взятые на себя обязательства. — Я чувствую, что они уже рядом. Не пройдет и двух дней, и наши воины сойдутся в битве.

— Ты должен, нет ты обязан одержать победу, — сказал д'Эвизвил, прекрасно понимая, что гибель раба неизбежна.

— Сделаю все, что в моих силах, — заверил Сиквойя, бегая взглядом по мертвой армии и выискивая в ней крупицу жизни — полулича.

— А теперь говори: что нового произошло со вчерашнего дня. Что случилось из того, что мне следовало бы знать? Что меня в состоянии заинтересовать?

— Не так давно я обнаружил место магической битвы. Погибли йотуны. И что удивительно, некоторые из них были подняты некромантом.

— Сандро? — с интересом уточнил д'Эвизвил.

— Вероятно…

— Когда это случилось?

— Недавно, — пространно ответил Сиквойя. — Насколько могу судить, скоро мои армии до него доберутся.

— Недавно… — повторил Арганус задумчивым голосом. — Точность! Мне нужна точность в докладе. Недавно — это когда?

— Неделю назад…

— И ты молчал? Молчал все семь дней? У тебя появились от меня тайны? Что ж, сейчас я это проверю. Открой мне свой разум…

Заметив спешащего к нему алхимика, Сиквойя ослабил магию смерти, при помощи которой существовал, отдалил собственное сознание от изуродованного временем тела. Глаза его погасли, красный огонь в глазницах истлел, но уже в следующий миг загорелся с прежней силой.

Первым, кого увидел д'Эвизвил глазами своего раба, был Сандро.

— Приветствую, ученик.

— Арганус… — прошипел в ответ Сандро и спрятал флакон с эликсиром за спину. — Пожаловал в гости самый бездарный из учителей.

— Ты ошибаешься. Я хороший учитель, поэтому мне и удалось воспитать сильного мага. Но ты, ученик, еще много не знаешь. Если вернешься ко мне, я открою тебе все тайны, которые мне ведомы. Ты станешь всемогущим.

— У меня уже есть наставник, который превосходит тебя и по силе, и по знаниям.

— Трисмегист? — Арганус рассмеялся скрипучим, рожденным магией, смехом, от которого по живой половине тела Сандро пробежали мурашки. — Ты напрасно ему доверяешь. Альберт всегда, даже будучи друидом, вынашивал недобрые мысли и мечтал о власти. Теперь его сущность — сущность любого некроманта. Неспроста мы жаждем повелевать и быть выше остальных — все это отголоски характера Трисмегиста. Обучаясь у него, ты ходишь по лезвию ножа.

— Я тебе не верю, — подойдя на шаг ближе к Сиквойе, в которого вселился д'Эвизвил, сказал полумертвый. — Не верю, — повторил он, сделав еще один шаг. — Скажи: кто поджег мой отчий дом? Кто виновен в смерти моих родителей? По чьей воле я чуть не погиб? Почему меня отдали тебе, когда я был еще жив? Почему нарушили закон Балор Дота, не позволяющий забирать живых?

— Тебе понадобилось много времени, чтобы понять простую истину: от начала и до конца ты — плод моего гения, моего мастерства.

— Мастерства? Что ж, я убью тебя, мастер. Убью, не оставив даже пепла! — выкрикнул Сандро, но переборол в себе нарастающую злобу, выбросил из головы агрессию, которая, как говорил на своих уроках д'Эвизвил, часто мешает, и заговорил спокойным, холодным голосом: — Думаешь, ты вечный, Арганус? Нет. В этом мире все преходяще: люди рождаются и умирают, одни династии приходят на смену другим, вековые дубы загнивают, горы осыпаются под силой ветра и воды. Арганус, ты прожил немало. И мог бы прожить еще больше, но совершил ошибку и воскресил меня. Теперь бойся, Вечный, бойся. Я близко… и близок твой конец!

— Глупец! — расхохотался лич. — Не тебе, мальчишка, угрожать мне! Тебе, недоучка, не хватит ни сил, ни умений, чтобы справиться со мной в поединке…

— Я говорил не о поединках, — твердо отчеканил Сандро, — а о твоей неминуемой гибели.

— Ты излишне самоуверен. Ты находишься в центре моей армии. Одно мое слово — и ты умрешь.

— Твоя армия будет моей, — заверил Сандро и с этими словами, не дав личу опомниться, швырнул в него приготовленный эликсир.

Арганус резко вернулся в свое тело, и туманные линии в связующей сфере уже не шевелились. Несколько мгновений д'Эвизвил напрасно вглядывался в мутный шар, пытаясь найти линию, ведущую к рабу-полководцу, но не преуспел: Сиквойи больше не существовало.

Сандро вновь спутал карты, но это не изменит сути. Через два дня д'Эвизвил вплотную приблизится к стенам столицы, а через три, если не раньше, трон Хельхейма будет принадлежать ему и только ему!