"Секретные дневники мисс Миранды Чивер" - читать интересную книгу автора (Куинн Джулия)Глава 4Тернер планировал провести весну и лето в Нортамберленде, где собирался в уединении окончить траур по своей жене, но его мать использовала всевозможные уловки, самые что ни есть хитроумные, чтобы заставить его передумать и убедить поехать в Лондон для поддержки Оливии. Он не сдался, когда она указала, что он является лидером в свете, поэтому его появление на балу у Оливии гарантировало бы присутствие всех лучших молодых джентльменов. Он не сдался, когда она сказала, что он не может уединиться далеко в глубине страны и бросить друзей. Он, однако, сдался, когда она появилась у его порога и без всякого приветствия сказала: — Она твоя сестра! И поэтому он здесь, в Лондоне, Ридланд-Хаузе, в окружении пятисот если не самых лучших, то, по крайней мере, самых напыщенных господ. Однако Оливия должна была найти себе мужа из всей этой партии, также как и Миранда, и Тернер не собирался никому из них разрешать сделать такую же пагубную партию, как была у него. Лондон изобиловал мужчинами подобными Летиции, многие из которых начинали свои имена Лорд Этот и Сэр Тот. Тернер весьма сомневался, что его мать будет посвящена в более непристойные сплетни, чем те, что окружали их круг. Однако это не означало, что он должен слишком часто появляться в обществе. Он был здесь на их дебютном балу, и он сопровождал их сейчас, а потом, возможно, если что-нибудь случится на поле действий, он будет присматривать, кроме того, он будет наблюдать за их успехами со стороны. После он смог бы возвратиться к тому, что он планировал сделать. Возможно, наблюдать за севооборотом. Собрать группу стрелков из лука. Посетить местный трактир. Он предпочитал их пиво. И там никто никогда не задавал вопросов о недавно покойной леди Тернер. — Дорогой, ты здесь. — Его мать предстала перед его взором, прекрасная в своем пурпурном платье. — Я сказал, что буду вовремя, — ответил он, допивая бокал шампанского, который он держал в руках. — Разве вы не приготовились к моему прибытию. — Нет, — ответила она несколько встревожено. — Я как сумасшедшая улаживаю последние детали. Я уверена, слуги не хотели меня еще больше беспокоить. — Или же они не могли тебя найти, — заметил Тернер, праздно глядя на толпу. Безумная давка — это был успех по любым меркам. Он не видел ни одного благородного человека среди гостей, но с другой стороны, он был вполне доволен оставаться в тени минут двадцать, прежде чем предстать пред ними. — Я обеспечила разрешение для обеих девочек на вальс. — Сказала леди Ридланд. — Так что, пожалуйста, выполни свой долг перед обеими. — Прямой приказ, — пробормотал он. — Особенно перед Мирандой, — добавила она, очевидно не услышав его ответ. — Что ты имеешь в виду под «особенно Мирандой». Его мать повернулась к нему с деловитым видом — Миранда замечательная девушка, я ее очень люблю, но мы оба знаем, что она не та девушка, которую общество примет благосклонно. Тернер пронзил ее острым взглядом. — Мы также оба знаем, что общество не всегда является хорошим судьей для характера человека. Летиция, если ты помнишь, имела огромный успех. — Так же как и Оливия, если этот вечер является показателем, — парировала его мать. — Общество очень придирчиво и вознаграждает плохих так же часто, как и хороших. Но общество никогда не замечает тихоню. В этот момент Тернер заметил Миранду, стоящую рядом с Оливией у входа в зал. Рядом с Оливией, но совсем в другом мире. Конечно же, Миранду не игнорировали. Она улыбалась молодому джентльмену, который пригласил ее на танец. Но вокруг нее не было той толпы, что окружала Оливию, которая, как признался Тернер, сияла как драгоценный камень в оправе. Глаза Оливии искрились, а когда она смеялась, казалось, что музыка наполняет воздух. Было что-то очаровательное в его сестре. Даже Тернер признавал это. Но Миранда была другой. Она наблюдала. Она улыбалась, но это было так, как будто у нее был секрет, как будто она делала краткие записи в голове о людях, которых она встречала. — Иди, потанцуй с ней, — убеждала его мать. — С Мирандой? — удивленно спросил он. Он думал мать захочет, чтобы первый танец он подарил Оливии. Леди Ридланд кивнула. — Это будет огромной удачей для нее. Ты ведь не танцевал с тех пор… я даже не могу вспомнить, с каких пор. Задолго до того, как умерла Летиция Тернер почувствовал, как сжимаются его челюсти, он хотел сказать что-нибудь, как вдруг его мать начала возмущенно задыхаться. Что не было столь же удивительно, чем то, что последовало дальше. Тернер был уверен, что это было первое богохульство, что вылетело из ее губ. — Мама? — сказал он с сомнением. — Где твоя траурная повязка на руке? — быстро прошептала она. — Моя траурная повязка? — переспросил он с некоторой иронией. — По Летиции, — добавила она, как будто он не понял. — Я полагаю, что сказал вам, что не хочу оплакивать ее. — Но это Лондон, — прошипела она. — И это дебют твоей сестры. Он пожал плечами — Мой сюртук черный. — У тебя все сюртуки черные! — Возможно, тогда я нахожусь в бесконечном трауре — сказал он мягко, — по своей потерянной невинности. — Ты спровоцируешь скандал, — справедливо заметила она шепотом. — Нет, — сказал он многозначительно. — Летиция создавала скандалы. А я просто отказываюсь оплакивать свою скандальную жену. — Ты хочешь обесчестить свою сестру? — Мои действия не подвергнут сомнению ее репутацию, как это сделала бы моя дорогая покойница. — Но ее здесь нет. Факт тот, что твоя жена мертва и … — Я видел тело, — сострил он, эффектно прервав ее аргументы. Леди Ридланд отступила. — Не нужно быть вульгарным. Голову Тернера пронзил укол боли. — Тогда, прошу меня извинить. — Я надеюсь, ты пересмотришь свое мнение. — Я предпочел бы не причинять вам страдания, — сказал он со вздохом, — но я не собираюсь менять своего мнения. Ты можешь оставить меня здесь в Лондоне без траурной повязки на руке или же ты можешь отправить меня в Нортамберленд, но также без траурной повязки, — он закончил после некоторой паузы, — тебе принимать решение. Челюсти его матери сжались, и она ничего не сказала, и поэтому он просто пожал плечами и сказал: — Ну, тогда я поищу Миранду. И он нашел ее. Миранда была в городе две недели, в течение которых она не могла назвать себя успешной, но так же она не считала, что провалилась. Правильнее было бы думать, что она где-то посредине, с ее полупустыми танцевальными карточками и дневником, переполненным наблюдениями за глупыми, безумными людьми, а иногда происшествиями. (Это был случай, когда лорд Чайселуорт споткнулся на балу у Мотрэмов и растянул лодыжку. Глупых и безумных было слишком много, чтобы их подсчитать). В целом она думала, что добилась одного с ее особенным набором талантов и атрибутов, данных ей Богом. В своем дневнике она написала: Конечно, этому способствовало то, что она была известна как лучшая подруга Оливии. Оливия вошла в моду штормом, как все и ожидали, и Миранде приносила пользу ассоциация с ней. Но со всеми переполнявшими ее мыслями Миранда стояла одна, когда она услышала до боли знакомый голос — Никогда не поверю, что я нашел тебя без компании, мисс Чивер. Тернер. Она не могла не улыбаться — Ты думаешь, я смогу? Леди Ридланд говорила, что он должен приехать, но Миранда не была так уж уверена в этом. Он ясно дал понять, что не хочет общества в этом году. Или, возможно, ни в каком году. Трудно было сейчас сказать. — Как я понимаю, она шантажом заставила тебя приехать, — сказала она, понимая его позицию. Оба пристально глядели на толпу. Он притворился оскорбленным — Шантаж? Какое ужасное слово. И не подходит в этом случае. — Ой ли? Он немного склонился к ней — Это было чувство вины. — Вины? — Ее губы дернулись, она повернулась к нему с озорным видом. — Но что ты такого сделал? — Вернее, что я не сделал. Или не собирался делать. — Он небрежно пожал плечами. — Мне сказали, что вы с Оливии будете иметь успех, если я предложу свою поддержку. — Я думаю, что Оливия будет иметь успех, даже если бы была внебрачным ребенком без гроша в кармане. — По поводу тебя у меня также нет никаких беспокойств, — сказал Тернер, улыбаясь в несколько раздражающе-дружелюбной манере. Затем он нахмурился. — И чем же это моя мать могла шантажировать меня, расскажи. Миранда улыбнулась. Ей нравилось, когда он смущался. Казалось, он всегда контролировал себя с ней, в то время как ее сердце билось в три раза быстрее при виде него. К счастью годы помогли ей справиться с собой. Если бы она не знала его так долго, то сомневалась бы, что смогла бы так беседовать с ним. Кроме того, он, конечно, подозревал бы ее, если бы она становилась косноязычней при встрече с ним. — О, даже не знаю. — Она сделала вид, что задумалась. — Может, историями из твоего детства или чем-нибудь подобным. — Попридержите язык, мисс. Я был совершенным ангелом. Ее брови взметнулись вверх — Ты думаешь, что меня легко одурачить. — Нет, только слишком вежливой, чтобы мне возразить. Миранда закатила глаза и повернулась к толпе. Оливия в окружении привычной для нее толпы поклонников занимала немалое пространство в зале. — Для Ливви это так естественно, не так ли? — сказала она. Тернер согласно кивнул. — Где все твои поклонники, мисс Чивер? Мне как-то трудно поверить, что у тебя нет ни одного? Миранда залилась румянцем от его комплимента. — Полагаю, где-то один или два есть. У меня тенденция превращаться в предмет интерьера, когда рядом находится Оливия. Он с недоверием посмотрел на нее. — Покажи мне свою танцевальную карточку. Она неохотно передала ему карточку. Он бегло просмотрел ее, затем вернул. — Это правда, — сказал он. — Она почти пустая. — Большинство записей нашло свое место там только потому, что я стояла рядом с Оливией. — Не будь глупой. Из-за этого не стоит огорчаться. — А я не огорчаюсь, — сказала, она удивленная, что он так подумал. — Разве я выгляжу огорченной? Он отступил и внимательно посмотрел на нее. — Нет, нет. Не выглядишь. Как странно! — Странно? — Никогда не встречал леди, которая бы не хотела окружения гогочущих потенциальных женихов на балу. Миранда рассердилась, услышав снисходительность в его голосе, и не совсем сумела скрыть дерзость в голосе. — Ну, а теперь встретил. Он засмеялся. — Дорогая моя девочка, как же ты собираешься найти себе мужа с таким отношением? О, только не смотри на меня так, как будто я тебя опекаю. Он заставил ее сильнее заскрежетать зубами. — Ты ведь сама говорила мне, что собираешься найти себе мужа в этом сезоне. Он был прав, черт бы его побрал! У нее не было другого выбора, как сказать: — Не называй меня «дорогой девочкой», пожалуйста! Он усмехнулся. — Почему, мисс Чивер? Неужели в тебе обнаруживается чуточку характера. — У меня всегда был характер, — огрызнулась она. — По-видимому, это так, — сказал он, так же улыбаясь, что было еще более раздражающим. — Я думала, что тебе предназначено быть угрюмым и подавленным, — проворчала она. Он пожал плечами. — Ты, кажется, выявляешь лучшее во мне. Миранда пронзила его острым взглядом. Неужели он забыл ночь похорон Летиции. — Лучшее? — Она слега растягивала слова. — Неужели? Он имел приличие, чтобы смутиться. — Порой худшее. Но сегодня только лучшее. — Увидев ее удивленно поднятые брови, он добавил. — Я здесь, чтобы выполнить перед тобой свой долг. Долг. Какое грубое, обидное слово. — Дай мне обратно свою танцевальную карточку, если не против. Она протянула ее ему. Это была нарядная штуковина с причудливым узором и маленьким карандашом, привязанным ленточкой к углу. Глаза Тернера пробежались по ней, затем сузились. — Почему ты оставила свои вальсы свободными? Мать вполне определенно сказала мне, что обеспечила для вас обеих разрешение на вальс. — О, не то чтобы… — Она на мгновение стиснула зубы, пытаясь справиться с краской смущения, которая, как она была уверена, покроет ее лицо в любую секунду. — Только… ну… в общем… Если ты хочешь знать… — Ну же, мисс Чивер. — Почему ты всегда зовешь меня «мисс Чивер», когда подшучиваешь надо мной? — Чепуха! Я также называю тебя «мисс Чивер», когда браню. Ну, это уже было лучше! — Миранда! —Ничего! — проворчала она. — Кое-что вполне очевидно. Ты… — О! Очень хорошо! Если ты хочешь знать, я надеялась, что ты пригласишь меня на вальс. Он отступил, глаза выдавали его изумление. — Или Уинстон, — сказала она быстро, потому что это было безопасно, или, по крайней мере, создаст меньше вопросов. — Мы взаимозаменяемы, так? — прошептал он. — Нет. Конечно, нет. Но я не так искусна в вальсе. На первое время, на публике я хотела потанцевать с кем-нибудь из тех, кого знаю, — сказала она, поспешно импровизируя. — С кем-нибудь, кто не будет смертельно обижен, если ты отдавишь ему пальцы на ногах? — Что-то вроде этого, — пробормотала она. Как получилась, что она попала в такой переплет. Он мог догадаться, что она любит его или же упрекнуть ее в глупости из-за боязни танцевать на публике. Но Тернер, благослови Господи его душу, просто сказал: — Почту за честь потанцевать с тобой вальс. — Он взял маленький карандаш и написал свое имя на карточке. — Ты должна мне свой первый вальс. — Спасибо. Буду ждать. — Хорошо. Так же, как и я. Могу я записать и следующий танец. Я не знаю никого здесь, с кем бы мог заставить себя вести беседу во время вальса более четырех минут. — Я не знала, что я такая простая, — сказала она, гримасничая. — Нет. Ты не такая, — уверил он ее. — А все остальные — да. Вот возьми. Я записал себя на следующий вальс. Я не могу танцевать с тобой больше двух танцев. «О, небеса!» — подумала Миранда кисло. Кто бы мог подумать, что он боялся танцевать с ней. Но она знала, что ожидало ее, и поэтому натянуто улыбнулась ему и сказала: — Нет. Конечно же, нет. — Ну, прекрасно, — сказал он тоном человека, который привык оканчивать разговор, независимо от того хотели ли этого другие. — Я вижу молодого Харди, направляющегося сюда, чтобы претендовать на следующий танец. Пойду, возьму чего-нибудь выпить. Встретимся на первом же вальсе. Затем он покинул ее, оставив стоять на углу и бормотать приветствия мистеру Харди. Миранда присела в реверансе перед своим партнером по танцу, затем взяла его руку, обтянутую перчаткой, и последовала за ним танцевать кадриль на середину зала. Она не очень удивилась, когда после обсуждения ее платья и погоды он спросил об Оливии. Миранда ответила ему как можно более вежливо, стараясь не слишком ободрять его. Судя по толпе вокруг ее подруги, шансы мистера Харди были весьма скудны. Танец закончился милосердно быстро, и Миранда поспешно подошла к Оливии. — О, Миранда, дорогая! — воскликнула она. — Где ты была? Я тут каждому рассказываю о тебе. — Правда? — сказала она и ее брови недоверчиво поднялись вверх. — На самом деле. Не так ли? — Толкнула она стоящего рядом джентльмена, и тот незамедлительно кивнул. — Разве я могу тебе лгать? Миранда сдержала улыбку. — Если этого требуют твои цели, то — да. — О, прекрати. Ты ужасна. А где ты была? — Мне нужен был глоток свежего воздуха, и я убежала в уголочек выпить стакан лимонада, Тернер составил мне компанию. — Он уже приехал. Мне нужно сохранить за ним танец. Миранда засомневалась. — Не думаю, что у тебя осталось, что сохранить. — Не может быть. — Оливия посмотрела в свою карточку. — О, дорогая, пожалуй, мне придется кого-нибудь вычеркнуть. — Оливия, ты не можешь этого сделать. — Послушай, Миранда, я должна тебе кое-что рассказать… — Она внезапно оборвала разговор, вспомнив о присутствии ее многочисленных ухажеров. Она повернулась к ним с сияющей улыбкой. Миранда не удивилась бы, если они как мухи в пословице, один за другим упали на пол. — Никто из вас не желает принести мне лимонад? — произнесла она сладко. — У меня в горле совсем пересохло от жажды. За суматошным волнением последовал стремительный поток уверений, и Миранде осталось только благоговейно наблюдать, как они один за другим поспешно удалились. — Они напоминают стадо овец, — прошептала она. — Пожалуй, да, — согласилась Оливия. — За исключением тех, что напоминают баранов. Миранде потребовалось пару секунд, чтобы осмыслить то, что она сказала, когда Оливия добавила: — Ну, не умно ли с моей стороны от всех них избавиться. Говорю тебе, у меня это получается все лучше и лучше. Миранда кивнула, соглашаясь с ней. Потому что, когда Оливия начинала говорить, было бесполезно ее прерывать. — Что я хотела сказать, — продолжила Оливия, бессознательно подтверждая мысль Миранды. — А, то, что все они ужасно скучны. Миранда не смогла удержаться, чтобы не уколоть подругу. — Никто не скажет этого, глядя на твое поведение. — О, я не говорила, что не наслаждаюсь. — Оливия одарила ее рассеянным сардоническим взглядом. — В действительности это значит, что я не собираюсь отсекать себе нос, чтобы досадить матери. — Чтобы досадить матери? — повторила Миранда, пытаясь вспомнить первоначальный источник пословицы. — Где-то кто-то переворачивается в могиле… Оливия подняла голову. — Думаешь, Шекспир? — Нет. — Проклятие! Теперь она не могла не думать об этом. — Это не Шекспир. — Макиавелли. Миранда мысленно сократила список известных ей авторов. — Думаю, что нет. — Тернер. — Кто? — Мой брат. Голова Миранды вздернулась — Тернер? Оливия наклонилась немного в сторону, потягивая шею, чтобы заглянуть за спину Миранды. — Он выглядит весьма целеустремленным. Миранда посмотрела на свою карточку. — Должно быть, подошло время нашего вальса. Оливия сильно наклонила голову. — Он выглядит таким красивым. Не правда ли? Миранда моргнула и попыталась дышать. Тернер выглядел красивым. Почти невыносимо. И теперь, когда он стал вдовцом, все незамужние леди и их мамаши преследовали его. — Как ты думаешь, он жениться снова? — прошептала Оливия. — Я…я не знаю. — Миранда глотнула. — Я думала, что он собирается, ведь так. — Ну, всегда есть Уинстон, чтобы обеспечить наследника. А если бы ты…Уфф. Миранда толкнула ее локтем. В ребра. Тернер подошел к ним и резко поклонился. — Рада видеть тебя, братец! — Сказала Оливия с широкой улыбкой. — Я уже почти лишилась надежды увидеть тебя здесь. — Вздор! Мама сделала бы из меня отбивную. — Его глаза сузились (почти незаметно, но Миранда замечала малейшие изменения в нем) и он спросил: — Почему Миранда толкнула тебя в ребра? — Я не толкала! — Запротестовала она. Затем, когда его изумление перешло в сомнение, она пробормотала, — Это был не более чем легкий удар. — Толчки, удары — эти признаки дружеской беседы выглядят намного забавнее, чем все остальное в бальном зале. — Тернер! — запротестовала Оливия. Тернер остановил ее резким движением головы и повернулся к Миранде. — Как думаешь, она возражает против моего выбора слов или же против моего мнения о посетителях этого бала как об идиотах. — Я думаю, это из-за твоего языка, — сказала она мягко. — Она также говорила, что все они являются идиотами. — Это не то, что я говорила, — вставила Оливия. — Я сказала, что они скучны. — Бараны, — заключила Миранда. — Козлы, — уточнила Оливия, пожимая плечами. Тернер начал выглядеть встревоженным. — Великий Боже! Вы что говорите на своем собственном языке? — Нет, мы просто проясняем, — сказала Оливия. — Скажи лучше, ты не знаешь, кто первый сказал «Не отрезайте себе нос, чтобы досадить лицу». — Я не уверен, что вижу связь, — пробормотал Тернер. — Это не Шекспир, — сказала Миранда. Оливия встряхнула головой. — Кто это еще может быть? — Ну, — сказала Миранда, — один из тысячи выдающихся писателей, пишущих на английском языке. — Поэтому ты толкнула ее в ребра? — спросил Тернер. — Да, — сказала Миранда, хватаясь за предложенный выход. К несчастью Оливия перебила ее через полсекунды: — Нет. Тернер смотрел то на одну, то на другую с забавным выражением лица. — Это из-за Уинстона, — сказала Оливия поспешно. — А, Уинстон. — Тернер осмотрелся. — Он здесь, не так ли. — Он выдернул карточку из рук Миранды. — Почему же он не потребовал пару-тройку танцев. Или же ты планируешь сделать выгодную партию из этого. Миранда заскрежетала зубами и отказалась отвечать. Что было вполне благоразумным выбором, так как она знала, что Оливия не позволит пройти удобному случаю мимо нее. — Конечно, это не формально, — сказала Оливия, — но все согласны, что это была бы великолепная партия. — Все? — мягко спросил Тернер, глядя на Миранду. — А кто — нет? — удивилась Оливия, ожидая ответа с нетерпеливым выражением на лице. Оркестр поднял свои инструменты, и первые звуки вальса распространились по всему залу. — Полагаю, это мой танец? — сказал Тернер, и Миранда ощущала, что его взгляд не покидает ее. Она задрожала. — Так мы будем танцевать? — прошептал он, протягивая ее свою руку. Миранда кивнула, нуждаясь в мгновении, чтобы обрести голос. Она понимала, что он что-то делал с ней. Что-то странное, трепещущее, что заставляло ее задыхаться. Ему нужно было только посмотреть на нее, не тем обычным взглядом, а по-настоящему, позволить глубоким голубым проницательным глазам погрузиться в ее глаза, и она почувствовала себя голой, ее душа обнажалась. И самое ужасное, что он понятия не имел об этом. Она была там с чувствами, выставленными напоказ, а Тернер, весьма вероятно, не видел ничего в ее глазах, кроме унылого коричневого цвета. Она была маленькой подругой его младшей сестры и, по всей вероятности, так и останется ею. — Вы оставляете меня одну? — спросила Оливия без обиды, но, тем не менее, с небольшим вздохом. — Не бойся, — заверила Миранда ее, — одной ты надолго не останешься. Я вижу твое стадо, возвращающееся с лимонадом. Миранда скорчила гримасу. —Тернер, ты не замечал, что у Миранды весьма оригинальное чувство юмора. Миранда склонила голову набок и сдержала улыбку. — Почему-то я подозреваю, что ты не имеешь в виду ничего лестного для меня. Оливия решила освободить ее. — Долой тебя! Приятного танца с Тернером! Тернер взял Миранду за локоть и повел ее на танцевальную площадку. — Знаешь, у тебя более чем необычное чувство юмора, — прошептал Тернер. — Да? — Да. Но это то, что мне в тебе больше всего нравится. Так что, пожалуйста, не меняйся. Она попыталась не чувствовать себя так нелепо польщенной. — Постараюсь, милорд. Он вздрогнул, когда обхватил ее руками для вальса. — Теперь — милорд? С каких это пор ты стала столь правильной? — За все это время, проведенное в Лондоне. Твоя мать вбивала в меня этикет. — Она улыбнулась сладко. — Найджел. Он нахмурился. — Думаю, что предпочитаю «милорд». — Я предпочитаю «Тернер». Его рука напряглась на ее талии. — Хорошо. Пусть так и будет дальше. Миранда вздохнула, когда они замолчали. Прозвучали первые звуки вальса, ее дыхание стало восстанавливаться. Ни скачки дыхания, ни что другое не могло заставить ее почувствовать легкого головокружения. И это дало ей возможность смаковать каждый момент, наслаждаться от прикосновения его рук. Она вдыхала его запах, чувствовала тепло его тела и просто наслаждалась. Все это чувства были прекрасны, столь прекрасны. Было невозможно представить, что он не чувствовал тоже самое. Но он не чувствовал. И она не вводила себя в заблуждение, что может претворить свои желания в жизнь. Когда она посмотрела на него, он бегло смотрел на толпу, его пристальный взгляд слегка омрачился, как будто он мысленно работал над какой-то проблемой. Это не был взгляд влюбленного человека. Как и то, что последовало дальше, когда по окончании танца он посмотрел на нее и сказал: — Ты неплохо танцуешь вальс, Миранда. Ты на самом деле вполне совершенна. Не знаю, почему ты нервничала по этому поводу. Его слова были добрыми. По-братски. Это разрывало сердце. — У меня в последнее время не было практики, — нашлась она с ответом, так как он, казалось, ждал этого. — Даже с Уинстоном? — Уинстон? — повторила она. Его взгляд стал забавным. — Мой младший брат, если помнишь. — Да, — сказала она. — Нет. Я имею в виду, я не танцевала в последние годы с Уинстоном. — Правда? Она быстро посмотрела на него. Было что-то странное в его голосе, почти, но не совсем, слабые нотки наслаждения. Не ревность, к сожалению, она не считала, что его может так или иначе заботить, если она потанцует с его братом. Но у нее было странное чувство, что он поздравлял себя, как если бы предугадал ее ответ и был доволен своей проницательности. О Боже! Она слишком много думала. Она слишком много размышляла, Оливия всегда обвиняла ее в этом, и на этот раз Миранда должна признать, что она была права. — Я не так часто вижу Уинстона, — сказала Миранда, надеясь, что беседа прекратит ее размышления о вопросах, на которых совершенно нет ответов, такой например, как истинное значение слова «реально». — О!— Тернер подтолкнул ее, слегка надавив на ее спину, так как они поворачивали направо. — Он обычно бывает в университете. Даже сейчас не прошел его семестр. Я думаю, что ты сможешь видеть его больше следующим летом. — Я тоже этого жду. — Она прочистила горло. — Как долго ты планируешь здесь оставаться? — В Лондоне? Она кивнула. Он сделал паузу, и они сделали небольшой поворот налево, прежде чем, наконец, сказал: — Не знаю точно. Думаю, не очень долго. — Ясно. — Я должен быть в трауре, так или иначе. Мать была возмущена тем, что я не ношу траурную повязку. — Я так не считаю, — призналась она. Он улыбнулся ей. И на этот раз это было не по-братски. Улыбка не была полна страсти и желания, но, по крайней мере, это было что-то новое. Она была озорной и с каким-то тайным заговором, что заставляла ее чувствовать себя в одной команде с ним. —Почему мисс Чивер? — прошептал он озорно.— Неужели я обнаружил в тебе дух мятежника. Ее подбородок повысился на дюйм вверх. —Я никогда не понимала необходимости надевать черное по тому, с кем никто не был знаком, и конечно, я не вижу логику в ношении траура по человеку, которого все находили отвратительным. На мгновении его лицо не выражало никаких эмоции, потом он усмехнулся — По кому ты была вынуждена носить траур? На ее губах проскользнула улыбка — По кузену. Он наклонился ближе к ее волосам — Тебе никто не говорил, что непристойно улыбаться, когда обсуждаешь смерть родственника. — Даже не встречала такого человека. — До сих пор… Миранда изысканно фыркнула. Она знала, что он подстрекал ее, но ей было слишком весело, чтобы остановиться. — Он всю жизнь провел на Карибах, — добавила она. Это не было правдой, но было в большой степени похоже на правду. — Ты кровожадная маленькая девушка, — прошептал он. Она пожала плечами. Исходя от Тернера, эти слова казались комплиментом. — Я действительно считаю, что ты должна стать членом нашей семьи, — сказал он, — если сможешь вытерпеть моего младшего брата достаточно долгий период времени. Она попыталась искренне улыбнуться. Брак с Уинстоном не был лучшим для нее способом стать членом семьи Бивилсток. И, несмотря на уверенность и интриги Оливии, Миранда не считала, что ее судьба с Уинстоном была предрешена. Было много превосходных причин рассмотреть возможную свадьбу с Уинстоном, но было одно обстоятельство против этого, и оно сейчас стояло перед ней. Если Миранда собиралась выйти замуж за того, кого не любит, это должен быть кто-то, кто не приходится братом тому, кого она любит. Или думала, что любит. Она продолжала убеждать себя, что она не любит, что это все школьное увлечение, и она перерастет это, или же уже переросла, просто пока не понимала этого. Она привыкла считать себя влюбленной в него. Вот что это было. И однажды это может случиться. Она проснется в один день и поймет, что прошло два дня сердечных размышлений не о Тернере, затем волшебных три, потом четыре и … — Миранда? Она взглянула на него. Он смотрел на нее с веселым выражением лица, или это могло быть покровительственным, если бы не смешинки в уголках глаз… и на мгновение он выглядел ничем необремененным, молодым и, может быть, даже удовлетворенным. И она все еще была влюблена в него. По крайней мере, на остальную часть вечера, иначе у нее нет никакой уверенности. Наступит завтра и она начнет снова, но сегодня она не собиралась стараться пробовать. Музыка закончилась, и Тернер отпустил ее руку и отступил назад, чтобы исполнить элегантный поклон. Миранда сделала в свою очередь реверанс, затем взяла его руку, чтобы он повел ее по периметру зала. — Где, как думаешь, мы можем найти Оливию? — прошептал он, вытягивая шею. — Я думаю, надо будет вычеркнуть одного из джентльменов из ее карточки и потанцевать с ней. — Ради Бога! Не говори об этом, как о какой-нибудь постылой работе, — возмутилась она. — Мы не настолько ужасны! Он повернулся и посмотрел на нее с легким удивлением. — Я ничего не говорил о тебе. Я нисколько не был против танцевать с тобой. Хоть это и был весьма спорный комплимент, но все равно Миранда собиралась сохранить его в своем сердце. И это, подумала она несчастно, должно быть доказательством того, что она опустилась так низко, как только могла. Она обнаружила, что безответная любовь может быть еще ужаснее, когда видишь объект своего желания. Она провела десять лет, мечтая о Тернере, терпеливо ожидая любых новостей, которые Бивилстоки рассказывали за послеобеденным чаем, затем пытаясь скрыть счастье и радость (не считая ее страха быть раскрытой), когда случалось, что он приезжал несколько раз в год. Она думала, что ничто не может быть более душераздирающим, но поскольку все-таки может, она ошиблась. Определенно это было хуже. Прежде она была невидимкой. Теперь же она стала удобной домашней обувью. Вот так вот! Она украдкой взглянула на него. Он не смотрел на нее. Конечно, он не избегал на нее смотреть. Он просто не смотрел на нее. Она нисколько его не волновала. — Вот и Оливия! — сказала она, вздохнув. Ее подругу, как обычно окружала целая толпа поклонников. Сузив глаза, он изучал сестру. — Не похоже, что кто-нибудь из них ведет себя плохо, не так ли? У меня был трудный день, и я не хочу играть свирепого старшего брата сегодня вечером. Миранда поднялась на носки, чтобы лучше увидеть. — Думаю, сегодня ты в безопасности. — Хорошо. — Он наклонил голову набок и посмотрел на сестру странным бесстрастным взглядом. — Хмм. — Хмм? Он повернулся обратно к Миранде, которая стояла и смотрела на него с любопытством в карих глазах. Он услышал, что она сказала, и ответил еще одним «Хмм» — Ты выглядишь немного странным. Не «тебе не очень хорошо» и не «ты не здоров», просто «ты выглядишь немного странным». Это заставило его улыбнуться. Это заставило подумать о том, как на самом деле он любил эту девочку и как обидел ее на похоронах Летиции. Это заставило его хотеть сделать для нее что-нибудь хорошее. Он посмотрел на сестру в последний раз и сказал, медленно поворачиваясь к ней. — Если бы я был молодым щеголем… — Тернер, тебе даже нет тридцати. Ее слова были нетерпеливы, хотя и несколько чопорны, и он нашел это весьма забавным. Он лениво пожал одним плечом и ответил: — Да, но я себя чувствую старше. Древним, если говорить правду. — Он понял, что она смотрит на него выжидающе, поэтому прочистил горло и сказал: — Я только хотел сказать, что если бы я выискивал кого-нибудь среди дебютанток, не думаю, что Оливия зацепила бы мой взгляд. Брови Миранды взметнулись вверх. — Ну, она — твоя сестра. Помимо того, что это незаконно… — О, ради всего святого, я хотел только хотел похвалить тебя, — прервал он ее. — Ох. — Она прочистила горло. Она немного покраснела, хотя было трудно заметить при тусклом свете. — Ну, в таком случае, говори. — Оливия весьма красива, — продолжил он. — Даже я, ее старший брат, могу это видеть. Но что-то недостает в ее глазах. Это вызвало немедленное возмущение. — Ужасно так говорить. Ты так же хорошо, как и я, знаешь, что Оливия очень умная. Гораздо умнее всех тех мужчин, что толпятся вокруг нее. Он снисходительно посмотрел на нее. Она была так преданна. Она взяла бы на себя пулю, предназначенную для Оливии, если бы в этом возникла потребность. Это очень хорошо, что она была здесь. Не считая, что она действовала успокаивающе на его сестру, он подумал, что вся семья Бивилсток обязана ей за то, что она была с ними. И он был уверен, что она сделает его пребывание в Лондоне вполне терпимым. Бог знает, как он не хотел приезжать. Последним, в чем он нуждался теперь, были женщины, пытающиеся «заполнить туфли» Летиции. Но, по крайней мере, с Мирандой он мог рассчитывать на приличную беседу. — Ну, конечно, Оливия умная, — сказал он успокаивающим голосом. — Позволь мне сказать. Лично я не нашел бы ее интригующей. Она поджала губы, и чопорность вернулась. — Полагаю, это твое право. Он улыбнулся и наклонился к ней, чуть-чуть. — Думаю, что я бы, вероятнее всего, начал смотреть в твою сторону. — Не говори глупости, — пробормотала она. — А вот и нет, — уверил он ее.— Но, с другой стороны, я старше тех глупцов, что вьются около моей сестры. Возможно, мои вкусы созрели. Но вопрос спорен, так как, полагаю, я не молодой щеголь, и я не выискиваю никого из нынешнего урожая дебютанток. — И ты не ищешь себе жену. — Это было утверждение, но не вопрос. — Боже, нет, конечно, — выпалил он. — Что, спрашивается, я делал бы с такой женой? |
|
|