"Аристократка" - читать интересную книгу автора (Спайс Вирджиния)

ГЛАВА 12

Утро выдалось безоблачным и нежарким для середины июля. Постояв несколько минут на балконе, Элиза вернулась в комнату и начала собираться. На соседней кровати мирно посапывала Каролина, чему-то улыбаясь во сне. Ее кавалер должен был заехать чуть позже, закончив свои служебные обязанности. Лаваль же, как командир полка, мог распоряжаться временем по своему усмотрению.

На низкой кушетке еще с вечера был разложен отглаженный костюм для верховой езды. В этот день Элиза решила надеть амазонку красного цвета, отделанную черными кружевами. Столь броский наряд не совсем подходил для раннего утра, но на душе у молодой женщины царило такое праздничное, приподнятое настроение, что хотелось видеть вокруг себя лишь яркие краски и насыщенные цвета.

Одевшись, Элиза натянула на распущенные локоны широкополую красную шляпу, украшенную черными кружевными лентами, и снова вышла на балкон. Сердце в ее груди радостно забилось, когда она увидела внизу Армана. Он был в своем синем полковничьем мундире с красной отделкой, белых облегающих лосинах и невысоких сапожках, и эта офицерская форма была ему очень к лицу. Золотистые волосы Армана, не прикрытые головным убором, живописно шевелились от утреннего ветерка. Лаваль держал под уздцы двух великолепных белых скакунов, нетерпеливо перебиравших копытами.

Заметив Элизу, Арман улыбнулся и приветливо помахал рукой. Послав ему ответную улыбку, женщина поспешно покинула балкон и вышла из комнаты в длинный коридор, а затем быстро спустилась вниз. На минуту в ее душу закралось легкое сомнение. Не слишком ли легкомысленно она поступает, отправляясь с Лавалем на эту прогулку? Как он поведет себя, оказавшись с ней наедине? Вряд ли стоит ожидать сдержанности и такта от грубоватого, напористого военного. Но отступать поздно. Не может же она попросту взять и сбежать, как какая-нибудь трусливая девчонка?

– Доброе утро, граф Лаваль, – промолвила Элиза, наградив Армана ехидной улыбкой. – Может, объясните, ваша милость, как случилось, что за весь вчерашний вечер вы ни разу не обмолвились о своем изменившемся положении?

Слегка покраснев, Арман тихо рассмеялся и церемонно поцеловал ей руку.

– Я вовсе не собирался этого скрывать, просто это обстоятельство как-то вылетело у меня из головы. Кто тебе сказал, Каролина?

– Да. Кажется, у них с Лектуром уже установились такие доверительные отношения, что они говорят обо всем на свете. Так ты действительно стал графом, Арман? И когда это случилось?

– Год назад, когда император раздавал награды в честь годовщины своей коронации. Тогда же и Поль стал бароном. А что, – спросил он, хитро прищурившись, – тебя это радует?

– Конечно. А тебя самого – разве нет? Это такая огромная удача – получить титул, не будучи дворянином по рождению. Хотя ты и получил его от этого…

– От этого корсиканского выскочки Бонапарта, ты хотела сказать? Не смущайся, дорогая, мне прекрасно известно твое отношение к императору. Признаться, до сегодняшнего дня я не придавал своему дворянству большого значения. Но теперь начинаю понимать, как много это значит. Во всяком случае, это хоть немного успокоит твои аристократические чувства. Возможно, ты будешь меньше страдать от сознания того, что связалась с человеком низкого происхождения, раз у него все-таки есть титул.

Вспыхнув оттого, что он так безошибочно угадал ее мысли, Элиза отвела от него взгляд и принялась рассматривать предназначенную для нее лошадь.

– Очень похожа на мою Дафну, – с улыбкой взглянув на Лаваля, сказала она. – Как ее зовут?

– Диана – как римскую богиню-охотницу. Она очень послушная лошадка и привыкла к дамскому седлу. Ну что? Едем?

Элиза кивнула, и Арман, ловко подхватив ее на руки, подсадил в седло. Потом запрыгнул на своего скакуна, и они двинулись шагом по мощенной булыжником старинной улочке. Пока они проезжали по старому городу, Лаваль подробно рассказывал историю каждого примечательного здания, немало удивив Элизу своей осведомленностью. Но вот последние предместья резко оборвались, и перед всадниками открылась живописная сельская панорама.

– Очень красиво, – с улыбкой проговорила Элиза, окидывая взглядом холмистую равнину, за которой темнела голубовато-зеленая лесная полоса. – Наши английские пейзажи кажутся немного пустынными по сравнению с польскими. А вблизи Лондона и вовсе не осталось лесов.

– Наши английские пейзажи, – шутливо поддразнил ее Арман. – Проснись, дорогая, Англия вовсе не твоя Родина! Черт, – он усмехнулся и с вызовом встряхнул головой, – неужели у тебя никогда не возникало желания снова оказаться во Франции? Увидеть ее хотя бы одним глазком?

Глубоко вздохнув, Элиза обернулась к нему и покачала головой.

– Конечно же, мне этого хочется, Арман. Но я всегда отдавала себе отчет, насколько это нереально.

– Это реально! И ты не хуже меня знаешь, как много эмигрантов уже вернулось во Францию. Но, возможно, в отличие от тебя, им нечего было терять в Англии. Ну что, поедем немного быстрее?

Бросив на девушку задорный взгляд, Лаваль отпустил поводья. Элиза последовала его примеру, и вскоре они на полном скаку пересекли широкую равнину и выехали к подлеску. Спустя несколько минут Арман остановил коня. Спешившись, он снял свою спутницу с седла и, расстелив мундир на траве, пригласил ее присесть.

Прежде чем сделать это, Элиза еще раз с восхищением оглядела пологий спуск с невысокого холма, на котором они оказались. Несмотря на то, что лето уже перевалило за середину, все вокруг было ослепительно зеленым и свежим. Внизу, вдалеке, копошились крохотные фигурки косарей, долетал приятный аромат скошенной травы. Воздух дрожал и казался прозрачным, как светло-голубой хрусталь. Мерно, как-то успокаивающе, жужжали пчелы, собирающие нектар с золотистых лютиков и лиловых колокольчиков. Хотелось упасть в густую траву и лежать там неподвижно, не думая ни о чем, ощущая лишь безграничное очарование этого прекрасного дня.

– Как насчет небольшого завтрака? – поинтересовался Лаваль, поглядывая на притороченную к седлу плетеную корзинку.

Элиза одарила его ослепительной улыбкой.

– Ты просто молодец, Арман, что подумал об этом. Честно говоря, за этот час я уже успела проголодаться.

Чмокнув ее в щеку, Лаваль разложил на траве небольшую бледно-розовую скатерть, окаймленную деревенской вышивкой, и разобрал содержимое корзинки. От аромата свежей ветчины у Элизы немного закружилась голова. В пять минут от аккуратно нарезанных ломтиков сыра и десятка спелых помидоров не осталось ни кусочка. Темно-красное французское вино оказалось терпким и дурманящим на вкус, и от него по всему телу девушки разлилось нежное тепло.

– Интересно, чем сейчас занимаются Лектур и Каролина? – посмеиваясь от легкого опьянения, спросила Элиза. – Ведь они тоже собирались отправиться на прогулку.

Арман взглянул на нее с легкой иронией, и Элиза почувствовала, как ее сердце учащенно забилось.

– Думаю, что наши друзья времени зря не теряют, – многозначительно заметил он.

Тщательно вытерев руки салфеткой, Арман придвинулся чуть ближе к Элизе. В его глазах внезапно появилось что-то хищное, и Элиза невольно подалась назад.

– Впрочем, нас ведь это совсем не касается, да? – пробормотала она в замешательстве.

Она не успела даже ойкнуть, как Арман властно притянул ее к себе, и его жаждущие губы накрыли ее рот. Долгий и нежный поцелуй незаметно затянулся. Один за другим по телу Элизы побежали жаркие ручейки, сознание подернулось дымкой блаженного тумана. Забыв о своих сомнениях, она обвила руками плечи Лаваля, прикрытые лишь тонкой рубашкой, и сомкнула ресницы в истоме. Арман осыпал лицо и шею девушки легкими, нежными поцелуями, а затем снова вернулся к ее выжидающе приоткрытым губам. Элиза вздрогнула от возбуждения, когда его язык дразняще обвел контуры ее рта. Он проник внутрь, неспешно исследуя влажную пещерку, она ответила ему тем же, и постепенно поцелуй губ перешел в волнующий танец языков.

Оторвавшись от губ Элизы, чтобы отдышаться, Арман с трепетной, чуть вызывающей улыбкой посмотрел ей в глаза.

– Ну, как? Получилось не хуже, чем в прошлый раз?

– Даже лучше, – промолвила девушка с коротким смешком. – Однако мне кажется, что ты слишком торопишься.

– Неужели? А вот мне почему-то так не кажется.

Игнорируя ее робкие протесты, Арман притянул Элизу к себе и впился в ее губы пламенным, неистовым поцелуем. Их тела оказались плотно прижаты друг к другу, и Элиза почти со страхом ощутила всю силу его желания. Арман так страстно ласкал ее, что его намерения не оставляли никаких сомнений. В этот раз он явно не собирался ее отпускать. Еще немного – и она окажется в полной его власти. Он сможет гордиться тем, с какой легкостью одержал над ней победу. Знатная аристократка станет роскошным трофеем наполеоновского офицера.

Последняя мысль мгновенно привела Элизу в чувство. Резко оттолкнув Армана, она поднялась на ноги и с негодованием посмотрела ему в глаза.

– Довольно, полковник Лаваль. Вы забыли, что перед вами не какая-нибудь маркитантка, а знатная леди, с которой нельзя обращаться без должного уважения! – проговорила она, демонстративно расправляя измятые юбки амазонки.

Он медленно поднялся и встал напротив нее. Внезапно Элиза почувствовала себя нехорошо. Она вдруг осознала, как жестоко обидела его, и теперь растерянно теребила платье, не в силах посмотреть ему в глаза.

– Без должного уважения? – В голосе Армана чувствовался легкий металл. – И чем же это я так оскорбил тебя? Был груб? Непочтителен?

– Нет, но твои манеры…

– Манера целоваться? Или ласкать женское тело? Лондонские аристократы ведут себя в интимные минуты совсем по-другому? Но тогда объясни мне, как именно, может, я смогу научиться.

– Арман, твои слова звучат для меня оскорбительно!

– По крайней мере, теперь этот упрек оправдан.

– Прошу тебя, Арман, прекрати! Я не хочу ссориться с тобой, – упавшим голосом пролепетала Элиза.

– В чем дело, дорогая? Ты боишься меня? Или саму себя? Тогда, два года назад, ты была готова биться с целой армией англичан, чтобы защитить пленного француза. Что же случилось теперь?

Неожиданная мягкость в его голосе смутила Элизу сильнее любых упреков. Не зная, как выйти из этой нелепой ситуации, она подняла с земли упавшую шляпу и неуверенно пробормотала:

– Я должна побыть одна, чтобы хорошенько подумать надо всем этим. Я хочу уехать, прямо сейчас. Извини меня, Арман, но так нужно.

– Хорошо, – с наигранным спокойствием произнес он. – Я провожу тебя в город.

– Нет! – испуганно крикнула она. – Не стоит этого делать, пожалуйста, Арман. Я доберусь сама.

Не глядя ему в глаза, Элиза повернулась и почти побежала к своей лошади. Запрыгивая в седло, она краем глаза видела, что Лаваль все так же стоит, не двинувшись с места. Он смотрел перед собой каким-то невидящим взглядом и меланхолично покусывал сухую былинку. Какие мысли кружились сейчас в его голове, Элиза боялась даже думать.

Густые заросли сомкнулись за спиной девушки, скрыв поляну, на которой они только что предавались веселому обеду. Элиза глубоко вздохнула, не чувствуя облегчения. Мысль о возвращении в гостиницу и возможной встрече с Каролиной и Лектуром почему-то казалась сейчас неприятной, и Элиза остановила лошадь, а затем и вовсе соскочила на землю. Нужно побыть немного в уединении и все спокойно обдумать.

Хочет ли она, чтобы их отношения с Арманом возобновились? При мысли о том, какие радости сулит ей это сближение, Элиза ощутила, как у нее задрожали руки. Но что, если это окажется серьезной ошибкой? Сможет ли она затем расстаться с Лавалем без ненужных терзаний? Со дня на день должен поступить приказ о выводе его полка из Польши, и тогда их дороги неизбежно разойдутся. Арман отправится в Париж, а она должна будет вернуться в Англию, к своей привычной, устоявшейся и беспечной жизни, к своему влиятельному любовнику. Возможности долговременных отношений с полковником наполеоновской гвардии Элиза даже не допускала. А тем более каких-либо прочных уз. Это было бы недопустимым мезальянсом. Выйти замуж за человека третьего сословия! Да ее засмеют все знакомые! Конечно, у Лаваля теперь есть титул. Но многого ли он стоит в глазах людей ее круга? А в самой Франции? Этого она не знала.

Громкое ржание Дианы заставило девушку резко обернуться. С ее губ сорвался испуганный возглас, ноги налились свинцовой тяжестью, а руки мелко задрожали. Рядом с лошадью стоял человек разбойного вида. На глазах испуганной Элизы он неспешно вытащил нож и хладнокровно перерезал повод Дианы, за который она была привязана к дереву.

«Он хочет украсть мою лошадь»! – пронеслось в голове у Элизы, и от возмущения она на время утратила страх.

– А ну, грязный негодяй, быстро отпусти Диану и убирайся отсюда! – грозно проговорила девушка, приближаясь к нему на несколько шагов. – Слышишь? Убирайся! – повторила она, гневно топнув ногой.

Вместо того чтобы последовать ее словам, конокрад злорадно ухмыльнулся и, отпустив повод лошади, двинулся к Элизе. Внезапно девушка осознала, в каком опасном положении она оказалась и, испуганно вскрикнув, попятилась назад. Бормоча что-то на непонятном ей языке, мужчина неуклонно шел к ней, раздвигая сильными руками сучья кустов. Она все отступала, он приближался. Не выдержав, Элиза побежала. И с ужасом услышала, что страшный незнакомец, хрипло дыша, бежит следом за ней.

– Арман! – закричала девушка, что было сил. От страха ее голос сорвался, превратившись в невнятное бормотание. Широкая юбка амазонки цеплялась за кусты, мешая бежать, ноги с каждой секундой все больше уставали.

Лаваль появился так внезапно, что Элиза едва не налетела на него. Выхватив шпагу из ножен, он бросился к ее преследователю, и они тут же исчезли за густыми кустами. Прислонившись к дереву, Элиза с трудом отдышалась, а затем кое-как пригладила растрепавшиеся волосы. Ей все еще не верилось, что все закончилось хорошо, хотелось одновременно смеяться и плакать.

Вскоре появился Арман, ведя за собой Диану. Элиза бросилась к нему с радостным вскриком и смущенно остановилась на полпути. Ей вдруг стало так неловко, что она покраснела. Он снова выступил в роли ее спасителя, и это после того, как она так отвратительно обошлась с ним.

– Тебя нельзя ни на минуту оставить одну, чтобы ты тут же не попала в какую-нибудь переделку, – сердито проворчал Лаваль, остановившись напротив нее. – Ну что? Все еще будешь упорствовать или вернешься в Варшаву под моей охраной?

– Извини меня, Арман, – неловко пробормотала Элиза. – Я была так не права.

Она судорожно всхлипнула и прижалась к его груди. Руки Элизы порывисто взметнулись на плечи Арману, и она, с облегчением понимая, что все ее страхи позади, разрыдалась. Арман ласково гладил ее вздрагивающие плечи, шепча успокаивающие слова. Страхи и волнения девушки постепенно рассеялись, уступив место признательной нежности. Вытерев слезы, она робким, виноватым взглядом посмотрела на своего спасителя. Улыбнувшись в ответ, он запечатлел на ее губах нежный, успокаивающий поцелуй, а затем, еще раз крепко прижав ее к своей груди, разжал объятия.

– Пойдем отсюда скорее, – сказал он, увлекая ее к выходу из леса.

Вскоре они снова оказались на поляне. Привязав Диану рядом со своим скакуном, Лаваль вернулся к Элизе и пытливо всмотрелся в ее лицо.

– Как ты себя чувствуешь, дорогая? – спросил он. – Этот мерзавец сильно тебя напугал?

– Да, но сейчас я уже совсем спокойна, – ответила она, поправляя сбившийся воротник его рубашки. – Что ты сделал с этим человеком? Ты не?.. – Элиза опасливо покосилась на шпагу Лаваля.

– Нет, что ты! Просто немного припугнул.

– Ты, как всегда, появился очень вовремя. – Элиза смущенно улыбнулась. – Как тебе это удалось? Ты услышал мой крик?

– Услышал. Но лишь потому, что ты была недалеко. – Приподняв подбородок девушки, Арман строго посмотрел в ее глаза. – Никогда больше не веди себя так легкомысленно. Это тебе не Англия, где можно безнаказанно разъезжать в одиночестве. Я был просто глупцом, что так безрассудно отпустил тебя одну.

– Это случилось потому, что я очень расстроила тебя. Да, расстроила? – спросила Элиза с заискивающей улыбкой.

– Нет. – Лаваль стиснул губы, и его взгляд стал неожиданно жестким. – Ты не расстроила меня, ты меня разозлила. Я не привык терпеливо сносить женские капризы и не собираюсь этому учиться. Даже если передо мной «знатная леди», а не «какая-нибудь маркитантка».

Ошеломленная этой внезапной отповедью, Элиза молча смотрела на Армана, теребя рукава своего жакета. Внезапно ей стало не по себе. Если она снова проявит холодность, Лаваль может не на шутку обидеться и вообще порвет с ней отношения. А этого ей теперь совсем не хотелось.

– Пожалуйста, Арман, прости меня, – пробормотала она, опустив глаза. – Я действительно вела себя не совсем тактично. Я должна была понимать, к чему может привести наше сегодняшнее свидание, и поставила саму себя в глупое положение.

Спрятав руки за спину, Арман больно ущипнул себя, чтобы скрыть свою бурную радость. Это была его первая победа над избалованной аристократкой. Он заставил ее просить у него прощения! Ему даже не верилось, что это получилось так легко. Но означает ли это, прежде всего то, что Элиза к нему весьма неравнодушна? Могут ли у него еще оставаться сомнения?

– Ваши извинения приняты, миледи, – сдержанно проговорил он, запечатлев на ее щеке поцелуй в знак примирения.

Ее глаза осветились такой радостью, что Арман не мог больше разыгрывать холодность. Хрипловато рассмеявшись, он так резко подхватил Элизу на руки, что у нее закружилась голова. От порыва ветра шляпа слетела с головы девушки, и облачко густых локонов взметнулось навстречу солнечным лучам. Элизу охватил пьянящий восторг, ее сердце колотилось так, будто собиралось выскочить из груди. В эту минуту она так сильно желала близости с этим мужчиной, что едва не потеряла сознание.

– Что ты делаешь, Арман, отпусти меня немедленно! – прокричала она, молотя сжатыми кулачками по его плечам. – Ты уронишь меня, и я разобьюсь.

– Разве я могу уронить такую драгоценную ношу? – ответил он, и его восхищенный взгляд скользнул по ее раскрасневшемуся лицу. – Боже, дорогая, сегодня ты прекрасна, словно сказочная фея. Будь же милосердной к простому смертному, осмелившемуся возжелать твоей любви!

В его голосе послышалась такая страстная мольба, что последние страхи и сомнения исчезли, словно их и не было. Всхлипнув от избытка чувств, Элиза погрузила пальцы в золотистые волосы Армана, и он с тихим стоном прижал ее к себе. Опустившись на колени, Арман опрокинул Элизу на траву и снова жадно приник к ее губам. Он целовал ее лицо и шею в каком-то неистовом, страстном порыве, в то время как его руки торопливо расстегивали ее жакет. Приподнявшись, Элиза помогла Лавалю снять с себя этот предмет туалета, а он, не останавливаясь, тут же стянул с ее плеч тонкую сорочку. Теплые солнечные лучи мгновенно согрели обнаженные холмики груди Элизы, а пламенные ласки Армана заставили их загореться обжигающим огнем.

Элизу охватило чувство небывалого, пьянящего восторга. Закрыв глаза, она откинула голову, позволяя Арману самозабвенно целовать ее плечи и грудь. Казалось, ее тело утратило кожу, став чувствительным до боли. Элиза сама не заметила, как стала пылко ласкать волосы Армана, его спину и прекрасный мускулистый торс. Он глухо застонал, крепко стиснув руками стройный стан любимой женщины. А затем неожиданно сместился вниз и начал так страстно ласкать губами ее набухшие соски, что она вскрикнула от пронзительного острого ощущения.

– Тебе нравится то, что я делаю, милая? – хрипло спросил Арман, на мгновение прерывая чудесную пытку.

– Да, любимый, – прошептала Элиза, не узнав собственного голоса. – Никогда не думала, что это может быть так прекрасно.

– Любимый… – повторил он, словно пробуя это слово на вкус. – Элиза, родная моя, да за одно это слово, случайно сорвавшееся с твоих губ, я готов простить тебе все, что угодно.

Его руки скользнули вниз, лаская ее нежный живот и упругие изгибы ягодиц. Элиза даже не заметила, когда он успел стянуть с нее панталоны. Но вдруг почувствовала, как его язык нежно щекочет ее бедра, и сердце у нее бешено забилось в волнующем томлении. Медленно, словно желая помучить возлюбленную, Арман продвигался к самым сокровенным местам женского естества. Она вся напряглась, когда губы мужчины коснулись чувствительного бутона ее плоти. А вслед за тем содрогнулась от сладостно острого наслаждения, почти граничащего с болью.

С ее губ сорвался громкий стон, она распахнула глаза, и яркий солнечный свет ослепил ее. Желтые и лиловые цветы смешались в один волшебный хоровод и закружились перед затуманенным взором. Она вся растворилась в колдовских ласках Армана, целиком подчиняясь его прикосновениям. Это было в сто раз прекраснее того, что она могла вообразить. Казалось, еще немного – и она не выдержит этой мучительно сладкой пытки и рассыплется на множество осколков.

Внезапно Арман перестал ее ласкать, и Элиза с протестующим стоном потянулась к нему. Он подхватил ее на руки, и их губы слились в жарком поцелуе. Желая полнее почувствовать близость мужчины, Элиза проворно стянула с Армана рубашку, и ее грудь оказалась прижатой к его теплой и сильной груди. Это прикосновение возбудило обоих, и они поспешно избавились от остальной одежды, а затем, не осознавая, что происходит, подчиняясь одному всепоглощающему чувству, преодолели последнюю грань, разделявшую их. В какую-то минуту наслаждение стало таким непереносимо острым, что Элиза громко закричала, впиваясь ногтями в мускулистую спину мужчины и изгибаясь в его объятиях всем телом. А вслед за этим волны безграничного экстаза затопили ее всю целиком, заставив на время отрешиться от действительности.

Обессиленная, Элиза лежала на груди Армана, мысленно переживая все, что сейчас произошло. Она чувствовала себя опустошенной накалом собственных чувств. Боже! Она даже не подозревала, что близость с мужчиной может дарить столь прекрасные ощущения! Так хорошо ей не было даже с Гордоном. Конечно, ее герцог был искусным любовником и знал, как доставить женщине наслаждение, но с Арманом все получилось как-то не так. Острее, ощутимее, более непосредственно и захватывающе. Но почему, в чем секрет очарования этого мужчины? Отчего ее так неудержимо, так мучительно влечет к нему? Ответа на эти вопросы Элиза пока найти не могла.

Вынырнув из пелены блаженного тумана, Элиза приподнялась и нерешительно посмотрела на Армана. Он лежал рядом, небрежно поигрывая длинными прядями ее волос. Встретив ее взгляд, Арман чуть прищурился, и в его небесных глазах появился легкий вызов.

– Ну что? Надеюсь, ты не раскаиваешься в том, что все случилось столь поспешно? – спросил он, и его лицо чуть заметно напряглось.

Элиза глубоко вздохнула, не сразу подыскав для ответа нужные слова. Раскаивалась ли она? Святая Дева, конечно же, нет! Но в то же время чувство самосохранения подсказывало ей, что она должна быть осторожной и не давать больше воли своим чувствам. Все, что с ней сейчас происходит, – всего лишь обычное приключение, не более того. Во всяком случае, эта история не должна перерасти во что-то большее, и она, Элиза, позаботится об этом.

Постаравшись успокоиться, Элиза безмятежно улыбнулась и благодарно, но едва ощутимо коснулась губами щеки Армана.

– Нет, – сказала она, принимаясь расправлять свою измятую одежду, – я ни в чем не раскаиваюсь, Арман. Глупо сожалеть о том, что уже произошло. К тому же мне было очень хорошо с тобой.

– Приятно это слышать, – с легкой иронией отозвался он.

Одевшись сам, Арман помог Элизе облачиться в амазонку и с сожалением посмотрел на опустевшую корзинку.

– Зря мы съели все сразу, – заметил он с отрывистым смешком. – Сейчас нам совсем не помешало бы подкрепиться, да?

– Но у нас еще осталось вино!

– Неужели? Но это же просто замечательно!

Наполнив небольшие фарфоровые бокальчики, Лаваль протянул один из них Элизе, а другой осушил сам. Потом, глубоко вздохнув, посмотрел на Элизу, и игривое выражение вдруг слетело с его лица.

– Наверное, сейчас самое время сказать, что я очарован тобой, моя принцесса, – тихо проговорил он, несмело коснувшись ее руки.

Его непривычная робость показалась Элизе несколько забавной, учитывая, насколько он был совсем недавно напористым, и она с трудом сдержала улыбку. Но небесные глаза Армана смотрели так серьезно, что ей вдруг совсем не захотелось смеяться. Одарив Лаваля ласковой улыбкой, Элиза нежно прильнула к нему и так же тихо сказала:

– Я безумно рада, что мы встретились вновь, Арман.

Из его груди вырвался нервный смешок, и он шутливо потрепал возлюбленную по волосам.

– Не совсем то, что я надеялся услышать. Но это не важно. Главное – ты рядом. И впереди нас ждет много-много чудесных минут.

На ночь они не вернулись в город. Арман привез Элизу в небольшую деревенскую гостиницу, где им сдали уютную комнатку в мансарде, под самой крышей. За этот день они так вымотались, что уже не могли ничем заниматься, кроме как только лежать рядом и смотреть друг на друга. Приподнявшись на локте, Элиза с восхищением рассматривала многочисленные шрамы Лаваля, полученные в разных сражениях. Их было очень много, и все они были разными. Короткие и длинные, застарелые, побелевшие от времени, и относительно свежие, еще не поджившие розовые полоски…

– Боже мой, сколько же их у тебя, – изумленно протянула она, покачивая головой. – Просто не представляю, как ты вообще остался жив после такого числа сабельных ударов! Наверное, тебе часто приходилось испытывать боль, да?

– Кто боится боли, тому нечего делать на войне, – с усмешкой ответил Арман. – Но должен заметить, что мне обычно везло. Большинство ранений были легкими и лишь подпортили мне шкуру. Надеюсь, тебе не очень неприятно видеть эти отметины?

Он пристально посмотрел ей в глаза, словно не доверяя словам.

– Вовсе нет, с чего ты взял? – возразила Элиза с легким смущением. – Просто это так непривычно. Раньше мне не приходилось видеть…

Она растерянно замолчала, сообразив, что говорить такие вещи не совсем прилично.

– А многих мужчин ты знала за свои двадцать лет, дорогая? – внезапно спросил Арман.

– Всего двух, кроме тебя, – бывшего мужа и Сазерленда.

Лаваль усмехнулся, качнув головой:

– Плохо.

– Почему?!

– Потому что это значит, что ты все время будешь сравнивать меня со своим, гм, покровителем, как ты его называешь.

– Но ты ничуть не уступаешь ему! Ах, Арман, как ты можешь говорить такие непристойности? – возмутилась Элиза. – Право, ты совсем не утонченный человек!

– Но откуда же мне быть таким? Я провел свою молодость в походах, а не в светских гостиных.

– Жаль, что ты родился не в знатной семье.

Приподнявшись, он окинул ее долгим, изучающим взглядом:

– Элиза, я родился в достойной, уважаемой семье. И никогда не сожалел о том, что мой отец был торговцем. Неужели для тебя имеет такое огромное значение происхождение?

– Конечно! То есть, я хотела сказать, не очень. Кстати, Арман! – резко сменила тему Элиза, заметив, что разговор приобретает опасное направление. – Я сохранила ту записку, которую ты передал мне после возвращения в Париж. Ну, помнишь, за которой Гордон отправлял своего шпиона.

– Да? – Взгляд Армана сразу потеплел. – Признаться, я был поражен, когда ко мне явился незнакомый человек и попросил черкнуть пару слов для графини Шепард. Как тебе пришло такое в голову? Ты не доверяла Сазерленду?

– Нет, просто хотела убедиться, что он сдержал свое слово. Так, на всякий случай. Но, если честно, эта идея принадлежала герцогу. Он видел, что я никак не могу успокоиться, и решил предоставить доказательства.

– А ты не могла успокоиться? – чуть дрогнувшим голосом произнес Лаваль. – Так сильно тревожилась за меня?

Элиза посмотрела на него с легкой обидой.

– А ты сам так не думал? Наверное, ты-то забыл обо мне сразу, как только вырвался за пределы Англии!

Вместо ответа он нежно привлек ее к себе и поцеловал в висок. Забыл? Он мог бы рассказать ей о том, как она снилась ему по ночам и как он потом весь день не мог найти места от безысходной тоски. Как радовался тому, что находится на войне, где некогда предаваться посторонним размышлениям и грустить о несбыточном. Но Арман знал, что не сделает этого. Два дня назад, когда они ехали в Варшаву, Элиза поведала ему о себе много такого, чего никогда не рассказала бы в более спокойном состоянии. В том числе и о своих бесчисленных поклонниках, пытавшихся всеми правдами и неправдами отбить ее у Сазерленда. Чего будет стоить для нее его признание в любви? За эти два года она слышала их так часто, что перестала ценить. Еще одно не вызовет даже удивления. Оно будет воспринято как должное и всего лишь укрепит уверенность избалованной аристократки в своей неотразимости.

– Спи, любовь моя, – проговорил он, заботливо укутывая ее одеялом. – Иначе завтра у тебя не будет сил отправиться на новую прогулку.

Свернувшись калачиком рядом с Арманом, Элиза мгновенно уснула. Но сам Лаваль не смог заснуть так легко. Он еще долго вспоминал те часы, что они провели вместе, и пытался осмыслить все, что произошло за эти три дня.

Вспомнив несколько фраз, случайно оброненных Элизой, Арман невесело вздохнул. Конечно, она вовсе не желала его обидеть, выражая сожаление о его низком происхождении или сравнивая его со своим великосветским любовником. И все же, эти слова причинили ему огромную боль. Как ему хотелось верить, что он станет единственным властителем ее дум! Но Арман честно признавался себе, что надежды на это было не так уж и много. Они лежали рядом, он касался ее, мог в любой момент разбудить, чтобы снова заняться любовью. И в то же время между ними стояло столько невидимых преград! Прежде всего, сословные предрассудки, которые Элизе внушали с самого рождения, неприязнь к новым французским порядкам и его обожаемому кумиру – императору. И еще время, которое они провели в разных мирах.

Время. Оно было так необходимо ему сейчас, чтобы доказать Элизе, что они нужны друг другу и что возвращение в родную страну вовсе не грозит ей неисчислимыми бедами. Но его так катастрофически не хватало.

И еще между ними стояло его собственное двусмысленное положение. Но об этом Арман боялся даже думать.