"Кровь нынче в моде" - читать интересную книгу автора (Стиверс Валери)

Глава 16 ДОНОР


«Виделась с Лиллиан. Избегай ее любой ценой. Она знает про нас и злится».

Я не уверена, что это хорошая идея — отправить подобное сообщение Джеймсу, однако его следует предостеречь на случай, если Лиллиан захочет наказать и его тоже. Все знают, что она считает его «вкусным». Он возникает в дверном проеме нашей комнатушки спустя несколько минут после того, как я завязала на запястье ленточку, которую нашла в ящике своего стола. Джеймс такой же небритый и взлохмаченный, как при нашей последней встрече, правда, он переоделся, а его глаза кажутся темнее обычного и злее.

— Ты не предупредила меня, что идешь к Лиллиан.

— Не было времени. Но со мной все хорошо… более или менее. — Я указываю глазами на Рэйчел и Нину, которые во все глаза смотрят на нас. — Но тебе лучше не встречаться с ней.

— Более или менее? — Он решительно входит внутрь, как будто собирается немедленно осмотреть меня, чтобы удостовериться, что я не пострадала.

Надо немедленно увести его отсюда, и быстро, чтобы не дать Рэйчел повода для сплетен.

— Давай поговорим об этом позже.

— Сегодня вечером после работы я должен снимать на вечеринке в центре города. Почему бы тебе не пойти вместе со мной? Тогда мы могли бы поговорить.

— Мы можем встретиться прямо там, — возражаю я, поскольку Лиллиан уже знает про нас и я не хочу, чтобы это выглядело слишком вызывающе.

Он хочет сказать что-то еще, но передумывает, кивает на прощание и гордо выходит.

— Ого-го! — восклицает Нина.

— Девочки… — Я чувствую одновременно и гордость, и смущение.

— Та заметка в «Наблюдателе» была о тебе и о нем. — Рэйчел сопоставила события. — А если вы избегаете Лиллиан, то не обольщайтесь — она наверняка в курсе. И вы перекочевали из категории «совершенство» в список неблагонадежных! — Она мысленно сложила все фрагменты мозаики.

Кажется, нет смысла запираться. Рэйчел продолжает:

— Значит, мы никогда не будем авторами обещанной нам рубрики.

— Думаю, да.

— Ну и ладно, — говорит она почти дружелюбно, хотя я не прошу прощения. — Было любезно с твоей стороны хотя бы предложить это.

Всем своим видом она демонстрирует озабоченность моим здоровьем, поскольку я вчера отсутствовала. Некоторые из тех звонков, что я проигнорировала, были от нее и Нины, как выяснилось позже. Они даже хотели послать мне какое-то успокоительное ароматерапевтическое средство, которое получили на халяву в отделе красоты. Их доброжелательность меня смущает.

— Только не говорите никому, — прошу я. — Для меня это будет смерти подобно…

— Не беспокойся! — перебивает меня Нина. — Мы же решили поддерживать друг друга. Так что, — усмехается она, — внеси нас в список гостей на вечеринку. И расскажи нам все о нем.


Два часа спустя Рэйчел, Нина и я покидаем «Олдем» и направляемся в центр города к месту проведения эпохальной вечеринки. Это событие — дебют художника, который создал эркер здания в виде логотипа «Луи Вуиттон» и вырубил в скале лицо Карла Лагерфельда. Потом он пролетел мимо на небольшом самолете и сделал фотографии. Мода тут ни при чем. Все, чего я хочу, — встретить Джеймса, вернуться вместе с ним в дом моей тети и… разработать план действий. У него это хорошо получается. Прошлой ночью я уснула, прижавшись к его груди. Наши руки и ноги переплелись. Я никогда еще не спала так крепко с чужим человеком. Как можно сходить с ума от страха и от любви одновременно?

Выходит, что можно.

Скрытые под бархатной ленточкой укусы на моей руке пульсируют. Мне приходится подавлять свое страстное желание помчаться к «Барнис», чтобы только взглянуть на сумочки. Моя тетя была бы просто счастлива, если бы я купила одну из них в долг по кредитной карте моего отца. Я уже отравлена, и яд делает свое дело. К счастью, глубоко вздохнув и выдохнув несколько раз, ощутив резкий запах чеснока, я стряхиваю с себя наваждение. Пусть это пикантное растение больше и не используется для защиты от вампиров, однако его неприятный запах не позволяет им добиваться полного контроля над жертвой.

Мы прибываем на место и, рассекая толпу (чеснок и здесь нам помог), входим в помещение, где так многолюдно, что место фотосъемки определить затруднительно. Я слышу, как одна женщина говорит: «Это новое движение — против защиты окружающей среды». Ее подруга отвечает: «Это так бескомпьютерно. Мне это нравится!»

Прихлопнуть бы их обеих. Вместо этого я пытаюсь, уже в который раз, связаться с Сильвией, но безуспешно. Это более чем странно, поскольку она не расстается с телефоном ни днем, ни ночью.

Джеймс, вспотевший и возбужденный, неожиданно материализуется рядом со мной. У него в руках большая камера, оснащенная устройством цифровой записи голоса для идентификации фотоснимков.

— Я видел, как ты вошла. Это сумасшедший дом. — Он оглядывается вокруг, потом быстро целует меня.

Рэйчел и Нина пялятся на нас, пока я не делаю им тонкий намек:

— Может, принесете всем нам выпить?

Как только они уходят, я быстро чмокаю Джеймса в ответ и говорю:

— Тебе действительно не следует делать этого.

— Ты в порядке? — спрашивает он. — Твои губы холодны как лед.

Мне хочется рассказать ему, что со мной случилось. Со мной далеко не все в порядке — я стала «донором». Мне хочется свернуться в клубок и пореветь на его плече.

— Просто волнуюсь. Ничего страшного.

— Сегодня первый день, когда ты точно знала, что работаешь среди вампиров. Ну и как, страшно?

Какой-то темный лед, который образовался вокруг моего сердца, когда Лиллиан укусила меня, мгновенно тает.

— Послушай, мы должны предотвратить бойню, которая произойдет в этот уик-энд.

Он приподнимает одну бровь.

— Мы? — Он сжимает мою руку. — Звучит как назначение свидания. В обеденный перерыв я заскочил домой и собрал вещи. Не выходи из себя и не злись, но я собираюсь оставаться с тобой до тех пор, пока мы не будем уверены, что тебе ничего не угрожает.

Мне нравится его покровительство, которое он проявляет с тех пор, как узнал от меня про вампиров. Интересно, как он отреагирует, когда увидит следы зубов на моем запястье?

Он следит за выражением моего лица.

— Ты против?

— Нет! Конечно, нет!

Мой восторг явно излишен. Джеймс довольно усмехается.

— Я буду спать на софе, если хочешь, но одну я тебя не оставлю.

— Апартаменты моей тети слишком велики, — говорю я. — Лучше держаться поближе друг к другу.

Мы условливаемся встретиться через час у выхода, и я ныряю в толпу, чтобы найти Аннабел. Мне нужно поговорить с ней с глазу на глаз, прежде чем Рэйчел и Нина снова привяжутся ко мне.

Я вижу ее стоящей в длинной очереди в единственную туалетную кабинку для посетителей обоего пола.

— Кейт! — Она хватает меня за руку. — Привет, дорогая. Я так рада видеть тебя! Что ты думаешь о фотографиях?

— Циничные, бездушные, холодные — по крайней мере других я пока не увидела.

— А по-моему, блистательные! — Она одаряет меня ослепительной усмешкой. — Мне не следовало говорить тебе, но фотограф — один из нас. Фотографы почти все такие.

Я тут же задаюсь вопросом: не вампирша ли Джада Дилан-Холл? Если она принимает участие в этом проекте вместе с Алексой, то скорее всего тоже вампирша, хотя и высококлассный фотограф.

Кстати, о высоком классе… Человек, стоящий перед нами в очереди, — известная в городе личность. На нем самая восхитительная в этом сезоне сорочка от Шанель с кружевным гофрированным воротником и «грязный» смокинг от Пола Смита.

— Как тебе смокинг? — шепчет мне Аннабел. — Он испачкан землей «Прада». Я чувствую запах денег. Должно быть, он стоит целое состояние.

От всего этого можно сойти с ума.

— Кстати, почему ты стоишь в очереди в туалет? — спрашиваю ее я.

Она улыбается, обнажая свои маленькие клыки, и кивком головы указывает на знаменитость:

— Он «донор».

— Что ты собираешься делать? — У меня плохое предчувствие.

— Потерпи и увидишь.

Дверь туалета открывается, и оттуда выходят сразу три девушки.

Мне на самом деле совсем не хочется ни терпеть, ни смотреть. К тому же если Нина и Рэйчел засекут меня так близко от знаменитости, они тут же нас атакуют.

Я прикрываю рукой рот и шепчу на ухо Аннабел:

— Думаю, «модный убийца» не кто иной, как Алекса.

— Почему ты так думаешь?

— Фотосъемка девушек «Тэсти». Разве тебе не приходило в голову, что интерес Алексы к биографическим данным девушек и их медицинским показателям выходит за рамки конкурса моделей? Ей нужны не модели, а жертвы. Она завезет их в лес и убьет.

— Не убьет. Это равнозначно профессиональному суициду. — Губы Аннабел кривятся в усмешке. Ясно, она была бы не против, если бы Алекса пошла на это. — Даже Лиллиан взбесится, если Алекса бросит хотя бы тень подозрения на журнал.

— Но мы же обе знаем, что Алекса совсем не тот человек, который обдумывает все до мелочей. Возможно, она надеется, что ей удастся остаться безнаказанной. Или, может быть, она настолько устала сидеть на диете, что ее это вообще не волнует.

— Жаль, если у нее ничего не получится, — шутит Аннабел. — Вперед!

Когда звезда открывает дверь туалета, Аннабел проскальзывает за ним. Ее светлая голова склоняется близко к его уху, и она шепчет ему что-то. Я вижу, как он вздрагивает, потом слышу ее смех. Они вместе входят в кабинку. Я замешкалась на пороге, а затем прошмыгнула за ней, игнорируя протестующий хор людей, стоящих в очереди. Наш с ней разговор остался незаконченным.

Вблизи парень выглядит неважно. Он бледен, тяжело дышит и слегка покачивается на нетвердых ногах. Прежде чем стал знаменитым актером-кинорежиссером-постановом, он был моделью. У него тщедушное телосложение очень красивое лицо. Воспаленные глаза тем не менее восхитительны — ярко-василькового цвета, я таких прежде никогда не видела.

— Ты делаешь минет? — спрашивает он рассеянно. Аннабел не обращает на него ни малейшего внимания.

— Это самое трудное, — говорит она мне. На ее лице появляется выражение сильной сосредоточенности. — Жертва должна почувствовать сонливость и впасть в гипнотическое состояние. «Доноры» впоследствии никому не жалуются, потому что ничего не помнят. Им кажется, что это было с ними во сне.

Парень прислоняется спиной к раковине, тупо глядя на нас из-под полуопущенных век.

Чем старше вампир, тем лучше он умеет гипнотизировать жертву. И чем большее количество укусов человек перенес, тем легче его загипнотизировать. Если бы этот парень был непокусанным, Аннабел могла бы и не справиться.

Кто-то начинает колотить в дверь туалета.

Понятное дело, по нужде.

— Тебе не кажется, что нам следует что-то предпринять? Я имею в виду Алексу и девушек «Тэсти», — выпаливаю я. — Может произойти трагедия. И даже если тебя это не волнует, это отразится на журнале. — Я пытаюсь говорить с Аннабел на языке, который ей понятен. — Как ее ассистентка, ты окажешься замешанной в этом!

Аннабел убирает в сторону кружева на шее мужчины, обнажая две глубокие запекшиеся ранки на его белой коже. Края ранок белые и сухие, а в центре они черные от засохшей крови.

— Аннабел! Ты меня слышишь?

Она нежно касается его мягких золотисто-рыжих волос, отводит прядки, закрывающие ухо, а затем припадает к его шее. Он не сопротивляется, когда ее губы касаются его кожи. Его тело сильно дрожит.

Я остолбенела от ужаса. Пепельно-светлая голова моей подруги слегка подергивается, пока она насыщается. Слышно, как она громко глотает.

В моем кармане пищит телефон. Трясущимися руками я достаю его и вижу новое сообщение:

«Тебя мучает жажда? — Н.».

Моя кожа покрывается мурашками. Кто-то там снаружи — вероятно, некто, кому необходимо пописать, — и есть тот самый «Н.». За мной следят. У меня перехватывает дыхание.

— Прекрати! — ору я. — Нам надо поговорить! Сейчас же! Нельзя допустить, чтобы эта съемка состоялась! Ты же говорила, что вы… осторожны, когда дело касается людей. Ты должна мне помочь! — Но все напрасно — она словно не слышит и не видит меня. Меня душат рыдания.

Аннабел отстраняется от парня и приводит в порядок его роскошный воротник. Потом корчит мне гримасу, обнажая резцы, заляпанные алой кровью.

— Кейт, — спокойно говорит она, — пусть с этим разбираются блюстители порядка. Если Алекса сделает это, наказание будет незамедлительным и суровым. В конечном счете, все, что ни делается, к лучшему. Я не стану вмешиваться.

Я прислоняюсь к стене, еле сдерживая слезы. Я ведь действительно надеялась, что она будет на моей стороне.

Аннабел легонько похлопывает «донора» по щеке.

— Осталось совсем чуть-чуть, — говорит она. — Должно быть, на него кидаются каждые несколько минут.

— Зачем же тогда он приходит в такие места? — обессиленно шепчу я. — Он что, не понимает, что это опасно?

Аннабел достает из сумочки губную помаду и подкрашивает губы.

— Все «доноры» — рабы моды. Наши отношения с ними — это своего рода симбиоз.

— И он ничего не вспомнит? С ним все будет в порядке?

Аннабел запускает руку в свою сумочку и достает оттуда пакетик с белым порошком.

— Он будет чувствовать себя прекрасно буквально через минуту.

Быстро, потому что люди в бешенстве начинают колотить в дверь, она выкладывает дорожку на краю раковины. Закрыв глаза, красавчик втягивает носом пару раз, делает глубокий вдох, трет свой нос, а затем открывает глаза и смотрит на нас так, как будто впервые видит.

— Спасибо. Вы, леди, просто великолепны, — заплетающимся языком говорит он. — Хотите потанцевать?

— Мы ваши большие поклонницы! — воркует Аннабел, отпирая дверь.

— Эй, как вас зовут? — вяло спрашивает он. — Я остановился в… — Аннабел, не дослушав, увлекает меня за собой.

Она прямиком направляется к бару, чтобы пропустить рюмочку. С тревогой я разглядываю очередь в туалет в поисках Феликса, или Рико, или кого-то еще из тех, кто может скрываться под псевдонимом «Н.». Неожиданно все представители нью-йоркского высшего света становятся для меня на одно лицо. Вот девушка-азиатка в топе и в коротких леггинсах — разве не тусовалась она и на других вечеринках, где я побывала? А этот парень спортивного телосложения с короткими темными волосами и модной щетиной? Я точно видела его прежде. И вон ту рыжую каланчу без лифчика, в черно-белом полосатом боди. Она болтала с Джеймсом в ресторане «Карнивор». Я пристально смотрю на нее, а она на меня.

Кто-то хватает меня за руку.

— Мы видели, как ты входила в туалет, — тараторит Рэйчел. — Зачем ты пригласила нас, если сама собиралась уединяться со своими знаменитыми друзьями?

— Да ладно, — говорит Нина с легким сарказмом в голосе. — Она не обязана таскать нас за собой повсюду.

— Он мне не друг. Я просто была с Аннабел, — оправдываюсь я.

Рэйчел сует мне в руку высокий стакан со светло-зеленой жидкостью.

— Вот твоя выпивка, — говорит она и гордо удаляется.

Это просто невыносимо.

— Я домой, — говорю я Нине, которая все еще обиженно смотрит на меня. — С меня достаточно этого омерзительного балагана.

Но выловить Джеймса в этой гуще людей почти невозможно. Я пытаюсь позвать его, когда он промелькнул поблизости, но безуспешно. Я прокладываю себе дорогу к выходу, где толпятся фотографы, но Джеймса среди них не вижу, зато становлюсь свидетельницей прибытия Алексы. Даже святой воды было недостаточно, чтобы удержать ее от выхода в свет хотя бы на одну ночь. Пока она позирует у двери, купаясь в лучах фотовспышек Аннабел бросается к ней и начинает что-то шептать. У меня возникает неприятное чувство, что это касается меня. Возможно, мне не следовало делиться с Аннабел своими подозрениями касательно конкурса. Они обе внимательно всматриваются в толпу, напряженно выискивая кого-то. Мне очень-очень хочется надеяться, что не меня.

— Эй! — шепчет мне в ухо волнующий мужской голос с мягким акцентом уроженца Среднего Запада. — Ты хочешь смыться отсюда? — Он нашел меня. Его горячие губы прямо возле моего уха, и я чувствую какой-то запах — вино? — в его дыхании.


Мы с Джеймсом вылезаем из такси перед домом Виктории. Из холла дома Вик выскакивает темноволосое привидение и на космической скорости подлетает ко мне. Я уже собираюсь заорать от ужаса, как вдруг узнаю Сильвию и издаю радостный вопль. Мы бурно обнимаемся, выкрикивая: «О Боже мой!», «Дорогая!», — пока я не замечаю, что Джеймс стоит, заткнув пальцами уши.

— Сильвия, это Джеймс. Джеймс, это Сильвия, — наконец представляю я их друг другу.

— Джеймс временно поживет со мной, — сообщаю я ей.

— Я думал, ты на западном побережье, — замечает Джеймс.

— Я прилетела, потому что очень беспокоилась за Кейт. — При этом ее взгляд спрашивает меня, известно ли ему о вампирах.

— Джеймс полностью в теме, — заверяю я ее и не выдерживаю: — Сильвия, ты выглядишь восхитительно!

Действительно, она похудела, и на ней красивый, ультрамодный наряд, который ей очень идет. Она кажется более уравновешенной и уверенной в себе, чем обычно.


— Спасибо! — говорит она несколько высокомерно, но я все равно очень рада за нее.

Мы располагаемся в гостиной. Перед тем как покинуть Лос-Анджелес, моя подруга проделала большую работу. На кофейном столике лежит стопка нарытой ею информации о вампирах. Рядом четки от Гуччи с огромным, десятидюймовым, вырезанным из дерева и инкрустированным «драгоценными камнями» распятием, позаимствованным ею из гардероба с реквизитами, и успокоительное. Последнее предназначено для нее самой, поскольку реальное существование монстров из ее любимых книжек вызвало у нее куда больший стресс, чем она предполагала.

Пока мы болтаем, Джеймс затачивает ножом концы кольев в соответствии с инструкцией Сильвии.

— …поэтому я совершенно уверена, что Алекса планирует заманить девушек на природу, чтобы совершить очередное «модное убийство». Мы должны остановить ее.

— Как? — спрашивает Сильвия. Несмотря на то, что она приняла лекарство, ее голос звучит очень нервозно.

— Нам еще повезло, что, кроме Алексы, предполагаемые вампиры на съемке — только фотограф и стилист.

— Алекса не пригласила помощника фотографа для этой съемки, — вставляет Джеймс.

— Онa сократила число участников до минимума, поэтому большинство присутствующих там — модели. Это нам выгодно, потому что врагов будет меньше.

— Три вампира все равно многовато, — вздыхает Сильвия.

— Согласна. Нам необходимо заманить их в ловушку так чтобы они не смогли сбежать или улететь. Я ведь вам говорила, как быстро они перемещаются в пространстве.

— Уже раза три, — закатывает глаза Сильвия.

Я, конечно, тоже нервничаю.

— Думаю, нам стоит беспокоиться не о них в первую очередь, — добавляет она.

Я тру виски кончиками пальцев. Уже поздно, я расстроена и не могу ясно мыслить.

— Там есть подвал.

Я вспоминаю, как Аннабел стояла близко к краю глубокой черной ямы.

— Может быть, нам удастся замуровать их там.

Мои «подельники» приветствуют эту идею.

— А как? — спрашивает Сильвия, стараясь воодушевить меня.

— Думать надо о другом, — говорит Джеймс. Он кладет готовый кол и берет следующий. — Вместо того чтобы воевать с Алексой и ее бандой, лучше лишить их жертв.

Он действительно незаменим в кризисных ситуациях.

— Мы могли бы сообщить им, что съемка отменяется! — предлагаю я. — К тому времени, когда Алекса поймет, что съемка сорвалась, будет уже поздно.

— Она может назначить другую дату, — предполагает Сильвия.

— Да, но мы выиграем время. А у Алексы определенно возникнут проблемы на работе. — Все, что может доставить Алексе неприятности, вписывается в мой сценарий.

— Это реально? — спрашивает меня Джеймс.

— Они вылетают завтра, поэтому нам необходимо обзвонить их, как только откроется офис. Это должно сработать. Не думаю, что кто-то из «Тэсти» встречает их в гостинице, — размышляю я. — А поскольку Алекса поедет отдельно от них, то вряд ли она поймет, что что-то не так, до утра понедельника, пока не придет чартерный автобус. — Я благодарно улыбаюсь ему.

Эта идея мне нравится. — Если бы мы додумались до этого раньше, до окончания рабочего дня, я бы уже успела обзвонить всех конкурсанток. Теперь придется возвращаться в Темную башню, чтобы сделать это.

— Тогда нам лучше приступить к этому немедленно, — говорит Джеймс. — Те, кто спит в своем кабинете, вернутся только на рассвете.

— Я не знаю, спят ли они там по субботам и воскресеньям.

Он сосредоточенно строгает кол и не смотрит на меня.

— Думаю, нам следует действовать наверняка и отправиться туда сейчас, а не дожидаться наступления утра.

— Как мы попадем туда среди ночи?

— Просто. В крупных корпорациях принято работать круглые сутки. Достаточно расписаться на вахте.

Мне не хочется рисковать и выходить из дома ночью, когда Алекса так подозрительно ведет себя, да и Лиллиан вышла на тропу войны, однако выбора у меня нет.

— Класс! — радуется Сильвия. — Я увижу знаменитый кафетерий?

Теперь, когда у нас есть план, осталась еще одна деталь о которой мне надо рассказать им, но я не могу, мне стыдно. Я тереблю ленточку на запястье, не зная, как преподнести им эту новость, когда Джеймс берет меня за руку, переворачивает ее ладонью вверх и целует внутреннюю сторону запястья, глядя на меня волнующим, каким-то новым взглядом. Я пытаюсь отнять руку. Он прижимается щекой к бархатной ленточке.

— Дай посмотреть, — говорит он.

— Откуда ты знаешь? — спрашиваю я, страшно смущаясь.

— Посмотреть что? В чем дело? — забеспокоилась Сильвия.

Джеймс выпрямляется и аккуратно развязывает узел, я чувствую нежные прикосновения его пальцев. Лента из черного бархата падает на пол, открывая чужим взорам мое обезображенное запястье.

Он нервно облизывает губы. Прикрывает глаза. Отводит взгляд. Его рука судорожно сжимает мою.

— Я убью ее, — говорит сквозь зубы Джеймс. — Меня никто не остановит.

По этому поводу я не собираюсь с ним спорить.