"Камикадзе на прогулке" - читать интересную книгу автора (Кукса Олег Владимирович)

Глава 10 — Дом, милый дом!

До заката оставалось часа четыре, когда наш отряд достигнул Двадцать Пятого Форта. Я даже рада была оставить разбирательства с бандитами грозному Экзекутору-Шогану.

Подробнее 2ур. 91

Он-то, небось, отправит их, после допроса и решения суда, сырьем на биологические эксперименты. Ха, шутка! Но я бы на месте бандитов все равно выбрала бы легкую смерть от солдат Фернандо, чем корчиться в застенках гролловских копов.

Ох и попил же Раймонд с нас кровушки на месте преступления, допрашивая. Хорошо хоть, в тюрьму никого не упек…

Я слышала пару жутких историй от бандитов в тюрьме Двадцать Пятого о ментальных пытках гроллов-следователей. Когда тебя помещают в иллюзию и проходятся сапогами по твоему сознанию, выискивая все то, чем на тебя можно надавить. После такого допроса выжатый, как лимон досуха, бандит стремится сам дать полные показания под ментальным контролем, чтобы окончить эту процедуру побыстрее.

Если это не пытка, то я — маленький, беленький, пушистый птенчик. Гроллы, по-своему, были очень жестоки к преступникам-людям. Считали их вторым сортом, расходным материалом. Но почему тогда почти в каждой второй банде преступников-людей верховодит гролл, или даже пара гроллов?

Раймонд многозначительно сообщил мне, что мы еще с ним увидимся. Он назначил общий сбор боевых групп Омеги и Харта в Двадцать Пятом Форте — нашей главной военной базе юга Корто. Но куда ж я от Раймонда денусь — защитные симбионты Периметра Двадцать Седьмого ставила я. Небесный Купол бывшего форта Рейдеров, Юлия, была очень молода и мало с кем могла общаться. Но со мной у нее ментальный контакт получался, хотя она была высажена не мной. И только я могла бы взять под контроль защищающих форт симбионтов Периметра, не прибегая к ментальным сканерам ЦУПа, захваченного бандитами.

Одно только радовало — Семья Шоган, одна из самых могущественных Семей гроллов Линии Воинов, могла выставить на бой отряд такой силы, что ему мало кто мог бы противостоять. Боевые группы Харта Самыми боеспособными в боевых группах Харта были как раз Хатраны и Шоганы.

Я не могла сообразить, почему Семьи Отсева и помогающие им бандиты-Рейдеры пошли на такую наглую демонстрацию силы. Они явно приготовили нам какой-то сюрприз. Надеюсь, Раймонд будет к нему готов. Рейдеры в последнее время снова что-то очень обнаглели, и никто не мог понять — с чего бы это? А я теперь поняла, в чем дело. Гюнтер Айзен, новый лидер Рейдеров, получил поддержку от криминальных авторитетов гроллов и активно занялся работорговлей.

Очень глупо. Лучше бы он продолжал заниматься грабежом, контрабандой и продажей краденого. Всем тем, чем занимались разрозненные остатки уничтоженной в войне армии Рейдеров.

End 2ур. 91

Из седла предложенной мне Фернандо лошади я просто выпала. Надо бы мне почаще ездить верхом и подкачать нужные мышцы. Слишком я обленилась, летая по коммерческим трассам Дальних Переходов на большие расстояния. В любом случае, проехаться верхом было лучше, чем пылить ногами вместе с большей частью отряда самообороны Фернандо — очень много лошадей забрали бойцы штурмового отряда Пабло Каррера, уехавшие на разведку в окрестности Двадцать Седьмого форта.

А вот Дэниел, оправившийся от паралича, был свеженьким, как огурчик. Настоящий ковбой. Он был, мягко говоря, очень удивлен, когда вместо иллюзии дикой местности он увидел перед собой большое поселение, с центральным двенадцатиэтажным квадратным зданием-цитаделью посередине, когда мы въехали под силовой щит Периметра.

Кристина, Небесный Купол Двадцать Пятого Форта, любезно пропустила нас. Она, сканируя, обеспокоилась моим самочувствием. Но я сказала ей, что не стоить тратить так много сил на связь со мной. Позже я все равно хотела зайти в ЦУП Периметра и поболтать с одной из своих приемных дочерей-Периметров.

Почти половина Небесных Куполов округа Корто приняли меня в свою семейную цепочку. Именно поэтому я вынашиваю уже третью их малышку — Натали. На этот раз, вторую дочурку Кармен — Периметра Лос Анжелеса.

Вокруг нас весело носились дети. Женщины высматривали мужей, но сразу было видно по хорошему настроению и ухмылке Фернандо, что в его отряде потерь нет, и все бойцы живы. Так что настроение у всех было приподнятое.

Привычно суетились у двух ракетных установок солдаты. Дэниел, заинтересовавшись, глянул на них, обомлел… Ну да — главным строительным материалом у нас была молекулярно уплотненная древесина, вытеснившая легированную сталь. Но четырехствольные установки, стреляющие управляемыми Небесным Куполом ракетами были очень надежными. Так что пусть ставит свою отвалившуюся челюсть на место.

Дэниел поблагодарил за предложенный ему одной из пеонок кувшинчик молодого вина, отпил немного, и уставился медленно осматривать окрестности Двадцать Пятого Форта, снимая на свою вмонтированную в шлем камеру. Наглый тип — даже не спросил у меня разрешения на сьемку. Я немного пожалела о том, что с самого начала не разбила ее камнем или не вышвырнула в Мясорубку.

Подробнее 2ур. 92

Cиловой щит Небесного Купола Форта впечатлял. Сейчас, когда я смотрела не глазами, а рецепторами малютки Натали, своего симбионта-споры и родственника этой взрослой особи — он впечатлял своей мощью и размерами — огромная линза, поднимающаяся вверх метров на сорок-пятьдесят. Именно в ней и поместился этот довольно крупный приграничный форт, верхние этажи зданий которого почти касались внутренней стенки силового щита-Периметра Небесного Купола.

Внутренняя высота пустот, да и сами размеры Кристины были значительно меньшими, чем у Периметров крупных городов. Мелкий подвид, ничего не поделаешь. Выращенные мной две девочки Небесного Купола, надеюсь, смогут похвастаться в итоге намного большим внутренним пространством под поселение людей. Натали тоже надеялась основать в итоге большой город с безопасным Периметром. Но меня она пока покидать не собиралась. Наоборот, мы уже ссорились из-за того, что она желала заморозить свое развитие и оставаться во мне как можно дольше, чтобы не оглупеть, покинув меня. А это вредно для гармоничного развития взрослеющей споры Небесного Купола.

По Периметру форт был окружен трехметровой каменной стеной. Внутри форт был густо насажен плодовыми деревьями и кустарниками с ягодами. Для прохода оставались узенькие полутораметровые дорожки, соединяющие небольшие площадки перед двух-, трех-, четырехэтажными домами, которые подходили к круговому восьмиэтажному дому-кольцу, который окружал центральную многоэтажную цитадель. Посередине форта, в месте наибольшей высоты купола силового щита Кристины стояло огромное квадратное двенадцатиэтажное здание — гостиница Рассвет, с огромным внутенним двором, в котором и помещался наш ресторан и вход в гостиницу. В доме-крепости было около четырехсот квартир — для наших вояк, местных пеонов, ночующих в форте и гостей города. Не меньшее количество квартир было и в восьмиэтажном кольце вокруг центрального здания нашей военной базы.

Оба здания были выстроены по нашему заказу Семьей Билдхат. Так что мелкий по своим размерам форт на самом деле мог вместить себе действительно очень большое количество людей. Все было очень компактным и продуманным, за исключением разве что рынка и конюшни, которые пока не были еще перестроены.

End 2ур. 92

— А здесь красиво! — улыбнулся Дэниел.

— Я рада, что тебе понравилось.

— Здесь безопасно? — осведомился он, тревожно глядя в безоблачное небо.

— Над нами Силовой Щит Небесного Купола, Дэниел. Я ведь тебе рассказывала! Он скрывает все происходящее внутри. Тут даже электричество и сталь разрешается использовать. Поверь мне, здесь безопасно, насколько это вообще возможно.

— Силовой Щит? — недоверчиво переспросил Дэниел. Естественно, он ведь ничего не видел! — Я и не предполагал, что ваши селения такие огромные! С многоэтажными зданиями! Ведь форт, как я понимаю, уже построен после Катастрофы? Ты вроде бы говорила, что города располагаются внутри Небесных Куполов, а Двадцать Пятый — это даже не город, а форт! Значит, ваши города — еще больше!?

— Да — намного больше, — согласилась я. — И мы действительно внутри энергетического симбионта — Небесного Купола. Ее, кстати, Кристина зовут. И на ней и ее энерготурелях держится оборона всей округи — километров на шестьдесят вокруг. Ты ее просто не видишь — она невидима для тебя. Как видишь, у нас, людей, появились после Катастрофы не только враги, но и друзья. Симбиоз, понимаешь? А ладно, все равно не поймешь. Это нужно прочувствовать. Двадцать Пятый форт — это наша главная военная база на юге Корто. Его Периметр укреплен и боеспособен даже лучше, чем у столицы округа Корто — города Лос Анжелеса. Потому что я живу здесь, и приложила к этому свою руку. Прими просто за данность — ни одна невидимая тварь этот силовой щит не увидит и не пройдет через него. Разве что, Ночная Баньши или Смерч-Убийца. Но наши энерготурели Периметра Небесного Купола не позволят им это сделать. Я не позволю. Сожгу их Армагеддоном нафиг дотла. Местные Баньши об этом знают и не суются сюда, а тупых и непонятливых Смерчей мы регулярно выпалываем. Так что здесь — безопасно, насколько это возможно для Новой Женевы. Ладно — сейчас в душ, а затем в операционную. И неплохо было бы посетить ресторан — если уж мы в форте, то хоть поедим, наконец, нормальную пищу. У меня после боя всегда жуткий аппетит. Так что сегодня вечером будем праздновать победу над работорговцами. Да — я постараюсь выбить для тебя приличную комнату! А потом в операционную… Дэниел? Дэниел!?

На его глазах блестели слезы. Он изо всех сил старался сдержать их, но у него не получалось. И тогда я поняла, что с ним, невольно скользнув в Единение. И сразу же заблокировала себя.

Дэниел оплакивал своих мертвых товарищей, которым не удалось сделать того, что сделал он. Выполнил поставленную задачу. Для остальных же боевых товарищей Дэниела визит на Новую Женеву закончился трагической гибелью.

— Дэниел, ну что ты? Все в порядке! — Я обняла его. Он изо всех сил старался сдержать свои слезы. Обнял меня. — Ты выполнил свое задание! Что ты?

— Нет, Светлана. Ничего я не выполнил. Это сделала ты, — Дэниел погладил меня по волосам, — Без тебя я должен был погибнуть. И, после меня, продолжали бы гибнуть остальные мои друзья. Те, которые ждут своей высадки там, на базе. Ты спасла не только меня. Всех их. Тех, кто стал мне ближе многих моих родственников.

Дэниел опустился передо мной на колено и поцеловал мою забинтованную руку. Затем поднялся, тяжело вздохнув.

— Hola, Sveta…! Nuevo? Esta casado? — поздоровавшись со мной, неожиданно спросила молодая пеонка у Дэниела, игриво моргая глазками и рассматривая Дэниела. Она вела лошадь за уздечку к казармам, и увидела новое, незнакомое лицо.

Тот действительно, насколько я поняла, был не женат. Но девушки, по крайней мере, порядочные, таких вопросов не задают.

— Hola, Сarmelita. Deniel no hablo espanol, — ответила я, взяв его за руку, и, грозно нахмурившись, шлепнула ее сзади, отгоняя от Дэниела.

— Hola, Deniel! — девушка, увидев мою реакцию, ушла, игриво покачивая бедрами, затем, смеясь, побежала по дорожке по своим делам. А лошадка бодро пошла рысью, вслед за резвой крестьяночкой.

Совсем уже обнаглели — девицы на выданье. Не пропустят ни одного новичка форта. Как будто им мало салаг-вояк, присланных из Лос Анжелеса! Таак, пора уводить Дэниела подальше от площади перед воротами в Форт, где куча народу шастает. Не хватало ему только якшаться с местными крестьяночками. Совершенно бесполезная публика.

Пока я послала Дэниела с солдатами оформить ему документы у алькальда Фернандо, я поговорила с нашим управляющим гостиницей. Но, как назло, все комнаты для гостей в гостинице Рассвет были заняты. В общем, я была даже рада, что пришлось определить Дэниела к себе домой.

Подробнее 2ур. 93

Это было двухэтажное здание с восемью жилыми комнатами, с моей операционной, складом, библиотекой, оружейной и конференцзалом. Я превратила свой домик, построенный по проекту Семьи Билдхат, в очень удобную Штаб-Квартиру для моих помощников-Проводников. И, насколько я знаю, ни у кого из Старших Проводников Федерации такой удобной Штаб-Квартиры не было. Они, в основном, перебивались для этого казенными строениями, а не строили их сами под свои нужды. А крыша моей Штаб-Квартиры была устроена как взлетная площадка для шаттла, и наша Омеговская трофейная трехместная птичка садилась обычно именно сюда, а не на крышу Рассвета. Хотя, трехместная, хм, часто сменялось на «пятиместная», если мы отправлялись на срочное боевое задание, где каждый Энерговоин на счету был. Всего несколько шагов по боковой лестнице — и наши ребята из Омеги могли угоститься молодым винцом, на веранде перед входом, покрытой виноградной лозой, где и сидели за двумя столиками наши вояки, охранявшие вход в Штаб-Квартиру Проводников Корто.

Одну из комнат, ближайшую к душу и операционной, я отвела для себя. А остальные раздала своим стажерам. Но они обычно были настолько загружены работой, что все вместе мы собирались в Двадцать Пятом очень редко. И раз уж я обещала Дэниелу, что подсоблю ему в адаптации на планете и сборе интересующих Землян сведений, то не проще ли это делать прямо в моем доме?

Ну, подумаешь, еще один поселенец рядом со мной? Но мне как-то тревожно стало на сердце — а что если Дэниелу мой дом не понравится? Блин, в голову лезут мысли одна другой глупее. Где он еще найдет такое удобное место для своей работы? И чего я так тревожусь — ума не приложу.

End 2ур. 93

Я взяла связку ключей от комнат Штаб-Квартиры из своего отделения-сейфа в полицейском участке, отметив про себя, что один из солдат гарнизона, увидев меня, внутренне встревожился и направился к моей Штаб-Квартире.

Интересно, о чем это он так переживал? Не случилось ли чего плохого в Штаб-Квартире? Я потянулась мысленно через стену полицейского участка к своему дому. И сразу же с отвращением отшатнулась.

Я чуть не выбежала на улицу, с пылающими щеками, и еле сдерживая себя от ярости.

Подробнее 2ур. 94

Да чем там они, в моем доме, занимаются!?

Мало того, что, головорезы капитана Каррера из гарнизона оккупировали мой конференцзал, так у них еще хватило наглости включить мой видеоцентр! Прежде чем Хосе, предупрежденный солдатом, успел переключить на телевизионный канал Лос Анжелеса, где шли новости города, я, поставив с помощью Натали ментальный щит, отгородила себя от похабных, мягко говоря, бьющих мое сознание разгоряченных образов трех десятков оболтусов-вояк.

Да-а, вернулась я домой в самый неподходящий момент — скорее всего, вояки Двадцать Пятого, выгнав всех, просматривали и перезаписывали в свои коллекции несколько взятых напрокат информ-модулей с фильмами. И сейчас внаглую смотрели какой-то эротический фильм по видео вместо телевизионных новостей из Нового Веймара и Лос Анжелеса. А щеки мои горели из-за того, что в моей голове все еще слышался приглушенный женский стон и страстное «Ja, Ja! Das ist fantastish!» в самый ответственный момент постановки.

Информ-модули с новыми фильмами — явно из Нового Веймара. Прибыли, небось, с заезжими торговцами, вместе с торговым караваном.

Чорти б вас усiх побрали! Не для того я, потратив всю свою квоту на гролловские деньги, тащила видеоцентр и трехметровый экран, с обьемным телевещанием полторы тысячи километров под землей, чтобы на нем вояки смотрели взятые напрокат в Лос Анжелесе и Новом Веймаре информ-модули с видео. Тем более с такими вот видеофильмами. Повбиваю гадiв!!!

Дэниел, вернувшийся с паспортом и другими документами, выписанными Фернандо, увидев, что я чем-то расстроена, мысленно винил себя за то, что, не сумел сдержать свои эмоции в узде. Относил мой гнев на то, что поцеловал мою руку. Ругал себя за свою несдержанность. Надеялся, что у него хватит сил скрывать свои нежные чувства ко мне. Что такая несдержанность никогда больше не повторится. Он винил себя за то, что разволновался, с горечью и болью вспоминая гибель своих боевых товарищей, которые так и не дошли до безопасного поселения. Он осознавал, что без моей помощи выряд ли он бы справился, и чувствовал огромную вину на себя за то, что свалился вот так, неожиданно, на мою голову, и мне пришлось тащить его на своей спине по горам многие километры, сбив свои ноги до крови.

Он чувствовал ко мне не только искреннюю благодарность, но и любовь, и терзал себя за свою несдержанность — за то, что не может сдержать свои чувства ко мне, и я, возможно, почувствую их в ментальном контакте, прочитав его мысли. Поэтому он маскировался как мог, мысленно вспоминая и проигрывая свои любимые мелодии, стараясь отвлечься от мыслей обо мне, чтобы я ничего не заметила. Выставил свой якобы непробиваемый ментальный щит, на который так надеялся. Ну, ну. Он ведь не телепат, а ту лабуду с пси-биомодулем, которую ему инсталлировали на Земле в Псикорпусе, как офицеру Дальней Разведки, моя Натали прошибала слета, мне даже напрягаться не приходилось.

Эх, Дэниел… Знал бы ты, из-за чего я так рассердилась — не корил бы так себя. Бедный, романтичный, нежный, влюбленный Дэниел… Ты даже представить себе не можешь, что такое — настоящая бестактность… Многие сидевшие в конференцзале прошли со мной двухлетнюю военную кампанию, и мне было обидно, что они тратили свое свободное время на такую гадость, вместо того, чтобы уделить свое внимание и темперамент своим женам.

Да, да, понимаю — всего четыре видеоцентра на огромное поселение — это капля в море. Но почему это я оказалась крайней? Ответ — надо положить этим вольностям конец и, поставив на дверь в конференцзал огромный немецкий замок, ложить ключи от него в свой сейф в полицейском участке Пабло Каррера. Иначе мой дом превратят в проходной двор. Хм, вернее, уже превратили. А там, между прочим — моя операционная и личная библиотека.

Моим стажерам и воинам из Омеги, гостившим у меня дома, я была всегда рада — ведь я и строила свой дом с расчетом на то, чтобы сделать из него удобную для всех нас, Проводников и Энерговоинов, новую Штаб-Квартиру. Тем более Женька Смирнова, в мое отсутствие, уже вполне неплохо управлялась в операционной с относительно несложными операциями и, умница, помогала мне разбирать заторы, беря на себя часть срочных операций по свежим ранениям, когда меня не было в Форте. Так что двери в нашу Штаб-Квартиру практически все время были открыты.

Но, кажется, кое-кто из вояк сел мне на шею, и забыл — кто в доме хозяйка. Ну так я это нашим орлам берусь хорошенько разьяснить!

End 2ур. 94

Но к своему дому я уже подходила немного успокоившись. Даже вежливо поздоровалась с двумя охранниками у входа, которые, по идее, должны были охранять Штаб-Квартиру Проводников на случай нападения на форт или попытки зайти в мой дом посторонним людям. Два солдата сидели и резались в покер за столиком у входа в штаб-квартиру, в тени виноградника, который закрывал вход в здание тенистой верандой.

Понятное дело, своих сослуживцев наши вояки-патрульные посторонними не считали. Но все было так чинно-благородно, даже на ментальном уровне — вояки переключились с окончившихся новостей на какой-то боевик и с увлечением его смотрели.

Ну все, ребятки — вы докукарекались. Досматриваете свою последнюю киношку в Штаб-Квартире! Без моего разрешения к видеоцентру теперь никто не подойдет!

Свой рюкзак я кинула на пол моей комнаты, и поскорее закрыла дверь, чтобы вернувшийся от алькальда Дэниел, следующий за моей спиной, не успел рассмотреть тот бардак, который царил в запущенной комнате. В последний раз я ночевала здесь неделю назад. И тогда было как-то не до уборки — я спешила в Лос Анжелес на дежурство. А затем работала, как обычно, в госпитале, проводя накопившиеся сложные операции…

Выдернув одного из сержантов, Хосе, из конференцзала, я отправила его и Дэниела в оружейную. Пусть подберет себе что-нибудь, пока я разбираюсь с местным бардаком.

Потому как настало время ругаться с местным начальством…

Как оказалось, форт был забит людьми до отказа — на субботу и воскресенье намечалась большая ярмарка. И я ведь, дура, могла бы об этом догадаться — сама же проходила рядом с расставленными в форте фургонами. Это сегодня прибыл большой караван немцев, из Нового Веймара.

Слава Богу, я никому не отдаю ключи от своей комнаты — у меня в сейфе хранятся документы, драгоценности, артефакты и Закрепитель, а, самое главное, в шкафу — несколько приличных платьев. Но оказалось еще, что мои стажеры отдали ключи от двух пустующих комнат для Проводников нашему эконому, Пабло Монтерра. И в моих комнатах без моего ведома были заселены постояльца. Вот что значит — меня не было дома целую неделю.

Ну, старый хрыч — держись!

Подробнее 2ур. 95

Если бы у Эконома Форта, старого Пабло Монтерра, были бы ключи от всех пустующих комнат Штаб-Квартиры — он обязательно бы втиснул в них постояльцев. Подневная аренда комнат в пред-ярмарочные дни, когда в форте собирались все жители и фермеры из округи, была очень прибыльным бизнесом, но на уговоры Пабло Монтерра я по-прежнему не поддавалась. Это — мой дом, и почему бы в нем не быть пустым комнатам?

Пока я распекала по-испански наших вояк за то, что они не тренируются, а занимаются черт знает чем, прибежал эконом, за которым я послала какого-то салагу. Вояки, видя, что я вернулась в форт, и явно не в настроении, потянулись на улицу, к казармам. Исполнять свой воинский долг — гонять в тренировках полсотни салаг, прибывших из Лос Анжелеса и размещенных в «Рассвете».

На этот раз лаялись по русски, испански и немецки — оба немца-торговца, заплатившие за соседнюю с моей комнату на два дня вперед, выдавали очень цветистые фразы, в том числе и из русского лексикона. А эконом форта, атакуемый с обеих сторон, стоял и обтекал. Я же была неумолимой: только мне решать — кому сдавать пустые бесхозные комнаты моего дома и сдавать ли их вообще. Закон был на моей стороне. Даже если мой дом и приобрел официальный статус Штаб-Квартиры Проводников, он все же принадлежал мне и был построен на мои деньги. Пабло Монтера не имел права сдавать комнаты Штаб-Квартиры без моего разрешения. А он, не поставив меня даже в известность, нарвался на очень неприятный для себя разговор. Поэтому я отобрала у него ключи от комнат. Даже была рада тому, что для этого представился удобный случай. Один из немногих моментов, который хоть немного поднял мое настроение.

Это Пабло еще пусть радуется, что я вообще не запретила совать нос в Штаб-Квартиру. В следующий раз пусть спрашивает мое разрешение на то, чтобы получить ключ от комнаты для какого-то важного гостя — в моменты, когда форт был забит под завязку людьми. В то же время я вежливо извинилась по-немецки за причиненные бывшим постояльцам неудобства — лишним в такой ситуации Entschuldigen Sie bitte не был. Даже предложила им поставить на площадке, закрепленной за моим домом, прекрасную армейскую двухместную палатку. Я знала, что старый эконом всегда использовал мои пустые комнаты как свой самый последний резерв — для богатеньких торговцев. И была не против, если они действительно пустовали. Но это в первый и последний раз, когда Пабло без согласия со мной самовольно кого-нибудь заселяет в Штаб-Квартиру. И Женьке я тоже надаю люлей за то, что она отдала ключи от пустой комнаты нашему эконому.

End 2ур. 95

Хорошо хоть одного из этих постояльцев я прекрасно знала, даже несколько раз покупала себе одежду и броню у представителей семейства Штейеров. Ханс Штейер, прекрасно знавший о том, что все комнаты в форте сданы, сразу же согласился на армейскую палатку. Потому что альтернативой были жесткие койки бараков вонючего подземного сектора форта — по сути своей подвального убежища с тесными проходами и бараками, в которые при необходимости можно втиснуть при большой опасности максимальное количество людей. Надо сказать, за последние года полтора убежище ни разу не использовалось и пришло, мягко говоря, в запустение. Сила энерготурелей Кристины была уже такова, что и Смерчу-Убийце мало не покажется, и местные атмосферные формы жизни быстро усвоили, что Кристину лучше не сердить попусту. Поэтому ночевать в заброшенном подвале… кхм, дураков нет!

Ханс Штейер — высокий, презентабельно выглядевший зеленоглазый блондин, отдал распоряжения своему помощнику отнести несколько вещей в камеру хранения, и тот, нагруженный в основном одеждой и вместительной сумкой, понуро побрел на улицу.

Дэниел, пришедший из оружейной, с интересом наблюдал выселение незадачливых постояльцев — это для него я комнатку выбивала.

На просьбу Пабло получить ключи от дома после моего отбытия я просто зарычала, и указала пальцем на дверь. К этому времени, чтобы посмотреть на этот спектакль, в коридор уже выглядывали скалящиеся мордашки моих стажеров-Проводников — Женьки Светловой и Диего Чавеса. Причем из одной двери.

Чем они там вместе занимались, маленькие негодники? Книжку на пару читали, что ли?

Пабло попятился, пробормотал смущенно «Si, si, seniorita» и был вынужден ретироваться. Было, конечно, неловко так грубо обходиться со старым экономом форта, но он на этот раз заслужил небольшую взбучку.

— Хватит скалиться, ребятки. Женька, Диего, а для вас — маленькая разминка. Бегом на склад — чтоб через десять минут палатка была готова принять гостей.

— Danke! — улыбнулся Ханс. На вид ему было меньше тридцати, и выглядел он очень элегантно.- (авт. — немецк.) Вы не устали с дороги, Светлана? Я хотел бы пригласить вас в ресторан.

— Мы пойдем туда не раньше, чем через час.

— Ничего, я подожду. Ужинать в присутствии такой красивой девушки — для меня большая честь!

— Благодарю вас, Ханс, но вы преувеличиваете… В вашем караване есть косметика?

— О, да! И прекрасная парфюмерия. Я захвачу с собой образцы.

— Нет, я не хотела бы вас затруднять. Но я была бы рада посмотреть вашу выставку, из Нового Веймара, как только появится возможность. Если в выходные дни буду в форте, я обязательно приду на ярмарку. И вы мне покажете все самое интересное. Встретимся в ресторане, Ханс.

(end — авт. — немецк.)

— Фу-у-х. Заходи, Дэниел! — облегченно вздохнула я, когда очаровательный, галантный Ханс вышел из Штаб-Квартиры.

Дэниел очень даже мило покраснел, но потащил свой рюкзак в соседнюю комнату. Он выбрал себе две почти прямые сабли, пару простых и три метательных ножа. На досуге пусть потренируется — нечего ему безоружным тут разгуливать — не поймут и примут за пеона, несмотря на его бросающуюся в глаза военную одежду.

Подробнее 2ур. 96

Обстановка в пустующей комнате была стандартной — двухярусная широкая дубовая кровать с мягкими матрасами с одной стороны, узкий стол для работы — с другой, и в конце комнаты — два шкафа для вещей и большой сейф — для оружия и всего остального ценного. Окна отсутствовали — сверху были закреплены четыре симбионта освещения с регулятором интенсивности освещения, а в правом верхнем углу — гролловский симбионт-кондиционер, фильтрующий воздух от пыли, и регулирующий температуру и влажность воздуха в комнате. Но комната была хорошо проветрена — немцы, видимо, любили комфорт.

Еще бы, гроллы Семьи Билдхат, можно сказать, наших местных строителей, умели создать комфорт! Этот домик, между прочим, несмотря на огромную прочность, был модульным, разборным, и я могла его при необходимости достроить или перепланировать, а то и перебросить гролловским транспортным шаттлом Семьи Билдхат в любое удобное для меня место. Именно подобные, модульные дома, как временные строения, использовали гроллы, дожидаясь, пока молодые Небесные Купола не достигнут своих максимальных размеров. А затем уж они строили основательные, стационарные многоэтажки — как в Роонхартиссе. Или же вообще, в последнее время — полностью застраивали внутреннее пространство Небесных Куполов единым жилым комлексом. Один такой — торговый коммерческий центр, располагался, кстати, рядом со столицей Семьи Роон.

Единственное, к чему я так и не привыкла — отсутствие окон. Но гроллы из Билдхат уговорили меня приобрести полностью автономное, герметичное здание. Мало ли где и как мне его придется использовать?

End 2ур. 96

— Света, мы нашли палатку! — радостно сообщил Диего, — сейчас поставим.

— Хорошо. Сами справитесь или помочь?

— Не-е. Ну я пошел, а то Женя будет злиться.

— Погоди.

Я внимательно глянула на Диего. Он был чуть-чуть ниже Дэниела, но все же…

— Хм. Диего… У тебя найдется запасной комплект одежды? Что-нибудь для выхода в свет. Всего на один день. А я, если успею, что-нибудь постараюсь найти для Дэниела завтра.

Диего быстро стрельнул глазами по Дэниелу.

— Найдется. Рубашка и брюки. Вот с обувью — проблема. У меня есть только запасные кроссовки, и они в подметки не годятся тем, которые сейчас на нашем госте. Cегодня ты уже ничего не найдешь, Света. Я бы попробовал что-то подыскать завтра на рынке, если не возникнут непредвиденные обстоятельства ночью.

— А-а-а, ты уже в курсе насчет ночной заварушки? — загадочно улыбнулась я.

— И прошедшей и будущей — Фернандо просветил, — засиял улыбкой Диего. — Он очень расстроен, что какой-то гролл раскомандовался, и многие из бойцов форта останутся здесь, а не поедут спасать наших. Ха, этот гролл назвал их штатскими — мол, штатским здесь делать нечего! Фернандо сказал, что скоро прибудет Омега и кто-то из гроллов… А на кого это вы нарвались сегодня утром?

— На работорговцев. Был такой себе мордобойчик. И тут нас застукал Раймонд Шоган — тот самый гролл, о котором тебе сказал Фернандо.

— Ох! Наш главный региональный коп? И ты еще не в наручниках!?

Я грозно нахмурилась. Но Диего меня хорошо знал, и понимал, что это я дурачусь.

— Он самый. По крайней мере, он никого не арестовал, — я быстренько три раза постучала по двери, и Диего чуть не прыснул смехом. — Вот если бы появился на десять минут позже… Хм, у меня были бы неприятности. Возможно, пошла бы в тюрьму Турхат — на пару недель, не меньше.

— Судя по твоим глазкам и стильной черненькой прическе, главарем у работорговцев был гролл-Воин? — понимающе осведомился Диего.

— Ну, ты у нас парень понятливый! — качнула головой я. — Диего, поговорим за ужином, а то Женька на меня обидится, если я все расскажу полностью только тебе. Вы сегодня вечером не на смене?

— Женька под утро заступит. А я уже свое сегодня оттрубил. Сейчас в ЦУПе дежурит Мария.

— Тогда приглашаю вас обоих в ресторан. И я вас обстоятельно познакомлю с Дэниелом Николсоном — нашим гостем.

— Хорошо. Я пока поставлю палатку и сбегаю что-нибудь закажу. И посторожу для нас наш столик.

— Если Хосе (Авт.: Хосе — главный совладелец ресторана. Второй — Энрике) будет возражать, скажи ему, что я уже в Форте и скоро заскочу к нему, — мило улыбнулась я. — И закажи мое любимое желе.

— Хм, немцы завезли никель и хромистую сталь. Тебе с чем?

— Хромистая сталь.

— Через сколько прийдете?

— Я только приму душ и переоденусь. Скажем, через сорок минут. Максимум — через час. Мне еще в операционную придется заглянуть и привести себя хоть немного в порядок — доочиститься от Черноты. К тому же, надо посмотреть, как себя чувствует наш гость.

— Кхм. Света, я знаю, что ты, если захочешь, одеваешься очень быстро, но если ты будешь очень долго подбирать себе наряд… Если забыла — именно я помогал тебе нести красивенькие такие, большие коробочки с платьями.

— Давай мотай отсюда! Тебя Женька заждалась.

Перед душем я еще заглянула в операционную, расположенную здесь же, в конце коридора — рядом с душем. Долечить немного свою руку в биорегенераторе и провести первый, короткий сеанс по выведению токсинов Черноты из глаз. Потому что ужаснулась, увидев свое отражение в зеркале. По крайней мере, привела их в более-менее естественное состояние. Это уже лучше, чем зияющие тьмой глазницы. Ничего, похожу с черными зрачками — многие испанцы бродят здесь с черными волосами и карими, почти черными глазами. Южная кровь, все-таки.

А затем я втиснула недовольного Дэниела под телеметрию операционной. И поняла задним числом причину его недовольства — тело Дэниела на поверку была начинено таким количеством непонятных генетических модулей, что я обалдела! И, как ни странно, судя по телеметрии, Дэниел действительно чувствовал себя неплохо. Справлялся одному лишь ему ведомыми хитростями. Я лишь осторожно доочистила его от токсинов Черноты и провела первую бактериологическую терапию — у Дэниела уже начинался дисбактериоз. Ну да что поделаешь — его телу понадобится не один день, чтобы перестроиться под условия Новой Женевы. И, из-за его начинки, браться за что-то более серьезное я не решилась — тут без пол-литры, как говорят русские, не разберешься.

Но на все это я потратила намного больше времени, чем так мне казалось. Опаздываете, сеньорита! Женька с Диего уже, небось, в ресторане посиживают. Так что одеваться после душа пришлось по-армейски. Я, напяливая темное, почти черное платье, с тоской глянула на две все еще нераспакованные коробки, лежащие в шкафу.

Никак до них руки не дойдут.

Темный, почти черный цвет я выбрала потому, что с цветом волос мне ничего поделать не удастся, а красить волосы — целая морока. Да и не было у меня сейчас краски для волос: пострадать от Черной Лихорадки — этого я не предусмотрела. Во время душа я, кстати, провела еще один обряд очищения и привела кожу почти к естественному ее оттенку. Надеюсь, на черном она будет выглядеть посветлее, контрастнее.

Теперь макияж. Затем, глядя в зеркало, я попробовала пару стильных причесок. Не знаю, кто из моих вивисекторов-гроллов придумал этот трюк и вмонтировал в мои гены, но волосы у меня, когда я расчесывалась, могли принимать тот вид, который был мне нужен. Я могла носить сложнейшие, сногсшибательные прически без риска их испортить резким движением головы. Из-за этого многие светские дамы и сеньориты Лос Анжелеса мне жутко завидовали и все время просили познакомить их с моим парикмахером. И обижались, не веря, когда я говорила правду — мол, делаю прически сама. Ну где я нашла бы здесь парикмахера!? На главной военной базе юга Корто?

В итоге я немного выпрямила волосы, остановившись на прическе с двойной волной из локонов. Получилось очень даже ничего — это была, пожалуй, одна из немногих во мне переделок, которой я оказалась вполне довольна — так я могла носить прелестную и сложную прическу почти без заколок не боясь, что она растреплется. И, главное, маскироваться во время наших разведывательных и карательных рейдов на территорию врага. Очень помогает, знаете ли. У меня был запас из нескольких самых любимых причесок, но сегодня я хотела попробовать из-за моих черных волос что-то новое, словно специально изменила имидж, покрасив волосы.

Из шкатулки с драгоценностями выбрала брошку с драгоценными камнями, два изящных браслета и подарок на мой день рождения — колье с бриллиантами, которое мне удавалось надевать так редко. Хм, может действительно стоит взять драгоценности с собой в Лос Анжелес? Но там у меня, в моем особнячке, была шкатулка побольше этой.

Серьги я не признавала принципиально — прокалывать уши или еще что-нибудь ради того, чтобы выглядеть поизящнее — нет уж, увольте.

Я задумчиво посмотрела на шкафчик-сейф с оружием. Времени все же хватило бы, чтобы незаметно спрятать в платье парочку так любимых мною метательных ножей или пистолет. Но, я же не в незнакомом городе — Фернандо и Пабло Каррера держали поселение в строгом порядке. Бандиты сюда свой нос совать побаивались. Хорошо вооруженный и снабженный энергосимбионтами отряд ветеранов войны с Рейдерами — это фатально, с какой стороны не посмотри. Пора, Светочка, тебе отвыкать по поводу и без повода таскать на себе оружие.

Ладно, оружие долой. Хватит пары метательных ножей в сумочке…

Это платье, на мой взгляд, имело слишком глубокий вырез спереди и сзади, но, по мнению моей подруги, очень известного модельера, Амалии Флорес, выглядела я в нем очень шикарно. Я благодарила Бога за то, что ее домик оказался так близко к жилищу Луизы Райс и моей квартирке в Лос Анжелесе, и мы познакомились на дне рождения Луизы. Не то, чтобы Амалия не была известна в определенных кругах. Очень даже изветна! Но в моем ураганном ритме жизни мне было не до разглядывания глянцевых журналов мод, понимаете ли.

По мнению Амалии, моя изменившаяся в последние два года фигура требовала большей открытости. Так что я полностью доверилась ее мнению. По крайней мере, она согласилась по моей просьбе немного уменьшить разрезы в платье по бокам, хотя и была опечалена тем, что я собираюсь прятать такие красивенькие бедра. Ноги как ноги — чего на них смотреть? Другое дело, я была полностью согласна с тем, что длина юбки должна быть как можно короче — выше колен. Если я не могу бегать в платье, это значит, что такое платье я не надену. Я всегда должна быть готова к бою. Неудобная, сковывающая движения одежда — не для меня.

Последний раз посмотрим в зеркало.

Ткань приятно блестела и переливалась оттенками. В общем, очень даже ничего — сойдет. Вот только сережки, надо признать, были бы не лишними. Ну да ладно, обойдемся и без них.

Меня еще смущал немного вид спереди. Слишком сексуально. В некоторых местах немного более полупрозначно, чем мне хотелось бы — все, конечно, не рассмотришь, но простор для фантазий есть. Но я знала, что такие платья следует носить уверенно, с гордо поднятой головой.

Доверимся мнению модельера.

Тем более, я хотела на Дэниела произвести впечатление — а то он видел меня не в самом лучшем свете. Старый, исцарапанный, обожженный в боях комплект молекулярно уплотненной немецкой брони, сделанный на заказ, выглядит, знаете ли, не очень изящно. Да и имеет дурно пахнущий, застарелый запашок. Не для того броня служит, чтобы производить впечатление на молодых, красивых мужчин, которые нравятся молодым девушкам.

Время! Господа офицеры — на выход.

Подробнее 2ур. 97

Перед тем, как уходить, я глянула на медицинские карты двенадцати пациентов, прибывших с торговым караваном из Нового Веймара в надежде на внеплановую операцию в моей операционной. Та-ак, ранняя стадия рака легких и три оторванные в Мясорубках ноги — в общем, мелочи жизни, несмотря на осложнения, за которые не взялась ломать голову медицинская бригада Нового Веймара. У них был переносной гролловский комплекс, купленный еще до начала Семилетней Войны, и они не решались оперировать тех, кто, попав в беду, добирался в госпиталь Нового Веймара спустя пять-шесть дней, а не сразу же. Тем более за синтез коленного сустава они не брались. Таковы уж немецкие врачи. Не уверены в успехе операции — не берутся за нее. А сплавляют все на север, мне, дуре, со своими торговыми караванами, идущими в Лос Анжелес.

И как всегда, без предупреждения — в надежде на быструю внеплановую операцию.

Не то, чтобы я была против таких незапланированных операций. Но только, если у меня было хоть два-три часа свободного времени. Поверьте, к сложной операции нельзя подходить наспех — тут нужна полная концентрация. Нельзя отвлекаться ни на что постороннее.

А сейчас… Мыслями я уже настраивалась на предстоящий бой. Да и была сейчас еще далеко не в оптимальной форме — все же сказывалась усталость после тяжеленного марафона на Перевале Смерти и сражения с Джатуром из Семьи Джемира сегодня утром. Да и, если хорошенько подумать, свою долю синтез-операций я сегодня уже выполнила, подлечивая горе-работорговцев.

Нет, сегодня ни за что серьезное я браться не буду — сил не хватит. Нужно хорошо отдохнуть перед боем. Сначала немного востановлюсь — а там уж посмотрим, останется ли время. Может, и успею вылечить пять-шесть пациентов перед тем, как мы отправимся выбивать бубну Рейдерам, захватившим форт.

Я специально разгребла за день перед своим отбытием в Нижний Новгород все сложные плановые операции, накопившиеся за четыре дня в госпитале Лос Анжелеса. И знала, что до начала следующей недели меня беспокоить не будут. А уж во вторник, после ночного дежурства на Периметре, хорошенько отоспавшись утром… Я обычно планировала свое свободное от дежурств время так, чтобы до позднего вечера работать в операционной глазного центра Лос Анжелеса или Нового Киева, где обычно дежурила, заодно подстраховывая в резерве дежурящего на Периметре Воина Омеги. На этот раз, скорее всего, это будет Алеша Гордеев. Парень, конечно, талантливый, но формировать пока научился только Огненные Штормы среднего класса. А оба прайда союзных Левиафанов Лос Анжелеса во вторник дежурят, прикрывая южные форты округа Корто. Так что, если появятся Смерчи, Алешу Левиафаны поддержать своими Огненными Штормами не смогут. Две-три сотни километров быстро под землей не преодолеешь — горные базальтовые подземные породы плоскогорья Корто были труднопроходимы даже для Левиафанов. Они уставали, даже пользуясь давно пробитыми и обжитыми подземными тропками-аналогами человеческих и гролловских коммерческих трасс Дальнего Перехода.

С медицинской бригадой Лос Анжелеса, во главе с совсем молоденькой, восемнадцатилетней Марией Родригес, у меня никогда не возникало никаких проблем. Мы понимали друг друга с полуслова. Высокая, статная Мария была на голову выше меня, и мы дружили с ней уже четыре года. Это я обнаружила в молоденькой четырнадцатилетней девушке задатки Целительницы. Переубедила ее пойти учиться на два года в Академию Проводников Нового Киева, на медицинский факультет, а не заняться бизнесом ее отца, сеньора Педро Родригеса — для этого у нее имеются ее родные братья. После чего взяла ее к себе в аспирантки и готовила ее на глазного хирурга. В том числе, как Мастер-Целитель, я ее натаскивала на работу с энергетикой Третьего Слоя.

Сейчас Мария уже уверенно чувствовала себя в операционной, и бралась за скорую медицинскую помощь тем, кого угораздило вляпаться в Черноту, и кого быстро успели доставить на ее операционный стол.

Виноделов у нас много, и им может стать любой. А матерых врачей-хирургов? Вот то-то и оно…

Вот только генерал Устинов уже успел подгадить мне, сообщив, что возможно, я буду дежурить в понедельник или во вторник в Новом Киеве. Блин, ну как тут можно что-то планировать? Ладно, где буду дежурить, там и загляну в операционную. Я, кстати, уже давно своих друзей в столице не навещала. А видеофон и письма по электронной почте — это не то, что вживую.

А сейчас… И зачем только Рейдеры сунулись в Двадцать Седьмой? Ох как не вовремя. Штурмовать подготовленный к обороне форт — та еще работка, поверьте мне. Хорошо хоть нам помогут орлы Антонио Гонзалеса из Омеги и Раймонд Великолепный со товарищи. Это так Раймонда — ехидно, в шутку, при мне не раз называл его второй заместитель в Харте — Уоллис Шоган. Когда мы, тренируясь в технике энергетического боя, болтали о чем ни попадя. Хотя порой Уоллис выдавал — Раймонд Грозный или Раймонд Всевидящий.

Не хватало мне еще набраться ироничности и ехидства от обладающего своеобразным стильным юморком Уоллиса.

Но мое настроение, вызванное приятным воспоминанием, сразу же улетучилось. Судя по картам, лежащим подряд — девять хронически ослепленных Чернотой немецких бюргеров. Женька, главный ключник Штаб-Квартиры в мое отсутствие, к моему сожалению, видимо, рассортировала медицинские карты по диагнозам, прежде чем оставить их на моем столе. Впрочем, от перемены мест слагаемых… Ослепших калек от этого меньше не станет.

Нда — перед нашей ночной заварушкой я за такие серьезные операции не решилась бы взяться. Хотя два случая — совсем свеженькие. Остальные страдальцы все равно уже слепы более трех недель, и необратимые изменения в глазных яблоках уже произошли. Так что подождут в «Рассвете» до завтра — проблема-то была в том, что, если начать такую операцию, ее нужно заканчивать до конца в любом случае. А если меня выдернут из операционной в неподходящий момент… Да Раймонд, если что не так, и я задержусь — меня живьем сьест! Уж я-то знала, как, по словам Уоллиса, педантичный руководитель элитарного военного подразделения Харт распекал нерадивых или замешкавшихся подчиненных. Не дай Бог служить под началом такого злюки.

Я, надеюсь, буду работать рано или поздно вместе с Уоллисом. Но… Уоллис пока, хоть и полевой командир Харта, руководитель отдельной штурмовой группы и собственной Вертикали Власти, но все же — подчиненный Раймонда Шогана.

Бррр… Нет уж, пусть лучше все остается так, как есть. Я с Гонзалесом и нашими ребятами по-прежнему буду громить тайные базы работорговцев на территории Федерации по наводке Уоллиса, работая в статусе тайного агента.

Уоллис, как Экзекутор Линии Воинов, был в своем праве и всегда мог прикрыть нас юридически, если не останется другого выхода. Но пока все обходилось без неприятностей. И я, и Антонио Гонзалес в последние пару лет наловчились выполнять свою работу очень хитро, не вступая в явные противоборства с законодательством гроллов. И поддержка Уоллиса нам пока не требовалась. Мы просто знали, что она возможна, если не останется другого выхода.

Нет уж — сегодня никаких серьезных операций. Начну, пожалуй, с наших любителей кормить Мясорубок своими ногами. Но только тогда, когда немного отдохну и поем, наконец, нормальную пищу в ресторане нашей гостиницы.

Электронные варианты медицинских карт пациентов, как я убедилась, уже лежали файлами в почтовом ящике моего блокнота. Вот за что хвалю немцев, так за их орднунг — нигде так хорошо не поставлена формализованная медицинская бюрократия, как в немецких городах-государствах. Так что смогу познакомиться с этими данными прямо в Рассвете, посмотрев заодно остальную почту, набежавшую за это время. И маленький, изящный гролловский видеофон, подаренный мне моей подругой Сесилией на двадцатилетие, отправим туда же — в женскую сумочку.

Вдруг кто позвонит?

End 2ур. 97

Я тихонько постучалась в дверь Дэниела. Тот сидел на кровати, с довольным видом листая восемнадцатый том, с Картами Сектора окрестностей Двадцать Пятого, и вводя стометровые подробнейшие карты энерголовушек и локальных силовых щитов сканером для своего отчета на базу.

Подробнее 2ур. 98

Восемнадцатый том я дала ему потому, что, по моему мнению, именно в этой части местности можно было скрыть под огромный пустующий сателлитный силовой шит энергона-мальчика Небесного Купола шаттл, приземлившийся рядом с Двадцать Пятым фортом. По крайней мере, шаттл, экранированный Небесным Куполом будет невидим для всех этих тварей издали. А вблизи Периметра рискнут появиться разве что обнаглевшие Королевские Смерчи-Убийцы. Но и они, в последнее время, наученные мною горьким опытом, старались не приближаться к периметру Двадцать Пятого ближе, чем на пятьдесят километров.

Сами понимаете — специально я в Двадцать Пятом не дежурила. Но моя операционная и цех по производству холодного оружия были расположены здесь, а значит, никто не мешал мне сесть вторым номером на одну из энерготурелей Кристины. Если же глупые Смерчи не понимали, чем рискуют — я начинала сердиться, и доходчиво обьяснять им, что так делать нехорошо. Главный калибр форта уже уничтожил десятка два Королевских Смерчей с помощью усиленных энерготурелью Периметра залпов моего Армагеддона. Про молодняк Смерчей и их мелкие подвиды, те же Смерчи-Скауты, уж и не вспоминаю. Блуждавшие в районе Лос Анжелеса Королевские Смерчи на своей шкуре убедились, что лучше низко в атмосферу в районе поселений Корто не опускаться — себе дороже. И постепенно усвоили горькую, смертельную для их энергетического вида науку. Это Уоллису и Гонзалесу спасибо — за то, что мучились со мной, но все же натаскали моего Левиафана и Небесного Купола на этот элитарный энергетический прием. В Омеге, кроме меня и Антонио Гонзалеса, его применяли считанные бойцы. У остальных даже на один залп силенок не хватало.

End 2ур. 98

— Вау! — тихонько произнес Дэниел, отключая свой ноут. — Шикарно выглядишь! А я, кхм, в армейских кроссовках.

— Ты еще свою каску с собой в ресторан прихвати.

— Касочку, не касочку, а видеокамера уже в кармане лежит, — заметил Дэниел.

— Какая вульгарность! — возмутилась я, — Положь на место и не трогай! Я серьезно.

Бравый лейтенант тихо вздохнул с обреченным видом. Сразу же просчитал по моей мрачной физиономии, что номер не пройдет, и выполнил мою просьбу. Вытащил камеру из кармана, положив ее рядом с ноутом.

«Не на того напал! Вот хитрюга!» — ехидно доложила мне Натали, заметив в его мыслях, что Дэниел, якобы невзначай скользнув по мне обьективом, все же втихаря успел на своем внутреннем биокомпьютере обработать видеоданные с камеры, и оставить себе пару моих фоток, вырезав их из секундного видеоряда.

Но я и сама засекла его, надо признать, ловкое движение рук.

Никто другой ни о чем бы и не догадался. Но это он не знал мою фобию к сьемке. Завидев камеру, я держала ухо востро. Хм, все-таки зря я не выбросила его каску и видеокамеры в ближайшую Мясорубку, еще на Перевале Смерти.

— Дэниел, если хоть разок попытаешься снимать здесь что-либо без моего разрешения, я тебе такой облом устрою, что мало тебе не покажется! Или ты думаешь, что я полная дура? Немедленно сотри запись! Увижу еще раз твою касочку и камеры вне рюкзака — разобью в дребезги! Тоже мне — папарацци нашелся! Терпеть их не могу!

— Не сердись, Светлана! Я больше не буду… — смущенно так покраснел Дэниел. — Да я всего пару твоих фоток сделал. Можно оставить?

— Покажи, — потребовала я.

Хм. Со стороны, на экране ноута, я выглядела очень даже ничего, в этом платьице.

— Ладно. Только перекинь по локалке на мой ноут копии… Спасибо.

— Да не за что. Не сердись, Света…

— А я и не сержусь. Кстати, зачем ты сканировал карты сектора? Я же тебе скинула электронный вариант карт!

— В электронных вариантах детализация похуже. И нет твоих язвительных комментариев, написанных прямо на энерголовушках — с советами по обхождению с ними.

— А-а-а, — поняла я.

Ну да. Дура, могла бы догадаться! Я ведь каждую энерголовушку и, тем более, симбионтные энергоколонии Корто, знала очень хорошо. Вот и расписала их поведение карандашиком в своем справочнике. Чтоб, значит, при необходимости, стереть и подправить их, если колонии энергетических форм жизни немного мигрируют или изменят свой состав. И наши салаги, прибывшие на пополнение в штурмовой отряд Пабло из Лос Анжелеса, не раз брали по моему разрешению справочник, чтобы перекатать в свои карты сектора мои комментарии по той живности, которая обосновалась в окрестностях Корто, особенно у гор. Возле Двадцать Пятого они ориентировались уже, в общем неплохо. Но поближе к Перевалу Смерти — сами понимаете… Места-то безлюдные. Плюс Красные Зыби, Зубатки, Мельницы, к которым и метров на десять подходить-то опасно! Не то, что на них наступить.

— Ну, тогда сканируй, — согласилась я, окинув взглядом многотомное издание. — Страдалец ты наш. За пару месяцев, может быть, и управишься! Ладно, пошли в ресторан — я проголодалась настолько, что готова сьесть слона. Давай-давай — досканируешь потом.

— Не думал я, что после высадки мне понадобятся светский костюм и туфли, — вздохнул Дэниел, поднимаясь и отключая комп. — Я бы захватил.

— Ты, главное, ксиву свою с пропиской в Двадцать Пятом захвати — у нас визит гроллов на носу. Или хочешь посидеть пару суток в гролловской каталажке, на предмет выяснения твоей личности?

Гостиница встречала нас испанскими мелодиями. Мы прошли через длинную арку «Рассвета» в огромный трехэтажный внутренний двор, подсвеченный на потолке красиво оформленными люстрами. Гроллы Билдхат постарались на славу, копируя европейский стиль старой-доброй Земли.

Акустика, скажу я вам, здесь была прекрасная — недаром все заезжие гастрольные группы давали свои концерты здесь. Да и мы дурачились, распевая на караоке. Иногда даже не в одиночку, а в сотню армейских полупьяных глоток. Здесь, в огромном зале, обычно мы и отмечали все наши празднества.

Наши вояки из гарнизона Двадцать Пятого уже подтягивались со всех сторон, чтобы начать вечернюю гульбу. Пеонов-крестьян видно не было. Видимо, ветераны штурмового отряда выгнали их, чтобы освободить место бравой армии Корто и ее гостям из Нового Веймара — ресторан был забит людьми до отказа, и многих я даже не знала в лицо. Но среди незнакомцев преобладали немецкие лица.

В глубине первого этажа стояли восемь небольших столиков, в том числе и наш. А под навесом, рядом с оркестром — длинный П-образный общий стол, окружающий по периметру танцевальную площадку.

Испанцы и мексиканцы, вместе с русскими, праздновали любое событие. На этот раз — победу грозного алькальда над проклятыми работорговцами.

Проскользнуть незаметно не удалось. Старый алькальд, Фернандо, под увеличившийся гул приветственных криков обнял меня. Правда, не как обычно, чуть не придушив меня в обьятьях — потому как рядом в шикарном платье стояла его жена, Урсула. Меня она, надо же, поцеловала и сказала, что рада меня видеть. Сказала, что очень переживает за меня, бедную девочку. Мол, надеется на мое скорейшее выздоровление от Черной Лихорадки. И что не стоило из-за маскировки так сильно рисковать своим здоровьем.

Это я-то — бедная девочка!? Хорошо хоть, Ланс и Рыжая Пасть не проболтались Фернандо про мои злоключения с зараженной Чернотой Стаей Рыжей Пасти. Так что меньше придется обьяснять, сославшись на бой с гроллом-Воином Семьи Отсева.

Та-ак, пока не пообщаюсь со всеми знакомыми, и нашими вояками-ветеранами из гарнизона — до столика Проводников мне не добраться. Хорошо хоть, в отличие от Новой Калифорнии, Лос Анжелеса и Нового Киева, не приходится раздавать автографы направо и налево и прятаться где попало от видео и энергон-камер телевизионщиков Федерации и Союза Семей. У нас в форте этого не любят, слава Богу.

Дэниел, увидев, что я застряла на несколько минут, и его оттерли от меня, быстренько проскользнул за стол, к Диего, чтобы скрыть за скатертью свою обувку. Я так понимаю, сегодня, в кроссовках, его на танец не вытащишь. Но у меня появился повод извиниться, и сказать, что я невежлива к своему гостю и что он подумает о нашем гостеприимстве? На испанцев, надо, сказать, это действует безотказно. Так что, пробираясь сквозь толпу, отделалась малой кровью.

Женька и Диего уже что-то заказали, но ждали нас. Наш столик был рассчитан на шестерых. Даже восьмерых, если немного потесниться и поставить лишние стулья.

Пустые места в вечер аншлага — это редкость. Но все вместе мы, Проводники Корто, собирались не так часто — два-три раза в месяц, как правило, в день ярмарки. Местные-то знали, но залетные гости-новички были не в курсе, пока кто-то им не сообщал что это — столик Проводников, а там — алькальда и его семьи, а это — упаси вас Господь, начальника полицейского участка и гарнизона, капитана Пабло Каррера, и его матери, Люсии. И за эти столики садятся только те, кого пригласят их хозяева. Так что садитесь на веранде вместе со всеми. Ах, мест нет? Тогда потанцуйте немного и поспешите, когда место освободится.

Несколько богатых торговцев из немецкого каравана сидели за столом алькальда. Пабло Каррера, видимо, задерживался. Не видно было и его матери. Это был единственный пустой стол, и Энрике, старшему официанту этой смены, пришлось поставить на стол указатель столик заказан.

Надпись на четырех языках помогала не всегда.

Наконец-то я добралась до своих. Энрике приветствовал меня улыбкой и протянул меню. Вина заказывать не пришлось — Энрике принес две бутылки из заветного погребка самого алькальда. Что ж, раз угощают, надо соглашаться — такое дорогое вино я вряд ли стала бы заказывать, ограничившись любимым молодым белым вином местного производства, стоившим на порядок дешевле.

Цены в ресторане были очень даже терпимы — не то, что в Новом Киеве, или, тем более, в Новой Калифорнии. Но и вИчера, когда здесь не было аншлага, я очень давно не могла припомнить. Такие замечательные повара на фронтире — это было что-то!

Сегодня в меню было обилие замечательных салатов. Ммм, моих любимых! С них и начнем. Диего заказал копченые ребрышки. Дэниел, посмотрев, повторил заказ. Запах был прелестный, но я боялась измазаться в мясном блюде. Хотя… если побеспокоить Натали, она будет перехватывать своим энергонным лепестком все самое опасное. Сейчас что-нибудь придумаем. Та-ак, что тут у нас еще сегодня есть в меню?

Немного утолив голод, мы услышали новый залп приветствий — появился щегольски одетый капитан Пабло Каррера вместе со своей матушкой. Вернулся, наконец, с разведки у Двадцать Седьмого.

— Люсия, как тебя увидела, сразу за сыночком побежала, — начала сплетничать Женя, не сдержавшись от ехидной улыбки.

— Не факт, — возразил Диего. — Сегодня хороший праздник — победа над работорговцами. Пабло бы его не пропустил.

— Но явился бы значительно позже, — хихикнула Женька, стрельнув по мне глазами.

Пабло подошел поближе, поздоровался со мной и моими стажерами, а затем усадил маму за свой, соседний стол. Сразу же подошел Энрике — принять заказ, но Пабло замешкался — похоже, он совершенно не слушал старшего официанта, насторожено глядя на Дэниела. Затем тяжело вздохнул и заказал побольше мясного. На его столе появилась еще одна коллекционная бутылка — Фернандо был сегодня, по случаю разгрома каравана работорговцев, непозволительно щедр. Увидев, что я посматривала на него, Пабло, наконец, улыбнулся и выпил за мое здоровье. А я попросила Натали поставить мощный ментальный щит высокого класса, чтобы не слышать его мыслей.

Пабло опять расстроил меня. Мало того, что мыслено ласкал меня «горячим» взором, так еще, ко всему прочему, кто-то ему уже настучал про меня и Дэниела. Про то, как я обняла его и Дэниел поцеловал мою руку, когда мы въехали в Двадцать Пятый.

Заодно я также узнала из мыслей Дэниела, что ему уже наши орлы намекнули, чтобы он не сильно-то вокруг меня крутился. Успели объясить ему диспозицию, когда Дэниел ходил в оружейную. Мол, не стоит перебегать дорожку их командиру всяким там новичкам, неизвестно откуда взявшимся. Потому что все идет к моей и Пабло свадьбе. И нечего, мол, заглядываться на чужих невест.

Я рассердилась. Очень. Поискала в толпе сержанта Хосе Гарсия, который о чем-то оживленно переговаривался со своими орлами. Тот побледнел, вздрогнул, когда я, даже не захватив его глазами, вошла с ним в Единение. Почувствовал во всей силе, как я рассердилась на него за то, что он вот так, в наглую, подвалил к Дэниелу со своими «советами». Но, по крайней мере, Хосе извинился мысленно за свой поступок. Но он твердо был уверен в том, что действует исходя из моих интересов.

Ох… Искренние извинения… Хосе слишком хорошо меня знал. Он сделал все так, как счел нужным… Знал ведь, пройдоха, что я позлюсь немножко, и перестану. Уж сколько раз так было.

Ох уж эти доброхоты! Переживают за своего бравого командира. Хосе мне в дедушки годится, и считает, что имеет право раздавать такие советы, потому что я, по его мнению, еще ребенок. А я это терпеть не могу!

Хватит, достали!!!

Я прервала с ним контакт, тяжело вздохнув и выпив маленький глоточек белого вина.

С этим, новым Пабло, который и сейчас смущал меня своими гарячими мыслями обо мне, я никак не могла свыкнуться. Уже почти год.

Подробнее 2ур. 99

До этого мы, ветераны войны, прекрасно понимали друг друга, не испытывая романтических иллюзий. Во время войны с Рейдерами и даже после нее юг округа Корто терзали все, кому не лень — бандиты с юга, востока и севера, бандиты-гроллы, Рейдеры-партизаны Гюнтера Айзена. Про ужасных невидимых энергетических тварей, убивающих крестьян, я уж и не говорю.

Пабло и я мотались от одного места убийства или грабежа к другому — я исцеляла выживших, Пабло допрашивал, собирал свидетельские показания. А потом — в бой. В конце боя — допросы. И, если не появились гроллы-полицейские, иногда — расстрел на месте или повешение того, кто был убийцей. Остальных ждала тюрьма Федерации. Или же — города-тюрьмы Семьи Турхат, если бандой руководил гролл-ренегат. Если не заметили гроллы-копы, живыми брали только тех преступников, которые не были замешаны в работорговле или убийствах. Или же сдавались без боя, бросив свое оружие.

Какая уж тут романтика…

Пабло видел, как я корчусь от боли, залечивая наших бойцов. Видел мои слезы, когда я расставалась со своим симбионтом Небесного Купола, малышкой Кармелитой, которая, рождаясь в переходную взрослую фазу, создавала защитный Периметр для нового, будущего города, юго-восточнее Лос Анжелеса. Утешал меня, когда мы плакали навзрыд, прощаясь, а затем моя малышка разорвала последние нейронные нити и впервые полностью расправила лепестки своих силовых щитов, образующих линзу нового безопасного приюта для людей, в глухом, необжитом людьми районе недалеко от восточного побережья. Он не раз видел, какой огромный труд нужно вложить в основание и защиту Периметров фортов.

То, что тогда, после войны, выдержали приграничные форты Округа Корто, все время атакуемые Черными тварями и бандитами-партизанами, трудно передать словами, даже очень матерными — материться мне, Пабло и его головорезам приходилось часто, и мы не стеснялись друг друга. Я выследила многие тайные тропки непримирившихся с капитуляцией Рейдеров, несколько их кочевых стоянок были стерты с лица земли.

Это я, еще во время войны, примирила Ланса и Пабло, заставила их работать вместе — никогда еще мне не доводилось так с Пабло ругаться!

Пабло был упрям, как…

И мы с Пабло вложили свою весомую частичку усилий в то, чтобы вычистить эту территорию от зла — работорговцы, Рейдеры и бандиты всех мастей теперь чувствовали себя не хозяевами на обездоленной земле Корто, а незваными, гонимыми изгоями, которые могут погибнуть, если не будут соблюдать осторожность и скрытность. Форты Рейдеров теперь были нашими фортами, а южные долины Корто, которые были основой их продовольственной базы, теперь кормили Лос Анжелес и весь округ Корто. Мы, наконец, все больше и больше обживали этот ранее дикий уголок Новой Европы, а окрестности Лос Анжелеса, оправившегося после войны, стали просто райским и безопасным уголком для его жителей — с роскошными садами, полями и прудами, полными деликатесной рыбой. Мы сами строили свое будущее, и даже бывшие Рейдеры в большинстве своем после амнистии засучили рукава — видать, тоже устали от постоянных войн и разбойничьей жизни. Потянулись к труду, почувствовав наконец, что их семьи и дети могут теперь жить безопасно и комфортно на территории, отвоеванной нами у дикой природы Новой Женевы.

Пабло помнил меня еще семнадцатилетней самоуверенной соплячкой, которая сумела пробить под горами трассу Дальнего Перехода в самый критический момент — когда войска Рейдеров уже штурмовали Лос Анжелес, ворвались на его улицы. Он, тогда еще молодой, три года назад окончивший Академию, командир штурмового отряда Лос Анжелеса, направленного позже в отбитый у Рейдеров Двадцать Пятый форт, выместил на мне в одном коротком и поучительном для меня разговоре всю накопившуюся за годы блокады злобу, недовольство правительством Федерации. Будто я одна была виновата в бедах многострадального округа Корто, сжираемого, подминаемого под себя Рейдерами.

Обидно было до жути! Ведь я ничего плохого не делала — почти год, работая Старшим Проводником по контракту, таскала грузы и лечила в госпитале Лос Анжелеса жителей Корто. А Пабло выместил свою злобу на мне, потому что я, видите ли, осмелилась лестно отзываться о Президенте Федерации, Джонатане Робинсоне. Вся моя вина была лишь в том, что я училась и раньше жила в процветающей, благоденствующей в мирной жизни столице Федерации. И Пабло, бессильный дотянуться до столичных чиновников, сорвал свою злость на мне, бывшей жительнице Нового Киева.

Лишь только увидев мои слезы, он опомнился и в первый раз попросил у меня прощения…

Уж сколько раз ему приходилось это делать… Но таков уж Пабло — либо приходится под него подстраиваться, либо ссоры были нам обеспечены. Порой это меня очень утомляло, даже раздражало, а уступать, чувствуя свою правоту, я не любила, так что ссоры нам были обеспечены.

Надо же — прошло пять лет. Позади — война с Рейдерами, и их полный разгром. Штурм их столицы — Брандендурга, за который я получила свой второй Орден Доблести. А затем — еженедельные походы по горам и сражения с теми, кто так и не признал капитуляции и продолжал воевать. Пока, наконец, в многострадальных горных долинах Корто действительно не воцарился мир, изредка прерываемый вылазками непримиримых партизан-Рейдеров…

Половина холодного оружия, которое использовала полиция и армия Корто, была сделана мной. Мало кто имел силы на то, чтобы мотаться в тысячекилометровых Дальних Переходах по всей Федерации и территории гроллов. И учиться так упорно, как я. В итоге немецкие мастера холодного оружия, у которых я когда-то училась, начали сами закупать образцы моего оружия, пытаясь разобраться — как и каким молекулярным закрепителем я пользовалась, чтобы превратить деревянную заготовку в клинок, способный разрубить сталь. Теперь, на обратном пути, немцы охотно скупали наше оружие. Оружие Корто. Из Двадцать Пятого Форта.

End 2ур. 99

Началось все с публикации серии статей и телепередач, где меня втиснули в число самых богатых и красивых незамужних девушек Федерации на выданье. Помянули шумное веселье по поводу моего двадцатилетия в Лос Анжелесе, снятое камерами нескольких телеканалов Федерации.

Серия статей и телепрограмм получила большую известность в Федерации, особенно на ее юге. Наши из форта, рассматривая цветные фотографии, громко смеялись и кричали, что я самая красивая. Я ничего не понимала, пока мне не показали запись телепрограммы — на информ-модуле.

Ох, нет!

Я чуть от стыда не сгорела — оказывается, папарацци давно меня взяли на заметку. У них на меня было огромное досье фото и видеоматериалов — так, на всякий случай, даже когда я была совсем еще малюткой. Особенно они напирали на мою трагическую судьбу, выжимая из аудитории англоговорящих южных городов-государств лишнюю слезинку.

Ну, козлы — вы еще у меня доиграетесь! Я уже как-то, разгневавшись, грохнула о землю одну видеокамеру, не сдержавшись. Скоро, боюсь, дойдет очередь и еще до чьей-то!

Но, как-то, незаметно для меня, на моем счету в банке накопилось очень нескромное состояние, да и денежные трансферы туда, сюда были очень велики, давно уже перевалив в зарегистрированных банком платежах за восьмизначную цифру. А журналистам, готовящим телепрограмму, кто-то настучал об этом в банке.

Подробнее 2ур. 100

Покупка одной только гролловской операционной обошлась мне в один миллион восемьсот тысяч евро. И то — я была очень благодарна доктору Рашту и Мон Мотан, что те с боем сумели выбить для своей заочной аспирантки разрешение в обход моей ограниченной финансовой квоты ресурс-единиц, в сотни раз меньшей, чем стоила эта ультрасовременная операционная, доставленная телепорт-посылкой из такой дали, что… Так что грех было не воспользоваться покровительством Мон Мотан и доктора Рашта.

Ну, закупки медицинского оборудования, расходных синтез-материалов, снаряжения — понятно. Плюс драгоценности, платья и другая одежда, сшитая на заказ. Но не ходить же замарашкой, когда навещаешь своих подруг в столице округа! Половина из них размещалась в жилом корпусе правительственного дворца. А там кого только не увидишь.

Выглядеть следовало соответствующим образом.

Правда, как Старший Проводник Корто, я озолотилась на транспортировке крупногабаритных грузов — не спорю. Но если вы считаете, что тащить усыпленную, запакованную в кокон Cтасиса тяжеленную лошадь через Дальний Переход, под скалами — мое любимое занятие — вы глубоко ошибаетесь. Я делала это потому, что никто другой эту работенку в Корто выполнить не мог, а экономика изолированного Корто и так дышала на ладан. А взрослые лошади в военный трехместный шаттл не умещались — грузовой отсек там отсутствовал.

Я не раз спрашивала у Уоллиса — почему гроллы не продадут Федерации хотя бы один транспортный шаттл? Но тот ответил, что дело не в них, а в запрете Ассамблеи Старших Семей, который и Уоллиса ставил в тупик. Похоже, гроллы Старших Семей максимально хотели замедлить развитие нашего экономического сектора, раз уж мы потребовали у гроллов при подписании Мирного Договора полного самоуправления. Но зачем явно-то запрещать помощь колонистам!? Семья Арес с радостью бы возобновила деятельность транспортных компаний-перевозчиков, использующих шаттлы со своими пилотами и службой безопасности, как это было до Семилетней. Но им это запретили делать. Вот уроды… Что ж, мы сами просили о самоуправлении, вот потому нам некоторые гроллы-негуманоиды Старших Семей и ставили палки в колеса на своей Асамблее…

Восемь лошадей в месяц минимум — согласно договору с Родригесами. Продлевать его я, конечно же, не собиралась — буду таскать лошадей под горами только тогда, когда будут попутные рейсы. А так как на провозку грузов существуют строго регламентированные расценки министерства Проводников, мне на отсутствие денег жаловаться никогда не приходилось — я еще в пятнадцать лет начала жить на широкую ногу, покупая для себя все самое лучшее и дорогое.

Еще я была владелицей новой, гролловского производства, типографии Нового Киева, акционером и совладельцем известного медицинского издания и популярного еженедельника новостей. Однако, это были новые проекты, которые еще даже не окупили себя.

Но про дорогостоящие медицинские операции экстракласса, по расценкам юга Федерации — это полное вранье! Я уж и не помню, сколько лет назад, еще учась в Академии, я в последний раз брала коммерческий гонорар за проведенную операцию. Где — на войне с Рейдерами? С кого — со своих товарищей по оружию!? Или с бедных крестьян, пострадавших от Черных тварей? Не спорю, иногда я получала какие-то увеличенные платежи за проведенные мной срочные операции — сейчас, в мирное время. Но я даже не следила за ними. Не забивала себе голову такой дурью. Денег и так хватало. А стоимость плановых государственных операций по штатному расписанию Министерства здравоохранения округа Корто, на которые я ориентировалась, была в десятки раз ниже коммерческих гонораров моих предприимчивых коллег-американцев. Все же импортные расходные синтез-материалы и препараты, покупаемые в Семье Роон и доставляемые сюда за сотни, тысячи километров транспортными компаниями гроллов — мягко говоря, кусались.

Но для своих пациентов я не жалела ничего. Тем более, синтез-материалы, как правило, полностью могли быть оплачены, исходя из стандартных государственных медицинских расценок штатных операций. А государственные расценки на них, ясное дело, были рассчитаны так, чтобы быть вполне доступными для подавляющего большинства граждан Федерации.

Но этот главный редактор-американец полагал, что раз уж о моих способностях Мастер-Целителя ходят такие слухи, то помощь моя должна стоить бешенные деньги. Так уж принято у них, на юго-западе Федерации, в американских городах-государствах. Особенно — в центральном госпитале Новой Калифорнии.

Но, на самом деле, сейчас самым главным источником моих доходов была не работа Старшим Проводником Корто и Мастер-Целителем, а наша промышленная компания, в основе которой была фабрика по производству холодного оружия. Она как-то незаметно приобрела огромную популярность и поставляла самое разнообразное холодное оружие армии Корто. Правительственные заказы — сами понимаете. Тут уж Родригесы, особенно Алехандро, для которого я таскала лошадок в Новый Киев, надо признать, мне действительно здорово подсобили. Я-то о деньгах не думала, у меня их всегда было достаточно — как у Старшего Проводника и Мастер-Целителя. Но вот Фернандо Торрес и его племянник, Рикардо, с юридическим образованием, на этой фабрике озолотились еще во время войны с Рейдерами. А так как более половины доходов с фабрики принадлежало мне — они озолотили и меня. Я ведь подсчетом денег не занималась — только делала клинки и ножи, проводя самую сложную часть работы — молекулярное уплотнение и создание оружейных энергонных артефактов внутри рукояти.

Рикардо же, на пару с дядюшкой, умудрялся их продавать по цене коллекционных. А совсем недавно мы даже собрали и запустили в ход линию по производству ракетных установок, пока гроллы не подняли бучу и не запретили их производство, переживая за то, что мы получим эффективное средство для дальних атак на города Союза Семей. А это, мол, подрывает основы их безопасности, что хоть и не вписано в Мирный Договор, но все же подразумевается между его строк. Ведь ракетницы, с радиусом полета более восьмидесяти километров, по их мнению, входили в разряд наступательных, а не оборонительных средств.

Мы с трудом отстояли право доделать еще восемнадцать установок и намертво закрепили их на Периметрах самых крупных городов Федерации, где копы-наблюдатели Турхат могли проследить за тем, чтобы эти ракетные установки не исчезли в неизвестном направлении. Заодно приставили копов и к нашему цеху, но, убедившись, что мы демонтировали после окончания военного заказа Министерства Обороны промышленную линию, успокоились и смирились с неизбежным.

Но я и не собиралась использовать ракетные установки в наступательных целях. Только в оборонительных, если вдруг на форт нападет что-то большое, вроде Смерча-Скаута или вообще, Королевского Смерча. Одной управляемой Небесным Куполом ракеты будет более чем достаточно, чтобы подбить один из гравитаторов-энергосегментов взрослого Смерча. А самый неприятный для Черных хищников сюрприз заключался в том, что деревянные, молекулярно уплотненные ракеты со взрывчаткой были мною специально обработаны так, что Черные не могли их засечь. Уж я-то Черноту сканировала замечательно, а рецептуру немецких мастеров уже выучила на зубок, и даже имела несколько своих собственных секретов и уловок.

Ракетные установки Билдхат и других промышленных Семей гроллов и близко не находились по эффективности к нашим ракетницам, как показали первые наши залпы по реальным целям. Смерчи даже не понимали — что атакует и жестоко ранит их энергосегменты-гравитаторы? А любая форма жизни всегда боится того, чего не понимает, особенно если еще и испытывает при этом совершенно неожиданную боль. В общем, ракетницы значительно укрепили боевую мощь и защиту от крупных атмосферных хищников, подобных Смерчам.

Министерство Обороны Федерации и, особенно, Генерал Устинов были очень довольны моей работой и просто озолотили солидной дополнительной премией нашу промышленную компанию, расположенную в Двадцать Пятом, давая хорошую цену за каждый собранный цехом невидимый заряд-ракету, пополняющий арсенал наших городов. Линия работала не останавливаясь, и обеспокоенные гроллы Турхат даже подняли вопрос об ее остановке прямо на этой своей Ассамблее Старших Семей, минуя Ассамблею Союза Семей Новой Женевы, которая, в общем, была не против. Но Устинов был неумолим — Министерство Обороны Федерации еще при капитуляции закрепило за собой статью в Мирном Договоре, по которой и протиснуло этот военный заказ, обеспечивающий безопасность городов Федерации от крупных энергетических тварей-хищников, атакующих наши поселения. Устинов был в своем праве, и не был против военных инспекций гроллов, следящих за тем, чтобы мобильные ракетные установки так и оставались на своих местах, а не исчезали бесследно.

End 2ур. 100

В общем, последние два года за мной начали ухлестывать, можно сказать, все кому не лень. Это чертовски раздражало.

Ну, молодые щеголи из известных семей в Лос Анжелесе — куда ни шло. Меня многие знали в правительственных кругах и самых известных семьях, благодаря моей деятельности Старшим Проводником и Мастер-Целителем. Но они вели себя, должна сказать, побольшей части очень тактично. Антонио Родригес, старший сын моей подруги и опекуна, Луизы Райс, рос вместе со мной, и мы действительно были очень дружны. Он-то и принял на себя основной удар по отбриванию моих горе-ухажеров в столице.

Ох, как будто у меня было время на эти глупости!

Мы с ним уговорились, что тот, кто не входит в круг его хороших, проверенных друзей — в нашем и перед нашим домом, где был расположен жилой уровень Луизы Райс, маячить не должен. Ведь я часто, иногда по несколько дней жила у его мамы, Луизы Райс, бывшей не только министром экономики Корто, но и моим официальным опекуном в округе Корто, пока я не достигла двадцатилетия. Так было принято в этом городе-государстве по отношению к сиротам-жертвам гролловских экспериментов. Опекунство над нами было обязательным до самого начала фазы взросления внедренной гроллами энергоматрицы. А происходило это значительно позже, чем у обычных людей, лет в восемнадцать — двадцать.

Я была посвящена в самые страшные тайны семьи Луизы Райс. Хм. Не скажу какие. Разве что, признаюсь, что Антонио Гонзалес тоже очень заботливо относился ко мне и считал меня неофициально своим вторым опекуном.

Вот ведь удивительно! Я была старше Антонио Родригеса на два года, а он считал меня своей младшенькой сестренкой. Только сводной. Ведь я часто помогала Луизе, уделяя много внимания его младшей сестре — очаровательной малютке Элеоноре Райс, которой после войны с Рейдерами стукнуло всего пять лет.

Также мой сводный братик, по моему глубокому удовлетворению, брал под особый контроль самых рьяных любителей ночных серенад, доходчиво объясняя им, что они только даром тратят свое время. Так что оставался только ворох приглашений на различные вечеринки и празднества, передаваемый через Сеть Небесных Куполов на мой электронный ящик. Я все равно, при всем моем желании, не могла бы их посещать, за редким исключением. Поэтому и не переживала по этому поводу.

Но несколько серенад Рикардо Торреса под стенами Штаб-Квартиры Проводников прямо в святая святых — моем родном Двадцать Пятом форте — меня просто шокировали! Я не представляла себе, как молодой щеголь-юрист, ведущий инфантильный, изнеженный образ жизни, не воевавший по каким-то причинам на войне с Рейдерами, мог бы завоевать мое сердце. И где — на нашей главной военной базе! Дикость какая-то!

Наши ребята из гарнизона хохотали до упаду, видя мое смущение. Кто-то из них увидел и растрезвонил всем нашим ветеранам о том, как я выбиралась с обратной стороны через потайной ход из подвала своей Штаб-Квартиры. Чтобы не наткнуться на Рикардо, дежурящего с цветами на веранде у главного входа.

После второй ночи с серенадами я поговорила с Рикардо. Серьезно так поговорила — чтоб до него дошло. Больше серенадами он меня не беспокоил — но ходил несколько дней как пришибленный, пожирая меня влюбленными глазами. Его дядя, алькальд Фернандо Торрес, на меня даже обиделся за своего мучо грациас кабальеро — после этого разговора.

Затем, услышав серенады Рикардо, моего командира, капитана Пабло Каррера начала подзуживать его мамочка, Люсия. Мол, посмотри какая умница на выданье, да еще и ужас какая богатая. И всего своим трудом достигла. Не то, что некоторые фифочки, охотящиеся за богатыми наследниками, в попытке сесть им на голову и транжирить их денежки. И нашей семье помогла увеличить состояние, таская лошадок на нашу ферму, под Новый Киев. Ну чем не пара? Давно пора ее вплотную заарканить, как породистую кобылку, и тогда в Новый Киев будут продаваться только наши лошадки, а не этих, Родригесов, с соседнего конезавода, которые извели девочку своими заказами, заставляя ее выполнять договор. Смотри, не прохлопай, а не то увезут девочку из форта в Новый Киев или Веймар, или, не дай Бог, еще подальше! И ты ее больше никогда не увидишь! Тогда плакал наш семейный бизнес, наши лошадки. Кому мы их будем продавать? Опять немцам!? Так они и половину того не заплатят, что мы имеем от продаж в Новом Киеве!

Пабло, впервые это услышавший, дико расхохотался, и, как мне сам сказал, повертел пальцем у виска.

Подробнее 2ур. 101

Мы только что с ним уничтожили целую банду Рейдеров-партизан, которая перед этим вырезала отдаленную ферму пеонов — бывших Рейдеров, не оставив в живых никого, даже наемных работников и детей. По их мнению, это была карательная партизанская акция по устрашению захватчиков их территории. И тех предателей, которые пошли на сговор с врагом — Федератами. Мол, такая страшная участь ждет всех предателей.

Ну, мы им показали, как относимся к этому их мнению! Я, сканируя, нашла их ночную стоянку в джунглях, взяла на себя гролла, а штурмовой отряд Пабло перебил всех остальных.

Огромный отряд Рейдеров, вдвое превосходящий наш по численности, находясь на более выгодной позиции и надеясь на гролла-ренегата, дрался до последнего. Они не ожидали, что мы рискнем преследовать их ночью, когда на охоту выходят Черные. Это зря так они думали. Лучше иметь дело с Черными Сколопендрами, чем с штурмовым отрядом капитана Пабло Каррера.

Пока, я, падая с ног, лечила наших, Пабло здесь же, на месте, допрашивал. Убедился, что горе-партизаны были непримиримыми, и только в этом рейде уничтожили три десятка своих бывших сослуживцев и их детей сознательно. А сколько еще крови жителей Корто они пролили за последние два года, грабя и убивая… Они не желали, чтобы бывшие военнопленные-Рейдеры влились в ряды Федерации после амнистии. Не желали прекращения войны. Поэтому устроили показательную акцию-казнь.

Гроллы-полицейские нас не засекли. В живых мы не оставили никого. Потому что Рейдеры на уничтоженной, зверски вырезанной ферме тоже не оставили в живых никого.

Возвращались домой молча, изредка сжигая в пепел обнаглевших Черных, которые не сообразили, что лучше нам сейчас на глаза не попадаться. Под утро, в «Рассвете» помянули убитых крестьян и разошлись по домам, чтобы уснуть в тревожных, прерываемыми кошмарами произошедшего снах.

End 2ур. 101

Однако Люсия оставалась непреклонной. Конечно же, она не бегала с нами неделями по горам в грязной, иногда окровавленной броне, не жевала с нами наспех приготовленную пищу на военных стоянках в горах, не сражалась по ночам с Черными, когда мы, в глубоком рейде по горам, искали пещеры с теми, кто не сложил оружие после войны, длившейся почти два с половиной года.

Деньги мне тратить было некогда — потому что было много работы. А раз было много работы, она оплачивалась соответствующим образом. Плюс вложения в пассивный капитал, дающий деньги без моего вмешательства и внимания. В этом я как раз Риккардо Торресу была очень благодарна — он мне так здорово помогал, и я поняла, наконец, как это Риккардо умудряется жить припеваючи, ничего практически не делая. Ох, я так не умела… Но я доверилась его таланту экономиста, на радость его дядюшки-алькальда.

Что ж, мечи, сабли, метательные ножи и ракеты продавались все дороже и дороже…

В общем, Фернандо Торрес, начал обязательно представлять меня представителям высшего света Корто, гостившим у него, как свою мучо грациас сеньориту, которая так много делает для процветания Юга Корто и самого Лос Анжелеса. Пришлось даже участвовать в нескольких светских мероприятиях Лос Анжелеса, от которых отвертеться не удалось.

И Пабло Каррера в один прекрасный день задумался. Посмотрел на меня другими глазами.

Лучше бы он этого не делал — с прежним Пабло мне было намного уютнее.

Подробнее 2ур. 102

В конце концов, он выкинул такое, что даже ветераны из нашего штурмового отряда неодобрительно косились на него несколько дней. И даже легонько прописали ему люлей, с испанскими и прочими матами. Ох и любят же мужчины выяснять свои отношения зуботычинами — может у них в кулаках все время свербит?

В общем, две недели назад мы в глубоком рейде по горам зашли далеко на юго-восток, в джунгли — в незаселенные, дикие территории. И попали в засаду Рейдеров-партизан. Их было в четверо больше нас. Напали они внезапно — залпом арбалетов и ружей, с трехсотметровой дистанции.

Бой был очень кровопролитным. Сначала я сожгла гролла — он был слаб, даже по их меркам. А затем пришлось нескольких бандитов-снайперов сжечь дотла Краснотой, с помощью моего Левиафана. Но нескольких наших они зацепили первым залпом. Не знаю, как это случилось — я была слишком занята тем, что поливала ряды наступающих Рейдеров энергетическими ударами Черноты и Красноты — на деревьях засело десятка три снайперов, и выжечь их оттуда было не так уж легко и быстро.

Но Пабло оказался в числе смертельно раненых в первом залпе бандитов…

Затем, когда кончились заряды энергии, я кинулась в бой, выбросив метательные ножи и свой диск-бумеранг. Я ранила бумерангом, ведомым моей Мясорубкой человек семь, прежде чем он крепко застрял в каком-то бандите. Затем пошла в ближний бой — с ножом и «Дыханием Левиафана» в руке. Мы устроили Рейдерам настоящую резню — их было больше, но они были плохо обучены. Потому что элитные отряды Рейдеров-ветеранов были разгромлены еще задолго до окончания войны.

Но драгоценное время уже было потеряно.

Как мог Пабло Каррера так сплоховать? Ветеран войны с Рейдерами, снабженный симбионтом Ракетчика и Мясорубки — сколько таких стрел, сколько пуль он отбил своей Мясорубкой? А тут…

Арбалетная стрела, даже не пуля — пронзила ему легкое. Наконечник, пробив грудь, торчал из его спины. К тому моменту, когда бой закончился, Пабло, не успев залечить Ракетчиком такие повреждения, уже истек кровью. Его сердце остановилось. Я смотрела в его открытые после смерти глаза, на лужу крови под ним и закричала.

Пабло выглядел умиротворенным, но немного опечаленным. Быть может тем, что я опоздала. Сколько времени я потеряла? Одну, две минуты? А если больше? Для того чтобы умереть, достаточно пяти-восьми минут. Позже нечего будет спасать. Так уж устроен человеческий мозг, умирающий через несколько минут после остановки сердца, из-за кислородного голодания. Энергосимбионты способны еще на несколько минут поддержать умирающий мозг, но не более.

И я не хотела давать Смерти выиграть этот раунд. Сорвала с себя броню. Кто-то из наших набросил брезент на землю… Я потащила его в Синеву, залечивая рану как можно быстрее. Чтобы добраться до артерии, вдвинула тело Пабло в себя — в Синеве это возможно. Совместила артерии, вталкивая в Пабло свою кровь. Когда я заканчивала его исцелять, у меня перед глазами плыли темные круги — слишком много крови мне пришлось потерять, чтобы снова запустить сердце нашего командира.

Было несколько моментов в моей жизни, когда я чувствовала, что заглядываю за грань дозволенного природой человеку. И отнимало это уйму сил. Но жизнь покинула тело Пабло, и он не оставил мне особого выбора. Хорошо хоть Смерть, однажды выпустив меня в подобной ситуации из своих когтей, с каждым разом уступала мне по маленькому шажочку. И все же, в который раз я рискнула своей жизнью, спасая другую жизнь…

Мы вышли из Синевы. Пабло, не открывая глаз, забормотал какую-то чепуху по-испански, затем нежно поцеловал меня в губы. Я поняла это задним числом. Затем Пабло сказал, что любит меня. Он лежал на мне, придавив своим телом, и, обнимая, бормотал какую-то чушь, просил у меня прощения за то, что подвел меня. А затем признался в своей любви ко мне.

А я лежала, грязная, вся в крови, голая по пояс, между жизнью и смертью, и у меня не осталось сил даже на то, чтобы отхлестать его по щекам. Слишком много я сил и энергии потратила во время боя и этой неистовой борьбы за гранью жизни. Мне хватило сил лишь молча глядеть на него. С таким презрением, что Пабло отшатнулся от меня, поднимаясь.

Затем я просто свалилась в обморок. И это стало несказанным облегчением для меня, потому что так напоминало то ласковое спокойствие Вечности, к которой я прикасалась, отправившись за эту грань на выручку к Пабло.

Очнулась через несколько минут — мокрая, холодная. Хосе Гарсия с обеспокоенной рожей на физиономии поливал мое лицо холодной водой из фляги. Я никак не приходила в себя и была бледная как труп — перепугала ребят насмерть своим внезапным обмороком. К счастью, мелкие ранения за это время наши бойцы подлатали с помощью моих метательных ножей с целительными энергосимбионтами-артефактами, созданными по подобию мед-артефактов Семьи Роон. Но двоих ножи не спасли — они умирали. Мне понадобилось двадцать минут, чтобы на остатках силы воли вырвать их из лап Смерти — без хирургического стола, без биорегенератора. Похудела тогда почти на двадцать килограмм, залечивая ребят, выжимая из себя самое драгоценное, жертвуя своим здоровьем.

Мы не потеряли никого. Но я впервые после боя шла не на своих двоих — меня несли на носилках. Меня лихорадило, несколько раз я теряла сознание в серии участившихся обмороков. Резко поднялась температура, без каких-либо видимых причин. Но, скорее, из-за того, что мои выжатые до предела, уставшие энергосимбионты были в полуобморочном состоянии вместе со мной. А это значило, что я откусила чуть больше, чем могла проглотить, вернув к жизни своих трех умерших боевых товарищей.

На привале опять чуть было не началась драка. Когда ругаются испанцы — они отдают этому все свои эмоции. Пабло пользовался в отряде непререкаемым авторитетом — наш штурмовой отряд почти таким же составом прошел военную кампанию с Рейдерами. Но тут ему, с матами-перематами маленько начистили морду, когда Пабло не смог внятно ответить на некоторые их вопросы. Особенно насчет того — как он умудрился получить болт в грудь и не отбил его своей Мясорубкой?

И поделом. Жаль только, что не сильно. Пабло был тотально исцелен, так что они могли не осторожничать.

Мало кто из наших ветеранов поверил в то, что Пабло — ветеран войны с Рейдерами, снабженный такой мощной Мясорубкой, в полном расцвете сил, не сумел отбить простую арбалетную стрелу. Пабло хоть один раз хотел прикоснуться к моему обнаженному телу. Обнять и поцеловать меня в тот момент, когда я спасаю его шкуру. Вот его и переклинило. Да так, что он чуть не отправился на Небеса из-за такой глупости.

Не думаю, что он сделал это осознанно. Но хватило одного мига сомнений, колебаний.

End 2ур. 102

Пабло нарушил наше негласное правило. Для него я перестала быть боевым товарищем — превратилась в милую сеньориту, которой по ночам поют серенады и дарят цветы. Я впервые пожалела о том, что стала взрослой девушкой, которой, по мнению некоторых, надо же, пора выйти замуж и, спустя какое-то время, нарожать кучу маленьких детей.

К этому я была не готова. И не только я. Сотня ветеранов из Двадцать Пятого готова была за меня перерезать любому подонку горло, если бы тот осмелился меня обидеть. Практически все они были женаты, и относились ко мне, за редким исключением, как к своей дочке. Но, видит Бог, мне стало не по себе, когда я поняла — они сожалеют о том, что скоро я покину их ряды. Они открыто, как я узнала, обсуждали это между собой. Если не Пабло, то кто-нибудь другой похитит мое сердце, увезет меня в свой дом. И я стану счастливой сеньорой, воспитывающей своих детей.

Вот такая, блин, романтика…

Поэтому наши ветераны так надеялись на то, что их командир, Пабло Каррера, все же завоюет мое сердце. Тогда я, даже остепенившись, останусь здесь. А именно такая женушка их бравому командиру и нужна. Если же, не дай Бог, я влюблюсь в кого-нибудь залетного… Они потеряют свою Пчелку — на чью силу, опыт и волю они всегда могли положиться…

И от этой мысли им становилось очень неуютно. Потому что я стала одной из них — неотъемлемой частью округа Корто и Двадцать Пятого форта. Солдатом-защитником этого многострадального края, который стал нашим оплотом и базой в борьбе против гроллов-ренегатов, затаившихся на северо-восточных окраинах Новой Европы.

На танцплощадке я заметила Ханса. Он танцевал с какой-то очаровательной девушкой в зеленом платье, значительно моложе его. Иногда он посматривал на общий стол, выискивая свободное место.

— Ребята, не возражаете против пары гостей? — предложила я, показав взглядом на немца.

— Это тот, которого ты выгнала? — прыснула Женька.

— Надо же как-то сгладить недоразумение, — пожала я плечами, вставая.

Ханс меня приветствовал улыбкой, и я обратилась к нему по немецки:

— Извините пожалуйста, но я хотела бы пригласить вас и вашу очаровательную девушку к нашему столу. Или вы еще хотите потанцевать?

— Danke sсhЖn, Светлана. Но английский — мой второй родной язык, а, как я уже слышал, вы прекрасно им владеете. К счастью, испанцы понимают его сносно. Позвольте вам представить мою сестру Амалию Штейер. Она путешествует на север Новой Европы впервые.

Ага… Сестренка, значит.

— Как вам у нас? — обратилась я к милой девушке.

— Очень хорошо, — улыбнулась девушка. Ее английский, с явным акцентом, был не так хорош, как у Ханса, с согласными она напортачила. Но, впрочем, я ее прекрасно понимала — это требует практики.

Я представила гостей. Лицо Пабло нахмурилось, когда он услышал, что девушка, сопровождавшая Ханса, вовсе не девушка, а его сестра. А он-то надеялся, что хоть одним немецким щеголем-соперником будет меньше.

Глупенький, белокурая Амалия была просто прелесть! Настоящая маленькая леди-эльф — очень изящная и красивая. И с такими же замечательными зелеными глазами, как у ее братишки, Ханса, который, небось, и пробил ей у родителей разрешение на такое долгое путешествие от границ Новой Германии.

Подробнее 2ур. 103

— Я немного огорчен, Светлана, — сказал Ханс, усаживаясь. — Хотел вас пригласить в ресторан, а получается, что приглашаете меня вы. Сегодня здесь аншлаг.

— Да, сегодня в ресторане действительно больше людей, чем обычно, — согласилась я. — Готовят здесь отменно, поэтому не удивляйтесь, что вечером почти все жители форта, солдаты и пеоны с ближайших ферм собираются здесь. Испанцы каждый день превращают в праздник, только дай им повод. Вы прибыли вчера или сегодня?

— Сегодня. Мы немного выбились из графика. У каравана — хорошая охрана, но нас завернули на обходной тракт и потом сопровождали эти ваши огромные собаки… В округе опять Рейдеры?

— К сожалению, да, — мне оставалось только согласиться. — Вам, наверное, они досаждают не меньше?

Ханс пожал плечами.

— Еще бы. В последнее время столько людей пропадает, иногда даже в столице. Полиция сбилась с ног. Но, хватит об этом. Я так был рад, узнав, что вы — та самая Светлана Сотникова, оружие которой моя семья продает в Веймаре уже четвертый год. Мне только что говорили, что вы сильно пострадали и ослепли, и очень рад, что меня ввели в заблуждение.

— Не совсем. Скажем так — волосы я в черный цвет не красила, — поморщилась я. — Да и зрение восстановится через пару дней. Просто я смотрю не глазами, а рецепторами симбионтов.

— Чернота? — тихо и понимающе произнес он. Это был даже не вопрос.

— Что тут говорить — гролл мертв, а я жива, — пожала плечами я. — Все это временно. Не стоит об этом. Меня больше беспокоит возможность оказаться за решеткой гроллов, чем эти временные неудобства. Для меня и пару часов перед судом — большая потеря. Столько возни и, главное, нервов… Но, надеюсь, меня, как всегда, вызовут в суд только для прочтения оправдательного приговора. Просто гроллы Турхат обожают подергать за ниточки при малейшей возможности, отрывая меня от моих прямых обязанностей.

End 2ур. 103

Принесли заказ Ханса и его сестры. Диего вытащил из-за стола Женьку — танцевать.

Пабло Каррера навис надо мной, протянув свою руку — зазвучала медленная мелодия. Ханс отреагировал как надо — вежливо улыбнулся, и ничего более. Лишнее очко в его пользу. Неловкость сгладил Дэниел, оставшийся развлекать гостей, и, судя по раздавшемуся смеху, он рассказал что-то смешное. Небось, один из своих анекдотов, удачно подобранных к месту. Не о танцорах ли, случайно?

— Один танец, Пабло — некрасиво оставлять наших гостей надолго, — тихо попросила я по-испански, чтобы Ханс ничего не понял.

— Si.

Объятья Пабло были мне приятны, и какое-то время мы танцевали молча, под ободрительные взгляды Урсулы, жены Фернандо Торреса, и Люсии, матушки Пабло. Фернандо же хохотнул, глядя на нас, и продолжил спаивать главу каравана немцев.

Танцевать я очень любила, Пабло тоже был прекрасно воспитан, и танцевал отменно. Но медленный танец — не совсем то, чего я хотела. Лучше бы пригласил меня на что-то более быстрое.

— Откуда ты знаешь Ханса Штейера? — требовательно спросил Пабло.

— Выперла его сегодня из его же собственной комнаты в моем доме.

— Ох, так вот почему сегодня на тебя так ворчал наш эконом! — Пабло рассмеялся. — Поделом ему. Я тоже не пустил гостей в полицейский участок.

— Ты шутишь!? — широко раскрыла глаза я. — Он хотел всунуть штатских в тюрьму, что ли?

— Мой тезка-эконом жалуется на то, что форт стал слишком тесен. Ты уверена, что Небесный Купол больше расти не будет?

— Уверена. И Кристина — того же мнения. Ведь она — из мелкого подвида, просто выросла чуть крупнее, чем это принято для форта. С Периметром Лос Анжелеса, нашей столицы, ее не сравнить. И сателлитные силовые щиты энергонов в округе забиты под завязку. Если бы нам не пришлось основать два новых поселения-Форта, я бы уже давно накрыла округу Двадцать Пятого вторым силовым щитом Небесного Купола. Так что давай подождем, когда подрастут обе мои малышки, покинувшие меня. (Авт. Светлана имеет ввиду своих бывших симбионтов «Небесного Купола»)Мы это уже обсуждали — лучше начнем стройку тогда, когда силовой щит Надежды вырастет высотой хотя бы для нескольких двухэтажных зданий. Иначе бандиты и Рейдеры устроят там резню. Давай все сделаем правильно, Пабло. Если мы закрепимся еще южнее, в начале перевала — мы сможем обезопасить нашу долину от остатков армии Рейдеров и бандитов. А пока они шастают по перевалам, пользуясь их незащищенностью.

— Этот новый форт, а затем и город, у бандитов станет как кость в горле, — согласился Пабло Каррера — Южный перевал мы должны отвоевать. Иначе в долину по-прежнему смогут пробираться крупные банды, как эти ублюдки, захватившие Двадцать Седьмой Форт.

— Без помощи гроллов-ренегатов им бы это не удалось. Гроллы ведь знают, что мы выдвинулись так далеко, за горы Корто, лишь для того, чтобы, имея хорошую базу, дальними рейдами искать их подпольные генетические лаборатории.

— Да, мы уничтожили несколько их баз, но кто мог предположить, что Рейдеры и гроллы-ренегаты помогают друг другу? Ведь у Рейдеров официально принята смертная казнь за работорговлю!

— Ты ведь помнишь войну, Пабло. И помнишь, сколько гроллов-ренегатов, воюющих за Рейдеров, мы перебили. Даже Харт к окончанию войны провел несколько масштабных зачисток, выискивая своих преступников и их нелегальные базы на востоке нашего континента.

— Да, мы разворошили осиное гнездо и теперь расплачиваемся за это. Гроллы-преступники понесли огромные потери в войне, и теперь открыто сражаются с нами. Даже Союз Семей признал, что гроллы-ренегаты в который раз нарушили Мирный Договор.

— Но ведь Харт нам помогает, Пабло! Вместе мы решим эту проблему. И мы только начали обживать эту огромную территорию, за горами Корто, в отличие от гроллов-ренегатов. Это граница, Пабло, что мы можем поделать? Пока мы не охватим все долины и перевалы сетью Фортов — нам не обезопасить Лос Анжелес и другие города от бандитов. Если бы не Ланс — они бы стерли юг Корто в пыль, и ты это знаешь. А именно здесь, в наших самых плодородных долинах, мы можем выращивать урожай Корто.

— Да, теперь знаю. Ты была права насчет Ланса. Он отличный воин. Порой я понимаю его лучше, чем некоторых политиканов в Новом Киеве. Но танец кончается, а к нам скоро прибудет этот наглый гролл, споймавший нас сегодня на горячем. Я очень рад, что Омега, во главе с Антонио Гонзалесом, прибудет на заварушку. Иначе всем бы заправлял этот… — лицо капитана Каррера перекосило от злости, — Раймонд Шоган.

— Я тоже от него не в восторге, Пабло. Но должна признать, что Раймонд намного лучше многих гроллов, которых мне доводилось видеть.

— Но он — гролл! — Пабло сказал это так, будто этим все сказано.

Все тот же твердолобый, упрямый головорез. Иногда Пабло меня огорчал своими предрассудками. Я боролась с этим, как могла. Кто, как не друг, должен заботиться об этом его слабом месте. Зато у Каррера было множество других достоинств. Мало кто из полевых командиров Корто так рьяно заботился о своих подчиненных. В армии Корто его за это очень уважали. Он знал горы как свои пять пальцев. И в тактике, стратегии боя здесь, в Корто, ему не было равных.

Я рассмеялась, прижавшись к Пабло.

— Точно также ты кричал насчет Ланса — мол, он же — собака! И чем все это закончилось?

— Светлана, не шути. Ланс и его овчарки пострадали от гроллов не меньше, чем люди. Ты же видела, как они дрожали от ужаса перед этим гроллом!

— Раймонд, как и Ланс, не любит бандитов и работорговцев. Он ведь коп. Пусть даже и гролл. Он глава самого боеспособного, элитного подразделения полицейских — Харта. И один из сильнейших Воинов Новой Женевы. Даже надменные вояки-Хартаны признают это. Свою часть гроллов-ренегатов он душит исправно.

— Если бы не он — мы бы сегодня этих бандитов…

«Шшш. Здесь люди. Из такого себе демократического немецкого округа, где бандитов выпускают под залог на волю через день после ареста» — шепнула я Пабло мысленно.

«Да, ты права.»

Мы понимающе улыбнулись друг другу. И в то же время Пабло был чем-то очень расстроен, даже разозлен.

Я тяжело вздохнула, на какой-то миг пожалев о том, что сейчас мы в Единении, и Пабло не смог сдержать свои чувства по поводу нас обоих.

«Почему ты так сердишься, Пабло? Мы ведь выяснили отношения — я не сержусь на тебя за твою… неосторожность в бою. Ты мог умереть там, Пабло! Это никогда не должно повториться.»

«Я на миг задумался… и получил арбалетный болт в легкое. Я сержусь не на тебя. На себя. Задумался о том, каково это — коснуться тебя, когда ты будешь спасать мою жизнь. Растяпа! Я все испортил. Я не на тебя сержусь, а на себя, mi corason.»

«Мы уже обсуждали это. Любовью нельзя оскорбить, Пабло! Можно оскорбить ее отсутствием. А я… Я пока никого не люблю… Я не готова к этому… Я и оглянуться не успела, как стала взрослой!»

«Я помню. Всего два с небольшим года назад ты была еще подростком-девочкой. Еще не пришло тебе время любить. Я все понимаю. Антонио Гонзалес мне обьяснил, что на самом деле, твоя внешность — обманчива. И тебе еще потребуется два-три года, чтобы действительно начать подумывать о детях и семье. Но я… Я не хотел ждать эти месяцы, годы… Боялся, что кто-нибудь опередит меня, пока я жду…»

Я тяжело вздохнула, пряча свои эмоции поглубже. Мне не хотелось ранить сердце моего командира, но он не оставлял мне места для отступления. Единственное, что могла я для него сделать — сказать правду и ничего кроме правды.

«Дело не в этом, Пабло! Вернее, не только в этом. Твой характер… Не думаю, что я и ты… Ты никому и ни в чем не уступаешь, Пабло… Боюсь, мы бы рано или поздно стали бы ссориться друг с другом… Так что — дело не только в моем возрасте. Прости меня, Пабло, но я не та, кто тебе подходит в жены. И… я не люблю тебя. Для меня ты — мой командир. Друг. Боевой товарищ. Если бы я полюбила — я бы знала. Но пока… Я даже не знаю пока, что это такое — любовь…»

«Пока не знаешь… Я все же надеюсь…»

Я тяжело вздохнула. Покачала головой.

«Эти годы пролетели, как одна минута! Мне так тяжело, Пабло… Я так надеялась, что после войны наступит мирное время! Но эти бандиты… Они — как саранча! Не успеваем мы разбить одну банду, как на ее месте появляются еще две, три. И они терзают нас исподтишка, в самых наших слабых местах.»

«Знаю. Устаешь до обмороков… И в них — часть моей вины…»

«Ты тут ни при чем! Что-то случилось с моей энергоматрицей. Какие-то гормональные сбои. Надеюсь, лекарство Александра Маркова мне поможет. По крайней мере, если что — быстро приводит меня в чувство. Так что это просто совпадение, Пабло, что я тогда…»

«Не думаю. Ты очень устала, залечивая мне рану… А я ведь поймал болт в первом залпе. До сих пор не пойму, почему я остался жив.»

«Но я ведь вовремя успела!»

«Не знаю… Я почти сразу же потерял сознание — рана была смертельной. И я в последний миг почувствовал такое умиротворение…»

«Так бывает, когда люди переживают клиническую смерть. Уж я — то знаю.»

«Да, конечно. И все же, как ты меня спасла — ума не приложу… Парни сказали мне тогда, что бой длился почти двадцать минут… Не вовремя я все это затеял. И… Я не сержусь на тебя за то, что ты сказала мне — «нет». Cовсем не сержусь.»

«Нет, что-то еще. Что тебя беспокоит еще?»

Пабло вздохнул.

«Этот щеголь-немец. И твой гость, этот инопланетник, Дэниел. Я вижу, как они на тебя смотрят, когда ты не видишь их взгляда. Чувствую Ракетчиком их мысли о тебе. Оба к тебе неровно дышат, и меня это беспокоит. И если бы только они…»

«Спасибо, что предупредил, но что-то ко мне очень многие в последнее время неровно дышат. Хотя, Дэниел… Да, он произвел на меня впечатление. Он сделал невозможное. То, для чего требуется огромная смелость. Но… Пабло, я ведь c Дэниелом знакома всего пару дней!»

Пабло сокрушенно покачал головой.

«Иногда хватает пары минут, Света. Иногда — пары мгновений! Ты действительно ничего не знаешь о любви. Это — великое чудо! Оно не поддается никаким обьяснениям! Ты поймешь это только тогда, когда полюбишь.»

«Извини, Пабло. Дэниел… мне действительно нравится. Он — хороший человек. Ты ведь знаешь меня, Пабло. Знаешь, как трудно мне ошибиться, невольно читая чужие мысли… Дэниел — удивительный человек. И он знает, что такое — настоящая дружба. Надеюсь, что вы тоже станете друзьями. Прошу тебя, Пабло — по крайней мере, дай ему шанс!»

«Хорошо…» — Пабло даже не пытался смягчить свои чувства.

Я невольно нахмурилась — ох уж эта испанская ревность.

«А насчет Ханса не переживай — он не в моем вкусе. Даже близко — не в моем. Не люблю торговцев. В моем вкусе — только Воины. Смелые, храбрые — такие, на чье плечо можно положиться. Такие, как наши ребята из гарнизона. Каждый, кто не отвечает этим стандартам, для меня не существует. Это вы воспитали меня так, избаловали меня своей доблестью. Сделали из маленькой соплячки энерговоина-ветерана. Так что насчет этих маменькиных сынков из Лос Анжелеса тоже не переживай. И… Пабло…»

«Да?»

«Если я полюблю кого-нибудь — у меня хватит смелости на то, чтобы не скрывать от тебя правды. Что бы то ни было, мы — настоящие друзья. Я не хочу терять этого. Помню о том, кто учил меня воинскому искусству. Никогда между нами не будет лжи, Пабло!»

«Клянешься?»

«Да.»

Танец окончился.

Пабло недовольно вздохнул, но, как и обещал, повел меня обратно к столу.

— Ты не позволишь мне пообщаться с Хансом? — шепнул мне на ухо Пабло, рассмотрев за моим столом свободное место. — Я его знаю — у него семейный бизнес по нашей части — броня, оружие, боеприпасы. Все — добротного, немецкого качества.

— Почему бы и нет? — согласилась я. А затем, увидев, что Люсия довольно мне улыбается, ехидно шепнула в ответ на ухо Пабло. — Приударь за сестренкой — она просто прелесть!

Пабло вздохнул. Люсия же, увидев наш танец, то, как мы прижимаемся друг к другу, чуть не плакала от счастья за своего сыночка. И через Единение с Пабло я ощутила, что ему это, быть может, наносит намного больше боли и неудобства, чем мне. На его желание сделать меня Светланой Каррера я ответила однозначным — «нет». А матушка Пабло об этом не знала.

Так скоро узнает, или начнет догадываться, каждый день спрашивая Пабло о дате свадьбы.

Я пока была не готова. Чувствовала это. Быть может, потому, что была жертвой гроллов, исковеркавших мой генотип. Мои знакомые Целители, даже Александр Марков, в отношении меня и Гонзалеса развели руками — ничем не могли нам помочь. И Антонио меня еще в девятнадцать предупредил — мол, девочка, не переживай за свою внешность маленького подростка. Такие как мы — развиваемся на несколько лет позже обычного из-за того, что гроллы серьезно покопались в нашем генотипе, добавив неизвестные элементы в нестандартную гролловскую энергоматрицу, которая раскрывается медленнее. Поэтому я была рада таким разительным изменениям в двадцать. Я одним махом, за полгода, набрала формы молодой женщины. И уже пару лет выглядела, по выражениям наших вояк, сногсшибательно.

Могло быть и хуже…

Пабло я посадила рядом с Амалией. Ханс и Амалия также были рады пообщаться со вторым человеком в форте. После Фернандо, конечно.

Мой Левиафан дал понять, что жутко голоден, и когда его, в конце концов, будут кормить? Все кушают, а он сидит на голодном пайке. Ох, ему ведь тоже пришлось нелегко, а я совсем забыла о том, что ему требуется восстановить свои силы после сражения. Но ничего — для этого я и навестила наш любимый ресторанчик, чтобы позаботиться о себе и моих малышах-энергосимбионтах, за которых я несу ответственность.

Я успокоила изголодавшегося Левиафана и позвала Энрике. Мой заказ — желе с пылью хромистой стали внутри, уже был готов, и сразу же появился передо мной. Двенадцать небольших желейных конфеток со стальной начинкой, аккуратно выложенных на блюдечке.

Никто ничего и не заметит.

Я наколола вилочкой первую желейную конфетку, затем вторую. Не смогла удержаться от блаженной улыбки — Левиафан, впитывая, пожирая внутри меня хромистую сталь, довольно эманировал, восстанавливая силы. А силы мне сегодня ночью понадобятся.

Такую удачную комбинацию вкусов я как-то предложила Энрике сама — желе защищало нежную гортань человека, носившего симбионт Левиафана. Рецептик начал пользоваться огромной популярностью у знающих людей и даже заезжих гроллов-копов, и Энрике, как совладелец бизнеса, стал относиться к моим советам по кулинарии значительно внимательнее.

— О, какая прелесть! — воскликнула Амалия, — Желе в конфетках!

Мы быстро переглянулись с Энрике. Не хватало еще, чтобы Амалия попросила попробовать «конфетку».

Останется без зубов.

— Сеньорита, у нас прекрасный выбор вкусов, но я бы рекомендовал с ароматом цитрусовых, — выручил меня Энрике. — Я сейчас же распоряжусь.

— Да, будьте так добры. — малышка, радостно хлопая глазами, так ничего и не заметила.

Сладости, значит, любим. Ну-ну…

Пабло тем временем, игнорируя бедную девушку, обсуждал с Хансом достоинства немецкой брони. Но Ханса, как оказалось, интересовала не только успешная продажа товара.

— Светлана, меня очень интересуют метательные ножи. У меня крупный заказ, в том числе и от наших оружейников. Они готовы заплатить любые деньги за ваши новые ножи.

— Хм, мы ведь регулярно поставляем оружие в Веймар, — заметила я. — А этой осенью я планирую навестить одного немецкого мастера, и мы выпустим партию оружия прямо в Веймаре.

— Прекрасно! Но если вы имели ввиду Герберта Вайса, то от него я и слышал про эти особые ножи — с вензелем Двадцать Пятого Форта на рукояти. Он мне рассказал много невероятных историй.

— Ах, эти ножи… Я их делаю не так давно. Первые ножи я вообще не продавала, а дарила тем, кто дорог мне — я знаю в лицо каждого из них. Это бойцы, с которыми я сражаюсь бок о бок, и у них нет таких денег, которых стоит этот нож. Но у них — лучшее, что я могу сделать. Что касается ножей на продажу — я разговаривала с Гербертом Вайсом и даже сделала вместе с ним один такой нож. Герберт, в отличие от многих других ваших мастеров, вложил в меня очень много сил, когда я училась у него, и я знаю, что он не отдаст новое оружие в плохие руки. Мы не хотим пускать эти ножи в свободную продажу, но если вы предоставите свой стенд для нашего оружия — это артефактное оружие может продаваться и у вас, но с кое-какими ограничениями. Если бы Вайс умел делать броню, с молекулярным уплотнением, в Корто не пришлось бы ввозить ее так далеко. Но ваши немецкие мастера непреклонны.

— О, нет! Это бы разрушило весь мой семейный бизнес! — возмутился Ханс, хищно усмехаясь. — Но Герберт передавал вам привет. Он сделал несколько ножей. Не хотите посмотреть образец?

— С удовольствием! Он мне писал, что освоил технологию, но хотелось бы в этом убедиться самой.

Ханс достал метательный нож с клеймом Герберта. Пабло с интересом глянул на оружие немецкого мастера. Именно Мастера. Оставалось только завидовать качеству обработки дерева Закрепителем — мне до Герберта было еще очень далеко. Дерево было, на мой взгляд, с четырехкратным уплотнением, и, как показало сканирование, заготовка ножа выдерживалась в Синеве, Красноте и Черноте именно так, как мы и обсуждали с Гербертом. Но не все в ноже было сделано так, как хотел Герберт. Отсутствовал артефактный энергетический блок, выделяющий тонкий слой Синевы на режущей кромке ножа. Что-то у Герберта пошло не так, и он изменил технологию.

Я резко встряхнула ножом, снова просканировала.

— Прекрасная работа, дерево отменное! Хотя это еще не совсем то, чего мы хотели добиться — чтобы нож пробил хорошую броню, перед броском его лезвие, и, особенно, кончик необходимо покрыть Cиневой. Герберт ничего больше не просил передать на словах?

— Он настоятельно приглашает вас в Веймар. Я, кстати, тоже, и я буду рад, что вы проведете осень в Веймаре. Надеюсь, мы будем там часто видеться. Герберт Вайс — друг нашей семьи, и наши дома недалеко друг от друга. А я был бы вашим гидом, на все время вашего там пребывания. У нас, кстати, прекрасный ботанический сад. Там такие замечательные цветы!

— Я знаю. Признаюсь, я немного тоскую по Новому Веймару. Это один из красивейших городов, которые я знаю.

Пабло хмурился все больше и больше. Неужели он думает, что я перееду в Веймар насовсем? Вот глупенький! Но ведь мне еще учиться и у читься у Герберта Вайса и его друзей-мастеров.

— Герберт действительно показал, как пользоваться ножом и наносить Синеву на лезвие, — продолжил Ханс. — Но он особо просил оценить качество кромки ножа. Даже сказал, что это полуфабрикат — но оскорблять это произведение мастера такими грубыми словами я бы не осмелился. Это прекрасный нож, не так ли?

Я вытащила из сумочки мой метательный нож. Один из последних. Вытащила его из ножен.

— Прекрасная работа, Ханс. Но вот, что мы хотим получить с Гербертом. Сканируйте кромку вашим Небесным Куполом.

— Вы его заметили? — удивился Ханс.

— У меня тоже Небесный Купол, Ханс. Они так мило воркуют между собой, что трудно не заметить — моя девочка просто сильнее и глушит вашего энергона-мальчика. Но, смотрите. Во время броска поражающая способность ножа увеличивается.

Я резко встряхнула своим ножом.

— Сканируйте.

Ханс охнул. На кромке выступили все три вида смертоносной энергии Новой Женевы. Чуть-чуть, но этого хватило бы, чтобы пронзить насквозь любую, даже молекулярно уплотненную кожаную броню.

— Энрике! — крикнул Пабло. Тот оглянулся, кивнул головой. Один из официантов повесил на стенку веранды напротив нас деревянную мишень со стилизованным рисунком морды медведя. В зале стало намного шумнее.

— Ваш бросок, Ханс.

Тот улыбнулся, поднялся, вынимая нож Гюнтера. Резко размахнулся, выпустил нож почти идеально, но немного опоздал. Нож ударился в самый низ мишени, воткнувшись очень глубоко. Да, нож был прекрасен.

— Левый глаз! Левый глаз! Левый глаз! — закричал Фернандо, стуча пустым бокалом об стол. Его клич поддержали наши вояки. Музыка стихла. Все придвинулись ближе к мишени.

Порадуем публику.

Я мягким, изящным движением приподняла ножны метательного ножа. Он выскользнул из ножен, подхваченный импульсом Мясорубки, и полетел к мишени. Пабло не сдержался, и тоже метнул свой нож. Оба ножа ударили в мишень почти одновременно — точно в оба глаза медведя. Зашипело и задымилось прожженное ножами, словно кислотой, дерево.

Зал вспыхнул волной аплодисментов и криков.

— В руках бойца, владеющего Мясорубкой, этот нож попадет туда, куда он захочет? — сказал Ханс. Вряд ли это был вопрос, но я кивнула, вынимая свой нож из мишени:

— Не все наши ребята могут бросать свои ножи так, как я. Но куда они хотят — эти ножи попадают. Вот такие ножи мы хотим делать с Гюнтером этой осенью в Веймаре. Моя разработка, плюс немецкое качество заготовки. Должна получиться неплохая комбинация. А теперь смотрите.

Я послала мысленный импульс симбионту ножа — тот втянул в себя остатки враждебных энергетик Катастрофы с кромки лезвия. Затем я поднесла нож к пробитому им отверстию. Нож впитывал оставленную им энергетику — отверстия прекратили дымиться. То же самое сделал и Пабло.

— Этот нож направлено умеет впитывать все три энергии, Ханс. Лучше всего он это делает со своей энергией, но одну боевую капсулу чужой Черноты он в себя из раны успеет впитать. Так что наши бойцы могут лечить себя с помощью ножа после боя, когда меня нет рядом.

— Sehr gud! — выдохнул Ханс.

— Теперь вы понимаете, почему я пока не продаю кому попало эти ножи? Каждый нож признает только своего владельца, в чужих руках он будет бесполезен, даже опасен. Эти ножи должны служить армии и Проводникам, а не бандитам.

— Я бы не относился к нему, как мертвому куску дерева. Он — живое продолжение меня, моей воли, — подтвердил Пабло, — Он разумен и подчиняется приказам, словно щенок, выращенный в моем доме.

— Я впечатлен вашим мастерством, фройнляйн! Зигмунд Штейер, к вашим услугам, — ко мне подошел глава каравана, сидевший за столом Фернандо.

Я перевела свой взгляд на Ханса. Да, в чем-то их лица были похожи.

— Ханс?

— Да, дядя. — Ханс кивнул головой.

Зигмунд Штейер глубоко и озабоченно вздохнул.

— Я хотел сообщить об одном событии вашему глубоко уважаемому алькальду, но, вижу, что должен обратиться к вам, Светлана. В Веймаре появился один из таких ножей, о которых вы сейчас говорили.

— В Веймаре? — я была немного удивлена.

А затем до меня дошло.

Рейдеры месяц назад напали на одну из дальних ферм Двадцать Пятого Форта. Два наших бойца погибли — силы были слишком неравны. Как сказали выжившие пеоны с соседней фермы, в отряде Рейдеров было три гролла-воина. Меня тогда не было в Форте, а Ланс был значительно севернее. Некому было перехватить такой сильный отряд, и бандиты быстро скрылись через ущелье в горах.

У одного из наших погибших этот нож был.

— Я взял на себя смелость привезти этот нож сюда, к его владельцам. Его выставили на продажу на аукционе оружия. К счастью, на этом аукционе мой племянник был и сумел понять, что этот нож следует выкупить любой ценой.

— Это не проблема, — я потянулась за чековой книжкой.

— Деньги не понадобятся, Светлана, — возразил Ханс, — Полиция уже ведет следствие, и деньги мне возвращены. Мне жаль только, что один из жителей Веймара оказался замешан в это грязное дело.

— Кто?

Ханс посмотрел на меня, затем окинул взглядом присутствующих. Я поняла — незачем выносить сор из избы.

— Полиция Веймара будет очень стараться, — заверил нас Зигмунд, — Но следствие еще идет. А пока я рад вернуть этот нож ее создательнице.

Один из помощников Зигмунда вытащил шкатулку и передал ее Зигмунду. Тот медленно протянул ее мне.

Я раскрыла ее, вытащила нож. Стала видна эмблема Двадцать Пятого Форта. Я нашла взглядом Сергея, младшего брата Александра Шелестова, который был принят в отряд самообороны Форта после его смерти. У него на глазах застыли слезы. Он, сканируя, тоже узнал нож.

— Пабло? — тихо спросила я.

— Ты знаешь, что делать, — подтвердил он, становясь рядом со мной.

Нож в моих руках задрожал. Он был готов совершить запечатление.

— Сергей, подойди ко мне.

Тот подошел поближе, стал передо мной. Слез на его глазах уже почти не было видно.

Правильно, мужчины не плачут. Они огорчаются.

— Запомни своего нового владельца. Слушай его так, как слушаешь меня. И не служи никому более.

С этими словами я положила руку Сергея на нож, впечатывая его образ в симбионт ножа. Печать Силы не подделаешь — гроллы об этом позаботились.