"Мученицы монастыря Святой Магдалины" - читать интересную книгу автора (Бруен Кен)* * *Я сидел на ступеньках у церкви Августинцев. Робко проглядывало солнце, и мне казалось, что я должен был отдать этому должное. Женщина-румынка, волочившая за руки двоих детей, спросила: — Это католическая церковь? — Да. И они вошли не оглянувшись. Рядом со мной на стене висел огромный стеклянный ящик. В нем когда-то обитала Богородица Споручница грешных. Кто-то спер статуэтку. Теренс вручил мне толстый конверт, полный денег. Его мачеху звали Кирстен, она жила в семейном доме на Тейлорз Хилл. Его отца нашли мертвым в постели. Умер он якобы от сердечного приступа. Я заметил: — Тут все чисто. Теренс вздохнул: — Амфетамин бы этому поспособствовал. У отца было больное сердце. — Амфетамин? — Любимое лекарство Кирстен. — Разве при вскрытии его бы не обнаружили? — Да не было вскрытия. — Почему вы не потребовали? — Я был в Нью-Йорке. Когда вернулся, отца уже кремировали. Я подумал и признал: — Странно. — Подождите, вот увидите Кирстен — тогда поймете, что значит «странно». — И как я ее увижу? Позвоню и спрошу: вы случайно не убили своего мужа? Теренс не стал скрывать раздражения и огрызнулся: — Вы же частный детектив. Не мне вас учить. Вы должны уметь. — Никто этого не умеет. Он показал на конверт и заявил: — Именно за это я вам и плачу. Я сделал паузу, хотел, чтобы он сам осознал, каким тоном разговаривал. Потом произнес: — Теренс, я скажу это только один раз. — Что? Похоже, он всерьез разозлился. Я продолжил: — Бросьте этот тон. Не смейте никогда разговаривать со мной, как с гребаным слугой. Попробуйте еще раз — останетесь без передних зубов. Когда мы вышли из ресторана, Бойл вручил мне свою карточку. На ней значились его имя и три телефонных номера. Я поднял глаза: — Чем вы занимаетесь? — Компьютерное обеспечение. — Это что, ответ? — Для моего поколения вполне ясный. Я решил не заводиться: — Ладно, но я считаю, что вы зря тратите время и деньги. Теренс слегка улыбнулся и заметил: — Познакомьтесь с Кирстен — тогда поговорим. — Ладно, деньги ваши. — И не забывайте об этом. Он исчез, прежде чем я успел среагировать. Когда я шел к Шоп-стрит, кто-то дернул меня за рукав. Я повернулся и оказался лицом к лицу со своей матерью. Она наша признанная мученица, которую Бог облагодетельствовал сыном-пьяницей. Чем глубже в унитаз я падаю, тем лучше ей становится. Мой отец был хорошим человеком, а она обращалась с ним как с грязью. Когда он умер, горевать она начала всерьез и надолго. Мать запрыгнула во вдовьи одежки и проводила каждый час в церкви или на кладбище, публично оплакивая свою потерю. Люди ее типа обычно находят священника, который постоянно за ними следует. У нее в последние годы эскортом служил святой отец Малачи, козел, каких поискать. Даже в других обстоятельствах я бы никогда его не полюбил, но в качестве заложника матери я его ненавидел и презирал. Во время нашей последней встречи он прокричал: — Ты сведешь свою мать в могилу. Я выдержал паузу и спросил: — Могу я иметь письменное этому подтверждение? Священник едва не подавился, лицо его стало багровым. — Да ты… Да ты… По тебе ад плачет. Ну кто сказал, что золотые дни духовенства позади?.. Моя мать сказала: — Я видела тебя у церкви Августинцев. Ты был на мессе? — Это вряд ли. Ее глаза были все того же гранитного оттенка. Когда на тебя так смотрят, ты понимаешь, что милосердие даже не стоит в повестке дня. Правда, иногда мать снова начинала стонать. Как, например, сейчас: — Сынок, я совсем тебя не вижу. — Никогда не спрашивала себя — почему? — Я ежедневно за тебя молюсь, ставлю свечку во время мессы. — Зря стараешься. Она попыталась принять обиженный вид, но ничего у нее не вышло, и она сердито изрекла: — Ты моя плоть и кровь. Пришел мой черед вздохнуть. Определенно, это заразно. — Ты что-нибудь еще хотела сказать, мама? — У тебя жестокое сердце, Джек. Разве мы не можем с тобой выпить по чашке чая, как цивилизованные люди? Я взглянул на часы: — Я опаздываю на встречу. Мне пора. — Я много болела. — Охотно верю. — В самом деле, сынок? — Разумеется, у тебя же не было ни одного приличного дня за всю твою поганую жизнь. Я повернулся и пошел прочь. Без сомнения, отец Малачи скоро обо всем узнает в подробностях. Сердце у меня колотилось, я чувствовал, как дрожат руки. Около отеля «Империал» пришлось остановиться, чтобы перевести дыхание. Мужик, с которым я был знаком, поднимался по ступенькам и предложил: — Пинту не желаешь, Джек? Я ничего не желал так сильно, но ответил: — Нет, спасибо, в другой раз. — Уверен? — Пожалуй. На следующий день я выбросил костюм. Пошел в «Сент Винсент де Поль» и купил там блейзер, серые брюки и несколько белых рубашек. Вернулся в гостиницу и примерил покупки. Неплохо, явный прогресс. Сидевшая в вестибюле миссис Бейли воскликнула: — Надо же! Вы замечательно выглядите. — Вы так думаете? — Точно. Новая женщина? — Некоторым образом. — Подождите минутку. Она исчезла и вернулась с темным вязаным галстуком. Сообщила: — Галстук принадлежал моему мужу. — Я не могу его взять. — Разумеется, можете. Теперь стойте спокойно. Миссис Бейли повязала мне галстук и заметила: — Теперь вы просто красавец. — Благодарю. На площади я сел в автобус. У Доменик-стрит он сломался, и я подумал: какого черта, мне полезно пройтись пешком. У Найл-лодж я сверился с адресом, который дал мне Теренс, и начал подниматься по Тейлорз Хилл. Можно было не сомневаться, здесь жили люди с деньгами. Я прошел мимо гостиницы «Ардилон» и наткнулся на ирландские ворота. Толкнул створки и оказался на длинной, обсаженной деревьями подъездной дорожке. Меня поразила тишина. Как в деревне. Затем показался дом, трехэтажный особняк, окна которого были увиты плющом. Я подошел к входной двери и позвонил. Через несколько минут дверь открыла женщина: — Да? Английский акцент с примесью ирландского. Она была неопределенного возраста, где-то между тридцатью и сорока. У нее были темные волосы до плеч и лицо, которое собиралось стать симпатичным, но так и не стало. Возможно, виноваты в том глаза, немигающие. Курносый нос и полные губы. У дамы был вид недавно сильно похудевшего человека. Не изможденный, но определенно слишком сухопарый. Я улыбнулся: — Миссис Бойл? Женщина посмотрела на меня в упор и ответила: — Да. — Я друг вашего мужа. — Были другом. — Простите? — Время неправильное — он умер. — Ох… Мне очень жаль. — Хотите зайти? — Да, благодарю вас. Я последовал за ней, наблюдая, как подпрыгивают ее ягодицы. Даже почувствовал зачатки интереса. В доме было полно картин. Не знаю, хорошие они были или так себе, но от них разило богатством. Хозяйка провела меня в гостиную: сплошное темное дерево. Огромное окно выходило в сад. — Садитесь. Я опустился в поношенное кресло, попытался собраться с мыслями. Миссис Бойл первой нарушила недолгое молчание: — Выпить хотите? — Воды, если можно. Она остановилась на пути к переполненному бару, выставив бедро, и заметила: — А я приняла бы вас за пьющего человека. Хозяйка умудрилась придать слову «приняла» особую сексуальность. Я ослабил узел галстука и выдохнул: — Бывало. Она кивнула: — А… Ну а я выпью «отвертку». — Что? — Водка и апельсиновый сок. В это время самое подходящее. — Верю на слово. Миссис Бойл потерла руки. Я знал, это реакция на действие амфетамина. Я смотрел, как женщина наливает себе выпивку. У нее были быстрые движения опытного выпивохи. Она подняла бутылку: — «Столичная». — Снова верю на слово. — Вы фильмы смотрите? — Конечно. — Если там Джулия Роберте или кто-нибудь вроде нее заказывает выпивку, так это обязательно «Столичная» со льдом. — Буду иметь в виду. Миссис Бойл слегка улыбнулась, хотя ей явно не было смешно. Затем насыпала лед в бокал и щедро налила туда водки. Моим любимым звуком всегда было и будет звяканье льда в напитке. Но для алкоголика, решившего завязать, это наравне с пыткой, сигнал отчаяния. — Откуда вы знаете Фрэнка? Я настолько отвлекся, что не понял, кого хозяйка имеет в виду, пока та не добавила: — Моего мужа… — А, конечно… мы… уже давно знакомы. Она кивнула и провела краем бокала по зубам, звук был неприятным, скрежещущим. После чего проговорила: — А… тогда, наверное, вы были с ним в одно время в Клонгоуесе. Я ухватился за спасительную подсказку: — Да, точно. Миссис Бойл подошла к дивану и села, позволив юбке подняться до середины бедер. — Неправильный ответ, дружок. — Она повела бровью. — Простите? — Мой муж там никогда не учился. Женщина не казалась обеспокоенной. Она встала, подошла к бару и плеснула еще водки в свой бокал. Я глубоко вздохнул и признался: — Вы меня поймали. — И кого именно я поймала? — Джека Тейлора. — Это должно что-то означать? — Мне заплатили, чтобы я вас проверил. Снова приподнятая бровь и вопрос: — Зачем? — Чтобы узнать, не убили ли вы своего мужа. — Вы что, мать вашу, шутите? Ругательство легко соскользнуло с ее языка, но тут она сообразила, в чем дело, и воскликнула: — Терри, этот мерзкий педик! Я кивнул, и она добавила: — Бог мой, у вас явно слабовато насчет конфиденциальности. Я встал и произнес: — Так вы убили? — Да вы что, в самом деле? — Это означает «нет». Я направился к двери, и хозяйка сказала: — Каким же наглецом надо быть, чтобы прийти сюда и спросить, не убивала ли я своего мужа. — Зато напрямую. Она засмеялась: — У вас есть номер телефона — вдруг я решу сознаться? — Гостиница «Бейли». — Вы там живете? — Да. — Ладно, Джек Тейлор, может, в своем деле вы никуда не годитесь, но в определенном стиле вам не откажешь. Я уже дошел до двери, когда хозяйка прибавила: — Решишь развязать — звони мне. Я одарил миссис Бойл пустым взглядом, будто не понял, о чем та говорит. Она ехидно улыбнулась: — Мне все эти симптомы знакомы, и можешь мне поверить, ты запьешь снова скорее, чем думаешь. Речь идет не о том, будешь ли ты пить, весь вопрос — когда. — Имел я тебя дамочка. — Размечтался. И она захлопнула дверь перед моим носом. Противно признать, но она была права по обоим пунктам. |
||
|