"К черту в гости" - читать интересную книгу автора (Кораблев Артем)Глава II НЕ ХОДИТЕ В ЧЕРТОВ УГОЛМожно? — спросил человек, когда уже сел. Ребята молчали. — Чаю? — спросил Семен. — Если можно, — ответил чужой. Наташка встала, насыпала в котелок очередную порцию заварки. Через минуту налила в металлическую кружку походный чай. Чужой отхлебнул и обжегся, с сожалением поставил кружку рядом с собой на землю, покрытую хвоей. Он был в старой штормовке, порванной на плече. Небрит, худолиц и устал. В непокрытых волосах запуталась сухая лесная веточка. Все ждали. Он сидел и молчал, глядя на костер. — До Чудьева далеко? — наконец спросил чужой. — Сейчас посмотрим, — Семен поднял лежавшую рядом карту, по которой он недавно выверял с ребятами предстоящий маршрут. — Километров двадцать по дороге, — Семен махнул за борок, — и потом еще с пяток к реке налево. Чужой кивнул, взял кружку и попробовал опять отхлебнуть. Чай еще не остыл, и человек поставил кружку на прежнее место. — Может, чего-нибудь к чайку? — неожиданно предложил Семен. — Если можно, — покорным голосом произнес странный человек. — Наташ, сделай гостю бутерброд с колбасой. Бутерброд тот почти проглотил всухомятку, на время позабыв о чае. Потом наконец отпил несколько глотков из кружки. — Извините, что я так… — сказал новую фразу непрошеный гость. — Нормально, — кивнул Сема. — Вы откуда? — Я из Мурманска, — ответил человек. — Так это вроде не ближний край? — в голосе Семена впервые проскользнула нотка удивления. — Не ближний, — согласился чужой. — Можно еще бутерброд? Семен кивнул, и Наташка сделала еще два. Гость проглотил оба и допил чай. — А здесь как оказались? — выждав, пока чужой насытится, спросил инструктор скаутов. — К брату приехал в гости. Он меня на охоту повез. А я заблудился. Теперь найду. — Давно плутаете? — Четвертые сутки. Семен присвистнул. — Как же это вы? — Да вот так. Не привык я к лесу. У нас там тундра. Далеко все видно. Правда, тоже заблудиться можно, но не мне. А тут я чужой. — Наташка, сделай еще пару бутербродов. И давай бульонные кубики. — Нет, нет, спасибо, — запротестовал заблудившийся, но никто его не стал слушать, и гость с удовольствием покорился. Помолчав, он продолжил свой рассказ: — Мы с братом на моторке поплыли. Я ему говорю: «Как же мы по порогам пройдем на твоей посудине?» Он только рукой машет. «Порогов нет, — говорит, — перекаты только, и всего три». Ну он почти местный уже здесь, пятый год, ему виднее. На третьем перекате и напоролись. Пробили дно, я чуть из лодки не вылетел. Пристали к берегу. Он ну ругаться: Чертов угол, — говорит. Все рвался как-нибудь залатать и дальше. Ничего не вышло. Он хотел лодку бросить и сразу назад идти. Я уговорил его переночевать. Леха, ну брат мой, едва согласился. Да еще перед сном чудить начал. Очертил вокруг нашего костра круг и давай креститься. Я думаю — спятил. Никогда ведь он верующим не был. Хотел и меня заставить, но я отказался. Он плюнул и лег. Но все ворочался, вздыхал, матерился — спать мне мешал, а под утро-то захрапел, да у меня уж ни в одном глазу. Я ружьишко-то его взял, «сайгу», и пошел побродить. Протока там есть такая заросшая, я все по ней шел, шел, пока она вся в болото не утекла. Решил еще по краю болота пройтись. Пошел — ни черта там нет. Грибов, ягод — хоть косой коси, а зверя все нет. Потом и грибы кончились. Здесь вот светло — сосны, — он повел рукой в сторону бора, — а там больше ели. Нехожено, завалы. Ну не ступала нога человека. Да еще с болота такой туман попер, что за два метра ни зги не видать. И ни зверя, ни птицы. Чертово место. И тут я вижу — костер. Ну не костер, кострище — место от костра. И вроде как недавно тут жгли-то. «Кто ж?» — думаю. И слышится мне, вроде кашляет кто-то. Глухо так: «Кху-кху». Я три шага-то всего от того места, где кострище, шагнул, ну, может, пять — посмотреть, кто там — да и провалился. Яма какая-то подо мхом да хворостом. Неглубоко, но больно, штормовку на плече порвал, о корягу или сук какой-то, что ли. Пока от боли оклемался, вылез — нет никого. Хотел возвращаться. А ружья найти не могу. Опять влез в яму. Шарил, шарил — нету. Я наружу — и там нету. Все туман проклятый. Ружье брата хорошее, дорогое. Неудобно. Но нету. Опять искал, искал, глаза поднял и кажется мне, за деревом стоит кто-то, большой очень. И снова так глухо: «Кху, кху». И голова у него как котел. Или привиделось мне это. Не знаю… Чужой замолчал. Молчал и Семен. — А дальше-то что? — не утерпела Наташка. — А дальше что, — смущенно сказал гость, выдохнул воздух, опустил глаза и выпалил: — Дальше я струсил. Так страшно стало, что побежал. Назад, как пришел. Да немного пробежал, опять ружье жалко стало. И брат, думаю, голову мне отвернет. Решил вернуться. Пошел вертаться. Что за черт. Места найти не могу. Вроде то и не то. Болото по правую руку есть, а кострища нету. И ямы, в которую упал, найти не могу. А отбежал-то всего недалеко. Ходил-ходил кругами, и уж болота того нету. Заблудился в общем. Раз семь на одно и то же место приходил с поваленной елью, да все не то, которое нужно. И все мне кажется, что за мной ходит кто-то. И слышу я: «Кху-кху, кху-кху». Жутко. Уж ни ружья не надо мне, ни кострища — уйти бы оттуда только. А куда ни пойду, все к ели поваленной выйду — на пне она лежит, а под пнем муравейник. Стыдно, в Бога не верил никогда, а тут такая жуть взяла — креститься начал, как брат. Крестился, крестился, как-то молиться пробовал даже, потом рванул напрямки и ели той больше не видел. Но с тех пор блуждаю. Зажигалка-то у меня с собой была. Костры разводил. Грибы, ягоды ел. Кабы не часы на руке, так бы и счет времени потерял. Сегодня, на четвертые сутки, утром к реке вышел. Ну, думаю, слава Богу! Есть Бог на небе! Еще перекрестился, форсировал водное препятствие, чтобы подальше от того леса, и вдоль реки против течения пошел. Вот к вам вышел. Чужой замолчал, попивая бульон «Галина Бланка», заваренный на карельской воде. — Да-а, — протянул Сема, хлопнув себя по коленке, и обвел взглядом своих спутников. — Да-а. — Да-а, — подтвердил гость. — Может, домой поедем? — предложил инструктор. — Сема, да ты что?! — возмущенно вскричал Лыков. — Нет! Нет! Ну, Сема! — закричали остальные, а Женька вообще потерял дар речи. — Шучу, — улыбнулся Семен. — Спать давайте, скауты. Ложитесь со мной, у меня в палатке место найдется, — предложил он гостю. Но как ни настаивал Семен, уставший человек отказался от его гостеприимства. — Я тут у костра отдохну, — говорил он, — я уж привык так. Да уж и пойду скоро. Утром, выглянув из палатки, Сема увидел лишь пустое, давно погасшее кострище. Чужого простыл и след. — Да-а, — протянул еще раз сам для себя наставник и спрятался обратно в брезентовый домик. Надо было выспаться хорошенько. Байдарок было три. Хорошие байдарки «Таймень» — две «двойки» и одна «тройка», в которой легко размещались четверо ребят и еще оставалось место для вещей. Семен называл их громко — кораблями, а все вместе — флотилией. У каждого «корабля» было свое имя. Семен и Костя плыли на «Зеленом змии», Женька с Лыковым Серегой — на «Барракуде», а остальные (Егор, Вовка, Димка и Наташка) на «тройке» — «Титанике». — Почему «Титаник»? — еще в Москве спрашивала Сему любопытная Наташка. — Корабль был такой здоровенный. И эта лодка у нас самая большая, — отвечал ей Семен. — Так ведь тот «Титаник» на айсберг напоролся, — удивлялась Наташка, — и затонул. — Она вовсе не была невеждой: — Ты на нас беду накличешь. — Я не капитан Врунгель, чтобы верить в подобные приметы, — возражал Сема. — И тебе не советую, все от людей зависит, а не от названия. А такое имя для корабля мне лично нравится. К тому же не я его предложил, а Серега, и все за него проголосовали. — Кроме меня, — не соглашалась Наташка. — Тебя тогда не было, ты болела. Наташка вообще чаще других спорила с инструктором. Такой уж у нее характер. Вот и перед спуском байдарок-«кораблей» на студеную воду Шойны не обошлось без разногласий. — Рулей вешать не будем, — растолковывал скаутам Семен. — Вода в реке быстрая. На пути у нас три переката как минимум. Маневренность нужна. А для маневра весло — главное. Руль, он на спокойной воде байдарке нужен, чтобы лишний раз не грести. Помните, как по Москве-реке плавали? А здесь же он только помехой вам будет, особенно без должного опыта. Чуть не туда заложите, перевернет ваш корабль, и кранты. — На нас же пояса будут, — возразила все та же Наташка. — Ну правильно, — согласился Семен. — Пояса вам потонуть не дадут, если вы только черепком о камень не дюбанетесь. Потому еще на бурных реках каски одевают. Но здесь вам, пожалуй, это не грозит. Только кому охота за перевернутой байдаркой по холодной воде плыть, ловить ее. А о вещах ты подумала? Нет, руль на Шойне вам помехой будет. — Я не согласна, — упорствовала единственная скаутка. — Все, значит, грести будут, а я — ручки сложи и в небо гляди. Пусть на «Титанике» руль будет. Я править умею — не переверну. Рулевой — мое призвание. — Тьфу, — плюнул Семен, не искушен был он в спорах с противоположным полом, поэтому порой не выдерживал и срывался. — Хуже нет, чем… — но сдержался. — Наташенька, я тебя прошу… — Что ты бухтишь, Хотькова, — вмешался Лыков, — тебя и так поварихой взяли. Сама обещала Сему слушаться. — Сему, а не тебя, Лыка, — переключилась на Серегу неугомонная. — Вот заткнись и слушай, что он тебе говорит. — Ага, вы будете грести… — Наташка неожиданно заплакала. — Ох, — выдохнул Семен, — Наташенька… — Да пусть ноет, — вступил в разговор Женька. — Ладно, иди, иди, вещи грузи, — замахал на него рукой Семен. — Мы сами разберемся. Он подошел к отвернувшейся Наташке и присел перед ней на корточки. Слаб против девчачьих слез оказался инструктор. Другой бы кто и пикнуть поперек не посмел. А тут все-таки руль на «Титанике» поставили. Наташка ходила победительницей, и слезы у нее сразу высохли. Флагманский «корабль» «Зеленый змий» с экипажем — капитан Семен Никифоров, старший помощник-матрос Константин Костров — отвалил от валуна по Шойне первым. Вслед за ним, выдерживая необходимый интервал, следовал по курсу «корабль» «Барракуда» с двумя неразлучными узоровцами и в кильватере — «Титаник»: экипаж — москвичи, Наташка — рулевой, или рулевая. Вода в Шойне оказалась не то что быстрой, а просто стремительной. Понеслись по берегам высокие деревья, камни и скалы. У Кости поначалу даже дух захватило. Он сидел на носу и, растерявшись, бестолково совал весло в мчащуюся упругую прозрачность то слева, то справа по борту. — Замри! — гаркнул Сема, восседавший за его спиной на набитом палаточным скарбом мешке. — Весла суши, говорю! Костя поднял весло и опустил его перед собой поперек лодки. С легкого металла лопастей падали прозрачные капли чистой студеной воды. В мгновение ока наставник скаутов выровнял байдарку и положил ее на нужный курс по стремнине. — Успокойся, — услышал Костя голос Семы, — греби попеременно и слушай меня. Я под тебя подстроюсь, все будет хорошо. Помни, я правлю. Скажу: «Суши весла» — значит, суши. И лопасти не зарывай так. Вспоминай, вспоминай уроки на Москве-реке… Нормально идут, и Наташка молодец, — Костя понял, что Сема оглянулся на свою флотилию. Теперь Костя бодро работал веслом, поправляя байдарку. — Молодец, — похвалил его Сема, — неплохо получается. — Рад стараться, Семен Владимирович, — отозвался матрос. Вскоре Костя обвыкся настолько, что смог уже рассматривать убегающие по сторонам живописные берега, будто хотел успеть подглядеть за зеленой стеной какую-то лесную тайну. Может, выйдет к водопою сохатый или выведет прогуляться по бережку своих меховых медвежат бурая медведица. Увы, только стена из листьев, хвои и ветвей да светло-бурые валуны с седыми пятнами лишайника проносились перед взором. Но Костя надежды не терял. И природа Карелии улыбнулась ему. — Гляди, гляди, — толкнул его в спину Семен. — Да не туда, направо гляди. Там по желтовато-серой, залитой солнцем песчаной отмели важно расхаживал иссиня-черный красавец глухарь с огненно-красной бровью. Он не обращал на приближавшегося «Зеленого змия» никакого внимания, лишь изредка шаркал крепкой ногой в перьевых клешах по песку и наклонял, поворачивая набок, голову, высматривал что-то в оставленных когтистой лапой бороздах. Лишь когда байдарка оказалась совсем близко от лесного петуха, глухарь тяжело взлетел и, захлопав крыльями, по дуге улетел в дремучий лес. — Видел? Видел? — восхищенно спрашивал за спиной Сема. — Видел, — проглотив вставший от волнения в горле комок, выдохнул Костя. — То-то, брат, еще не такое увидим. За третьим перекатом! И Сема басовито захохотал. К полудню флотилия миновала первый перекат. «Корабли» и экипажи держались молодцами. Перекат с виду был таким неопасным, что Сема не стал останавливаться, выгружать вещи из байдарок, проходить перекат по одному. Он только сделал рукой условленный жест: «Все за мной» — и все три лодки, вписавшись в поворот, проскочили мимо небольших бурунов, кипящих у правого берега. Убедившись, что все прошло благополучно, капитан повел свою маленькую флотилию дальше. Вперед, только вперед несла их Шойна. Однако перед вторым перекатом Семен направил «Зеленого змия» к берегу, туда, где окруженная валунами, словно крепостной стеной, белела песчаная отмель. Во-первых, надо было пообедать. Во-вторых, со слов заблудившегося мурманчанина, Семен знал, что второй перекат будет посложнее первого. Не зря же он выходил прошлой ночью из палатки и беседовал со вчерашним гостем с глазу на глаз, когда ребята уже уснули. Теперь он сам видел справедливость предостережений. Сразу в двух местах русла река бурлила и вспенивалась, взметая над поверхностью постоянное облако брызг. Между бурунами оставался довольно широкий проход, но проскочить через него с ходу с нагруженными байдарками и неопытным рулевым «Титаника» Семен не рискнул. Пока ребята собирали дрова, разводили костер, дежурные, Вовка с Егором, готовили обед; Семен проверил байдарки. Течей не было. Никто не пропорол днище на острых подводных камешках. Пока все складывалось удачно. Сема воровато, так чтобы не видели ребята, поплевал через плечо и перекрестился. Верующим он стал после Афгана. Как вернулся, так сразу и принял обряд крещения. На кого как подействовала та безжалостная и нелепая по своей сути война… Он повернулся и спокойно побрел к костру. Вдруг встал. «Что за черт, в такой глуши человек. Далеко, однако, местные забираются в лес». Навстречу Семе с другой стороны отмели неспешной походочкой ковылял грибник. То, что он именно грибник, было видно сразу. Из-за спины человека выпирал оранжевый горб — большой полуцилиндрический металлический короб, с которым ходят по грибы на русском севере. Семен поспешил, стараясь подойти к костру одновременно с грибником. — Здравствуйте, — поздоровался со всеми незнакомец. Ребята откликнулись приветствием на разные голоса. — Добрый день, — поздоровался и Семен. — Откуда такие будете? — спросил грибник. — Из Москвы и Подмосковья, — ответил за всех Сема. — Далеко забрались. Можно у вашего костерка передохнуть? Семен сделал пригласительный жест, ребята подвинулись, освобождая место. — А я иду мимо, — заговорил грибник, усевшись на выделенное ему пространство, предварительно сняв с плеч и поставив на песок свою ношу. — Иду и смотрю, молодые что-то больно. А старшего не видно. Эк, думаю, забрались, дай, подойду узнаю, кто такие. Грибник весело поглядывал на Семена и скаутов из-под лохматых, кустистых бровей маленькими, похожими на колорадских жуков живыми глазками. — Теперь вижу, не одни, — посмеиваясь, он опять глянул на Семена. — Значит, порядок. Верно я говорю? Никто ему не ответил, верно или неверно, но новый гость и не ждал ответа. Он продолжал болтать. Видать, ему наскучило в одиночестве шастать по лесу с коробом за плечами, и он был рад человеческому обществу. — У нас тут с Москвы-то частенько бывают. Туристы. Байдарочники и на плотах, — продолжал он, — но чтобы такие молодые — впервые вижу. Как же вас родители-то в такую даль отпустили? — А нам с Семой ничего не страшно, он десантник, — выпалила бойкая Наташка. Семен досадливо глянул на девочку и промолчал. — Десантник, говоришь, — еще раз уважительно посмотрел на Семена гость. — А я во флоте служил. Три года. Во якорь, видите. Он закатал рукав рубашки и показал на тыльной стороне руки, чуть повыше кисти, старую татуировку. — Ау десантников на плече должны быть парашютики и надпись «ВДВ». У тебя есть? — он опять глянул на Семена. — Есть, — ответила за Семена опять Наташка. И это, может быть, на сей раз было и к лучшему. Потому что сам Семен не любил говорить ни о своем армейском прошлом, ни тем более о татуировке, которой уже давно стеснялся. Словоохотливый грибник опять открыл рот, чтобы задать какой -то вопрос, может быть, хотел потребовать, чтобы Сема предъявил ему свои парашютики с надписью в подтверждение Наташкиных слов. Но Семен не дал ему этого сделать, опередив вопросом: — Грибов-то много набрали? — Какие сейчас грибы, — совсем другим, рассудительным тоном произнес обладатель морской татуировки. — В августе, вот будут грибы. Хоть косой коси. А сейчас что — баловство. — А белые уже есть? — спросил Женька, который слыл за грибника в своем подмосковном Узорове. — Есть. Белые тут всегда есть, — покивал головой грибник. — И подосиновики есть. — Надо бы и нам грибков набрать к ужину, слышь ребята, — обратился к своей команде инструктор скаутов. — А то потом уж и некогда будет. Сейчас пообедаем, отдохнем, перекат пройдем, а уж дальше и не поплывем особенно. До первого удобного места — под ночлег только. — Так можете и здесь ночевать остаться, — показал грибник на широкую удобную отмель. — Нет, надо перекат сегодня пройти, — возразил Семен. — А, ну у вас свои планы, — согласился грибник. — А далеко ли плывете? — Да вот, хотим всю речку пройти. — А, ну-ну. Только вы это, смотрите, за третьим перекатом не ночуйте. Ребята и их наставник переглянулись. Семен незаметно подмигнул скаутам. — А что такое? — задал он невинным тоном вопрос гостю. — Да место там нехорошее. Чертов угол. Из наших туда никто не ходит. — Да чем уж оно так плохо? — продолжал расспрашивать Семен. — Грибов там, что ли, нету? — А кто его знает, есть там грибы или нету, — ответил грибник, — если туда никто не ходит. А кто ходит, тот не возвращается. — Ну уж, — засомневался Семен, — мы вот вчера только беседовали с одним таким, который из этого места вышел. — Повезло, значит, — спокойно заметил грибник. — Обычно не возвращаются. У нас туда не ходят. — Да что там все-таки такое? — удивился Семен. — Да кто его знает. Только вот есть у нас в поселке женщина одна, Галина Лескова, так ее мать тоже как-то оттуда вышла. Только чуть Богу душу там не отдала и по самую свою кончину всего боялась. Уж на что у нас белые ночи, но чуть дело к вечеру, она уж и носу на улицу не казала. До самой смерти. А рассказывала дочке, что случилось с ней в этом месте вот что. Пошла она туда по грибы. Еще во время войны. Сразу, как немцев из Петрозаводска вышибли. Время было голодное. Отец-то Галинин не вернулся, он как раз в этих местах партизанил. Трудно им без него было. И вот пошла мать Галины по грибы, да в Чертов угол. Баба была смелая, ничего не боялась. Но в месте этом она заблудилась. Потому что там, говорят, к вечеру сплошной серый туман из болота вылезает и уж дороги в нем никак не найти. Блуждала, блуждала — устала. Села на поваленное дерево, решила до утра, до тепла подождать. Когда рассеется этот туман. Только сидит она так и слышит, что вроде как вокруг нее нехорошо стало. Будто бродит в тумане кто-то, покашливает, приговаривает. Испугалась Галинина мать и, как ее мать, Галинина бабка, учила, очертила вокруг себя круг. Вдруг видит, из тумана подходит к ней кто-то и зовет. И кажется ей, что это ее покойный муж. То, что он погиб, она знала верно. Его товарищи партизаны ей рассказали. Они сами видели, как Галининого отца ранили, а потом он уже раненный в болоте потоп. Испугалась она. Молчит, не подходит, да и не муж уже это вроде, потому что страшный. И в тумане-то плохо видно. Может, он, а присмотришься, и не он. Только вроде зовет. А голос-то идет откуда-то из-под земли. Не выдержала Галинина покойная мамаша, встала на колени, да и стала старую молитву шептать, какой ее еще Галинина бабка учила. А человек, или не человек это был вовсе, вдруг в тумане биться начал. Бился, бился, да и растаял или исчез. А Галинина мать так на коленях в круге до утра и простояла, потом уж только пошла и дорогу до дому нашла. Во-от. Так что в Чертов угол ходить вам не нужно, — заключил грибник, обведя внимательным взглядом всех своих притихших слушателей. — Ну это посмотрим, — спокойно ответил Семен. — А пока давайте обедать. Грибник отобедал со всеми, полежал, покурил, пошатался меж ребят, готовившихся к прохождению переката, потом собрался уходить. А на прощание взял свой короб да и высыпал все его содержимое на песок. — Это вам к ужину, — сказал, — чтобы по лесу по лазить. — А как же вы? — удивилась Наташка. — Да я себе еще наберу, — ответил грибник, закинул короб за спину и ушел в лес. |
||
|