"Очень темное дело" - читать интересную книгу автора (Кораблев Артем)

Глава VII. Мирмекийская карта

Они искупались и поставили палатку прямо на берегу, в трех десятках шагов от кромки воды. Размеренный шум прибоя говорил о покое и надежности этого мира. Морской песок на пляже сохранял остатки тепла, пролитого солнцем за долгий и жаркий июльский день. Наверное, поэтому Федя, едва устроившись, даже без спальника, под темным сводом палатки, сразу согрелся, успокоился и уснул без всяческих сновидений.

И все-таки к утру он замерз. Первым, правда, опять замерз Саша, Федя понял это по тому, что тот, как в купе Бориса Вениаминовича, не просыпаясь, начал все теснее приваливаться к нему. Федя скинул с себя теплолюбивого соседа, но вскоре и сам почувствовал подлый утренний холодок, пробирающийся под майку. Он не поленился и натянул свитер, а потом и куртку — всю теплую одежду, захваченную из дома. Но уснуть по второму разу надолго ему не удалось. Сашка опять предпринял попытку согреться под его боком, да и растраченное тепло больше не возвращалось. Осознав бессмысленность дальнейших усилий, Федя нехотя поднялся и вылез из палатки.

Он сразу заметил, что за ночь море отступило с занятых прошлым вечером позиций — облюбованный ими для ночлега небольшой песчаный пляжик значительно увеличился. На том месте, где вчера кончалась вода, бурыми полосами лежали безжизненные водоросли и запутавшаяся в них всякая мелкая грязь вроде пачек от сигарет, пробок из пластика, каких-то бумажек. «Отлив», — догадался Федя. До сих пор он только слышал об этом явлении от взрослых да изучал его когда-то на уроках географии. Теперь наблюдал вживе.

Тишина царила вокруг, лишь изредка откуда-то доносились визгливые выкрики чаек. Море больше не шумело. Спокойной равниной раскинулось оно у самых ног, и теперь Федя ясно увидел за мутным пространством воды очертания темных гор. «Да это же Керченский пролив! — понял наконец Федя ограниченность моря. — Это его другой берег видать. Там еще Тамань, где когда-то жил Лермонтов». Как он забыл, они ведь с Петькой все это видели на карте. Правда, тогда они собирались ехать в Ялту, и эта часть Крымского полуострова мало их интересовала.

«Искупаться, что ли», — подумалось Феде: он вспомнил, что речка у него на даче поутру обычно казалась теплее воздуха. Наверняка в море так же. «А ведь тут сразу два моря встречаются, — еще догадался он, — значит, я сразу в Черном и Азовском могу искупаться. То ни в одном, а то сразу в двух».

Федя быстро скинул с себя всю одежду, оставшись в одних плавках. Как ни странно, он теперь не чувствовал разбудившего его холода. Федя еще раз бросил взгляд на другой берег пролива и уверенно двинулся вперед по следам отступившего моря.

Первое же соприкосновение с водой подтвердило его догадку. Да, море было теплым и ласковым, как парное молоко. Жаль только, мелко было, топать и топать до того места, где можно плюхнуться и погрузиться в тепло целиком. Феде пришлось пройти не один десяток шагов, когда ему стало по пояс. Он вытянул вперед руки и уже хотел оттолкнуться и нырнуть, как вдруг услышал чье-то громкое «Эй!».

— Эй! Эй! — голосил кто-то у него за спиной с берега, и крики все приближались. — Эй, постой!

Федя обернулся и радостно обмер.

— Петька! Это ты, что ль?!

— Нет, это Дядя Степа. — Верный своим шуткам, Петька остановился у самой кромки воды. — Вылезай! Где Сашка?

— Погоди, дай хоть окунусь, — вспомнил о задуманном Федя, отвернулся и сразу нырнул. Ему стало легко-легко, будто все злоключения мгновенно смыла теплая вода. Когда он вынырнул и снова обернулся, то увидел, что Петька в лихорадочной спешке стаскивает с себя одежду и тоже собирается последовать его примеру. Так что первый их разговор после не очень-то долгой, но такой волнительной разлуки состоялся в соленых водах на стыке морей.

— Куда вы пропали?! — прокричал на ходу Петька. Он бежал к Феде по мелководью, поднимая фонтаны брызг.

— Это ты сначала пропал, а потом уехал куда-то, — возразил Федя, восстанавливая истинную очередность событий.

— Меня обманул тот мужик, у которого я деньги менял! Почти на сотню нагрел! — тараторил Петька. — Я за ним погнался и чуть в милицию не загремел! Меня Борис Вениаминович выручил! Я теперь его сын! А потом он меня увез.

Последнюю фразу Петька сказал уже спокойным голосом, потому что добрался наконец до поджидавшего его Феди.

— Та-ак… Вот этого я не понял. — Федя, нежившийся, лежа на спине, окунулся и стал на колени. Так ему было по шею.

— Чего не понял? — Петька присел рядом с ним.

— Какого хрена вы уехали? Вот чего я не понял. И Сашка не понял. Мы тебя ждали-ждали, когда ты исчез, потом пошли искать. А как только увидели, ты — нырь в машину с этим Борисом Вениаминовичем и отчалил. Вы что, нас не видели?

— Не видели, — растерянно пробормотал Петька.

— Не бреши!

— Я не брешу, правда не видели.

— И Витаминыч не видел?

— Откуда? Если бы видел, сказал бы.

— Все равно, — до конца не поверив услышанному, продолжал возмущаться Федя. — Все равно, на фига вы уехали? Подождать нельзя было?

— Борис Вениаминович сказал мне, что вас уже забрали.

— Куда забрали? В милицию?

— Зачем в милицию, — сделал круглые глаза Петька. — Вас должна была другая машина забрать. Она раньше подъезжала. Вперед нашей. Ну той, на которой мы сюда приехали. Мы бы в одну все не влезли. Вот тогда бы нас точно ГАИ на трассе остановило.

Кое-что начинало проясняться, но сомнения все-таки еще мучили Федину душу.

— А где ж эта машина? — недоверчиво спросил он.

— А вы разве не на ней?

— Не на ней, — зло буркнул Федя. — Не было никакой машины.

— Тогда я не знаю, — озадаченно протянул Петька. — Мы тоже ее не видели. До сих пор не видели. Борис Вениаминович думал уж, что-то случилось, или, говорил, они приехали на базу, что на горе Митридат. Собирался сам туда сегодня ехать. Только теперь уж не надо. Кстати, как вы тогда сюда-то добрались?

— Как-как, — зло передразнил Федя, — на электричках, старым способом.

— Ну ладно, что ты психуешь? Все хорошо, что хорошо кончается, — примирительно сказал Петька. — Главное, что мы опять вместе.

В принципе он был, конечно, прав, но засевшее в душе у Феди ржавым гвоздем подозрение не хотело рассасываться и исчезать окончательно. Почему ж о Борисе Вениаминовиче ничего не знал тот бородатый археолог с места раскопок на горе Митридат? А с другой стороны, Витаминыч ведь сам туда собирался? Короче, кое-что в этой истории оставалось Феде неясным, но он решил отложить выяснение мелких деталей до будущих времен. Действительно, Петька нашелся, и это главное.

Тем временем на песчаный бережок вылез разбуженный Петькиными криками Саша и, радостно заверещав, врезался в воду рядом с ними. Творческая компания опять была в сборе.

Куда как веселее, чем вчера, шагал теперь Федя рядом с Петькой среди белых домиков. Кочет трещал без умолку, как Ленка, староста ихнего класса, на переменах. Полдороги он слова не давал сказать ни Феде, ни Саше, зато сам выкладывал все: как его накололи при размене денег, как он гнался за обидчиком, как сбил пацана, как его поймали и чуть не сдали в милицию и как его выручил Борис Вениаминович, выдав за своего сына. Потом он очень кратко поведал, как они не нашли на площади Федю и Сашу и уехали в Керчь, считая, что те уже мчатся туда же впереди них на другой машине. Потом, упустив дорожные впечатления, Петька перенесся сразу в Старый Карантин и рассказал, как они устроились в доме у какого-то мужика, обмолвился о Мишане — тот, мол, все время что-то жует, как корова, — и наконец сказал, что очень скоро, наверное завтра, они приступят к поискам сокровищ царя Митридата; будто бы Борис Вениаминович уже ходил с хозяином дома на разведку и нашел совсем неподалеку от Старого Карантина часть катакомб, почти полностью совпадающую с Мирмекийским планом. Тут Саше все-таки удалось вставить словечко.

— С каким, с каким планом? — переспросил он.

— С Мирмекийским. Ах да, вы же еще не знаете! — спохватился Петька. — У Бориса Вениаминовича есть то, чего больше ни у кого другого нет. У него есть ключ к поиску клада Митридата. И ключ этот — карта, точнее, план из книги Аристобулла Мирмекийского. Помните, он нам про Аристобулла в поезде рассказывал? И еще сказал тогда, что у него есть план. То есть когда про план, это он про себя говорил, а не про Аристобулла. И я не понял сразу, какой план, думал, только план действий, поэтому и не очень-то верил в его затею. Но оказалось совсем другое.

«И этот все помнит, — отметил про себя Федя. — Тоже клад хочет найти». Он оглянулся на Сашу — тот слушал Петьку как бы снисходительно, легкая, почти презрительная улыбка кривила левый уголок его губ. Но глаза у Саши были совсем другими. Федя прочел в них то, что взрослые называют «неподдельным интересом» и «крайним вниманием».

Петька тем временем продолжал свой рассказ.

— Мне Витаминыч, — говорил он, — про этого Аристобулла и его книгу еще полдороги распространялся. Книга его очень старая, сохранилась не целиком, остались лишь отдельные несвязные фрагменты. В одном из них, большом, как раз рассказывается о Митридате и его смерти. Оказывается, он отравиться хотел, да ничего у него не получилось, потому что он всю жизнь накачивал себя противоядием. Оно так и называется — противоядие Митридата. Поэтому ему и пришлось просить своего наемника, чтобы тот его прирезал. Ну, да это к делу не относится. Главное — другое. Главное, что вслед за этой историей какой-то кусок книги утрачен. Ученые считают, что большой, но Борис Вениаминович догадался, что маленький, там просто что-то с нумерацией главок понапутано. А самое интересное, что следующий фрагмент книги Аристобулла — это всего один лист, на котором и текста-то нет — только начерченный план чего-то непонятного. Витаминыч говорил, что этот чертеж или рисунок ученые трактуют по-разному. Одни считают его планом пантикапейских зернохранилищ, другие — планом усыпальницы боспорских правителей, третьи утверждают, что там изображена система каналов и акведуков, с помощью которой на поля жителей Боспорского царства подводилась пресная вода, а один чудак даже решил, что это план космодрома для кораблей инопланетной цивилизации. Но только Борис Вениаминович думает совсем по-другому. Он считает, что это план части катакомб, где и укрыты сокровища Митридата. И, кажется, вчера его предположение почти подтвердилось: он нашел тут недалеко подземные коридоры, в точности повторяющие рисунок на плане.

Неожиданно Саша рассмеялся и во второй раз перебил Петьку.

— Что-то уж очень быстро Витаминыч отыскал в длиннющих коридорах то, что ему нужно. Пришел и сразу нашел; так, Петенька, не бывает, — высказал он лишь малую долю сомнений, смущавших и Федю.

— И вовсе нет! Вовсе нет! — Бросившись на защиту Бориса Вениаминовича, Петька так возбудился, что в прямом смысле слова начал брызгать слюной — шедшему рядом Феде даже пришлось вытирать щеку. — Во-первых, Витаминычу помог Андрей, ну, хозяин дома. А они давно знакомы, и Андрей это место чуть ли не полгода искал, когда Витаминыч в Москве был.

— Так они вместе, что ли, клад ищут? — спросил посерьезневший Саша.

— Ага, — кивнул Петька, — и еще Сергей Сергеевич, ну, тот, который вел машину, он сейчас куда-то уехал. Он тоже археолог, только из Киева. Ну, из ихней академии.

Саша с Федей переглянулись. Федя украдкой приставил указательный палец к губам и подмигнул так, чтобы Петька не видел. Он понял, что творилось в этот момент в голове у Саши. Наверняка тот тоже вспомнил, что никаких машин от академии в Крым не посылалось, а тот факт, что за рулем автомобиля, на котором приехали Петька и Борис Вениаминович, сидел не профессиональный шофер, только усугублял Федины подозрения. Но в то же время Федя пока не хотел разрушать Петькину веру — пусть сначала еще что-нибудь расскажет, ни о чем не подозревая, а они с Сашей послушают.

Но Петька на некоторое время замолк, видно, подбирая в уме аргументы получше в защиту археолога. Он явно заразился распространенной болезнью, которую принято именовать «золотой лихорадкой». Федя решил ему помочь.

— А ты сам план этот видел? — спросил он.

— Видел, — с гордостью кивнул Петька. — Мне его Борис Вениаминович в машине показывал. А на привале советовался даже.

— Это в чем же он спрашивал твоего совета? — все так же немного презрительно спросил Саша.

— В том, где искать сокровища. В каком из ходов.

— И ты, конечно, оказал очень важную помощь этому археологу, — продолжал язвить Саша.

Петька, конечно же, почувствовал недоверие и насмешку. Вообще-то, скорее, это было его амплуа, по крайней мере в школе, — задирать всех подряд, в том числе и друзей. Но что поделаешь, искренняя вера во что-нибудь делает человека с этой стороны особенно уязвимым. Федя увидел, как Петькино лицо залилось краской, и решил еще раз прийти ему на помощь. Он знаком попросил Сашку замолчать и спросил:

— А что там нарисовано в этом плане, ты можешь описать?

— Конечно, — с готовностью откликнулся Петька. — Даже нарисовать могу.

Он тут же опустился на корточки и пошарил рукой в пыли, а глазами по округе, выискивая подходящую палочку. Палочки не нашлось, и Петька, подобрав небольшой камушек, начал им чертить прямо по земле.

Он провел в пыли длинную прямую линию, а от нее еще пять коротких, отходящих в сторону так, что получилось что-то вроде гребенки с очень редкими зубьями.

— И все? — усмехнулся Саша.

— И все, — серьезно кивнул Петька. — Вот это, — он указал на длинную черту, — главная галерея, а от нее отходят тупиковые ходы. В одном из них клад.

— И в каком из этих ходов мы будем искать сокровища? — спросил Саша, уже плохо скрывая свой интерес.

«Он сказал «мы», — отметил для себя Федя, — значит, для Сашки поиск сокровищ — дело решенное». Впрочем, Федя и сам в глубине души уже не сомневался, что тоже примет участие в этом деле. О третьем же приятеле из «творческой компании» теперь и говорить было нечего. Он верил Борису Вениаминовичу уже на все сто.

— Я точно не знаю. — Отвечая на Сашин вопрос, Петька поднял голову: он все еще сидел на корточках, а Федя и Саша стоя смотрели на его художество. — Мне кажется, или в центральном, или в соседних с ним. Я так и Борису Вениаминовичу сказал.

— Почему? — спросил Федя.

— Что «почему»?

— Почему именно в этом месте?

— Потому что… — начал пояснять свою мысль Петька, используя палец вместо указки, — потому что Митридат, наверное, ведь не дурак был, верно? Он, наверное, как думал, когда прятал сокровища в такой системе подземных ходов? Он хотел, чтобы их найти нелегко было. Вот пойдет кто-нибудь эти сокровища разыскивать и начнет с самого края, с первой пещеры, а там ничего и нет, он тогда к следующей, и так, пока он до нужной дойдет… Борис Вениаминович, кстати, говорил что у Митридата могли быть расставлены на похитителей всякие ловушки, западни. Ну, там ямы какие-нибудь скрытые, тупиковые ходы, не отмеченные на карте, и мало ли что он еще мог придумать. Так что искать эти сокровища надо осторожно.

Петька поднялся с корточек и тщательно затер подошвой нарисованный в придорожной пыли план.

— А мне кажется, — задумчиво протянул Саша, — что он скорее бы спрятал их где-нибудь в самой дальней от входа пещере, если все так, как ты говоришь.

— Я тоже так сначала думал, — кивнул головой Петька, — но потом сообразил, что ведь начать можно и с самого дальнего хода, а потом двигаться к выходу. А вот с середины мало кто начинает.

Саша согласно покивал: в рассуждениях Петьки прослеживалась доля здравого смысла.

— А Витаминыч что говорит? — спросил Федя.

— Витаминыч темнит, он ничего не говорит по этому поводу. Но мне кажется, он еще что-то знает. Есть у него какие-то свои способы или приметы. Время покажет.

Федя заметил, что Петька даже говорить стал, употребляя выражения и словечки Бориса Вениаминовича.

— Ну, пошли, что ль? — поторопил друзей Петька. — А то Витаминыч забеспокоится. Сейчас я вас приведу, обрадую.

Идти оставалось совсем уже немного. Миновав еще пару кварталов, друзья очутились на самой окраине Керчи, а заодно и Старого Карантина. Здесь вдоль улочки выстроились одноэтажные симпатичные домики, похожие на те, что понравились Феде у подножия горы Митридат. В маленький дворик одного из них и завел ребят Петька.

Из дощатой конуры на звук их шагов выскочил мелкий, но злобный серый кобелек. Он брехал, скалил зубы, гремел цепью и страшно плевался слюной — вот-вот за ногу схватит. Однако до такого зверства не доходило, так как длина цепи оставляла еще чуть меньше шага между штанами вошедшего первым Петьки и зубами свирепого сторожевого демона.

— Ближе к дому, ближе к дому, — посоветовал Петька, — туда он не достает.

Послушавшись совета, ребята благополучно добрались до входной двери. Петька вошел первым, а за ним Федя и Саша. Миновав тесные сени или прихожую — Федя не знал, как это точно называется в таких домиках, — они очутились в одной из двух комнат. Там печка соседствовала с газовой плитой, а из мебели стояли старый круглый стол, такой же поживший сервант, диван с потертой обивкой, несколько стульев и телевизор в углу на тумбочке.

За круглым столом в центре комнаты сидели двое мужчин. Бориса Вениаминовича ребята узнали сразу, а второй, очевидно, был хозяином дома. При появлении всей троицы в комнате Борис Вениаминович трижды переменился в лице. Сначала — Федя видел это через Петькино плечо — его физиономию украсила приветливая улыбка, затем, когда Борис Вениаминович заметил и Федю, улыбка куда-то спорхнула, хотя рот археолога остался открытым, разгладились веселые морщинки в уголках глаз, и — Федя готов был в этом поклясться — на его лице появилась гримаса, выражающая безмерное удивление. Но не прошло и двух секунд, как улыбка вернулась на свое место между сивой бородкой и небольшими усами, только она стала шире, радостнее и, уж конечно, еще приветливее, чем при появлении одного Петьки.

— Вау! — молодо вскрикнул археолог. — Они уже все в сборе! Ну, молодцы! Ну, молодцы! Проходите. Присаживайтесь. Небось есть хотите? Андрей, сделай, пожалуйста, ребятам яичницу, что ли, или что там у нас есть.

Очень крупный кудрявый брюнет с кривоватым носом и тяжелым взглядом молча встал из-за стола и отправился колдовать у газовой плиты.

— Да садитесь вы, — жестом хозяина пригласил Борис Вениаминович замешкавшихся у дверей Сашу и Федю, которые все еще изучали довольно скудное убранство этого жилища. — Садитесь, рассказывайте, как вы сюда добрались.

— Вы же прислали за нами авто, — неожиданно ляпнул Федя.

Борис Вениаминович замер на мгновение все с той же улыбкой на устах. Он, видимо, не мог сразу сообразить, как относиться к Фединой фразе: как к шутке или по-другому, — потому что тон ответа получился странным и несколько вызывающим.

— Как? — развернулся к Феде Петька. — Ты же говорил, что вы на электричках? — И, глянув Феде в глаза, заулыбавшись, снова повернулся к Борису Вениаминовичу. — Да шутит он, шутит. На электричках приехали. Машина почему-то их не подобрала.

— Как не подобрала?! — вскинулся Борис Вениаминович. — Как не подобрала?! А куда же она делась? Я ведь договаривался.

Федя только пожал плечами, прошел к столу и сел на свободный стул. Петька и Саша последовали его примеру. Вскочивший было, наверное от возмущения, со своего места Борис Вениаминович тоже сел.

— Как же так? — все еще сокрушался он. — Ведь была же договоренность. Я был уверен, что вас уже забрали. Я-то думал, что вы на базе у горы Митридат. Собирался ехать туда сегодня.

Он помолчал, но, так как никто не произносил ни слова, пришлось ему нарушить затянувшуюся неловкую паузу.

— Все хорошо, что хорошо кончается, — дежурно заметил он. — Я рад, что мы опять вместе. Ну рассказывайте, рассказывайте, как добирались.

Федя и Саша сначала нехотя, а потом, увлекшись, наперебой поведали свои дорожные приключения, а также о том, как приехали в Старый Карантин и повстречались на берегу с Петькой. На звуки их голосов, а скорее на запах яичницы из соседней комнаты вышел Мишаня; по его взлохмаченной голове и помятому лицу легко было догадаться, что он еще не поднимался с постели. Неразговорчивый племянник молча подсел за стол в ожидании своей порции.

— Понятно. Понятно, молодцы, — покивал, выслушав рассказ Феди и Саши, Борис Вениаминович. — Что, Андрей, яичница готова?

— Готова, — громыхнув сковородкой по решетке над конфоркой плиты, отозвался хозяин дома. — С луком любите? — осведомился он, перенося сковороду на стол и опуская ее на довольно-таки замусоленную разделочную доску. — Сейчас тарелки вам дам.

Вообще-то Федя не любил яичницу с луком, даже в мамином исполнении, и он с ужасом смотрел, какими здоровенными кусищами крошит луковицы Андрей. Но когда он попробовал то, что получилось, стряпня хозяина, видимо, после скудного и однообразного дорожного питания показалась ему верхом кулинарного совершенства.

Борис Вениаминович не мешал процессу наполнения желудков отставших путешественников и неутомимого в еде Мишани. Сидел молча и смотрел на жующих ласковым взглядом через стекла своих очков в золоченой оправе.

— Ешьте, ешьте, — иногда приговаривал он и гостеприимно предлагал: — А маринованного огурчика не хотите? Петь, передай Саше огурчик. Прямо с огорода. Андрей — прекрасный хозяин — огурчики лучше, чем в магазине.

Когда тарелки ребят почти опустели, Борис Вениаминович распорядился:

— Андрей, поставь еще чайник, сейчас мы все вместе чаю попьем.

За чаем Борис Вениаминович сам перевел разговор в деловое русло.

— Ну как, к поискам клада готовы? — спросил он.

— Всегда готовы! — Саша по-пионерски отдал салют, правда, левой рукой, потому что в правой у него была чашка.

— Ну и отлично, — улыбнулся Борис Вениаминович, — значит, завтра все вместе отправимся в катакомбы. Я думаю, с вашей помощью дело у нас пойдет куда как быстрее. Кстати, вы не говорили о цели нашего предприятия этому бородатому археологу с горы Митридат?

— Да что мы, дураки, что ли? — возмутился Саша. — И так уже… — Но что «уже» он не договорил, поспешно уткнувшись в свою чашку.

— Это хорошо, это правильно, — отметил Борис Вениаминович. — Знаете ли, не нужно об этом очень распространяться. Я вас в поезде еще, помните, предупреждал, когда вы изъявили свое согласие на участие в экспедиции.

— Ну, — кивнул Саша.

— Мы помним. — Федя тоже счел нужным продемонстрировать свое серьезное отношение к «тайне клада».

— Это хорошо, — повторил Борис Вениаминович. — А то, знаете ли, только скажи людям, что где-то тут рядом с ними ищут сокровища, завтра полгорода тут будет. И в первых рядах археологи. А еще, еще что вы ему говорили? Может быть, он вас о чем-нибудь спрашивал? Вспомните, пожалуйста, это может быть важным.

— Да ничего мы такого не говорили, спрашивали только, где катакомбы находятся, — продолжал отвечать за двоих Саша.

— А он? — Борис Вениаминович наклонился вперед и оперся локтями на стол, приняв позу внимательного слушателя.

— А что он? Он ничего. Объяснил нам, как сюда добраться, и все. Ни о чем он нас не спрашивал, — развел руками Сашка.

— Ну и слава Богу, — опять откинулся на спинку стула Борис Вениаминович.

— Ну, еще, — начал припоминать Саша, и Феде показалось, что в глазах Бориса Вениаминовича промелькнула искорка беспокойства. —

Еще он орал нам вслед, чтобы мы туда не лазили. Вот и все.

— Ну конечно, — согласился Борис Вениаминович, — и я бы вам то же самое посоветовал. Но со мной можно. Со мной и вот, — он кивнул на хозяина, — с Андреем Георгиевичем.

Еще через пару минут Борис Вениаминович сказал совсем уже по-деловому: «Ну ладно», — и поставил пустую чашку на стол.

— Вот какое у меня к вам предложение, — продолжил он. — Говорят, утро вечера мудренее. Но мне кажется, что в нашей-то ситуации как раз все наоборот. Я думаю, серьезный разговор о деле мы с вами отложим на сегодняшний вечер. Нам все равно с Андреем еще отлучиться придется. На главной базе надо побывать, я ведь и о вас хочу там поговорить, раз уж все собрались. Мол, так и так, такой народ у меня в партии. Помните, об этом в купе еще беседовали? Все надо предусмотреть, могут быть даже проверки. А вы тут пока отдохните, хотите, поспите, хотите — погуляйте по городу, можете искупаться. Я думаю, можно на них будет дом оставить? Как думаешь, Андрей Георгиевич? — Борис Вениаминович повернулся к хозяину.

— Почему ж? — отреагировал тот. — Пожалуйста.

— Ну и прекрасно. Да, и еще. — Борис Вениаминович обвел всех ребят серьезным взглядом. — Я хотел бы вас попросить, с этого момента никакой самодеятельности, ладно? Раз вы становитесь членами экспедиции, то и слушаться ее начальника должны беспрекословно. Как в армии. Согласны?

Ребята переглянулись.

— Согласны, — первым кивнул Петька.

— Согласны, — подтвердили за ним Федя и Саша.

— И никому ни слова, — еще раз напомнил Борис Вениаминович. — Петь, остаешься пока за главного, и к тебе лично у меня первое задание.

Петька даже вскочил со стула и стал навытяжку в ожидании приказаний начальника экспедиции — и вправду как в армии.

— Вот тебе деньги. — Борис Вениаминович достал из кармана пухлый кошель и выдал Петьке несколько бумажек. — Купишь продукты, так, чтобы и вам пообедать, и нам к ужину. В помощь Мишаню возьми. Ребята пусть отдыхают. И сваргань к вечеру что-нибудь. Готовить умеешь?

— Ну-у, как-нибудь, — замялся Петька.

— Я умею, — вызвался Саша.

— Прекрасно, значит, ты и приготовишь, а ты, Петр, купишь. И учись готовить-то, мужик должен все уметь. Ладно, мы пошли.

— Дружка не дразните, — обернулся уже от дверей хозяин дома. — Он небольшой, но кусачий.

Когда дверь уже закрылась и Петька спокойно, словно у себя дома, включил телевизор, Федя охнул и хлопнул себя с размаху ладонью по лбу.

— Что? — испуганно спросил Саша.

— Мирмекийская карта, — ответил Федя. — Я хотел попросить его показать план Аристо-булла.

— Фигня-а, — не отрывая глаз от телевизора, беззаботно протянул Петька, — вечером он сам вам его покажет.