"Воин" - читать интересную книгу автора (Маккуин Дональд)

Глава 16

Сайла подъезжала к шатру Фалдара Яна, и Рыжик нервничал, шарахаясь от любого шороха. А когда девушка протянула руку, чтобы почесать одно из нервно вздрагивающих ушей, лошадь прижала его к голове, будто еще более раздраженная ее вниманием.

Успокаивая Рыжика, Сайла и сама успокоилась перед тем, как спешиться у входа в шатер Вождя Южного клана. Знакомый вымпел бился на ветру у нее над головой — мазок красного и черного на чистой голубизне неба. Сайла дважды произнесла имя Фалдара. Он вышел на ее зов. За спиной у него стояла жена. Судя по выражению ее лица, она еще не решила, хмуриться ей или улыбаться. Почему-то Сайле пришла на ум мягкая беспорядочность полета бабочки. Услышав, с каким дружелюбием приветствует гостью Фалдар, она сразу же закивала и расплылась в широкой улыбке, застенчиво прощебетав те же слова, что произнес ее муж.

Он сразу приступил к делу:

— Что я могу сделать для тебя, Жрица? Не упустил ли я чего-нибудь из виду в прошлый раз?

Сайла слегка расслабилась. Сейчас он находился в особенно хорошем настроении, а это многое меняло. Она сказала:

— Прошлой ночью кое-что произошло, и я хотела бы поговорить об этом до начала праздника Сердца Земли.

Женщина за спиной мужа удивленно вздохнула. Она прижала ладонь к губам, когда Фалдар обернулся к ней. Он сдержался, но, когда Вождь посмотрел на Сайлу, та заметила на его лице признаки подавляемого гнева. Только теперь Фалдар представил свою жену, добавив:

— Чело — женщина с традиционными взглядами, она не привыкла слышать от женщин о Сердце Земли. Простите ее.

Он снова обернулся, приказав жене принести горячего мятного чая, и жестом пригласил Сайлу располагаться на подушках. Они обменялись репликами, обсуждая еду и музыку на празднике. Сайле пришло в голову, что в прошлый раз она почти не обращала внимания на внутреннее убранство шатра, и теперь решила рассмотреть его получше. Жилище Вождя было обставлено значительно богаче, чем любое другое из тех, что она видела. У Фалдара был вкус к роскоши. Прямо перед ней стоял маленький резной столик. Сцена, запечатленная на столешнице, изображала сражение между двумя людьми и парой огромных ящериц. На людях были широкополые шляпы, а стояли они в маленькой лодочке, которая, казалось, готова была перевернуться. Они пронзали извивающихся тварей копьями. Казалось, вся сцена вибрировала от внутренней энергии.

Фалдар произнес:

— Я вижу, тебе понравился мой стол. Продавший его торговец клялся, что такая охота действительно существует в тех местах. Правда, он наверняка наврал. Но стол теперь твой. Я прикажу своим сыновьям отнести его в твой шатер.

Сайла попыталась спорить, но в это время вбежала Чело. Юбка на ней раздувалась от ветра, чашки на подносе звенели, так она торопилась. Сайла почувствовала, что если будет противоречить Фалдару, то бедную женщину хватит удар; поэтому девушка лишь поклонилась и выразила свою благодарность так вежливо, как только могла. Выходя, Чело буквально светилась от удовольствия.

Фалдар без особых церемоний обратился к Сайле:

— Что-то беспокоит тебя?

Она в ответ рассказала, что послала сообщение Алтанару. Почему-то Фалдар не спросил, как именно она это сделала. Похолодев от мысли, что, возможно, ему это известно, она продолжила, сообщив Фалдару о содержании послания — о том, что он еще не готов к союзу. Лицо Вождя вспыхнуло. Если бы он не был так опасен, его недоверие было бы смешным, подумала Сайла.

Она поторопилась объяснить:

— Выслушай меня. Мой повелитель желает союза с объединенными Людьми Собаки. Пока же я вижу, что Кол Мондэрк пользуется поддержкой значительной части племени.

— Это не твоя забота. Ты солгала. Насчет моих планов.

Сайла почувствовала, что вся взмокла.

— Я только добилась отсрочки, чтобы ты мог воспользоваться случаем. Алтанару нет нужды знать о раздорах в племени. Почему бы не уничтожить Кола так же, как и Гэна? Разве твоя позиция на переговорах с Алтанаром не станет прочнее, если за тобой будет стоять все племя?

— Ты хочешь сказать, что сейчас я пользуюсь недостаточным влиянием?

— Нет, Фалдар, но ведь его можно сделать еще большим. Ты можешь уничтожить последних сторонников Кола Мондэрка так же быстро, как под солнцем тает иней.

Ему понравился этот образ; она поняла это по тому, как он потер подбородок, пытаясь проникнуть в смысл, стоящий за ее словами. Наконец Фалдар спросил:

— Что же ты предлагаешь?

— Не позволяй отправить Гэна в Путь Чести. — Она наклонилась вперед, повторяя его собственную, неожиданно агрессивную, позу, изобразив, на лице нечто похожее, как она надеялась, на доверительную улыбку. — Что, если он выживет? Ты же не хочешь сделать сына Кола героем. А отказав ему в такой возможности, ты выставишь его как мечтателя, не достойного смерти за честь племени. Покажи людям, что его надо жалеть, потому что он никогда не сможет стать равным им, никогда не сможет стать настоящим воином Людей Собаки. Ты поднимешь боевой дух племени и в то же время проявишь милосердие к несчастному мальчишке, которого посылают на верную смерть. Имя Мондэрков потонет в позоре. Тогда ты сможешь говорить о союзе с королем Алтанаром на своих условиях.

Вскочив с быстротой, неожиданной для такого массивного человека, Фалдар он мгновение, показавшееся вечностью, яростно смотрел на нее сверху вниз. Потом, отвернувшись, принялся ходить по шатру, споря сам с собой. Внезапно остановившись, он сказал:

— Если ты еще раз осмелишься думать за меня, я прикажу тебя раздеть, привязать к лошади и тащить до самой Олы. Пусть Церковь получит то, что от тебя останется. Сообщи Алтанару, что мы проведем переговоры о союзе. Не больше. И не меньше.

Фалдар указал ей на другой выход, в боковой стене шатра, и Сайла быстро ретировалась, выскользнув через открывшийся клапан. Жрица стояла, в задумчивости глядя на стену, пока ее не отвлекло движение за шатром. Она быстро перевела взгляд, но там уже никого не было. И все же у нее осталось чувство, что она что-то заметила. В любом случае, дорожка к шатру была в той стороне, и Сайла двинулась вперед, доказывая себе, что она не гоняется за призраками.

Обогнув угол, она едва не столкнулась с Чело, выходившей из шатра. От неожиданности женщина как-то странно вскрикнула и отпрыгнула в сторону. Сайле с трудом удалось удержать ее — та впопыхах споткнулась о веревку. Переведя дыхание, женщина выдавила смущенную улыбку и извинилась, объяснив, что спешила перехватить Сайлу, чтобы попросить прощения за грубость мужа.

Сайла чуть было не объяснила ей, на какую именно грубость способен ее муж, но, проглотив обиду, сердечно улыбнулась и поблагодарила.

Она уже сидела на лошади, когда услышала, как Чело что-то пробормотала. Сайла с любопытством обернулась и увидела, что та быстро нагнулась и подняла с земли какой-то предмет. Их глаза на долю секунды встретились, и Чело, даже позабыв разогнуться, поспешила скрыться в шатре. Второпях она не спрятала находку, которую сжимала в кулаке. Сайла хорошо ее рассмотрела. Это было перо, блестящее голубое перо, вроде тех, из которых были сшиты цветы на жилете Ликата.

Ликат отдернул полог шатра Коули. Послышался голос целительницы:

— Кто там? Подождите. Я сейчас выйду.

Он пропустил ее слова мимо ушей, продираясь прямо сквозь занавесь.

Коули сидела на полу, повернувшись к нему спиной. Она резко обернулась, приняв защитную позу и шипя, как загнанная в угол кошка. Всем своим телом пожилая женщина пыталась закрыть от посторонних глаз то, чем она занималась. Только узнав Ликата, она расслабилась, и ее испуг сменился гневом.

— Ты испугал меня. Мог бы…

Ликат жестом прервал ее.

— Эта сука из Олы только что все испортила. — Он обошел Коули и указал на странную плоскую кастрюлю, стоящую на угольях. — Это теперь не понадобится. И это. — Он ткнул пальцем на мешок в углу. — Придется придумать что-то другое.

Коули нахмурилась и вернулась к своей работе, поддерживая еле теплящийся огонь. Ликат потянулся к ней, но передумал.

— Ты что, не расслышала? — спросил он.

— Расслышала. А теперь мне нужны факты.

— Я видел, как она вошла к Фалдару, и подслушал их разговор.

Коули недоверчиво моргнула.

— Что ты натворил! Тебя видели?

— Я вроде как ждал Бея. Тебя интересует, что произошло, или нет? — Коули вернулась к прерванному занятию, и Ликат вкратце пересказал беседу Сайлы с Фалдаром. Старуха хранила молчание еще долго после того, как он закончил. Ликат раздраженно потребовал ее ответа.

Коули тихо, почти про себя произнесла:

— Жрица проницательна; она почувствовала, что этому Мурмилановому отродью необычайно везет. С него станет — пережить Путь Чести. Однако не стоит менять планы. Бей все равно должен вызвать Гэна. Решение Фалдара ничего не изменит. Бей сделает это, не так ли? Он вызовет Гэна на сборе в Сердце Земли?

— Я думаю — да.

— А ты не думай. Делай. Он должен.

Ликат растянулся на подушках по другую сторону от очага.

— Хорошо, не расстраивайся. Уверен, я смогу это устроить.

— Это — главное. — Она перевела разговор на другую тему: — Как дела с Нилой? Ты еще не получил ее, глупый мальчишка? Что сказал Фалдар?

— Ее еще надо обломать. И… нет, Фалдар пока не пообещал ее мне. Бей пытается убедить его. Ты же знаешь, все было бы намного проще, если бы мы избавились от Фалдара.

— Нельзя. Не сейчас. Я тысячу раз тебе говорила, Ликат. Опозорив Мондэрков, мы уничтожим всю оппозицию Фалдара. А когда Гэн убьет Бея отравленным мечом, мы сможем продвинуть тебя на место Бея в помощники Фалдара.

Ликат изобразил на лице утомление и, закрыв глаза, откинулся на подушки.

— Ты слишком беспокоишься. Все сводится к тому, что они тупы, а мы — нет. Именно поэтому мы должны править, и мы будем править.

По тону, каким это было сказано, Коули поняла, что он больше не хочет говорить. Они еще не все обсудили, но, если она начнет настаивать, Ликат только разозлится. Вздохнув, она вернулась к своему занятию. Погрузив металлическую ложку в жидкость, женщина отметила, что та уже выпарилась до половины объема. Она поворошила угли; очень важно, чтобы смесь спирта и воды, которая вытягивает отраву из кусочков коры в котле, не закипала. Коули осторожно поднесла ложку к лицу и принюхалась, отпрянув, будто едкий запах обжег ее. Нос защипало. Погруженная в размышления, она уставилась прямо перед собой невидящим взглядом.

Кора чокчерри была из особой рощи, женщины из семьи Коули растили там деревья на протяжении поколений. Она тоже поддерживала традицию. Каждую осень, во время первых заморозков, Коули отправлялась в свою рощу и обдирала с ветвей все листья, складывая их в специальный ящик, стоявший посреди рощи. Пока земля спала зимой, она подстригала лишние ветви, чтобы деревья были целиком открыты солнцу и ветру. С приходом весны, перед тем, как распускались почки, Коули выкапывала канавку вокруг дерева, каждый год нового. Она располагала ее точно на том расстоянии от ствола, куда доставали ветви. Кроме того, Коули договаривалась с женщинами, которые сушили персики, и они отдавали ей косточки, которые она бросала в вырытую канавку. Коули не была уверена, что это помогает, но все же косточки пахли так же, как и сама кора. Возможно, что-то в этом и было. Косточки она засыпала прошлогодними листьями, и сверху навозом.

Летом Коули собирала с других деревьев особую разновидность короедов, которые, по словам ее тети, способствовали выработке яда в коре. Она называла его голубой смертью. Бывали годы, когда, только попробовав кору этих деревьев, остальные насекомые падали вниз. Старуха с удовольствием наблюдала, как они подыхают в судорогах — от этого она ощущала собственное могущество.

Как ни странно, кора прекрасно помогала от кашля и болей в горле. Высушенная и истолченная, с медом или без, она давала мгновенное облегчение. Племя знало, что Коули собирает кору для общей пользы.

А Коули было известно, — и это принесло на ее лицо задумчивую улыбку, — что будет, если замочить кору и потом выпарить раствор.

Целительница решала многое. Мирная политика Кола Мондэрка уменьшила поток раненых воинов, о которых она могла бы позаботиться. Но иногда бывали случайные пациенты, которым требовалось помочь перейти в мир иной, когда их раны были неизлечимы. А разве целительница не заботится о чистоте крови племени, лишая больных новорожденных благословения Вездесущего? И всего-то надо сыпнуть чуть-чуть порошка из бутылки на открытую рану или на губы; отвисшая челюсть, немного пены, легкие спазмы. Так просто и быстро, так удобно для всех и так мудро.

Втянув воздух, Коули нахмурилась. Сильно пахло спиртом. Она бросила пригоршню толченого кедра на уголья. Клубы дыма своим острым ароматом забили все остальные подозрительные запахи.

Спирт был под запретом. Церковь считала процесс дистилляции своим секретом. Она подумала о Сайле, не замечая, как шевелятся ее губы:

— Ты многого еще не знаешь, великая Жрица Роз. Так любопытно было бы понаблюдать за твоим обучением. Так же, как вашим сестрам посмотреть на мое.

Она вытерла лоб. Взгляд ее упал на Ликата, который сейчас тяжело дышал в глубоком сне. Ее угрюмость сменилась удовольствием.

Временами он раздражал ее, но кто мог ему противиться? Красивый и умный, только какая-то мальчишеская лень была в нем, и эта лень доводила Коули до бешенства. И его ревность; иногда она делала Ликата совершенно неуправляемым. Но она-то знала, что на самом деле он слаще меда. Это Ликат обещал, что она въедет в Олу на белом коне, в мехах, золоте и драгоценностях с головы до ног. Коули поверила ему. Почему бы и нет? И она подвела его к размышлениям о целях, к которым следует стремиться. Она повторяла ему, что человек либо берет, что хочет, либо довольствуется объедками, которые швыряет ему судьба.

И их время пришло.

Ее отвлекло движение в другом конце. Выпрямившись, Коули пробормотала что-то о пустых мечтаниях. Поднявшись на ноги, она подошла к мешку из грубого полотна и достала из шкафа странный полый шест с веревочной петлей на конце. Открытый конец мешка был завязан, и стоило ей дотронуться до узла, как комнату наполнил треск гремучей змеи. Толком не проснувшись, Ликат быстро отполз в сторону, не останавливаясь, пока не уперся спиной в дальнюю стену шатра.

Коули послала ему дразнящую улыбку, одновременно поднимая шестом край мешка. Напевая вполголоса, она дотронулась до шевелящейся груды. На свет появилась большая треугольная голова. Коули успокаивающе заговорила с ней. Раздвоенный язык непрерывно мелькал в воздухе: змея пыталась понять, что происходит. Внезапно она рванулась вперед, и столь же стремительно Коули накинула петлю на ее голову и подняла тварь в воздух над ковром.

Ликат издал придушенный вздох, увидев извивающуюся в воздухе шестифутовую рептилию. От ее рывков Коули шатало из стороны в сторону, пока змея не выдохлась. Напевая, женщина поднесла змеиную голову к своему лицу, будто собираясь поцеловать ее. Она ослабила петлю, уверенно ухватив тварь позади челюстей. Из шкафа появился фарфоровый кувшин с широким горлышком. Змея снова попыталась освободиться, плотно обвиваясь вокруг ее руки. Коули слегка нахмурилась, но продолжала действовать все так же спокойно. Сдавив змеиные челюсти, она заставила рептилию открыть рот и прижала кинжалы ядовитых зубов к краю кувшина, сцеживая золотистый яд. Змея яростно трещала, когда Коули опустила ее обратно в мешок и завязала его.

На лбу Ликата выступили капельки пота, рубаха вся взмокла.

Отдуваясь после усилий, Коули сказала:

— Когда начнут бить барабаны, приходи сюда. Я приготовлю кусочек ткани. Яд из коры разлагается за несколько часов, но змеиный яд намного долговечнее. Если одна отрава не подействует сразу, то другая доконает его обязательно. Тебе только надо будет протереть клинок тряпкой и посыпать ядом.

Все еще глядя на маленькую бутылочку со змеиным ядом, Ликат кивнул с отсутствующим видом. Коули подскочила к юноше и, держа бутылочку прямо перед его носом, прижала к стене.

— Успокойся! Все должно быть сделано наверняка, ничего нельзя упускать. Что ты решил с Колом и Класом на Бейлом?

Вывернувшись, Ликат уставился на нее.

— Что они могут? Кто поверит…

— Ликат! — Досада в ее голосе резанула по его самодовольству. — Ты что, пропустил мимо ушей все, что я тебе говорила? Думаешь, эти двое не узнают, кто отравил клинок? В Сердце Земли разрешены только священные дуэльные клинки, и именно ты будешь проверять Гэна перед поединком.

— Ты не должна знать, что происходит в Сердце Земли, — сказал он сердито.

Она фыркнула:

— Возможно, я знаю даже больше, чем эти слабоумные идиоты старейшины. Послушай меня; Кол и Клас сообразят — им не доказать, что это ты отравил клинок, а не Гэн. Они и пытаться не будут. Но они наперегонки бросятся за твоей головой.

Ликат сглотнул.

— Раньше ты такого не говорила. Может быть, яд и не выход. Гэн и так должен убить Бея.

— Мы не можем быть в этом уверены. И нам нужен отравленный клинок. Победивший на дуэли в Сердце Земли должен совершить обряд торжественного очищения оружия и просить прощения после того, как труп сожгут. Я сделаю так, что старейшины узнают о яде до сожжения. Ты сможешь устроить так, чтобы воины напали на Кола и Класа, когда они узнают, что Гэн оскорбил честь всего племени. Что делать с братьями Бея? Постарайся втянуть и их, тебе очень поможет, если Мондэрки и Клас прирежут кого-нибудь из этого сброда. Ликат, Ликат — ты сам должен думать о таких вещах. Что ты станешь делать, став Вождем Войны, когда я покину тебя?

Он выпрямился и нахмурился:

— Никогда не говори так. Ты нужна мне.

Коули отвернулась, чтобы скрыть гордую улыбку.

— В таком случае ты должен помочь мне. А теперь иди и подготовь все к тому моменту, как Гэн убьет Бея. И говори об этом только с хорошими друзьями, с людьми, которым можешь доверять.

Он поцеловал ее в макушку, повернулся и вышел. Женщина быстро метнулась за ним и остановилась, наблюдая через щелочку в занавеси, как он удаляется в темноту.

Никто другой не сможет править Людьми Собаки. Он был единственным настоящим Вождем Войны. Это было в каждом его движении.

Коули отпустила занавесь, позволив той скользнуть на место, и вернулась к огню. Она должна еще раз все взвесить. Иногда Ликат не продумывает свои действия до конца. К тому же была еще трудность с привлечением к заговору других людей. Коули надеялась, что будут только один-два помощника. Максимум три. Никто из них не должен выжить. Но устроить несчастные случаи больше чем для троих будет трудно. Кто-то даже может начать подозревать, и тогда…

Ее взгляд наткнулся на котел, и Коули устало потерла шею. Как всегда, еще столько нужно было сделать…