"Странница" - читать интересную книгу автора (Маккуин Дональд)

Глава 10

На следующее утро, сидя в одиночестве в своей комнате, Сайла машинально чертила кончиком пальца какие-то невидимые фигуры на полированной поверхности стола. Время от времени она отпивала из кружки горячий чай. После очередного глотка ее нос недовольно сморщился. Сполоснув кружку горячей водой, Сайла заварила свежую порцию чая.

Разум подсказывал ей, что не следует подчиняться Жнее. Поиски того стоят. Они ведутся ради женщин, для которых Церковь — единственное пристанище. Разве может она навредить Церкви? Даже если тайна Врат попадет в ее руки, разве это означает неизбежное зло?

Означает, с точки зрения мужчин. Для них является злом все, что угрожает их безраздельному владычеству.

Тогда почему же, совладав наконец со страхом, вызванным гневом Жнеи, она тут же мысленно обратилась к Класу, к мужчине?

Его появление изменило жизнь Сайлы. Она обнаружила нежность за оболочкой железной воли, открыла личность, спрятанную от чужих взоров черной татуировкой, увидела и робость, и всепобеждающее желание. Сайла, его жена, узнала о себе то, о чем прежде и не подозревала; о своих чувствах, о плоти, о страсти.

Ногти сжатых в кулаки пальцев угольками обжигали ладони.

В чем же ее вина, за что она должна так страдать?

Завитки пара скользили по ее щеке, словно чье-то легкое теплое дыхание.

Класа? Но пар ласкал ноздри запахом малины, а дыхание мужа обладало завораживающей терпкостью. Иногда перед сном ритмичное дыхание Класа и его запах наполняли ее таким ощущением счастья, что, казалось, не нужно больше ничего на свете.

Ничего.

Сайла подняла кружку, сделав большой глоток.

На самом деле ей нужно очень многое.

Ее дыхание углубилось, по пояснице разлилось тепло, телу стало тесно и неловко под сковывающей тканью платья, а в крови возникло знакомое томление.

Сайла вскочила на ноги и, резко размахнувшись, швырнула беззащитную кружку. Расплескивая остатки чая, кружка разлетелась вдребезги, ударившись о каменную стену за очагом. Мокрые осколки и брызги с шипением падали на догоравшие угли.

Огонь в очаге требовал пищи, и Сайла вытряхнула на угли немного щепок из корзины. Глядя на язычки пламени, перебегавшие с тоненьких палочек на толстые поленья и постепенно успокаиваясь, она почувствовала, как острый приступ одиночества переходит в уже привычную тупую боль. Спустя некоторое время чей-то осторожный стук в дверь заставил ее очнуться от дум.

Открыв дверь, Сайла увидела на пороге Жнею.

Боясь выдать дрожь в голосе, она жестом пригласила гостью войти. Высокая женщина прошла в комнату, затем обернулась. Грустно улыбаясь, она сказала:

— Я наговорила много лишнего сегодня. Нас учили читать по лицам и жестам собеседников, не выдавая при этом своих эмоций. Сожалею, что угрожала тебе. — Сайла уже открыла рот для ответа, но Одил опередила ее. — И тем не менее все сказанное — правда. Поиски могут оказаться последним ударом по тому клину, который расколет Церковь навсегда. А может все закончиться и еще хуже. Ты не представляешь себе могущества культа Луны. Я снова настаиваю на прекращении поисков.

— Не могу, Жнея. Я словно сошла с ума. Что-то движет мной, — эти слова придали ей сил, и, подняв голову, Сайла посмотрела Одил прямо в глаза. — Я никому не говорила этого, даже Класу. Меня выбрали. Судьба испытывает и формирует каждого из нас, и я знаю, что мои достижения будут испытанием и указанием для Церкви. Я должна принести этот дар всем моим сестрам. Мне предназначено искать.

— Ты собираешься дать огонь в руки ребенка и называешь это даром? А разрушение вековых традиций — достижением? Неужели ты так слепа, что называешь самонадеянность избранностью? Не понимаешь, что находишься в плену своих амбиций? Ты выступаешь против всех нас.

— Да нет же, нет! — Это был словно крик о помощи. — Все, что я делаю, — это для всех нас. Мне нужны все вы!

Желание убедить собеседницу придало смелости, и, шагнув вперед, Сайла положила руку на плечо Одил.

Взгляд, встретивший этот дерзкий жест, обжег ее. Сайла отдернула руку, и та безвольно повисла вдоль тела. Только после этого Жнея продолжила:

— Мы должны контролировать каждое движение, каждое слово, имеющее отношение к Церкви.

— Я буду искать.

В последовавшей долгой паузе черты лица Жнеи поначалу исказились от гнева, а затем понемногу смягчились. За тяжелой печатью осуждения проявилось мудрое смирение. Одил вздохнула и взяла Сайлу за подбородок.

— Ценю твое упорство, дорогая Сайла, и мне жаль, что не могу его одобрить. Я отправлюсь назад на первом же попутном корабле и позабочусь о том, чтобы Церковь не оказывала тебе никакой помощи. Гарантирую, что ты не займешь в Церкви положения выше Жрицы Роз. Но я всегда буду молиться о твоей безопасности. А теперь, как ты знаешь, я обязана спросить третий раз: ты отказываешься повиноваться мне?

Сайла почувствовала, как леденящий холод пробежал по телу. Ритуал трех отказов, один из самых старых — некоторые говорили, древнейший — в Церкви, обычно предварял отлучение. Бесстрастное напоминание о неотвратимости расплаты поколебало решимость. Но все же она нашла в себе силы ответить:

— Отказываюсь, Жнея. Спасибо тебе за твои молитвы. Знаю, ты поступаешь так, как должна поступать.

Одил указала на жаровню.

— Мне предстоит долгая дорога в порт, и этот мокрый ветер снова будет хлестать меня, как кнут. Может, ты нальешь мне чашку чая, чтобы немного скрасить мое возвращение.

Сайла засуетилась, налила в котелок свежей воды и добавила в жаровню углей. Жнея настойчиво предложила свою помощь, достала кружки для себя и Сайлы. Усыпленная вернувшейся приветливостью гостьи, Сайла не заметила, как из глубокого кармана появился кожаный мешочек, и в ее кружке оказался желтоватый порошок.

Все это время Одил не закрывала рот, убаюкивая Жрицу славными рассказами обо всем и ни о чем. Пока Сайла посмеивалась, Жнея спокойно разлила чай по кружкам.

Они медленно пили чай, разговаривая на отвлеченные темы. Сайла чувствовала, что Жнея не хочет продолжать их прежний спор. Время текло быстро, и они решили выпить еще по кружке.

Одил настояла на том, что она сама вымоет посуду и нальет свежего чая. И вновь вернулась к задушевной беседе.

— Мой отец раскапывал проклятые места. — Сайла понимала причину проявившегося в ее голосе волнения. Проклятые Богом места — это все, что осталось от времен, когда рабы жили вместе с гигантами, управляющими миром, а затем разрушили его. Прежде верили древним сказкам о том, что проклятые места могут заразить неизлечимыми болезнями, разъедающими плоть до костей. Теперь работа там уже не считалась опасной, но все же осталась уделом рабов или мусорщиков. Или бродячих торговцев.

— Отец за долги продал нашу ферму торговцу. Мы родом из Коса. В Косе разорившийся человек мог наняться только на раскопку проклятых мест. Не очень приятно осознавать, что твой отец единственный свободный человек в поселке, населенном рабами. Но надо было кормить и одевать нас, — извинившись, Жнея подошла к окну. Вернувшись к столу, она продолжила рассказ. — На следующий день после Сожжения матери я отправилась в аббатство и больше никогда не видела ни моего отца, ни остальной семьи. Кажется, мне было десять лет. Сестры приняли меня. Церковь стала моим миром, моей душой, дала мне жизнь. Теперь я с радостью отдаю ее Церкви.

— Мы обе узнали всю горечь жизни, — произнесла Сайла.

Одил ответила жесткой, почти безжалостной улыбкой:

— Женщины связаны общей горькой судьбой. Ты пытаешься изменить это. Я же уверена, что все должно оставаться по-прежнему. Нам всем жизнь преподает уроки, одним полегче, другим сложнее.

Приступ острой боли в желудке, ножом полоснув изнутри, не позволил Сайле ответить. Жнея схватила ее за запястье.

— Что с тобой?

— Ничего, — удалось выдавить Сайле.

Боль усиливалась. Голова гудела, словно ее разрывала огромная опухоль. Во рту пересохло, и рука сама потянулась к кружке.

Жнея перехватила ее руку.

— Хватит чая. Тебе сейчас нужна чистая вода. — Она поспешно наполнила кружку водой из большого кувшина, стоявшего у очага.

Сайла выпила. Через несколько секунд ей стало лучше. Гораздо лучше. Странно, боль не оставила ее, но, казалось… Что? Непонятно. Она не могла подобрать нужного слова. Все уже казалось неважным. Все было чудесно. Спокойно.

Нежные пальцы Жнеи коснулись ее горла, проверяя пульс, тронули лицо, кончики пальцев, уши.

— Что ты чувствуешь, Сайла? Скажи мне.

Сайлу поразило тепло этого прикосновения. Или это ее руки такие холодные? Нош у нее как лед. И нос тоже.

— Холодно.

Сайла не понимала, почему эти слова, такие важные, оставляют Жнею равнодушной. Одил поднесла к губам Сайлы кружку, приказывая выпить.

Некоторое время Жнея оставалась за столом, затем вдруг отошла к окну и стала к нему спиной.

— Иди ко мне, — сказала она. — Немедленно.

Приказ.

В сознании Сайлы замелькали бессвязные фрагменты. Избранные… Резкие команды… За промедление или — ужасная мысль — за неповиновение — наказание… Сайла с трудом поднялась со стула.

Первый же шаг отнял последние силы. Она качнулась, отпрянула назад, ударившись о каменную стену, и, выбросив в стороны руки в попытке сохранить равновесие, закричала о помощи. У нее вырвался лишь слабый стон. Затуманенный непослушный взгляд отыскал наконец Жнею. Высокая женщина виднелась, казалось, где-то далеко-далеко, холодная и неприступная, словно гора Отец Снегов.

С победной улыбкой она оглядела упавшую на пол Сайлу.