"Йода: Свидание с тьмой" - читать интересную книгу автора (Стюарт Шон)

Вместо послесловия

(Интервью, размещенное на официальном сайте "Звездных войн" 3 декабря 2004 г.)

Отрицание и темная сторона

В магазинах появилась книга Star Wars: Yods: Dark Rendezvous — новый роман из цикла "Войны клонов", написанный Шоном Стюартом. Это первая книга из серии "Звездные войны", в которой ведущую роль играет Йода. Войны клонов продолжают разрывать галактику на части. Неожиданно Йода получает просьбу о мире. Граф Дуку тайно связался со своим бывшим учителем и призвал Йоду на переговоры, чтобы положить конец Войнам клонов. Конечно, это ловушка, но Йода не может себе позволить так рассудить, ведь на чаше весов — тысячи планет и миллионы жизней.

Писатель Шон Уильямс ответил на шесть вопросов о персонажах и темах этой важной и своеобразной истории.

— Перед вами стояла непростая задача — влезть в головы 800-летнего величайшего мастера-джедая всех времен и 80-летнего падшего джедая / ситского заговорщика. Как вы решали эту задачу и на какой личный опыт вы при этом опирались?

— На моей свадьбе мама немного плакала. Несколько лет спустя, когда у меня было трудное время, мы однажды разговаривали, и она сказала: "Матери плачут на свадьбах не потому, что они сентиментальны. Матери плачут потому, что знают, как будет тяжело".

Ощущение того, что "мудрость" — это не расплывчатая характеристика персонажа, а скорее шрамы, оставшиеся после того, как жизнь долго выбивала из тебя пыль — я думаю, это и стало для меня отправной точкой в отношении Йоды (да и Дуку тоже). Если тебе уже стукнуло 800, ты можешь быть каким угодно, но только не "наивным".

Поскольку я вырос на "оригинальной трилогии", мой Йода — это прежде всего Йода из фильма "Империя наносит ответный удар": эксцентричный и забавный старикашка, чья мудрость застает вас врасплох. Мне кажется, он более комфортно себя чувствует в роли отшельника, чем крупного политического деятеля. То, что он делает на Корусканте во время Войн клонов, роль фигуры галактического масштаба, которую он играет — конечно, это важная работа, от которой он не уклоняется, но это не тот образ жизни, который ему кажется наиболее естественным. По крайней мере, в моем представлении.

— Образ Лазутчика — это нечто свеженькое: вместо того, чтобы сдерживать себя и бояться перейти границы дозволенного, она вынуждена решать проблему собственной некомпетентности. Откуда взялся этот персонаж и каково вам было писать о ней, развивать ее образ по мере развития истории?

— Образ Лазутчика начался со строчки: "Сила в ней слаба", которая промелькнула у меня в голове.

Посудите сами: многие ли из нас в реальности отягощены ожиданиями, связанными с колоссальной одаренностью во всех отношениях? Последние шесть или семь лет я работал футбольным тренером [31] в своем маленьком городке, тренировал девочек от 8 до 14 лет. Среди них были одна-две выдающиеся спортсменки, но как людей я реально уважал не тех девчонок, которые от рождения наделены молниеносной скоростью и пушечным ударом, а тех, которые играют с умом, борются, изучают игру — потому что у них нет права на ошибку, которое есть у одаренных спортсменок, и они живут в страхе быть отчисленными из команды.

Писать о Лазутчике мне очень понравилось. Надеюсь, что это видно.

— Отношения Дуку и Вентресс очень увлекательны, особенно та сцена, где Вентресс озвучивает планы Сидиуса относительно Дуку. Образ Дуку можно назвать едва ли не грустным, учитывая, какая судьба его ждет. Насколько взаимосвязаны темная сторона и отрицание?

— Знаете, если кто-то выбирает темную сторону, до добра это не доведет. Я думаю, на каком-то уровне люди, делающие такой выбор, это понимают. Да, есть элемент отрицания; но я думаю, что с ним также переплетается некое подсознательное влечение к неизбежной трагической развязке. То есть для такого человека, как Дуку, перейти на темную сторону — не значит ухватиться за шанс прийти к власти ценой дополнительного риска: скорее это значит признать то, что ты всегда знал об этом мире, но боялся себе сказать. То есть если в глубине души ты считаешь, что жизнь слепа и жестока; что хорошие люди страдают ни за что; что темной стороне трудно противиться. Внешне она взывает к алчности, к страху, к жажде власти; но я думаю, что глубоко внутри она взывает к отчаянию.

Я подозреваю, что многие из джедаев, которые пали, которые поддались темной стороне, на каком-то уровне подсознания считают себя обреченными. Отчасти они живут в отрицании, думая только об обретении власти; и в таких людях, как Дуку, это отрицание дополняется тихим темным голосом, который в точности знает, чем закончится дело между ним и Сидиусом, и принимает такой исход — потому что такова жизнь, и именно этого Дуку и заслуживает.

Главным событием в жизни Дуку — с несколько фрейдистской точки зрения — стало то, что его предали и покинули родители. Как и в случае с той женщиной из Притчей, попавшей в череду ужасных отношений, [33] стоит ли удивляться, что это предательство определило жизненный путь Дуку?

— Героями романа высказывается мнение, что каждый джедай — это покинутый ребенок. Вы с этим мнением согласны или не согласны? Что, по вашему мнению, должен подумать об этом читатель?

— Ну, факт есть факт: будущих джедаев в очень раннем возрасте забирают из семей. Они реагируют на этот факт по-разному, но это обстоятельство их объединяет. Что касается того, как бы я хотел, чтобы люди к этому относились… мне не нужно, чтобы читатель думал так или иначе — романы не для того пишут, это в проповедях или в политических памфлетах высказываются те или иные позиции. Писатели скорее тяготеют к областям напряжения. Лично у меня, когда я думаю об этих детях, забранных у родителей, срабатывает "паучье чутье" и начинает покалывать в затылке. [34]

Кроме того, я хотел, чтобы мои падаваны испытали шок, обнаружив, что в большом мире их любят не все. Вы растете, лелея в себе расплывчатое рыцарственное желание Творить Добро — а потом узнаете, что люди, которых вы намереваетесь защищать, видят в вас похитителей детей и тайную полицию коррумпированного государства. Для Лазутчика и Уи это ушат холодной воды на голову…

Что любопытно, я как раз закончил сценарий ARG — игры по альтернативной реальности — под названием I Love Bees, действие которой происходит в мире компьютерных игр HALO; оказывается, их супер-солдаты — это в прошлом похищенные дети с высокими способностями. Очевидно, в этой теме есть нечто весьма притягательное.

В "Снежной лавине" Нил Стефенсон пишет, что каждый парень тайно раздумывает о том, что, если бы обстоятельства сложились по-другому — например, если бы его семью перестреляли, после чего его бы воспитали воинственные монахи в Тибете — то он мог бы стать самым крутым парнем на планете. Мне кажется, история о джедаях/спартанцах тоже в это вписывается: вырваться из клубка повседневных занятий и отношений и полететь, как стрела, выпущенная дзенским лучником — эта идея находит отклик в нашей душе. Примерно таков Мейс Винду в "Уязвимой точке": для него все намного проще, когда он — стрела.

— Уи — обаятельный юный падаван, которого мучают кошмарные видения будущего. Звучит знакомо, это похоже на другого известного нам джедая. Вы не могли бы рассказать нам, откуда взялся Уи и как вы решили развивать этот образ?

— Я хотел использовать двух юных падаванов, которые бы оттеняли Йоду. "ЛукасБукс" порекомендовал нескольких персонажей из фильма, и я выбрал Уи. Книга переполнена размышлениями разных персонажей: Дуку, Энакин и Уи — это фактически разные варианты образа Одаренного Ученика. Это дало мне возможность окольным путем исследовать то, что происходит с Энакином и Дуку. И, конечно, появляется нелишнее напряжение между героями: Лазутчик, которой ничто не дается легко, вынуждена уживаться с Уи, которому все дается.

— Сейчас фаны "Звездных войн" готовы глотать любые намеки об "Эпизоде III". Могут ли они ожидать найти в этой книге какие-нибудь зацепки и намеки на о, что будет в "Мести ситов"?

— Я очень внимательно прочитал сценарий фильма, и думаю, справедливо будет сказать, что Dark Rendezvous предвещает как некоторые специфические сюжетные моменты, так и более общие темы. Но я совершенно уверен, что мне нельзя говорить, какие именно.