Ричард А. Люпофф Вилладжио Соньо[1]

Ричард Люпофф (родился в 1935 г.) всегда экспериментирует. Его увлечение произведениями автора "Тарзана" привело к созданию первой книги "Эдгар Райс Берроуз: знаток по части авантюр" (1965). Впоследствии Люпофф переключился на фантастику в духе Герберта Уэллса — "Нибоуджифел в период Апокалипсиса" (1979); Жюля Верна — "В Ифер" (1974); Конан Дойла — "Дело непрактикующего врача" (1966). Пишет он и произведения, которые не подходят ни под одну из этих категории, — такие как "Полеты священного локомотива" (1971) и "Меч дьявола" (1976); последнее — из разряда японских фэнтези.

Его книги замечательны тем, что каждая из них становится сюрпризом.

Рассказ "Вилладжио Соньо", написанный специально для этой антологии, поражает тем, что, несмотря на содержащиеся в нем элементы "Короля, в желтом" Роберта У. Чамбера, он полностью выдержан в стиле Люпоффа. Заложенную в нем идею автор с успехом развивает в серии рассказов и новелл.

— Вы должны будете заплатить пошлину, если хотите, чтобы я подвез вас в город, — сказал возница. — А не хотите — так можете пройти пешком через мост и сэкономить несколько монет.

Его звали синьор Адзурро. А пассажирами были две девочки — Маргарита и Франческа. Было не ясно, к которой из них он обращался, да и ему самому, пожалуй, было все равно. Лишь бы получить гонорар да хорошие чаевые — наверняка эти милые девочки дали бы ему хорошие чаевые, — а особой разницы между ними он не видел.

Они склонили друг к другу головки, посовещались, проверили содержимое кошельков и решили позволить себе некоторую расточительность.

Извозчик хлестнул кнутом рослую гнедую лошадь и цокнул языком. Кобыла бодрой рысью двинулась вперед. Колеса карроццы[2] загромыхали по ухабистой гравийной дороге. Под каменным мостом ревела река Фьюм; ее пена и брызги взлетали к самому мосту, а случайные всплески ледяной воды попадали в карроццу. В такие моменты девочки взвизгивали в притворном страхе.

Город возвышался над белыми каменными утесами но ту сторону реки Фьюм. Трех- и даже четырехэтажные здания, флаги, шум, многоязыкий говор; люди с самыми разными оттенками кожи; запряженные лошадьми телеги и экипажи, удалые красавцы верхом на лошадях и даже несколько самых настоящих женщин-наездниц; собаки, с лаем снующие у них под ногами, — поистине Вилладжио Соньо был городом грез и чудес.

Дома в Вилладжио Соньо сияли лакированным деревом и ослепительной побелкой. Крыши отливали красной медью и бирюзой. Когда солнце отражалось от этих стен и крыш, как это было сегодня, Вилладжио Соньо вздымался к небесам, подобно сказочному видению. Старая Аллегра Чиаволини, учительница, рассказывала детям о таких чудесах и предупреждала ребят об un fascino — чарах, магических заклинаниях, которые могут дряхлого беззубого старика превратить в юного красавца атлета, хижину — в прелестный коттедж, свинью — в прекрасную лань.

— Иногда вы сможете разрушить un fascino, — учила их синьора Чиаволини, — при помощи этого музыкального отрывка. — И она насвистывала мелодию.

Этот мотив знали все городские дети. Маргарита в свое время тоже запомнила его и научилась играть. Она сомневалась в россказнях старой учительницы и вовсе не была уверена в существовании таких вещей, как чары. Однако порой было так волнующе, открыв глаза среди ночи, когда вся семья спит в своих постелях, вообразить, что некое устрашающее существо разгуливает на свободе, маскируясь под безобидное животное или человека. Тогда Маргарита начинала насвистывать мелодию, которой ее обучила Аллегра Чиаволиии, и, почувствовав себя в безопасности, вновь засыпала.

Обе девочки прежде уже бывали в городе — их брали туда с собой родители, чтобы доставить детям удовольствие, — но сегодня был особый день. Их отпустили в Вилладжио Соньо без надзора старших. Родители беспокоились — особенно мать Маргариты, — но ведь двенадцатилетние девочки были уже почти взрослыми, или, по крайней мере, начинали в них превращаться. Не за горами и высшая школа, где у них пойдут вечеринки с мальчиками…

Итак, каждой из девочек было позволено на денек сбежать из дому вместе с лучшей подружкой и небольшими сбережениями в кошельке (а также запретной губной помадой и довольно смелыми тенями для век).

— Где вас высадить, юные леди? — спросил через плечо синьор Адзурро.

Девочки вновь посовещались. Потом Маргарита сказала:

— Вон там. Напротив универмага.

Они обе знали, что уж там-то точно не может быть un fascino. В этом торговом центре родители покупали разные вещи, привозили их в дом. Ими вполне можно было пользоваться или любоваться.

Синьор Адзурро притормозил у обочины и обернулся к девочкам с протянутой рукой. Получив гонорар и чаевые, он спросил:

— Когда я должен забрать вас, чтобы отвезти домой? Последовало еще одно торопливое совещание, хотя этот вопрос заблаговременно обсуждался в присутствии обоих семейств, и девочки, перебивая друг дружку, торжественно заявили:

— Когда часы на Большой башне пробьют конец работы и механические фигуры начнут представление.

— Прекрасно, юные мисс. Девочки вышли из экипажа.

Извозчик с задумчивой улыбкой следил за ними, пока они не растворились в толпе. Возможно, он сам был отцом или просто отличался таким, немного мечтательным, характером.

Маргарита с Франческой остановились у входа в большой магазин. Он поднимался в небо на целых три этажа, а фасад у него был такой длинный, как у трех примыкавших друг к другу домов. На огромной вывеске над входом было написано название магазина: "Mercato Monumentale".[3] Фасад его представлял собой ряд витрин, демонстрировавших изумительную одежду. Девочки видели эти витрины во время предыдущих поездок в Вилладжио Соньо, но родители всегда спешили мимо, поглощенные заботами, которые постоянно занимают мысли скучных взрослых людей. Зато теперь подруги могли вволю насладиться содержимым этих витрин.

А заодно могли воспользоваться блестящим стеклом витрин в качестве зеркала и, стоя бок о бок, подкрасить красным губы и голубым веки. У них были похожие косы: у Маргариты — роскошная темно-каштановая, почти черная, у Франчески рыжая. Глаза Маргариты отличались такой густой синевой, что их можно было но ошибке принять за черные, Франческа была кареглазой.

Подкрасившись запретной косметикой, они осмотрели друг дружку и, одобрив свое гримерное искусство, вошли в магазин.

Час спустя они покинули его, нагруженные пакетами и при шляпках. На Маргарите была шляпка в желто-зеленую полоску, с венчавшим ее желтым пером. Девочка сдвинула шляпку на одно ухо. На голове Франчески красовался ярко-красный берет.

Из магазина они отправились на поиски места, где можно было перекусить. Они шли мимо уличных торговцев и ремесленников, которые обустроили свои лавки прямо на тротуаре. Девочки остановились, чтобы рассмотреть изделия одного из мастеров, что торговал миниатюрными вещицами из серебра. Франческа купила подруге Маргарите крошечную серебряную булавку в форме книжечки. Маргарита купила подруге Франческе крошечную серебряную булавку в форме флейты. Они прикололи украшения друг дружке на блузы, полюбовались на свою работу и нежно обнялись. Затем отправились дальше на поиски еды. Им приглянулось одно местечко, из которого шел восхитительный запах, но оно было заполнено грубоватого вида мужчинами. Другое, похоже, влекло к себе одних древних, тридцати-сорокалетних женщин.

Наконец девочки наткнулись на ресторан под названием "Хонсю Кекко Риори". Их накормили чем-то вкусным, не имевшим ничего общего с их домашней пищей. Каждое блюдо было оформлено в форме букета цветов. Они отведали мягкого, нежнейшею мяса, ассорти из овощей, лапши и незнакомых им грибов в пышущем паром бульоне. Больше всего им запомнилась острая приправа из зелени, от которой они лили слезы до тех пор, пока на них не напал смех. Обслуживала их красивая женщина с острова Хонсю в прелестном шелковом кимоно. Привлекательность этой милой женщины и вкус великолепной еды превзошли все ожидания подруг. Девочки умудрялись есть при помощи палочек, сидя без обуви на соломенных циновках. Это было все равно что оказаться в другом мире. Они условились, что когда-нибудь обязательно посетят Хонсю и посмотрят, как там живут люди.

После обеда подруги решили, что пора заняться тем, ради чего они приехали в Вилладжио Соньо. Близился день рождения отца Маргариты, и девочки находились здесь, чтобы купить ему подарок. Отец Маргариты был высоким спокойным мужчиной. В свободное от работы время он любил читать. Маргарита посоветовалась с матерью, и они сообща решили, что лучшим подарком для него будет книга. Маргарита думала, что надо купить какую-нибудь модную и замечательную современную книжку, но мама удивила ее, сказав, что отец будет более счастлив, если получит в подарок старую книгу.

— Внимание — очень важная вещь, — сказала мать. — Ему будет приятно знать, что о нем помнят; он примет с благодарностью все, что ты ему подаришь. Но я-то знаю, что больше всего ему правятся книги забытого ныне писателя по имени Джакомо Мурзино. Он написал эпическую поэму в шестнадцати томах, где детально изложил историю Вселенной от ее создания до скончания веков. По секрету от отца, — продолжала мать, — я навела справки у одного знающего человека. Он сказал, что известно о существовании пятнадцати томов. А недостающая книга лишь упоминается в нескольких из них. Известно даже ее название — "Lavori di Hipocrita".[4] Есть сведения о том, что в шестнадцатом томе речь идет о Последней Великой Эре, предшествующей концу мироздания. Известно также, что не сохранилось ни одного экземпляра шестнадцатого тома — ни в одной библиотеке и ни в одной из частных коллекций ученых.

От сосредоточенности мать нахмурилась.

Маргарита знала о двух главных пристрастиях отца. Первым большим удовольствием для него было проводить время в домашнем кругу. Они любили всей семьей бродить по лесу неподалеку от дома и наблюдать за птицами, зверушками, цветками, которые встречались им на пути. Они организовали семейный оркестр. Отец играл на скрипке, мать — на миниатюрной арфе, брат Маргариты Оттавио — на медном рожке, а сама Маргарита — на серебряной флейте. Этот инструмент был творением рук двоюродного дяди прадедушки Маргариты по линии матери — самого знаменитого в городе серебряных дел мастера. Даже спустя много лет и несколько поколений имя серебряных дел мастера Алсео вспоминали и произносили с благоговением. И в наши дни наивысшей похвалой для мастера по металлу считается, когда его назовут вторым Алсео.

Поговаривали, что эта флейта обладает сверхъестественной силой, однако единственной силой, которую извлекала из нее Маргарита, была замечательная музыка.

Семейный оркестр играл по вечерам ради собственного удовольствия, а на каникулах развлекал в городском сквере местное общество.

Вторым страстным увлечением отца были книги. Когда он не был занят семейными делами, то запирался с книгами в своем кабинете. В кругу же семьи терпеливо сносил любые детские проказы. Этот широкоплечий, мускулистый мужчина с окладистой бородой мог взять в охапку мать, Оттавио и Маргариту и приподнять всех вместе над землей.

В юные годы, гласит семейная легенда, он и еще один молодой человек добивались любви первой городской красавицы. Отец и его соперник, парень по имени Фарручио Фаррулли, договорились между собой, что устроят схватку, победитель которой получит право ухаживать за девушкой. Для поединка они выбрали место на берегу реки Фьюм. После часа борьбы оба молодых человека были покрыты кровью, грязью и травой и доведены до изнеможения. Но тут отец бросился на противника, поднял его в воздух и швырнул в реку — да так далеко, что пришлось послать лодку, чтобы вытащить беднягу на берег, дабы тот не утонул, оставленный на произвол судьбы.

Когда отец обернулся и посмотрел на красавицу, та сказала:

— Ты одолел своего соперника. Теперь постарайся завоевать мою любовь. Для начала не мешало бы тебе отмыться да надеть приличный костюм.

С утюжкой костюма отец благополучно справился.

Самые ранние воспоминания Маргариты были связаны с тем, как зимними вечерами она лежала на ковре у камина, а отец легко поднимал ее, словно она весила не больше его скрипки, относил в колыбель и целовал на ночь. А прежде чем поцеловать, всегда что-то нашептывал ей на ухо, но она никогда не могла разобрать, что именно.

Даже теперь, когда Маргарита уже почти женщина ("или около того", как говорила она себе), если она порой, сидя у огня, закрывала глаза и роняла голову, отец брал се на руки, относил в постель и шептал что-то, перед тем как поцеловать. А ей все так же хотелось уловить его слова, и отец никогда не понимал, что она только притворялась спящей.

Вторым любимым автором отца, после поэта-историка Джакомо Мурзино, была писательница Карла Дзенателло. Если величайшее (и единственное дошедшее до нас) произведение Мурзино — шестнадцатитомная история Вселенной, то труды Карлы Дзенателло были гораздо более кратки. Каждая ее "книга" состояла из одной-единственной загадки, написанной собственной рукой Дзенателло, в сопровождении страниц замечательных цветных иллюстраций. Они изображали благородных мужей и прекрасных дам, играющих детей, мускулистых лошадей, быстроногих косуль, собак, кошек, птиц.

Каждая книжка была переплетена в жесткие листья растений, выросших в лесной глуши, задубелых до невероятной прочности и противостоящих испытанию временем надежнее любых кожаных переплетов. Дело в том, что Карла Дзенателло не только не убила за свою жизнь ни одно животное, но и никогда не пользовалась продуктами такого убийства.

Каждая ее книжечка свободно умещалась на детской ладони. Карла Дзенателло сочиняла загадку и оформляла одну из своих маленьких работ всякий раз, когда в деревне рождался малыш, а затем вручала ее молодой матери — и та хранила книжку, пока ребенок не становился достаточно взрослым, чтобы ему можно было доверить такое сокровище.

Карла Дзенателло никогда не давала ответов на свои загадки. Она говорила родителям детей, получавших ее книжку, что если бы ребенок смог решить предназначенную ему одному загадку, то он узнал бы свою судьбу.

Умерла Карла Дзенателло около двухсот лет назад — почти так же давно, как и Джакомо Мурзино. Было известно о существовании нескольких ее таинственных книжек, однако никто не мог припомнить, чтобы хоть на одну из загадок был найден ответ.

Маргарита с Франческой знали, что в Вилладжио Соньо есть магазин, где продаются новые книги. Но девочки надеялись найти место, где можно было бы отыскать, к удовольствию отца Маргариты, что-нибудь старинное. Они бродили по улицам, пока не услышали голос мальчика, выкрикивавшего новости. Девочки прислушались и вскоре увидели его; мальчик был помоложе их, одетый в поношенные, но чистые брюки и рубашку. Одной рукой он прижимал к боку стопку печатных листков и несколькими из них размахивал над головой.

Франческа вытянула шею, чтобы как следует разглядеть листок. Он назывался "Il Popolo di Sogno". На нем был изображен какой-то тщеславного вида мужчина. Он махал рукой восхищенной толпе.

Маргарита спросила мальчика, не знает ли он, где можно купить старую книгу.

Мальчик озадаченно посмотрел на девочек.

— Кому нужны старые книги? — спросил он. — Уж лучше купить новую. А еще лучше — купите "Il Ророlо" с портретом нашего славного лидера в придачу! Из этого листка вы узнаете о вчерашнем матче по кикбоксингу, о трупе, который нашли в переулке, о марше военных и о политических спорах.

И он вновь издал свой призывный клич. Прохожий купил у него информационный вестник. Франческа потянула мальчика за локоть, а Маргарита сказала:

— Мы хотим купить старую книгу. Кто-нибудь торгует ими в Вилладжио Соньо?

Мальчик сердито бросил:

— Зайдите к синьору Малипьеро.

— Как нам его найти?

— Поди, он в своем магазине.

— Где это? Ты нам ничем не помог.

— А вы не помогаете моему бизнесу.

Он отвернулся от девочек, чтобы продать очередной листок.

— Где находится магазин синьора Малипьеро? — не отступала Маргарита.

Мальчик сердито посмотрел на нее и Франческу, затем ткнул пальцем в сторону и сказал, чтобы они шли к городскому скверу, свернули к таверне с вывеской "II Ubriaсоnе"[5] и нарисованной гигантской кружкой пива и шли дальше до ателье дамского платья. Это заведение они не пропустят, даже если будут глупее, чем кажутся, а затем им следует повернуть (и мальчик показал, в какую именно сторону), и тогда сии наверняка увидят лавку синьора Малипьеро. А нет — так могут вернуться и получить назад свои деньги.

— Если меня здесь не будет, то просто спросите Гильермо Пипистрелло. А теперь прощайте, — сказал он и протянул руку.

Франческа вложила в нее монету.

Маленький синьор Пипистрелло вновь отвернулся и принялся выкликать свои новости.

Маргарита с Франческой точно последовали его инструкциям. В городском сквере девочки остановились. Там стояла статуя. На медной, позеленевшей от времени пластинке была выбита надпись: "Из хаоса рождается порядок". Маргарите статуя показалась похожей на огромную рыбу или дельфина, который изрыгал блевотину на земной шар. На медной табличке также значились имя скульптора и год создания этого изваяния, очень давний. На солнышке прогуливались парочки, между ними гоняли мяч и ели сласти ребятишки. Над сквером возвышалась Большая башня: на фасаде ее красовались часы с железными дверцами, которые дожидались своего часа, чтобы раскрыться на исходе дня.

Таверна находилась именно там, где сказал Гильелмо Пипистрелло. Ателье дамского портного тоже стояло на указанном месте.

Девочки остановились в сомнении перед лавкой, у входа в которую стоял деревянный желоб, заполненный старыми книгами. Стеклянные витрины этого магазина так потускнели от паутины и пыли, что сквозь них невозможно было что-либо разглядеть. На лоток с книгами опиралась табличка с написанной от руки ценой: малая монета — за одну книгу, две малых — за три, большая монета — за охапку книг.

Над дверью лавки девочки прочитали название — не просто написанное краской, по вырезанное по дереву: "Этторе Малипьеро, поставщик редкостей и ценностей".

Подруги обменялись взглядами.

Мальчик сказал, что мы сможем купить старую книгу у синьора Малипьеро.

— А еще он сказал, что мы найдем лапку синьора Малипьеро рядом с дамским ателье.

— И что снаружи будет лоток с дешевыми книгами. Маргарита склонилась над желобом. Она вытащила одну книжку, которая показалась заслуживающей внимания. Девочка научилась читать в раннем детстве, одновременно приобщаясь и к книгам, и к нотной грамоте. Ее первые книжки были смесью картинок, музыки и рассказов. Обучением ее занималась мать. Брат Оттавио уже умел читать, когда Маргарита только учила буквы. Соревнование с ним подзадоривало ее, она старалась не отставать от него ни в чтении, ни в упражнениях на серебряной флейте, так что в конце концов превзошла брата с его игрой на рожке.

Книга казалась старой и на вид, и на ощупь; от нее даже пахло стариной. На мятой обложке невозможно было разобрать название. Маргарита раскрыла титульный лист и прочла: "Три путешествия в дальние страны" Сильвио ди Филиппо. Она никогда не слышала об этом авторе, как, впрочем, не имела понятия и о многих других писателях. Она знала о Джакомо Мурзино и о Карле Дзенателло только потому, что о них говорил отец. Он прочел всего Мурзино, за исключением одного тома из его восхитительной поэтической истории Вселенной, и самым страстным желанием отца было раздобыть этот пропавший том. В этом своем желании — отец не раз говорил за обедом в кругу семьи — он был не одинок.

А еще он говорил, что хотел бы стать обладателем двух книжек Дзенателло. Они теперь считаются благословенными книгами, и люди охотятся за этими уцелевшими шедеврами. Если бы он сумел заполучить две из них, то подарил бы их детям — Оттавио и Маргарите — в день, когда они появились на свет. Но за неимением книжек он положил в колыбельку сына свою бесценную скрипку, а в кроватку дочери — серебряную флейту, создание Алсео, прародителя Маргариты. Так что детям на роду было написано взрослеть с этими инструментами, которые, оставаясь семейным достоянием, были их первой в жизни собственностью.

Вслед за "Тремя путешествиями…" Маргарита обнаружила книгу, которая уже была ей известна, — "Мелодии и ритмы для малышей" Клаудии Беллузо. Девочка любила эту книжку с цветными рисунками крошечных щенков, птичек, черепашек, медвежат. Каждую картинку сопровождали маленький стишок и простенький музыкальный урок. Маргарита наигрывала эти мелодии на миниатюрной детской флейте — еще до того, как, повзрослев, перешла на серебряную флейту Алсео, — и зверушки в книжке плясали под ее музыку. Или ей это только казалось. Хотя и мать утверждала, что так оно в действительности и было.

Радостнный визг оторвал Маргариту от сосредоточенного изучения книг. Это вскрикнула Франческа. Она прижимала к груди книгу.

— "MinuscoIo-Minuscolo"! Я так любила эту книжку! Я клала ее на ночь под подушку! Я зачитала ее до того, что она развалилась на отдельные листочки. И вот я снова ее вижу!

Взяв с собой все три книги, девочки направились в лавку. Позади них была узкая булыжная мостовая. Этот район не походил ни на оживленную улицу, где высадил девочек возница — синьор Адзурро, ни на городской сквер, с его статуей и огромной башней. Улица была темная, здания — обветшалые. Верхние их этажи, казалось, льнули друг к другу, закрывая мостовую от яркого неба и теплых солнечных лучей.

По улице суетливо пробежало некое прилизанное существо. Оно было непонятного темного оттенка — не то зеленоватого, не то серовато-черного. Шкура его была то ли чешуйчатая, то ли из блестящей кожи. Броненосец в Вилладжио Соньо? Змея? "Но у этого существа точно были ноги", — подумала Маргарита. Для морской черепахи оно, бесспорно, передвигалось слишком быстро. Маленький крокодил? Так они, по словам цыган, водятся на их родине, в болотах по берегам реки Нил.

Вконец озадаченная девочка заметила, что странное животное нырнуло в узкий темный зазор между двумя зданиями.

По противоположной стороне улицы торопливо прошла и свернула за угол старушка. Лицо ее скрывал чепец, руки прятались в длинных рукавах. Мимо прокатила телега, которую тащил осел высотой в человеческий рост, с толстым, шириной в сарай, задом. Голову возницы венчала широкополая шляпа. Плечи у него были массивные, словно два борова.

На входе в лавку подруги столкнулись с мужчиной, таким высоким, что он вынужден был пригнуть голову, чтобы выйти наружу. Он был тощ как палка, а росту ему добавляла островерхая шляпа из фиолетового фетра. Он заворчал на девочек, растолкал их локтями в стороны и, продравшись между ними, стремительно вышел из лавки.

Внутри лавки Маргарита с Франческой увидели парнишку — судя по лицу, не старше пятнадцати лет. Волосы у него были рыжеватые с землистым оттенком, глаза — цвета мутной воды реки Фьюм. Уши его торчали в стороны, как крылья ворона. На плечах и локтях сквозь рубашку цвета пыли выпирали острые кости. Из чересчур коротких рукавов, словно два шишковатых набалдашника, высовывались запястья.

— Синьорины, — обратился он к девочкам, — чем я могу вам помочь? Вы хотите купить книги? — Он окинул нежным взглядом тома, которые Маргарита с Франческой взяли из лотка. — Будьте добры, разрешите взглянуть.

Мальчик прошел за деревянную стойку, потемневшую от времени и затертую до блеска бессчетным количеством рук и книг.

Девочки положили выбранные тома на прилавок.

Мальчик перевернул их и одобрительно кивнул.

Франческа снова взвизгнула. "Да что это она в самом-то деле!" — подумала Маргарита и решила поговорить с подругой на эту тему. Это даже унизительно — находиться в обществе человека, который реагирует на каждую мелочь так, словно на небесах вдруг появился крылатый ангел в ореоле пламени!

— Что это было? — задыхаясь от волнения, спросила Франческа.

Маргарита вовремя обернулась и успела заметить некую темную фигуру, исчезнувшую за занавеской, которая закрывала дверной проем в глубине лавки.

— Это просто… это было… Это было… — Франческа судорожно взмахивала руками.

Мальчик, вытянув шею, перегнулся через прилавок:

— Да это всего лишь Неро.

— Кто?

— Неро. Собака синьора Малипьеро. Она охраняет лавку. Вот и все. Она живет здесь.

— Нет! — тряхнула головой Франческа. — Это была не собака. У нее шкура, как у ящерицы.

— Нет, — тряхнула головой Маргарита. — У нее были перья. У нее туловище собаки, но она вся в перьях. Может быть, это был… как же он называется… грифон?..

— Таких зверей, как грифон, вообще нет, — сказала Франческа. — Я слышала о них, и читала, и видела на картинках. Это несуществующее животное.

— Ой, и правда? — Маргарита была раздосадована. — Тогда, я думаю, это была большая индийская птица.

— Но не с такой же шкурой!

— С перьями!

Мальчик, в рубашке с чересчур короткими рукавами, вышел из-за стойки и повернулся к занавешенной двери:

— Ко мне, Неро! Неро, подойди к Пеппино. Занавеска качнулась, затем показался нос (или это был клюв), а за ним прошествовало вперед и само четырехногое существо. "Настоящий грифон, — подумала Маргарита, — с когтистыми лапами и с перьями, как у птицы". Она зажмурилась и вновь раскрыла глаза. Перед ней была обычная собака с короткой темной шерстью и квадратной мордой. Подойдя к мальчику, она ткнулась носом в его тощую руку.

Маргарита посмотрела на Франческу.

У той одна рука висела вдоль тела, другая была прижата ко рту.

— Я думала, это ящерица, — выговорила она наконец, — но теперь вижу, что это всего лишь собака.

Деревянные половицы заскрипели, когда девочка присела и обняла Неро за шею.

Тощий мальчик протянул руку за прилавок и, вытащив оттуда два кусочка бисквита, вручил по одному каждой девочке:

— Угостите его, и он станет вашим другом. Девочки по очереди скормили собаке бисквит. Неро благодарно повилял хвостом.

— Так вас зовут Пеппино? — обратилась Маргарита к мальчику.

— К вашим услугам. — Пеппино отвесил нелепый поклон. — Пеппино Кампанини. Начинающий книготорговец. Изучаю рукописи и постигаю искусство магии.

Маргарита и Франческа также в свою очередь представились.

— Итак, вы хотите купить у нас только эти три уцененные книги? — Мальчик издал преувеличенно тяжкий вздох. — Мой хозяин будет недоволен, если я не смогу продать вам кое-что получше. — Он взял в руки три книги и сказал, подняв брови: — Однако, должен признать, ваш выбор не плох. О, да вы нашли "Minuscolo-MinuscoIo"! Так это в поисках ее вы пришли сюда? Синьор Малипьеро всегда откладывает в этот лоток для уцененных книг несколько маленьких сокровищ. Похоже, леди, сегодня вы его основательно подчистили. "Minuscolo", "Мелодии и ритмы", "Три путешествия". Все, что там осталось, — макулатура. Вы, конечно, не будете настаивать, чтобы купить все эти три сокровища за две маленькие монеты?

— Именно так у вас написано.

— Конечно-конечно, однако мы не рассчитывали на то, что у вас и вашей компаньонки такой острый глаз.

— А что еще у вас есть?

Пеппино Кампанини, словно сдерживая слезы, прижал ладони к глазам, затем уронил руки.

— Уж очень вы ловкие. Уж и не знаю, как с вами быть.

Он снова перегнулся через прилавок, невероятно далеко перегнулся. Маргарита испугалась было, что он не удержит равновесия и свалится прямо на ноги ей и ее подруге, но он умудрялся висеть в таком положении.

Синьор Малипьеро! Синьор Малипьеро! Подойдите, пожалуйста, к покупателям.

Все время, пока шел обмен репликами, Неро сидел на задних лапах. Теперь он встал и заспешил к зашторенной двери, затем появился оттуда вновь, таща за манжету седого краснолицего старика в круглых очках, очень грязных. Маргарита удивилась, как он сквозь них видит и что его заставляет ими пользоваться. На нем были белесая рубашка в крупную черную крапинку и брюки, которые гак сильно вылиняли, что изначальный цвет их невозможно было распознать. Манжету одного рукава сжимал в зубах Неро. В другой руке мужчина держал очень большую потрепанную книгу. Меж страниц торчали скрученные полоски бумаги, указательный палец старика выгнулся крючком, чтобы не потерять нужное место в тексте, а средний прижимал страницу на другой строке.

Старик заморгал, глядя на тощего мальчика:

— Пеппино, за что я тебе плачу? Почему ты зовешь меня всякий раз, как приходит покупатель?

Не дожидаясь ответа помощника, мужчина повернулся к Маргарите и Франческе и отвесил им глубокий поклон. У торговца был объемистый живот, отчего, распрямившись, он невольно издал звук наподобие: "Уф-ф!"

— Вам нужен какой-нибудь порошок или снадобье — нечто такое, что поможет вам, не учась, приобретать знания? А может быть, что-то еще, что заставило бы мальчиков бегать за вами, какое-нибудь… — Он смолк и изучающе посмотрел на них. — Мои извинения. Двум таким красавицам, как вы, нет нужды привораживать мальчиков. У вас есть друзья? Чего же вам не хватает? Таланта? Нет, я вижу, что вы обе и без того талантливы. Так чего же вы хотите?

Франческа сказала:

— Моя подруга хочет купить подарок ко дню рождения своего отца.

Старик кивнул:

— Ах вот как.

Маргарита добавила:

— Он любит книги.

— Ах, — снова произнес старик. — Что ж, вы пришли в нужное место. Меня зовут Этторе Малипьеро, а это мое заведение. Как вы можете видеть, книги у меня есть. — Он сделал широкий жест, который охватывал весь магазин, включая, похоже, и Неро, и Пеппино, и таинственное пространство за занавеской, и — что было весьма вероятно — весь Вилладжио Соньо. — Так как же вас зовут, юные синьорины? И что бы ваш отец желал получить в подарок? Вы должны назвать сами. Что в данный момент может осчастливить вашего папочку?

— Он любит старые книги, — сказала Франческа.

— Очень старые книги, — уточнила Маргарита. — И другие старинные вещи, но больше всего старые книги.

— Да, да, конечно, — сказал старик. — Нет ничего лучше старинных книг.

Неро засопел в руку Маргарите. Он искал еще кусочек бисквита, но у нее больше не было. Она наклонилась, чтобы извиниться перед собакой, одновременно краем глаза следя за синьором Малипьеро. В нем было что-то странное — такое, что не вязалось с его весельем и дружелюбными манерами. Она распрямилась — и Малипьеро вновь стал обыкновенным стариком, он с улыбкой смотрел на девочек и на свою собаку. А когда Маргарита опять мельком взглянула на Неро, пес уже не показался ей таким добрым. В нем было что-то новое: что-то изменилось, когда она увидела его вблизи.

— Какой суммой вы располагаете? — спросил старик. Маргарита и Франческа посовещались. Они начали день с полным кошельком, но им пришлось заплатить синьору Адзурро за поездку в Вилладжио Соньо и дать ему чаевые, чтобы быть уверенными, что он вернется за ними в конце дня. Шляпки в "Mercato Monumentale" и обед в "Хонсю Кекко Риори" также были недешевы. Кроме того, подруги купили вестник у Гильермо Пипистрелло ради того, чтобы он уделил им внимание и указал дорогу к книжному магазину.

— Не очень большой, — сказала Маргарита, обращаясь к Этторе Малипьеро.

— Не очень большой, в самом деле? Так зачем же вы пришли в мой магазин? Разве вы не знаете, что это самое замечательное заведение в Вилладжио Соньо для покупки такого рода редкостей? Возможно, синьорина, ваш отец пожелал бы получить вместо книги порошок? Вы считаете, что его силы угасают? Что-нибудь, чтобы восстановить силу и энергию мужчины определенного возраста? Я могу предложить хорошую цену, ваш отец будет благодарен. Как и ваша мать, уверяю вас.

 — Нет, книгу.

— Ах да. — Синьор Малипьеро почесал затылок.

Маргарита была почти уверена, что видела, как из волос у него при этом летели искры, а звук, который сопровождал их, не был похож ни на один звук из тех, что ей когда-либо доводилось слышать.

— Возможно, — сказал он, — одна из новых книг доставит удовольствие вашему отцу. Даже в наши дни, синьорина, есть много талантливых авторов. Ваш отец читает Чезаре Дзампиери? О, это замечательно! Его произведения вдохновляют читателя на смелые и благородные поступки. Я даже знаю одного мужчину, который долгие годы был несчастлив в семейной жизни и безропотно терпел сварливую жену и требовательную дочь — простите мне мою откровенность, синьорина, я старик, и вы должны извинить меня, — пока не прочел замечательную книжку Дзампиери. И тогда, проснувшись как-то ночью, когда вся семья спала, он… — Синьор Малипьеро замолчат и улыбнулся, как бы устыдившись себя. — Простите меня. Этот вопрос слишком деликатен для ушей таких юных леди, как вы. Нет, Дзампиери я не стал бы рекомендовать, лучше остановить выбор на медитациях Ореста Ронга. Да, думаю, Ронга может стать идеальным подарком отцу такой прелестной юной леди. — Он повернулся к Франческе: — Полагаю, вашему отцу понравится Ронга. Вы знаете Ореста Ронга? Очень талантливый писатель. Нет? Вы не знаете Ронга? Недалеко отсюда есть магазин, который торгует новыми книгами. Я каждый день отсылаю туда покупателей. "Libri е Libretti".[6] Стоит выйти из моего магазина, и за поворотом… что такое, синьорины?

Обе девочки нахмурились.

— Старую книгу! — сказала Маргарита.

— Старую книгу! — вторила ей Франческа. Старик вздохнул:

— Ну, если вы настаиваете. Что ж, пойдемте со мной. Посмотрю, смогу ли я что-нибудь найти. Может быть, старинную рукопись без переплета, подпорченную водой, в бурых пятнах, деформированную, без подписи… Постараюсь что-нибудь для вас подыскать.

Что-то царапнуло Маргариту по руке, она посмотрела вниз и успела увидеть, как отдернулась в сторону когтистая лапа. Но это был всего лишь Неро.

— Наверное, он хочет еще бисквита, — сказала девочка, обращаясь к Пеппино.

— Скоро его обеденное время, — ответил мальчик. — Право, не знаю, стоит ли…

Неро встал на задние лапы. Он был достаточно высоким, чтобы дотянуться до прилавка. Пес поскреб по его поверхности, оставив на дереве ряд параллельных царапин. Для обычной собаки у него были слишком длинные, слишком острые когти: они больше смахивали на когти ловчей птицы, чем домашнего животного.

Синьор Малипьеро что-то тихо сказал Пеппино Кампанини, и тот побледнел. Мальчик достал из-под прилавка кусок бисквита и бросил его Неро.

— Пойдемте. — Этторе Малипьеро стоял в занавешенном проходе во вторую комнату. — Пойдемте со мной, маленькие леди, посмотрим, что нам удастся найти, чтобы сделать подходящий подарок ко дню рождения вашего отца. Вы сестры?

Франческа ответила:

— Нет, мы соседки и подруги.

— А-а, хорошо…

Мужчина провел их во вторую комнату. Как и в первой, там было много-много книжных полок. Это была очень странная комната — с пятью стенами вместо привычных четырех. Две стены были заставлены книгами от пола до потолка, две — от потолка до пола, и одна, начинавшаяся на уровне синих глаз Маргариты, была забита ими в обоих направлениях: к потолку и к полу.

В комнате стояло несколько деревянных шкафов, каждый с множеством выдвижных ящиков. Ручки у ящиков, судя но их виду, были выполнены из превосходной слоновой кости. Если это и в самом деле было так, то она, По-видимому, завозилась сюда из далекой Абиссинии.

Центр комнаты оставался свободным, если не считать двух деревянных кресел.

На шкафах стояли масляные лампы и канделябры. Когда девочки вошли в комнату, там горела одна-единственная лампа, отбрасывая мрачные тени. В дрожащем пламени комната казалась вдвойне темной, но синьор Малипьеро поджег от горевшей лампы лучину и с ее помощью засветил остальные лампы и свечи.

— Присаживайтесь, — сказал он подругам. — Я принесу вам несколько книг. О, я занимаюсь этим делом очень давно, юные синьорины. Я покупаю и продаю книги и другие вещи дольше, чем вы можете себе это представить. Уж я-то знаю свой фонд. О да.

Он подошел к стене и принялся изучать книжные полки. Одну руку старик держал у подбородка, которого наверняка уже несколько дней не касалось лезвие бритвы, а другую то и дело поднимал, как бы примериваясь: эту, нет, эту, нет, вот эту… Наконец он испустил удовлетворенный вздох и стянул с полки том, но не отнес его девочкам, а прошел к деревянному шкафу и поставил книгу вверх корешком, так что свет канделябра дрожал на ее красноватом переплете.

Маргарита заметила, что пламя свечей и ламп развевалось, как на ветру. Она и в самом деле ощущала холодный поток воздуха, охвативший лицо и плечи. Взглянув на Франческу, она увидела, как у той колыхалась прядь волос, точно от дуновения ветра.

Синьор Малипьеро пересек комнату и опустился на колени, чтобы видеть нижний ряд книг. Он вытащил оттуда том в коричневом переплете, поизучал его некоторое время, затем задвинул обратно. Девочки услышали, как он пробормотал:

— Нет, нет. Эта не годится. Только не для отца, не на день рождения отца.

Он вытянул с полки другой том, теперь в желтой обложке, с признаками явно почтенного возраста.

— Да, вот эта. Это, пожалуй, доставит удовольствие мужчине, раз уж он доводится отцом такой дочери.

Синьор Малипьеро положил желтую книгу на шкаф рядом с красной.

Потом старик еще раз пересек комнату. У стены, где он теперь стоял, возвышалась лестница. Маргарита не спускала со старика глаз с той самой минуты, как они вошли сюда. Теперь она наблюдала, как он взбирался на лестницу. Она казалась ветхой; в этом магазине все казалось ветхим, кроме помощника Пеппино Кампанини.

Маргарита следила, как старый мужчина карабкался по старой лестнице, пока не исчез в темноте. "Какой же высоты эта комната? — удивлялась Маргарита. — На какую высоту поднимаются книжные полки? Как высоко приходится взбираться синьору Малипьеро?"

Сверху донеслись шаркающий звук и ворчание. Лестница качнулась. Маргарита испугалась, что та упадет, а синьор Малипьеро рухнет с высоты и сломает себе шею. Что тогда будет?

Но в конце концов сверху показались сначала ноги старика, обутые в потертые, стоптанные башмаки, потом туловище и затылок. Ступив на пол, он обернулся к Маргарите с Франческой. Он был весь в пыли или в саже — в чем именно, определить было невозможно. В руках он сжимал огромную книгу, переплет которой заслонял почти всю его фигуру, а точнее, перекрывал ее от коленей до плеч.

Шатаясь под тяжестью, синьор Малипьеро с трудом преодолел расстояние до шкафа и взгромоздил на него этот здоровенный том и черном переплете.

Старик наклонился, выдвинул ящик и достал из него ручные мехи. Затем снова закрыл его, прошел к дальнему краю шкафа и направил мехи на вытащенные с полки книги. Качнул мехами раз, другой, третий: на красную книгу, на желтую книгу, на черную книгу.

От каждой книги поднялось облако пыли и переместилось потоком воздуха в центр комнаты. Маргарита с перепугу открыла рот, что было совсем некстати, так как она тут же обнаружила, что наглоталась пыли. Она услышала, что и Франческа задыхается, и поняла, что подругу постигла та же участь. Пыль поднималась тремя разноцветными клубами, они завихрялись и перемешивались между собой. Сквозь это облако Маргарита разглядела другое, ужасное помещение.

Громаднее этой комнаты она в жизни ничего не видела — у комнаты просто не было конца. Не каменный пол покрывал толстый слой пыли. Из пола росли, исчезая в непроглядной вышине, исполинские колонны, в обхвате не меньше самого гигантского дерева. Колонны ряд за рядом тянулись во всех направлениях. Маргарита пыталась соориентироваться, уже не уверенная в том, где она теперь находится — в книжном магазине или в этом новом помещении? В конце концов у нее закружилась голова. Вокруг была серая мгла, переходившая в отдалении в кромешную тьму. Воздух был холодный, с тяжелым запахом и отвратительным удушливым привкусом пыли.

Она подняла голову и посмотрела вверх. Ни верха колонн, ни крыши над головой девочка не увидела. Там была сплошная чернота. Что-то холодное и очень легкое опустилось Маргарите на лицо; она смахнула его, как смахивают снежинку, и увидела на пальце грязное пятно. Эта снежинка образовалась скорее из осевшей пыли, чем из замерзшей воды.

Между колоннами стояли рядами блоки — каждый высотой Маргарите по пояс, длиной как вагон и шириной с кровать. Сверху на них что-то лежало, накрытое чем-то похожим на мягкую скатерть.

Все было серым.

Этторе Малипьеро находился там, но это был уже не тот любезный, с грубоватыми манерами пожилой мужчина из книжной лавки. Он был совсем другим — похожим на некое злобное, страшное существо. То, которое она приметила раньше краем глаза. Рядом с ним был Неро — не дружелюбный пес Неро из книжной лавки, а ужасное животное, которое Маргарита мельком увидела в то краткое мгновение.

Она попыталась дотянуться до руки Франчески, но странная апатия, словно льдом, сковала ее способность двигаться.

Существо, которое прежде было синьором Малипьеро, маячило над Маргаритой и Франческой, три книги покачивались в его руках. Даже Малипьеро был виден как сквозь серую пленку; книги же сохраняли видимость своих цветов. Старик уронил Франческе на колени красный том, Маргарите — желтый. Сам он продолжат держать черную книгу, но вместо пожилого мужчины, который с трудом мог устоять под тяжестью огромного тома, девочки теперь видели перед собой гиганта. Он был выше брата Маргариты, выше даже ее отца. И кожа у него была не старческая, а сам он оказался достаточно могучим, чтобы удерживать перед собой эту раскрытую книгу так же легко, как держит ребенок свою первую хрестоматию.

Лицо его больше не было человеческим. Оно скорее походило на морду ящерицы, и, когда он раскрыл рот, обнажив два ряда светящихся зубов, наружу молнией метнулся раздвоенный, как у змеи, язык. Да и говорил монстр не то человеческим голосом, не то змеиным шипением. Он отвернулся и принялся открывать выдвижные ящики. Маргарита на миг удивилась, как шкафы оказались среди этих громадных колонн, но ее вниманием вновь завладел преобразившийся Малипьеро. Он подцеплял ручки слоновой кости изогнутыми, острыми, точно лезвия бритвы, когтями. Он зачерпнул из ящика немного порошка и, то ли бормоча, то ли что-то по-змеиному шипя, разбросал его в пламя горящих свечей. Не успел он это проделать, как из свечей взметнулись в этот незнакомый серый мир разноцветные грибовидные столбы — желтый, красный и черный.

Он взял мелкую чашу, заполнил ее порошком и, встав над девочками, развеял его на них. От Малипьеро несло холодом и прогорклым маслом.

Маргарита старалась не вдыхать порошок, который сыпал на них бывший синьор Малипьеро. Порошок кружился вокруг ее головы, а она изо всех сил сдерживала дыхание, но в конце концов была вынуждена сделать вдох. Она почувствовала, как се приподняло. Маргарита не могла сказать, сама ли она плывет в холодном тяжелом воздухе, или Малипьеро поднимает ее своими чешуйчатыми руками. Голову ее распирало, словно мозг готов был вот-вот взорваться. Она закрыла глаза и старалась думать только о матери, отце, Оттавио, Франческе.

Открыв глаза, она поняла, что оказалась в другом мире — сером мире с огромными колоннами, прямоугольными блоками, пыльными камнями и непроглядной темнотой вдали. Теперь она видела границы этой гигантской комнаты. Далеко-далеко впереди колонны заканчивались, за ними шла чернота, на фоне которой мерцали очень далекие звезды.

С неба слетело несколько грязно-серых снежных хлопьев.

Существо по имени Малипьеро наклонилось над одним из блоков. Скатерть, покрывавшая блок, зашевелилось, словно приподнятая ветром, однако Маргарита никакого ветра не чувствовала. Ткань колыхалась так, будто под ней кто-то легонько копошился. Синьор Малипьеро поднял скатерть и наклонился над блоком. От Маргариты до него было рукой подать, но старик своим телом загораживал то, что прежде скрывалось под тканью.

Подняв глаза, девочка увидела, что ткань зашевелилась и на другом блоке, как будто ее потревожил ветер или то, что под ней лежало. В помещении стояла почти полная тишина, но все же какой-то звук — Маргарита была уверена в этом, — какой-то слабый, удивительно жалобный звук нарушал эту тишину.

Своими очертаниями фигуры этих существ, притаившихся под серыми скатертями, напоминали фигуру Малипьеро в его ящерицезмеином обличье, только размером были поменьше. Что-то подсказывало Маргарите, что это были фигуры девочек. Она закрыла глаза, пытаясь разобраться в происходящем, но когда открыла их снова, то поняла, что ясности у нее в голове не прибавилось. Малипьеро перешел к следующему блоку, отбросил другую скатерть, печально склонился над новой девочкой-ящеркой-змейкой.

"Это мир смерти, — подумала Маргарита, — а эти девочки — дочери существа, которого я знала как Этторе Малипьеро". Но, будучи монстром, он все же оставался отцом. Он хотел спасти своих дочерей. Ему хотелось ввести их в мир Маргариты.

В этих порошках — желтом, красном и черном, — по-видимому, был некий тайный смысл. Ее сбило с толку un fascino, волшебство. Здесь не было никакого синьора Малипьеро, Малипьеро-человека. Были только жуткое змееящерицеподобное существо из мира смерти да две змейки-ящерки — дочери этого существа. Маргарита поняла, что этот папаша каким-то образом сумел проникнуть из своего мертвого мира в ее собственный прекрасный живой мир. Но он не мог бросить своих дочурок. Он не был человеком, однако все же был им — ведь он оставался любящим отцом.

Маргарита с самого начала поняла, что ей ужасно жаль это существо. У нее было какое-то болезненное ощущение своего сходства с двумя его змееящерицеподобными дочками. У этих девочек не было ничего общего ни с ней, ни с Франческой, и в то же время сходство было очевидным. Что произошло с их матерью? Не лежала ли и она на другом каменном блоке, накрытая другим серым покрывалом? Маргарите не дано было этого узнать. И что теперь будет с ней самой и ее подружкой Франческой?

Змея-ящерица Малипьеро маячил то над Маргаритой и Франческой, то над блоками, где лежали его змейки-ящерки дочери. В руках он держал что-то похожее на большую черную книгу и чашу, вероятно с цветными порошками, которые он жег в книжном магазине. Если это был книжный магазин! Что, если и этот магазин был результатом колдовства? Что, если он был лишь прикрытием для вторжения мира смерти в их собственный живой мир?

С едва слышным шелестом крыльев — более слабым, чем жужжание насекомого в летнюю ночь, — откуда-то возникло крошечное расплывчатое пятно. Оно двигалось из черноты, из-за самых дальних колонн, сквозь темную ночь и сотканный из пыли снег. По мере приближения оно росло в размерах, и вскоре можно было заметить, что перемещается оно вертикально, как человек или змееящерицеподобное существо, не будучи, однако, ни тем ни другим.

Существо по имени Этторе Малипьеро поднялось во весь рост и стояло, глядя на пришельца. Тот остановился. Он погладил ткань над телом одной из девочек, затем над другой. Потом положил руку на плечо Малипьеро и привлек его к себе. Маргарита подумала, что незнакомец старается утешить Малипьеро, однако старик схватил его своими когтистыми руками и с силой швырнул о ближайшую колонну. Пришелец врезался в нее и рухнул на пол, подняв вверх облако серой удушливой пыли. Он вскочил было на ноги, но Малипьеро навалился на него, принялся рвать когтями и кусать острыми светящимися зубами. Эти двое катались по полу точно так же, как это делали в свое время отец Маргариты и его соперник, пытаясь добиться благосклонности ее будущей матери. Вот только битва этих существ не имела никакого отношения к любви.

Что будет с Маргаритой и Франческой, после того как эти сплетенные в схватке фигуры разрешат свой спор? Маргарита подозревала, что синьор Малипьеро нашел способ переместить их с подругой в этот мир, что он полон решимости оставить их навсегда в этом загробном мире, на этих каменных блоках, под тяжелыми покрывалами, на которые медленно, слой за слоем будет оседать холодная пыль. А сам вернется в мир Вилладжио Соньо со своими дочерьми, которые займут там место Маргариты и Франчески.

Оба противника — Этторе Малипьеро и незнакомец — катались в клубах пыли и отчаянно молотили друг друга. Маргарита схватила Франческу за руку. Сжав пересохшие губы, она попыталась просвистеть мелодию, которой когда-то обучала детей старая Аллегра Чиаволиии. Во рту было сухо и ощущался привкус пыли и смерти. Наружу вырвался лишь невразумительный шипящий звук. Девочке отчаянно захотелось, чтобы в руках у нее оказалась серебряная флейта, удивительная флейта ее предка Алсео, но она была дома, в комнате Маргариты. В каком-то озарении она протянула руку к декоративной флейте, которую приколола на лиф Франчески. Дрожащими пальцами Маргарита отстегнула свой подарок и поднесла его к губам.

Была ли эта крошечная флейта настоящей? Сможет ли Маргарита извлечь из нее мелодию? Отверстия для пальцев были расположены ужасно близко одно к другому, однако они находились там, где им и полагалось быть. Девочка дунула разок, затем постаралась проиграть всю мелодию, которой выучилась у Аллегры, престарелой женщины, утверждавшей, что эта мелодия способна развеять любые чары и показать мир в его истинном свете.

В конце концов Маргарита сумела изобразить мелодию Аллегры, правда резковато и неуверенно, но, как бы то ни было, каждая точно воспроизведенная инструментом нота выплеснулась в холодный воздух.

Мертвый мир исчез.

Массивные колонны, каменные блоки, укрытые саваном фигуры, темнота в отдалении, звезды, сотканный из пыли снег — все исчезло.

Маргарита снова была в магазине, рядом с Франческой. Не сон ли это? Она поморгала. Девочка находилась не в пятистенной комнате Этторе Малипьеро, поставщика редкостей и ценностей. Она сидела бок о бок с Франческой в незнакомом магазине, где стояли манекены, облаченные в собранные на булавки платья. Стены украшали иллюстрации всевозможных моделей одежды. Две, нет, три портнихи сидели, собравшись в кружок; они оживленно щебетали и споро делали свое дело. Женщина постарше, очевидно хозяйка, водила по залу клиентку, демонстрируя ей образцы платьев.

Маргарита невольно следила за работой мастериц и прислушивалась к их беседе. Каждая шила по прелестному платью. Одно платье было желтое, нарядное; другое — красное, смелого фасона; третье — глубокого черного цвета, расшитое сверкающими бриллиантами и ониксами.

Первая швея говорила:

— Я уверена, что синьорина А. будет довольна этим золотистым платьем, когда наденет его в свадебное путешествие. Я знаю, она будет счастлива со своим новым мужем.

Вторая сказала:

— Я надеюсь, что донна Б. одобрит это темно-красное платье, когда предстанет в нем во время своего триумфального тура по концертным залам. Я знаю, оно будет привлекать к себе внимание, чего так жаждет великая дива. Третья швея, улыбнувшись, внесла свой вклад:

— Я знаю, что герцогиня С. будет довольна этим черным-пречерным платьем. Такая молодая энергичная женщина выбрала в мужья герцога, мужчину преклонного возраста и хрупкого здоровья. Она сама заказала это платье и строго-настрого велела, чтобы герцог ни в коем случае не видел его и не догадался, что герцогиня таким образом готовится к тому, что неизбежно должно произойти.

Маргарита, безуспешно стараясь подавить смех, сжала руку подруги.

Хозяйка посмотрела вокруг и вздрогнула:

— Девочки, кто вы такие? Что вы делаете в моем магазине? Я не видела, как вы вошли. — Она заговорила с портнихами, называя их по имени: — Кто-нибудь из вас видел, как вошли эти две девочки?

Все трое покачали головой:

— Нет, донна. Нет, донна. Нет…

Потом, обращаясь к Маргарите и Франческе, женщина сердито спросила:

— Может быть, вас направила сюда моя конкурентка? Вы пришли шпионить за мной, подсмотреть мои новые образцы, выкрасть их у меня?

Девочки запротестовали, но женщина не слушала.

— Убирайтесь отсюда! Вон из моего магазина! Убирайтесь, а не то я позову сына Пеппино и велю метлой гнать вас прочь! Ступайте, откуда пришли, да скажите ей, чтобы сама добывала себе модели, если хочет соперничать со мной!

Преследуемые этой злюкой, Маргарита с Франческой оказались на улице. Оглянувшись, они прочли над входом в магазин вырезанную по дереву и покрашенную надпись: "Элеонора Пампанини, поставщик нарядных платьев и другой одежды".

Девочки взялись за руки и отправились в обратный путь по направлению к городскому скверу. Свернув за угол раз, потом другой, они увидели заведение под названием "Libri е Libretti". Зайдя внутрь, они спросили, без особой надежды, нет ли в продаже "Lavori di Hipocrita" Мурзино или одной из книжек-загадок Карлы Дзенателло.

Продавец криво усмехнулся:

— Не было за все те годы, что я здесь торгую, юные леди. Их нет уже много-много лет.

Девочкам пришлось купить в подарок отцу Маргариты новую книгу, с тем они и покинули магазин.

За ними, стараясь держаться в тени, последовал очень высокий мужчина. На улице, оказавшись каким-то непостижимым образом впереди, он преградил им путь.

Девочки остановились как вкопанные и вгляделись в лицо этого человека. Он оказался тем самым тощим великаном, который растолкал их, выйдя из магазина Этторе Малипьеро. Глянув на них сверху вниз из-под своей островерхой шляпы, он улыбнулся и сказал:

— Я невольно подслушал ваш вопрос в "Libri е Libretti".

— Извините, синьор, мы спешим домой.

— Конечно-конечно, синьорина, мне бы не хотелось вас беспокоить. Но если вы разыскиваете книги синьора Мурзино или великой Карлы Дзенателло, то я, возможно, смог бы вам помочь. — Он поклонился и представился: — Меня зовут Рагно Диструтторе.

Высокий мужчина изогнулся дугой над головами девочек, как плакучая ива над прудом. Франческа спросила:

— У вас есть такие книги?

— Увы, синьорина, не прямо сейчас. Но время от времени ко мне поступают книги, как и многие прочие редкие и удивительные вещи. Если бы вы соизволили посетить мое заведение, я был бы рад сопровождать вас туда прямо сейчас.

Франческа направилась было вслед за мужчиной, но Маргарита взяла подругу за руку:

— Посмотри на небо. Уже поздно. Синьор Адзурро уедет без нас.

— Да, да, — сказала Франческа. — Извините, синьор.

— Что ж, в таком случае мое приглашение остается в силе. Вы сможете найти место моей работы, как и мой дом, на пьяцца Кампо Серено.

— Я не знаю этого места.

— О, вы наверняка сможете его найти. Спросите любого: даже если они не знают эту площадь, то уж точно знают монумент великой певицы-сопрано Лукреции Спина ди Роса, знаменитой поющей статуи Вилладжио Соньо. Оказавшись там, вы найдете мой дом, такой же высокий среди соседних домов, как я — среди людей. Приходите хоть днем, хоть ночью. Видите ли, я страдаю бессонницей. Вы увидите фонарь, который в любое время мерцает в моем окне. Я вынужден мириться с этим неудобством.

— Пойдем, Франческа! Мы должны идти! — Маргарита дернула подругу за рукав.

— Но, Маргарита, синьор Диструтторе…

— Мы должны идти!

— Но…

— Синьор Диструтторе, прощайте!

Маргарита потащила подругу подальше от этого приставучего человека. Он протянул им вслед костлявую руку с длинными, как когти, пальцами, но Маргарита уклонилась от его пожатия и увлекла за собой Франческу. Рагно Диструтторе погнался за ними, его длинные ноги мерили землю огромными шагами, но, похоже, он быстро утомился и отстал от девочек. Они бежали, пока, запыхавшись, не почувствовали себя в безопасности посреди толпы веселых мужчин и женщин.

К тому времени солнце уже садилось. Улицы Вилладжио Соньо были забиты людьми, но теперь это были возвращавшийся домой рабочий люд да священники, прибывающие в город для вечерней попойки. Девочки приостановились около концертного зала. Было слышно, как музыканты настраивали там свои инструменты, а певцы распевались перед вечерним выступлением.

— Почему ты оттащила меня от синьора Диструтторе? — спросила Франческа.

— Я не доверяю этому мужчине. Он напугал меня.

— Но он сказал, что может нам помочь найти книги.

— У нас уже есть книга. Отец обойдется без Мурзино или Дзенателло. Я понятия не имею, что имел в виду синьор Диструтторе, но уверена, что мы пожалели бы, если бы пошли с ним. Ты слишком доверчива, Франческа. Чересчур доверчива.

Франческа презрительно фыркнула:

— После сегодняшнего дня меня уже ничем не запугаешь. Мы сбежали от монстров, Маргарита. Так что мне не страшен обыкновенный тощий мужчина.

Маргарита сочла необходимым сменить тему:

— Мне жаль синьора Малипьеро. Франческа была согласна.

— И его дочерей, — добавила она. — Особенно дочерей. Хотела бы я знать, есть ли у них имена? Интересно, что с ними сталось. — Она покачала головой, — Наверняка они умерли. Ведь их мир был самым настоящим миром смерти. Их отец пытался снасти их, пытался совершить замену.

— Нас на них, — сказала Маргарита.

— Да, нас на них. А вместо этого променял их на нас.

Они постояли в задумчивости несколько минут. Много мужчин и женщин шли мимо них в разные стороны, деловито направляясь каждый по своим делам.

На обратном пути к "Mercato MonumentaIe" Маргарита с Франческой вновь повстречали Гильермо Пипистрелло, который все еще перебирал в руках экземпляры "II Popolo di Sogno". На этот раз он им улыбнулся. Но девочки, задрав носы, прошли мимо.

Напротив универмага их поджидал синьор Адзурро.

— Вы готовы ехать домой? — спросил он.

Подруги взобрались в карроццу. Извозчик хлестнул лошадь и присвистнул; экипаж заскрипел, с грохотом съехал с обочины и покатил к высокому мосту, к реке Фьюм, к дому.

— Как мне хотелось бы найти недостающий том Мурзино, о котором так мечтает папа, — сказала Маргарита, — или одну из книжек-загадок Карлы Дзенателло.

Подарок, который она выбрала отцу в "Libri е Libretti", лежал у нее на коленях, завернутый в яркую упаковку и перевязанный ленточкой.

— Теперь ты жалеешь, что мы не пошли с синьором Диструтторе? — спросила Франческа.

Маргарита тряхнула головой:

— Ничего подобного!

— Но ты же только что сама это сказала, — поддела ее Франческа. — Сама же сказала. Ничего, мы еще вернемся в Вилладжио Соньо. Мне бы хотелось увидеть статую великой Лукреции Спина ди Роса. Уверена, что ты со мной согласишься.

— Возможно.

Когда карроцца проехала высокий мост над рекой Фьюм и повернула к дому, девочки, оглянувшись назад, бросили прощальный взгляд на Вилладжио Соньо. Солнце скрылось за стенами и шпилями города, небо потемнело, на нем сияли звезды. На площадях и в домах мелькали огни, люди собирались за семейным столом, актеры разыгрывали на сцепе комедии и трагедии. Влюбленные пары обменивались подарками, а может быть, сидя в ресторане, ели мясо, запивая его вином или элем. Один из огоньков вполне мог излучать фонарь в окне синьора Диструтторе. "В один прекрасный день, — подумала Маргарита, — я покину отчий дом и отправлюсь в жизнь своей дорогой. Возможно, в Вилладжио Соньо, а может статься — еще дальше в этот большой мир. Быть может, мне доведется побывать и в загадочном Хонсю, где у людей такой мягкий говор, красивая одежда и странные манеры".

Маргарита чувствовала, что на нее наваливается сон. Она знала, что синьор Адзурро благополучно развезет их с Франческой по домам. Уронив голову на плечо своей лучшей подруги, она задремала.