"Мемуарр" - читать интересную книгу автора (Найман Анатолий)

Пауза.

А в г у с т. Прощаюсь… Прощаю… Праща… (Умирает.)

М а й я. Безвозвратно. Но ведь уже в возрасте. Признбаем. Под семьдесят. Еще двадцать – и девяносто.

В и к т у а р. Ты права, Майя-колбатоно. Я знал одного. Ему было сто. Десять таких – и тысячелетие России.

К о р н е й (стянув с груди на лицо майку с изображением черепа и костей).

Проклятьем связанные числа -

ничто, абсурд. Вся суть в проклятье.

Ведь если тела нет, нет смысла

в на плечиках висящем платье.

За что меня? Тебя? За что нас?

В котором слове или деле

вина, что казнью сделан тонус

мышц в распадающемся теле?

Сто пять на семьдесят. Недавно.

Полста назад. Когда на третье,

на сладкое распяли фавна

на праздничной линейке дети.

Белок – плюс-минус шесть-и-девять.

Железо – ноль. Россия – тройка.

И только два – телесность. Лебедь.

Вся жизнь – число. Вся – неустойка.

Проклятье!…

Все (кто-то произносит первый, за ним вразнобой). Дуба. Дуба. Дуба. (После всплеска пауза, и снова.) И его кора… его кора… кора.

Н и о б е я (держа сбоку от лица маску Сталина – так что непонятно, кто из них говорит). Невозможный народ. Все. Безвольные, ничего сделать не можете. Оставить вас в покое – все рушится. Мне один умный человек сказал: единственный метод сделать из вас что-то новое и настоящее – раскрошить. Сделать гипс. Глину. И потом лепить. Всех обвиняю в преступлении. Несовершённом. Издаю закон: всем встать на голову. Стоять полчаса в полдень. Это обеспечит всеобщее выживание. Все должны бояться. Бояться всего. Полная деморализация. Тогда наступит царство небесное.

Т и г р а н (держа сбоку от лица маску Путина – так что непонятно, кто из них говорит). Это не наш путь. Наш – мочить. Не всех. Но чтобы каждый знал, что может быть замочен.

Пока произносятся эти слова, повторение слов “дуба” и “кора” превращается в ритмический, похожий на эстрадную попсу звуковой фон. Одновременно можно заметить физиономическое сходство Тиграна со Сталиным и Ниобеи с Путиным.