"Палач" - читать интересную книгу автора (Крэйн Виктория)

Глава 13

Подъем наверх дался мне очень тяжело. Добравшись, наконец, до кованой двери в покои Люциана, я вся взмокла. У меня была пугающая слабость. Я приложила ладони к двери и толкнула ее — дверь не поддалась. Я от души выругалась. Так ругались только стражники, и в былые времена я бы покраснела, услышав подобное, но только не теперь.

Видимо Люциан закрыл мне доступ к себе после того случая, когда я так неудачно ворвалась к нему посреди его интимного свидания.

Тогда я стала стучать в дверь и звать Люциана. Но мне никто не отвечал. Его не было в замке. Я в бессильной ярости колотила кулаками и ногами в его дверь, пока не разбила в кровь руки и полностью не обессилила. Я сползла вниз, на пол, прислонилась спиной к двери, подобрала под себя ноги и зарыдала.

В какой-то момент я наверно отключилась, потому что очнулась от звука приближающихся шагов. Я подняла голову и посмотрела на Люциана.

— Мири? — Он озабоченно склонился надо мной и поднял на ноги. — Что ты здесь делаешь?

Я из последних сил вцепилась в полы его рубашки и посмотрела ему в глаза.

— Как ты мог? — воскликнула я, слезы снова покатились по моим щекам. — Как ты мог меня ему отдать? Ответь?! Как ты мог?

Голос мой сорвался на крик, пока я снова и снова задавала ему этот вопрос.

— Почему ты мне ничего не рассказал, не объяснил? Почему? Почему? Почему?!

— Князь должен был сам все тебе рассказать. Чтобы ты могла сделать выбор. Я был уверен, что он все тебе рассказал. Вчера я прислал тебе вино, ты не должна была испытывать страха перед ритуалом.

— К дьяволу вино! Я его вылила на пол, это твое вино, и ничего мне Князь не рассказал.

Я уткнулась лицом Люциану в грудь и опять разрыдалась.

Он постоял так с минуту, слушая мой плач, потом его руки медленно поднялись, и он прижал меня к себе.

— Пойдем внутрь, Мири. Тебе надо умыться и, — он оглядел мое разорванное платье, которое я кое-как стянула пояском, прежде чем покинуть покои Князя, — и переодеться.

Но я не могла идти сама — совсем обессилила, и тогда Палач взял меня на руки и понес к себе.

Там он опустил меня в кресло у камина, то самое кресло, которое я так любила еще ребенком, а потом протянул мне бокал с вином.

— Опять твое чародейское вино? — я всхлипнула и скептически заглянула внутрь бокала.

— Нет, это обычное вино, но оно с травами, которые придадут тебе немного сил.

— Спасибо, — прошептала я и пригубила вино.

— Мири, я должен отойти ненадолго, — сказал Люциан, о чем-то напряженно размышляя.

— Только не оставляй меня надолго одну, — я умоляюще подняла на него глаза. — Я не хочу оставаться надолго одна! Мне страшно!

— Я быстро, — пообещал Люциан.

Я проводила его взглядом к жемчужной дымке в стене, которую я приметила в свой последний приход сюда. Люциан шагнул прямо в нее и исчез. Арка, вспомнила я, проход в другую реальность.

Я не успела допить вино, как Палач вернулся.

— Тебе, наверное, хочется обмыться? — спросил он.

— Да. Очень. Если ты позовешь служанок…

— Нам не понадобятся служанки, я проведу тебя туда, где есть теплая вода. Тебе сразу станет легче.

Мне было все равно, станет мне легче или нет, но я кивнула и снова оказалась у него на руках, а потом он вместе со мной вошел в дверь Арки. Внутри меня что-то сжалось, в глазах прояснилось, и я на мгновение разглядела сеть туннелей, тянущихся в разные стороны от Портала. Я тоже могла их видеть, как и Люциан? Нет, наверное это мое сознание шутит со мной. Я моргнула, и туннели исчезли. Только в груди у меня остался тугой комок, который начал рассасываться, как только мы покинули Портал.

Перед нами возникла небольшая пещера с круглым бассейном. Вода в нем была бирюзовой, и от нее поднимался пар.

— Горячий источник? — спросила я. — Здорово. Я слышала о таких, но никогда не видела.

Люциан ничего не ответил. Он просто спустился вниз по ведущим в воду ступеням и погрузился вместе со мной в бурлящую теплую воду.

Я блаженно прикрыла глаза. Люциан держал меня чуть ниже поверхности воды, и я чувствовала, как потоки тепла смывают мою усталость.

— Это чародейский бассейн?

— Нет, — усмехнулся Палач. — Просто струйки воды массируют твое тело, напряженные мышцы расслабляются, и усталость уходит.

Он усадил меня на ступеньки, потом достал откуда-то губку и начал аккуратно вытирать мое лицо и шею.

Мокрая рубашка облепила его тренированное тело, делаясь совсем прозрачной, и я не могла оторвать глаз от просвечивающей под тканью гладкой смуглой кожи.

— Люциан, раздень меня, — прошептала я.

— Что?

— Раздень, сними с меня это мерзкое платье. Мне оно противно. А ты… ты уже видел меня всякой, так что… Просто сними его.

Он ничего не ответил, просто развязал поясок, я подняла руки, и он стащил с меня платье. На секунду он прижался ко мне грудью, и меня словно ударило молнией. Мной двигало чистое наитие, я схватила Люциана за рубашку и стащила ее с его плеч. Потом распутала мокрые завязки на его бриджах и потянула вниз.

Руки Люциана легли поверх моих, останавливая меня.

— Что ты делаешь, Мири? — очень серьезным голосом спросил он.

— Раздеваю тебя, твоя одежда промокла, и я…

— Мири?

— Черт тебя побери, Люциан! — не выдержав, закричала я, голос мой эхом разнесся под сводом пещеры. — Я раздеваю тебя. Потому что хочу видеть тебя обнаженным, потому что… — я собралась с духом и выпалила ему в лицо, — потому что ты взял мою невинность, потому что ты заклеймил меня, потому что ты вывернул мою душу наизнанку, и теперь я не знаю, как можно жить вдали от тебя. Я теперь твоя. Твоя кровь, твоя душа, твое тело, твоя собственность.

Я смолкла и вдруг поняла, что сделала нечто такое, что послужило толчком к чему-то еще, будто во мне повернулось какое-то колесико, а за ним пришел в движение целый механизм. Я пока не понимала, что произошло, почему это случилось сразу после моих слов, но чувствовала, что слова мои привели к колебаниям сфер, о которых я ничего не знала.

Люциан запрокинул назад голову и прикрыл глаза, словно испытывая невыносимую боль.

— Я ведь не вампир, правда? — Я вдруг снова вспомнила события прошедший ночи. — Когда я вышла от Князя, было утро, светило солнце, и со мной ничего не случилось.

— Нет, ты не вампир.

— Тогда кто я теперь? После этого глупого ритуала?

— Бессмертная.

— Бессмертная? — опешила я. — Как это возможно?

— Твое обращение началось, когда душа попыталась покинуть твое тело, как происходит с любым смертным, которого обращает вампир. Ты умирала, но сделала выбор, и я не позволил твоей душе уйти.

— Ты знатный чародей, Люциан, раз тебе подвластно подобное. Спасибо. И… я буду жить вечно? Меня нельзя убить?

— Убить можно, — слабо улыбнулся он и открыл глаза, — но это будет сложно сделать. В тебе теперь кровь вампира, а вампиры восстанавливаются почти мгновенно. Но тебе можно отрубить голову или вытащить из твоей груди сердце, и только в этом случае ты умрешь. Внешность твоя не изменится. Ты навечно останешься такой, какая ты есть сейчас, — юной девушкой.

— Ох, — только и смогла пробормотать я. — Не знаю, что и сказать, наверное, это здорово…

— Ты привыкнешь.

Люциан снова улыбнулся. Его рука нежно коснулась моей щеки, потом он склонился ко мне, и его губы накрыли мои. Во мне все запело. О, мой бог, меня целовал Люциан! Мой Прекрасный Принц! Это было, словно сладкий сон, но реальность оказалось много слаще. Губы его были нежны, и я затрепетала в его объятиях.

Он усадил меня обратно на ступеньки, снова взял в руки губку и провел ею мне между ног, обтирая бедра. Я откинулась назад и, приподняв колени, развела ноги.

— Я все правильно делаю? — с невинным видом поинтересовалась я, млея под его прикосновениями.

— Правильно, — усмехнулся он.

— Я ничего не умею, но ты же меня научишь, правда?

— Научу, — вздохнул он покорно, потом рассмеялся. — Ох, Мири, Мири, моя Золотая Девочка, все-таки ты своего добилась.

— И чего же я добилась, мой Палач?

Он промолчал, но покачал головой.

— Ты не разденешься? — спросила я после долгого взаимного молчания.

— Мири, ты понимаешь, что этой ночью ты стала Княгиней?

— И что с того? — я пожала плечами. — Уж не хочешь ли ты сказать мне, что я становлюсь грешницей, прелюбодейкой? Мы не венчаны с Князем, Люциан, и я не уверена, что нас сегодня ожидал бы епископ. Я считаю себя свободной женщиной и вольна выбирать того, кого я хочу. А я хочу быть с тобой. Если, конечно, ты этого хочешь сам. Если нет, — я вскинула на него глаза, — тогда скажи об этом прямо сейчас, не разбивай мне сердце потом.

— Ты ведешь речи взрослой женщины, а сама еще такой ребенок.

— Я не ребенок, — обиделась я. — Уже нет.

— Нет… внешне, — он опять улыбнулся, — но частенько твои поступки говорят об обратном.

— Я вырасту. Ты сам сказал, что я теперь бессмертна. У меня полно времени, чтобы узнать… узнать, каково это — быть взрослой. А ты мне в этом поможешь. Ведь поможешь, да?

Люциан притянул меня к себе, его пальцы лениво поглаживали шрамы на моей спине.

— Очень важно, чтобы ты поняла, Мири, поняла, какой шаг ты только что сделала, объявив себя моей собственностью, сказав, что принадлежишь мне. Ты передала свою судьбу в мои руки, маленькая. И теперь ты моя. Я вправе наказать тебя, ты это понимаешь? Так, как сочту нужным… Я вправе поощрить тебя, наложить любой запрет. Ясно тебе это, Мирослава?

Я запрокинула голову и посмотрела в такие родные хрустальные глаза.

— Да, ясно. Ты можешь сделать со мной все, что угодно, мой Люциан, и я с радостью и благодарностью приму это. Только будь со мной рядом и никому не отдавай.

— Никому не отдам, — пообещал он.

А потом мы снова прошли через Арку, и мой Принц уложил меня в свою постель.

— Мне не будет больно? — спросила я, когда он разделся, и я смогла как следует разглядеть то, что видела когда-то лишь мельком.

— Не будет… Я сделал тебе сегодня ночью больно, моя хорошая? — спросил сочувственно Палач.

— Да, но это ерунда, та боль прошла быстро, как и должна, но больше всего мне было больно вот тут, — я прижала ладонь к сердцу, — я не понимала, что происходит. И особенно, почему это должно было произойти вот так, на глазах у всех.

— Это ритуал Соединения сильнейших и древнейших вампиров. Именно так они берут себе пару.

— Но почему понадобился ты, чтобы, чтобы…

— Вампир не может переспать с девственницей, не убив ее. Это выше их сил, неподконтрольно. Поэтому нужен кто-то, кто лишит ее невинности. Если бы ты уже была с мужчиной, этого бы не понадобилась, Князь просто обратил бы тебя.

— Но почему именно ты?

— Хороший вопрос. Очень хороший, — Люциан задумчиво разглядывал потолок. — Из-за тебя, из-за меня. Из-за наших с ним отношений. Когда-нибудь я тебе все расскажу. Но сейчас, — он повернулся и мягко толкнул меня на подушки, — я хочу заниматься с тобой любовью, а не болтать.

И он сделал то, что хотел, и я наконец познала настоящую близость с мужчиной, узнала, какими нежными и ласковыми могут быть сильные руки моего Палача, каков он бывает в любви. Я увидела его лицо, когда он был на вершине страсти, и как сияют его глаза, когда он смотрит на то, как я бьюсь в его руках и кусаю губы, чтобы сдержать стоны наслаждения…

А потом мы просто лежали, обнявшись, и смотрели друг на друга, и я рассказывала ему все, что накопилось у меня на душе за все те месяцы, которые прошли с тех пор, как я вернулась из пансиона. А он меня слушал… точно так же, как слушал в детстве. Он смеялся вместе со мной, когда я признавалась в шалостях, что мы проделывали в пансионе, он хмурился, когда я рассказывала ему о наших побегах на маскарады и о том, как мы тайком пробрались в бордель. И все было, как и раньше, с той лишь разницей, что он вдруг, совершенно неожиданно, прерывал меня, закидывал мои ноги себе на плечи и любил меня, или переворачивал на живот, и брал меня сзади, или просто доводил меня до изнеможения одними поцелуями и ласками.

Никогда в жизни я не чувствовала себя такой счастливой.

А поздно ночью, когда мы, уставшие после нашего безумного марафона, уснули, в покои Люциана ворвался обеспокоенный Князь.

Люциан, почуяв вторжение постороннего, мгновенно подскочил и накинул на меня покрывало.

— Люциан, — Князь бросился к своему Палачу. — Мири пропала. Из замка она не выходила. Ее нигде нет. Не мог бы ты…

— Я здесь, — сказала я, и, кутаясь в покрывало, вышла из-за спины Люциана.

Князь перевел взгляд с Люциана на меня, мгновенно оценив мой вид. Глаза его яростно блеснули, он раскрыл рот, чтобы что-то сказать, но я приспустила сзади с плеч покрывало и, придерживая его на груди, повернулась к Князю спиной.

— Посмотри на это, Князь, — тихо проговорила я. — Посмотри внимательно и скажи, что ты видишь?

Князь долго молчал. Потом громко выдохнул и со всей силы треснул кулаком по стене.

— Она пережила это, Палач? Как она смогла остаться в живых после того, что ты с ней сделал?

— Ты сам приказал ему это сделать, — опередила я Люциана. — Или ты забыл?

— Не забыл. Но я не приказывал выжигать на тебе, ставить у тебя на спине… О боги!

— Почему ты мне не рассказал правду о себе, Повелитель вампиров?

— Мири, — Люциан жестом собственника натянул обратно мне на плечи покрывало и повернул лицом к кровати. — Ложись, я скоро вернусь.

На мгновение меня снова охватил ужас. Теперь я — собственность Люциана, я сама так сказала, и он подтвердил, и он… господи, он же вправе сделать все что угодно, даже отдать меня Князю, вернуть меня ему, ведь я еще и жена Князя…

— Не отдавай меня ему, Лю, — шепотом попросила я и посмотрела в глаза Люциану. — Пожалуйста, умоляю. Только не отдавай!

Он нагнулся, коснулся быстрым поцелуем моих губ и тихонько подтолкнул к кровати.

— Я тебя никому не отдам, моя Золотая Девочка. Клянусь. Ты навечно моя.

И я ушла, оставив их говорить… обо мне. Я чувствовала себя предательницей, ведь я заметила боль в глазах Князя. Я разбила ему сердце, но я ничего не могла с собой поделать. Люциан был моим Богом, моей мечтой, моим пламенем, на который я всегда летела, словно мотылек. Я была готова бежать к нему сквозь любые преграды, была готова платить любую цену, чтобы быть с ним, а Князь… Князь был вправе думать, что я использовала его самым подлым образом, чтобы добиться того, о чем мечтала. Он был просто очередной преградой между мной и Палачом. Мне было жаль, я чувствовала стыд, но стоило мне только подумать о том, что, начиная с этой ночи, рядом со мной будет мой Принц, как я забыла обо всем и бросилась в пучину своей любви к Палачу…

Люциан вскоре вернулся ко мне. Он никогда не рассказывал, о чем они с Князем говорили, а я никогда не спрашивала.