"Здравствуй, я твой ангел" - читать интересную книгу автора (Рассветных Дана)

Глава 11

Адиалия. 

Я очнулась, лежа в уже знакомой палате магпункта. Бессмысленным взглядом уставилась в потолок, в голову лезли ленивые мысли.

Что я здесь делаю? Разве не должна была уже умереть? А может, так и случилось? Ведь Златый говорил, что мне дали иммунитет Богов, а значит, каждый раз после смерти я должна воскресать. Ну, за исключением особых случаев, конечно. Ведь даже Богов можно убить.

Голова немного гудела, но в целом я чувствовала себя неплохо. Повернув голову, я только сейчас увидела Алекса, дремавшего рядом со мной в кресле. Под моим удивленным взглядом его веки дрогнули, и спустя секунду он открыл глаза.

– Диали… – хрипловатым со сна голосом непонимающе пробормотал вампир, а затем вдруг резко сорвался с кресла, падая перед моей кроватью на колени. – Ты очнулась!

С этими словами он схватил меня за руку и порывисто прижался к запястью губами. Я растерянно посмотрела на так непривычно эмоционального Алекса.

– Ну чего ты. Со мной все в порядке, честно, – ласково взъерошила я его волосы.

Лицо вампира после моих слов как–то странно исказилось. Подняв на меня полные боли глаза, он вымучил улыбку.

– Я так боялся за тебя, ты даже представить себе не можешь.

– А как я тут оказалась? – успокаивающе погладив его по руке, спросила я.

– Когда я почувствовал тебя в первый раз, связь быстро оборвалась, и я не успел понять, где ты находишься. Сгоряча чуть не убил своего старейшину – это было на созванном мною собрании клана. Корил себя всеми словами – думал, упустил свой единственный шанс. А затем связь внезапно вновь восстановилась. Я сразу же телепортировался и увидел тебя, лежащую без сознания. Перепугался до дрожи в коленях. Когда перенес тебя сюда, уже самого отпаивать надо было. Раны тебе быстро залечили, но ты сутки не приходила в сознание.

Так, так. Значит, я не воскресала (да и не хочется мне когда–нибудь это испытать), а меня вылечили. Стоп. А почему тогда моя регенерация не сработала? Да и валялась в отключке я что–то слишком долго…

– Ты не мог мне кое–что объяснить? – осторожно начала я. Дождавшись его настороженного кивка, я продолжила – Почему я целые сутки не приходила в сознание?

Вампир не ответил, опустив голову.

– Алекс?… Не молчи, пожалуйста! Если это что–то важное, мне нужно знать.

– Это из–за яда, – глухим безжизненным голосом ответил мне мужчина.

– Яда?! – растерялась я. – Какого еще яда?

А в голове тем временем вспыхнула догадка о звере. Но Алекс разрушил мои предположения:

– Его называют Божественным ядом. Он содержится в шипах Светозарного плюща, который раньше вообще считался легендой.

Перед глазами пронеслось воспоминание об исколотых в кровь ладонях.

– Но, раз я себя хорошо чувствую, вы, так понимаю, нашли антидот?

– Нет, малышка, – с болью в голосе ответил вампир, избегая встречаться со мной взглядом. – От этого яда нет противоядия. Он смертелен даже для Богов, отсюда и название.

– Я… я умру?

– Нет! – Алекс резко поднял на меня голову, в его глазах горела отчаянная решимость. – Я найду выход, вот увидишь!

Он с силой прижал меня к себе, взволнованно прошептав на ухо:

– Я никогда, ни за что не дам тебе умереть. Веришь?

– Верю, – тихо ответила я, целуя его в висок.

Я соврала. Если яд смертелен даже для Богов, у меня нет шансов. Но в объятиях моего вампира было так хорошо и спокойно, что я позволила надежде вспыхнуть на один короткий миг.

Внезапно входная дверь с шумом распахнулась, и в палату ввалились Дан с Роном.

– Диали!! – хором завопили они, не обращая внимания на нашу с Алексом позу. Дождавшись, пока вампир с неохотой выпустит меня из объятий, дружки тоже полезли обниматься. Странно, но когда после оборотня меня крепко обнял Дан, лицо ректора как–то странно вытянулось, и он со злобой прошипел:

– А ну убрал с–свои конечнос–cти! И ec–сли еще раз об этом подумаешь, я тебя и на километр к ней не подпущ–щу!

Эльф, смущенно залившись краской, резко от меня отшатнулся. Я удивленно переводила взгляд с Дана на Алекса, не понимая причины злости второго и смущения первого.

Ситуцию разрядил Рон, торопливо заговорив:

– Мы так обрадовались, когда завмагпункта сообщил нам, что ты пришла в себя!

– И откуда старикан все узнает? – хмыкнул вампир, расслабившись.

– Кстати, где же ты все это время пропадала? Все на ушах стояли, когда после исчезновения демонов тебя не нашли.

– Я… я была у Кэссандра. В день нападения демонов на ВАМ я потратила слишком много сил и осталась с опустошенным резервом. Даже сопротивления достойного оказать не смогла, когда он решил меня прихватить с собой в качестве сувенира. Но со мной он очень хорошо обращался, совсем не как с пленницей. Я только потом узнала почему…

Лицо Александрия после моих слов превратилось в отчужденную маску.

– Что?! Как же ты выбралась? И почему тебя ни один артефакт не засекал? – посыпались вопросы дружков

– Он поместил меня в комнату, стены которой были исписаны древнестихийной прописью, а на руки надел антимагические браслеты. Думаю, вам не надо объяснять, что это такое. А что касательно того, как я выбралась… .Кэссандр сам отпустил меня.

Парни недоуменно переглянулись. Лишь вампир все так же хранил угрюмое молчание.

Прочитав в глазах Даниэля закономерный вопрос, я покачала головой:

– Я не хочу говорить, что стало тому причиной.

– Ты довольно спокойно говоришь о нем, – медленно произнес Алекс, глядя мне в глаза. – Куда подевалась твоя прежняя ненависть?

– Скажем так, выяснилось, что я заблуждалась на его счет, – осторожно ответила я.

– Так значит, ты вот так просто простила его? – процедил вампир, но его злость почти тут же угасла. Тяжело вздохнув, он с грустью посмотрел на меня. – Прости, малышка. Ты, конечно, в правде делать свой выбор, в том числе, кого прощать, а кого нет. Это не мое дело.

Последняя фраза была сказана со странной горечью. Я поняла, что мои слова причинили ему боль, и чувство вины захлестнуло меня.

Догадавшись, что тому причина, я порывисто схватила его за руку и, сжав в своих ладонях, горячо проговорила:

– Прощение не означает того, о чем ты думаешь. Его недостаточно, чтобы воскресить чувства! Да и разве нужен мне кто–то, кроме тебя?

В первый раз я так открыто говорила о своих чувствах. И не лгала. Прощение прощением, а любовь оно не заменит. А к моему вампиру я испытывала именно любовь, пусть и окончательно поняла это совсем недавно. Алекс пару секунд внимательно смотрел мне в глаза, и, как будто что–то там увидев, тепло улыбнулся уголками губ.

Дан с Роном, невольно став свидетелями не предназначенной для посторонних глаз сцены, смущенно прокашлялись:

– Ну, мы пойдем, пожалуй. Кстати, тебя там, Диали, твоя ворона дожидается. Может, мы ее сюда притащим?

Я счастливо улыбнулась:

– Обязательно! Я ее столько не видела!

Скомкано попрощавшись, эльф с оборотнем торопливо удалились. Алекс все так же не отрываясь смотрел на меня.

– Что? – смущаясь, спросила я.

– Ничего, – тепло улыбнулся вампир, вставая. – Мне нужно кое–что уладить, а потом я снова вернусь, хорошо?

Дождавшись неуверенного кивка с моей стороны, он, нежно поцеловав меня, вышел.

* * * 

Александрий. 

Выйдя из магпункта, я тяжело привалился спиной к стене. Боги, кто бы знал, каких усилий мне стоило спокойно вести себя рядом с Диали! И даже улыбаться, когда хочется выть от отчаяния…

Но я уже пообещал моей малышке, что найду способ спасти ее, и значит, я это сделаю! Перерою всю библиотеку, найму лучших целителей, добуду любой артефакт… что угодно, только бы моя девочка жила. А иначе как я буду без моей маленькой вселенной… Тем более, когда наконец–то нашел в ее глазах то, чего уже и не чаял увидеть.

* * * 

Адиалия. 

То, что со мной случилось у Кэссандра, и что стало причиной моего освобождения, я поведала только Иле, когда через полчаса она прилетела в магпункт. То есть Дан с Роном сначала хотели ее принести, но она гордо отказалась, заявив, что не калека, а ее должность фамилиара не подразумевает, что она разучилась летать. И вот теперь, когда стихли первые восторги от нашей встречи, птичка сидела рядом со мной на кровати и внимательно слушала.

– И везет же тебе на мерзавцев, – грустно вздохнула Иля после моего рассказа, перепрыгивая мне на живот, а затем на грудь.

– Они не мерзавцы, – мотнула головой я. – Они на самом деле хорошие, правда.

– Что?! Это Кэссандр – хороший?!! – икнув, взвилась ворона.

Я неуверенно посмотрела на нее.

– Да. Просто, понимаешь, я многое поняла… в заключении. И многие взгляды пересмотрела.

– Но нельзя же ТАК их изменить! Что он с тобой сделал, признавайся! – требовательно заявила Иля. – Гипноз? Приворот? Булыжником по голове?

– Нет, нет! – замахала я на ворону руками, пока она не дошла в своих предположениях до Хаос знает чего. – Просто… я поняла, что сама бы так поступила на его месте.

– Нет, – Иля ласково погладила крылом мою щеку. – Ты слишком добрая для этого. Слишком много в тебе всепрощения.

Я слабо ей улыбнулась.

– Ты слишком идеализируешь меня. Но не в этом дело. Просто, понимаешь, вся моя ненависть в результате оказалась несправедливой. Тогда, в прошлой жизни, я увидела только лицевую сторону поступка Кэсса, и приняла ее как единственную верную, забыв, что она часто бывает лживой. Все это время я считала, что ненавижу Кэссандра за ненависть. Око за око, и все такое. Отчасти так и было. Но оказалось, что, в конечном счете, ненавидела я его за любовь. И пусть он уже давно не испытывает тех чувств, но то, что Кэсс совершил со мной тогда, находит свое оправдание в преданной, как ему казалось, любви. Быть может, он и не любил меня никогда по–настоящему, но сама его уверенность тогда в этом не дает мне его ненавидеть. Да и разве справедливо такое чувство по отношению к нему? Ведь, когда твою любовь предают, ты начинаешь ненавидеть, но ненависть эта все равно остается преданной любовью. Меняются лишь названия. И разве могу я винить Кэссандра за то, что он хотел отплатить мне болью за боль?

– Не понимаю, как ты можешь так говорить, – покачала головкой ворона. – Но переубеждать не буду – и так вижу, что бесполезно. Ты мне вот что скажи. Ладно, надвиг. Его ты смогла оправдать. А как же вампир? Ему ты сможешь найти оправдание? Ведь не за просто так его ненавидят и боятся до дрожи в коленях. Он убийца, и это ничего не изменит.

– Алекс… он не зол, он равнодушен. И, убивая, ничего не испытывает. Ни отвращения, ни удовольствия. Поэтому ни злом, ни добром его назвать нельзя.

– Добром уж точно, – тихо фыркнула фамилиар.

Я, не обратив на это внимания, продолжила:

– А в равнодушии своем он не виноват. Его не учили доброте, сочувствию, милосердию, не объясняли, что есть хорошо, а что плохо, а теперь сами же его обвиняют в жестокости и злобе. Да одно то, что, с детства окруженный страхом и ненавистью, он не дал появиться в душе червоточинке – подлости, уже заслуживает уважения! Алекс не стал трусом, не стал предателем. Он никогда не убивал детей, не ударял в спину. Пусть Алекс жесток, но зато жестокость эту он не скрывает под ложной добродетелью и если убивает, то только путем честного поединка. Другое дело, что из этого поединка мало кто может выйти живым… Но важно не это, а то, что я ему верю.

Ворона укоризненно посмотрела на меня:

– Ох, ни к чему хорошему эта твоя вера в него не приведет. Погубит он тебя. Как есть погубит.

– Да я и без его помощи скоро… – грустно улыбнулась я.

Иля, сообразив, что выдала, тут же засуетилась:

– Ой, я не хотела! Ты уж прости меня, дуреху!

– Ничего, – тихо произнесла я, глядя в сторону. – Я уже почти смирилась.

Головка вороны грустно поникла.

– Да как же это так? Почему ты? – с отчаяньем посмотрела она на меня.

Я не ответила.

Не скажу, что совсем не боялась смерти, это было бы ложью. Как всякое нормальное существо, меня пугала неизвестность. И все же страшило больше то, что после меня останется. 

* * *  

На следующий день мое состояние стало ухудшаться: появилась слабость, а голова кружилась всякий раз, когда я делала резкие движения. На вторые сутки пропал аппетит, так что Алексу пришлось силком заставлять меня есть. Я ясно видела в глазах друзей и Или нарастающую панику. Лишь мой вампир сохранял присутствие духа – улыбался мне, обещал, что все будет хорошо. И во взгляде его сквозило такое непоколебимое спокойствие, такая уверенность в своих словах, что я начинала ему верить.

Он ни о чем меня не спрашивал. Ни разу. Ни о Кэссандре, ни о лабиринте. Впрочем, о втором у меня точно говорить не было никакого желания.

На третий день, уже с трудом встававшая с постели, я не выдержала. И когда мы с Алексом остались одни, я рассказала ему все – и о том, что случилось у Кэссандра, и о том, как я попала в лабиринт. Я ждала укоризны, злости на меня, презрения, в конце концов, за те чувства, которые я все еще испытываю к врагу.

А он… он просто меня обнял, уткнувшись носом мне в шею.

– Почему ты не злишься? – неуверенно обнимая его в ответ, спросила я.

Алекс хрипловато рассмеялся мне куда–то в плечо.

– Глупая… Разве не ты сказала мне, что кроме меня тебе никто не нужен? Или ты забираешь свои слова обратно?

– Нет. Никогда, – положив подбородок на его макушку, слабо улыбнулась я.

– Я знаю, серафимы никогда не бросают таких слов просто так. Это, кажется, входит в ваш кодекс?

– Да… «Чувствами нельзя играть, а ложью обнадеживать». Параграф второй, пункт десятый.

– Ты знаешь его наизусть? – удивленно оторвался от меня вампир.

– Нет, что ты, – тихо рассмеялась я. – Весь его запомнить невозможно. Просто некоторые его положения в моей семье, – тут я болезненно сморщилась, – прививались с самого детства, как этикет и правильная осанка. Этот пункт был одним из них.

Алекс ласково убрал выпавшую из косы прядку мне за ухо.

– Вот видишь. Значит, я могу быть полностью в тебе уверен, – проворковал он.

– Ты, по–моему, всегда был во мне уверен, – укоризненно покачала головой я.

– Что поделать? В тебе невозможно сомневаться, – уголками губ улыбнулся вампира.

– А вдруг я однажды подведу тебя? – взволнованно прошептала я.

Пришла очередь Алекса качать головой:

– Ты никогда не сделаешь это специально. Нет в тебе для этого подлости. А все остальное ерунда, поверь мне.

Я крепко–крепко обняла моего вампира. Разве может рядом с ним быть плохо?

– Кстати, в твоих поисках мне серьезно помогал глава клана Рахиль. Он сказал, что обязан тебе и так отдает свой долг. Не расскажешь?

– Рахиль… Ах, ну конечно! Постой, ты сказал, глава клана?

– Уже давно. Хотя он и не из самых старых вампиров.

– Ему около пяти тысяч?

– Все верно… Так откуда ты его знаешь?

– Я помню его… Маленький мальчик–вампир. Когда я была на Скрытом острове, в нашу деревню под видом бродячей труппы забрели работорговцы. Но я благодаря своим способностям сразу их раскусила. Когда их главарь это понял, то приказал уже в открытую захватить деревню. Я очень испугалась – не их, а то, что опять потеряю дом, из–за чего у меня случился стихийный выброс Силы. От работорговцев ничего не осталось, кроме пепла. Жители после этого, к слову, стали меня сторониться… Но я не про это. В фургоне «труппы» я нашла маленького мальчика, избитого и исхудавшего. Оказалось, что его держали ради развлечения, не собираясь продавать – он был вампиром, а их люди всегда недолюбливали, сам знаешь.

– Это уж точно, – поморщился Алекс. Видимо, были свои неприятные воспоминания.

– Я выходила его, откормила, а потом поняла, что вроде уже и привыкла к нему, – продолжила я. – Ему все равно некуда было идти – родители умерли еще год назад, других родственников не было. Поэтому, когда я предложила ему остаться, он очень обрадовался. Так мы прожили несколько месяцев. Рахиль, так его звали, помогал мне по дому, а так же в приготовлении снадобий, которыми я зарабатывала себе на жизнь. Но все изменилось, когда через мою деревню проезжал морской капитан. Что он там забыл – не знаю. Так или иначе, но этот капитан предложил Рахилю место юнги – как же, настоящий вампир на человеческом корабле, это же такая редкость. Я видела, что мальчик буквально загорелся этой идеей, поэтому и отпустила. Правда, взяв перед этим с капитана магическую клятву, что он станет защищать и заботиться о Рахиле. Вот и вся история.

– Человек так легко дал магическую клятву? – удивленно приподнял брови мой вампир.

– Как ни странно, да. Видно, очень уж хотелось получить к себе на корабль настоящего вампира.

Внезапно мои легкие начал разрывать сильнейший кашель. Отстранившись от Алекса, я из всех сил постаралась сдержать приступ, приложив руку ко рту. Кашель прошел, но когда я отняла руку, оказалось, что на ней кровь.

Я с испугом посмотрела на моего вампира. Он с силой сжал кулаки, мрачно глядя на мою окровавленную ладонь.

– Пора, – пробормотал Алекс и, увидев мой напугано–непонимающий взгляд, тихо объяснил, – Мне придется погрузить тебя в глациес–сон[24]. Яд в твоем теле прогрессирует. Сейчас он дошел до легких, а значит скоро дойдет и до сердца. И не возражай.

Мне стало страшно – я не хотела умирать. Поэтому на слова моего вампира я лишь кивнула.

– Я заберу тебя этим же вечером. А сейчас мне нужно подготовить все для обряда, – заметив испуг в моих глазах, Алекс мягко добавил, – Не бойся. Все будет хорошо.