ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Жаннин должна была признать, что чувствовала себя одиноко. Лукас ее оставил, когда был нужен ей как никогда ранее, и она не понимала, почему он не мог быть с ней этим вечером.

Она лежала на кровати Софи при угасающем свете дня, прижав к груди плюшевого мишку, так же как она лежала несколько ночей назад. В окне она видела светлячков, мерцающих в полумраке и двигающихся медленно, как будто они летели сквозь мед.

У Лукаса была уважительная причина, говорила она себе, иначе он был бы с ней сейчас. Но она не могла не задаться вопросом: правильно ли она понимает их отношения? Придумала ли она себе что-то, чего в действительности не существует? В данный момент ей казалось, что на самом деле она не знала его. Разве они были по-настоящему близки, если он даже не сказал ей, почему именно этим вечером он не мог быть с ней? Она подумала было позвонить ему и сообщить многообещающую новость о том, что одна из собак напала на след Софи, но вдруг испугалась, что ее звонок будет нежеланным. Он сказал ей, что у него важное дело сегодня вечером. Она не осмелилась позвонить.

Но только она начала думать о нем как о нечестном человеке, который использовал ее, как тут же вспомнила, каким он был в офисе Шеффера сегодня днем. Он с неподдельным интересом и беспокойством поговорил с несколькими детьми, он спросил родителей — и самого Шеффера — о перспективах лечения, которое проходила Софи и другие дети. Он был тогда в высшей степени искренним. Он редкий человек, и она простила его за то, что он оставил ее этим вечером. Какими бы ни были его причины, она знала, что они очень уважительные.

Она мысленно вернулась к Софи. Они обнаружили ее след около ручья, почти в миле от дороги. Это должно было означать, что ее ранения не были слишком серьезными. В противном случае она бы не смогла уйти так далеко. Впрочем, ей, должно быть, было очень страшно. Она незнакома с лесом и к данному моменту пережила уже четыре ночи наедине со странными звуками и безжалостной темнотой леса.

Держись, малютка. Чувствовала ли себя Софи покинутой всеми? Спрашивала ли она себя, почему ее до сих пор никто не нашел? Думала ли она, что о ней забыли?

Жаннин легла на бок и почувствовала, как слезы бегут по виску, на покрывало Софи. И в этот момент она услышала звук. Приподняв голову над подушкой, она прислушалась. Причитание было тихим и полным боли. Орла была там, бродила по лесу, окружающему Эйр-Крик, — она искала дочь, которую оторвали от ее сердца посреди ночи.

И впервые в жизни Жаннин точно знала, каково это.