"Поющая кровь" - читать интересную книгу автора (Бейли Робин Уэйн)

Глава 6

«Сломанный Меч» был заполнен дымом из кухни, вонью немытых тел, скисшего вина, блевотины и еще того хуже. Половицы были липкими от пота и жира. Закопченные масляные лампы, свисавшие с потолочных балок, давали тусклый свет, которого посетителям хватало лишь на то, чтобы разглядеть, что у них налито в кружки, но грязь на этих кружках они уже созерцать не могли.

В этот вечер в трактире было людно. Имрик, хозяин заведения, то и дело наливал в кружки темное пенящееся пиво из заляпанного бочонка, обводя помещение своим хмурым взглядом. Его единственный здоровый глаз поблескивал, примечая, как худеют кошельки у его гостей и как наполняется монетами его мошна. Его жена Бела, зловредная стерва, тряся своим жиром, пробиралась между столами и стоявшими посетителями, выкрикивая непристойные шутки завсегдатаям, без разбора обливая пивом всех, кого угораздило оказаться на ее пути.

Ну а те глупцы, что выражали недовольство грубостью обслуги, подгоревшей едой или выдохшимся пивом, а также храбрецы, что отказывались платить, имели дело уже с Ормом. Этот великан неизменно стоял на посту у входной двери, он неустанно следил за всем, что происходит в трактире, готовый к любым неприятностям. Он не носил оружия — оно ему просто не было нужно. Кулаки его и так смертоносны, как булавы.

Стужа заткнула уши, чтобы отдохнуть от оглушительных криков толпы. Сегодня здесь чересчур много пьяных и хвастунов. В таком шуме трудно подслушивать чужие разговоры. Ничего не поделаешь, она склонилась над столом, приблизившись к маленькой свече, которую сама же и принесла, взяла в руки карты и раскрыла ту, что лежала сверху.

Валет с Мечом. Она нахмурилась. Уже дважды за вечер ей выпадала эта карта, когда она выбрасывала наугад. Темноволосый мужчина, романтичный, мужественный, волевой, приносящий перемены. Она перевернула следующую карту.

Туз с Мечами: сильная любовь или ненависть, победа и соперничество. Она закусила губу, еще раз внимательно посмотрела на первую карту, затем извлекла следующую.

Она уставилась в нарисованные глаза Верховной Жрицы, непостижимые глаза, которые видят все и ничего. Будущее непознаваемо, толковала она, перемены непредсказуемы, воздействия скрыты от глаз. Все это делало неясным значение первых двух карт.

Стужа пожала плечами, взяла со стола три карты и смешала их с остальными. Все эти толкования были бессмысленны, карты не слушались ее. У нее не было власти над ними. Карты были ей нужны лишь для того, чтобы все верили, что она — ясновидица.

Она раскладывала карты, чтобы убить время или чтобы развлечь любого из посетителей, бросивших ей в руку монету. Она говорила то, что каждому нужнее всего. Это было нетрудно. Не важно, какие карты выпадали. Бедняк в лохмотьях хотел услышать о богатстве. Солдат с задумчивым взглядом искал любви. Торговец, который то и дело облизывал губы и так вызывающе подался вперед, жаждал славы и влиятельности. Нет, не по выпавшим картам она составляла свой рассказ, а по тому, что примечала. Ей нужно было лишь присмотреться к человеку и понять, что выражают его глаза, чтобы знать, о чем врать.

Она говорила, но одновременно и слушала. Ей рассказывали о Риотамусе, о передвижениях военных отрядов, о волнениях в сельских местностях. Конечно, она не расспрашивала напрямую, но среди всех сплетен и сетований ее больше всего интересовала одна тема. Все, что связано с мятежниками, которые действовали повсюду в последнее время. Они жгли деревни, убивали стражников, грабили обозы. Она узнавала также об ответных ударах короля, актах возмездия. Шло время, и с каждым рассказом вырисовывалась страшная картина всеобщей жестокости и дикости, в которой повинны обе стороны.

Город Кир всегда полнился слухами, и рано или поздно все слухи стекались сюда, в «Сломанный Меч». Вот почему Стужа под видом ясновидицы проводила здесь время, предсказывая будущее, — главным для нее было слушать.

И еще она ждала сына. Кел приближался. Она ощущала это по тому, как нарастала тяжесть в груди, холодным камнем заполняя место, где прежде было ее сердце. Последние нападения мятежников случились на юге и на западе. Он должен быть где-то рядом.

Она сняла карту с колоды, перевернула ее и усмехнулась. Князь Демонов ухмылялся ей со стола. В самом деле, карты сегодня издеваются над ней.

Дверь трактира распахнулась. С порывом ветра внутрь залетела пыль. Лампы отчаянно замигали и успокоились, когда дверь мягко закрылась. Она подняла голову, ожидая увидеть еще одного солдата, зашедшего выпить с друзьями. В Кире было много солдат, и с каждым днем их становилось все больше по мере того, как разрастался мятеж.

Но вошедший не был солдатом. Его лицо пряталось под пыльным капюшоном, а длинный плащ скрывал его почти полностью. Впрочем, не могло укрыться от глаз то, что он был одного роста с Ормом, стоявшим на страже у входа. Незнакомец кивком поприветствовал великана с обнаженной грудью, но не сказал ни слова. Он неспешно оглядел лица всех, кто находился в трактире, после чего спустился по трем ступеням вниз — туда, где начинался пол, и, проложив путь через сгрудившиеся тела, сел на скамью прямо напротив нее.

Он поставил локти на маленький столик. Света крошечной свечи не хватало, чтобы разглядеть лицо незнакомца, скрытое в тени капюшона, а сам он не поднимал головы. Вдруг, как по волшебству, оказалось, что между двумя пальцами руки, облаченной в перчатку, зажат серебряный минарин.

Стужа откинулась на спинку.

— Я — ясновидящая, — презрительно сказала она. — Ловкостью рук меня не удивишь.

Еще один минарин появился вслед за первым. Он положил обе монеты на столик рядом с картами.

— Что ж, на этот раз тебе удалось произвести впечатление.

Она смахнула деньги в свой кошелек.

— Откуда у тебя роларофские монеты? Ты путешественник?

Мужчина по-прежнему не откидывал капюшона, она не видела его лица, но услышала голос — низкий и глубокий, с хрипотцой.

— Спроси лучше их. — Он указал на колоду. — Пусть они тебе обо всем расскажут, если смогут.

— Значит, ты хочешь, чтобы я погадала, — сказала она, беря в руки карты и бережно тасуя их. — За два минарина я предскажу тебе прекрасное будущее.

— Правды было бы достаточно, — прошептал он, приподняв голову так, что она увидела, как шевелятся губы. На лице его росла коротко стриженная черная с проседью бородка.

— Положи пальцы на верхнюю карту, — приказала она. — Тебе следует снять перчатки.

Незнакомец поступил так, как было велено, и она затянула свою обычную песнь ясновидицы: «Непростые это карты…»

Маленький мальчик дернул ее за рукав, перебивая:

— Госпожа, может, ваш господин захочет выпить вина или пива, пока вы будете предсказывать ему будущее?

При пляшущем свете ламп лицо мальчика выглядело простодушным и наивным, глаза были широко раскрыты. Его звали Скафлок, он был единственным сыном хозяина трактира. Во всем городе не было более дрянного мальчонки.

Она сердито посмотрела на него:

— Убирайся, или я превращу тебя в жабу. Нам некогда.

Скафлок показал ей язык:

— А может, тебе и фокусы показывать некогда здесь, в самом людном месте города, старая мошенница?

Огромная рука обвилась вокруг головы Скафлока, развернула его так, что ребенок потерял равновесие. Незнакомец приподнял его, перегнул через колено и занес руку для шлепка.

Скафлок не издал ни звука, но его дерзкий взгляд был направлен на Стужу.

— Пусть только посмеет, — прошипел мальчишка, — клянусь, я тут же позабуду о послании, которое передал для тебя старый Дромен Иллстар! Клянусь!

— Погоди, — попросила она, и рука незнакомца застыла в воздухе. — Это вовсе не значит, что твоя задница не заслуживает порки. Если у тебя есть послание от Невезучего — передавай.

Скафлок притворно улыбнулся:

— Это встанет тебе в одну из тех монет, что, я видел, он отдал тебе.

Пришелец снова поднял руку, но Стужа опять остановила его. Она достала один минарин и положила его на стол. Когда ребенок потянулся за монетой, она быстро схватила ее.

— Нечестно! — запищал мальчишка, в сверкающих глазах смешались страх и ярость. Он извивался на колене незнакомца.

— Сперва послание.

Скафлок сглотнул:

— Встретишься с ним в «Крысиной Норе» сегодняшней ночью. У него найдутся для тебя новости.

Она задумалась. Прошло уже два месяца, как она появилась в Кире, надеясь выйти на след хоть кого-нибудь, кто был связан с мятежниками, выступавшими против короля Риотамуса. Она рассчитала, что если найдет повстанцев, то сможет найти и своего сына Кела. А если найдет Кела, то сможет найти Ороладиана.

У нее были вопросы, которые она хотела задать этому колдуну.

— Сколько заплатил тебе Невезучий? — спросила она Скафлока.

Малыш пожал плечами:

— Этот гадкий вонючий старик? Ни единого медного куинца.

— Маленький обманщик. — Она подбросила минарин через плечо. Монета исчезла под снующими ногами многочисленных посетителей трактира. Скафлок высвободился и нырнул вниз за монетой.

— Я заплачу тебе другую, — предложил незнакомец.

— Не нужно. Один минарин — это уже в два раза больше того, что смогут заплатить эти свиные рыла.

Она опять взяла в руки карты и заново перетасовала. Прежде чем она успела открыть первую карту, снова появился Скафлок с подносом, на котором стоял кубок с вином.

— За счет заведения, — объявил он. Снял кубок с подноса, сделал из него большой глоток и только потом поставил его перед пришельцем. После чего осклабился, обнажив все свои зубы, помахал минарином, чтобы видела Стужа, и снова исчез в толпе.

— Когда-нибудь, — обратилась она через стол к человеку в капюшоне, — какая-нибудь крыса осчастливит мир тем, что сожрет сердце этого малыша, пока он будет спать. Правда, крыса отравится, но ради такого дела стоит пожертвовать жизнью.

Она открыла первую карту и положила ее на стол между ними. Сдвинула брови, хмурясь. Опять та же самая карта…

— Валет с Мечом. — В ее голосе сквозило раздражение. — Должно быть, это ты. — Она посмотрела на него, но по-прежнему не смогла разглядеть лица под капюшоном. — Мечи — это карты, символизирующие победы и приключения, соперничество и сражения. Их элемент — воздух, поскольку победы могут быть такими же незаметными, как воздух, а цели поисков — туманными и неуловимыми.

Она едва не потянулась через стол к его капюшону, чтобы отбросить его с лица, но сдержала свой порыв.

— Остерегайся масти с Мечами, — предупредила она. — В отличие от других карт они никогда не лгут. Эта карта означает сильного темноволосого воина.

Он придвинулся ближе, чтобы рассмотреть карту, но ничего не сказал. Она открыла вторую карту и положила ее поверх первой.

— Еще одна с Мечами, — тихо сказала она. — Королева. Иногда Мечи называют темными ангелами, а Королеву с Мечом — Ангелом Ночи. Она означает вдову или, возможно, женщину, неспособную выносить ребенка. Она олицетворяет скорбь и сильное стремление к кому-то, кто далеко.

В который раз она попыталась заглянуть в глаза незнакомцу, увидеть в них отклик на свои слова. Он сидел неподвижно, сцепив пальцы, и смотрел на карты. Она расценила это так, что ему нравится слушать ее разъяснения. В конце концов, он ведь хорошо заплатил.

— Наверное, у тебя есть где-то жена? И она скучает по тебе?

Он не ответил, но она почувствовала на себе его взгляд из-под капюшона.

Она открыла третью карту и установила ее поверх двух других.

— Серебряная Госпожа, — нараспев произнесла она. — Это Луна.

Она помедлила. Карта несчастливая, предвещает опасность. Ясновидица, приносящая дурные вести, много не заработает. Какими же словами ей выразить ложь?

— Эта карта означает воображение, — начала она, — проницательность. — Подняла голову — на короткий миг мерцание лампы отразилось в его глазах. — Непредвиденными опасностями отмечен твой путь, — вырвалось у нее. — Враги, которых ты не знаешь, подстерегают тебя.

И зачем она это сказала? Теперь ей придется изворачиваться, чтобы получилось более благоприятное прорицание. Он сказал, что ему нужна правда, но правда может иметь много оттенков.

— Шестерка с Чашами, — сообщила она, переворачивая следующую карту. — Элемент Чаши — вода. Эта карта обозначает старое знакомство, кого-то из твоего прошлого.

Его рука легла через стол на ее руку в тот самый момент, когда она собралась взять другую карту. Она замерла. Ее очень удивило это теплое прикосновение, наполненное нежной страстью. Неожиданно для себя она наклонилась вперед и смахнула назад его капюшон.

— Ты помнишь меня? — прошептал он. — Неужели я так сильно изменился?

Она откинулась, тихо прикрыв рот руками. Конечно, она помнила его, ей знакома эта взъерошенная темная шевелюра, теперь тронутая сединой. Она помнила эти глаза — иссиня-черные, пронзительные и дерзкие, этот рот, эту форму лица, эти красивые скулы. Это лицо выглядело старше, как напоминание о том, сколько времени прошло с тех пор, но ошибиться она не могла.

— Терлик, — тихо выдохнула она, — во имя богов всех народов…

Она качала головой, внезапно ощутив всю тяжесть своих прожитых лет. Снова вздохнула.

— Как ты нашел меня?

Он взял обе ее руки в свои ладони и приблизился к ней:

— Как мне рассказать тебе обо всем, чтобы ты поверила? Я искал тебя, женщина, с того самого дня, когда ты оставила меня одного в степях у Маунт-Дроод.

Она разглядывала его сквозь пламя свечи.

— В таком случае ты намерен положить конец вражде, которую начал твой отец. Ты пришел, чтобы убить меня.

Он покачал головой, и когда поднял глаза, она увидела в них печаль.

— Повелитель Рольф давно погиб в одной из локальных войн на границе Рианота. Мой последний брат — тоже. — Робкая улыбка тронула уголки его губ. — После того как ты пощадила мне жизнь, я пытался убедить его оставить тебя в покое. За это он отрекся от меня.

Она отняла свои руки, чувствуя себя неловко под его пристальным взглядом. Ей захотелось глотнуть вина из кубка, но она передумала, вспомнив этого щенка Скафлока.

Мужчина расстегнул плащ, стряхнул с него пыль, свернул аккуратно и отложил его в сторону.

— Я сам разыскивал тебя, — продолжил он. — Я много странствовал, рассылал шпионов, собирал слухи и россказни из тех мест, где ты побывала. Но мне казалось, я так тебя и не догоню. — Он опустил глаза и уставился на пламя свечи. — После гибели отца и брата я возвратился в Шазад и вернул себе наследство. Я мог бы также стать правителем. Это право передается по наследству. Но я не захотел. — Он помолчал, и затем их взгляды встретились. — Знаешь, отец так и не простил тебе того, что ты убила Тана и Чейви. Он даже послал за тобой наемных убийц.

— Знаю, — улыбнулась она. — За одного из них я вышла замуж.

Терлик удивленно поднял бровь.

— Теперь Кимон уже мертв, — уточнила она. — Но как тебе удалось найти меня после стольких лет? Зачем тебе это?

Он смутился, затем взял кубок Скафлока и отпил из него.

— Хоть я и отказался от власти, все же я дворянин чистых кровей и провожу много времени при императорском дворе. — Он снова выпил. — До Роларофа дошли слухи о том, что возлюбленный келедского короля был убит женщиной.

— Возлюбленный? — повторила она.

Терлик пожал плечами и отставил кубок.

— Его звали Йорул. Рассказывали, что женщина та была сущая дьяволица с мечом в руках.

Она улыбнулась этому сравнению. Конечно же, пока эта история передавалась из уст в уста, правда затерялась по дороге. Или же келедцы сами приукрасили ее, чтобы смерть Йорула выглядела более славной. Ей вспомнился совет, который когда-то дал ей отец: «Никогда не порть правдой хорошую историю».

— Я сразу же отправился в Дашрань, — продолжал он, — расспросил людей и понял, что это и в самом деле была ты. — Он опять потянулся было за вином, но кубок не взял. — После стольких лет я не мог поверить своей удаче. — Он протягивал руку, как будто ожидая, что она возьмет ее в свою. — Слышал о твоем муже и сыне, мне очень жаль. Хоть это было бы безумием, я надеялся, что ты, может, захочешь вернуться домой, в Эсгарию.

Она посмотрела вниз на незаконченное предсказание. Похоже, Терлику было совсем не интересно слушать его продолжение. Она медленно собрала карты со стола и стала рассеянно тасовать.

— Кир находится не на пути в Эсгарию, — заметила она.

— Зато он находится на пути в Шазад, — ответил он. — Мой родной город, где ты впервые появилась после того, как пересекла эсгарианскую границу. Я вдруг подумал, что смогу выследить тебя здесь.

Она сглотнула, не сводя глаз с вина.

— Я не могу вернуться в Эсгарию, — призналась она.

— Значит, мне просто повезло, что я выбрал именно этот трактир, чтобы утолить жажду. Я ведь ехал верхом весь день. Жажда меня замучила больше, чем сорняк в пустыне.

Она не выдержала и отпила из кубка. Почувствовала, как стекает вино в желудок, неся такое приятное, долгожданное ощущение тепла.

Она стала работать здесь, в «Сломанном Мече», потому что это был ближайший к главным воротам города трактир. Большинство странников заходят сюда скорее, чем в другие места, и каждому есть что рассказать.

— Я глазам своим не поверил, когда увидел тебя здесь. — Его глаза впились в нее, пламя свечи мерцало в них. — Ты ничуть не постарела!

Она рассмеялась:

— В этом мире можно многого добиться лестью, роларофец, — помахала пальцем перед его носом. — Но неприкрытая ложь до добра не доведет.

Она откинулась назад на скамье, пока спиной не оперлась о стену, и пристально посмотрела на него.

— Зачем? — спросила она наконец. — Если ты позабыл о вражде, зачем тебе понадобилось искать меня?

Терлик взял из ее рук колоду карт, перебрал их, разглядывая. Затем перетасовал колоду и ловко снял ее одной рукой. Опять положил карты на стол. Он поймал ее взгляд своими печальными глазами, ему страстно хотелось что-то сказать. Ладонью накрыв колоду, он поднял руку. Верхняя карта как по волшебству пристала к ней: фокус удался на славу.

Он повернул ладонь и показал карту.

Влюбленные.

Ее сердце обожгло. Она, щурясь, смотрела на мужчину, сидевшего напротив. Его лицо было простодушным, сердце — открытым. В нем не было ни лжи, ни притворства, ни хитрости. Она увидела в его глазах все, что он чувствует, и огромная печаль захлестнула ее.

— Все двадцать лет? — прошептала она.

— Даже больше, — ответил он. — Я считал каждый год, каждое время года, каждый месяц и день, когда надеялся отыскать тебя. А когда надежда иссякла — а было и так, — я стал считать уже эти дни.

Стужа закусила губу. Медленно потянулась к нему и коснулась его руки:

— Я не знаю, что сказать, Терлик.

Когда-то в трактирной драке в приграничном городишке под названием Шазад она убила двух его братьев. Это случилось очень давно, вскоре после того, как она сбежала из Эсгарии. Тогда ей было невдомек, что они — сыновья правителя Шазада, Властелина Рольфа. Упрямый, мстительный человек, он охотился за ней по всему Роларофу, дабы утолить свою жажду мести, и двое оставшихся сыновей сопровождали его.

Она ускользнула от них, но почти сразу после этого она спасла юного Терлика от племени карликов-людоедов, которые жили на крутых вершинах хребта Криль. Как только они оказались в безопасности, она оставила его в том месте, где проходил главный караванный путь. Он был тогда самоуверенным и дерзким, но в насмешливых речах его содержалось природное обаяние.

Она вспомнила, как он обещал, что они когда-нибудь снова встретятся. Тогда она обратила на эти слова не больше внимания, чем на шелест ветра, но он доказал, что предвидел будущее.

Любил ли он ее в ту минуту, когда они расставались? Знал ли он тогда, что любит ее?

Она отняла свою руку, взяла кубок с вином и осушила его. Затем поставила в сторону сосуд, взяла карту, которую показал ей Терлик, вернула ее в колоду и сложила всю пачку ровно между ними.

Как ни странно, Терлик напомнил ей Кимона. Они были примерно одного возраста. Оба высокие и стройные, темноволосые. Слова произносили с одинаковым роларофским говором, оба обладали большой силой, отчего схожи были их манеры. Только вот глаза у них разные. У Кимона глаза были наполнены небом, синие, как день. Глаза Терлика — черные, как самая долгая и глубокая ночь из всех, что когда-либо опускалась на землю.

Но было еще кое-что, и это удивило и смутило ее. Терлик возбуждал ее так же, как Кимон когда-то. Она почувствовала, как щеки вспыхнули тем огнем, который, как ей думалось, давно угас, уступив место холоду и одиночеству.

Она взяла колоду карт, засунула ее в кошелек с монетами и собралась встать.

— Мне нужно кое с кем встретиться…

Он схватил ее за запястье:

— Не уходи. — Он умолял, и ей показалось, что она слышит голос Кимона. — За все двадцать с лишним лет, — продолжал он, — разве ты не можешь побыть со мной хотя бы немного?

Она покачала головой, подавляя страх и смятение, что переполняли ее. Он не имеет права так походить на ее мужа, заставлять ее ощущать то, что не пристало чувствовать вдове, не имеет права сидеть здесь и говорить, что любит ее. Она резко высвободила руку, но он быстро поймал ее снова. На этот раз он был более напорист.

— Прошу тебя! — настаивал он. — Неужели ты отнимешь мое сердце и уйдешь?

— Прекрати! — зашипела она. — Отпусти меня, Терлик, не то пожалеешь об этой случайной встрече.

Она вырвалась еще раз, но теперь он поднялся и обхватил ее за плечи.

Лицо его выражало гнев и боль.

— Неужели у тебя ледяное сердце? И поэтому тебя назвали Стужей? Какая же сука выродила тебя, женщина?

Огромный кулак врезался в челюсть Терлика, и тот отлетел назад через стол на пол, заваленный мусором.

— Орм! — отчаянно крикнула Стужа, хватая великана за руку. Уже раз или два он приходил к ней на помощь, когда разочарованные посетители слишком громко выражали недовольство, а то и требовали вернуть назад деньги, которые заплатили за будущее, которое их не устроило. — Прекрати!

Но Терлик был уже на ногах и бросился на обидчика. Орм лишь оскалился и легко отмахнулся от него, как от назойливой мухи. Терлик беспомощно отлетел, свалившись на группу солдат, их напитки разлились.

Все, что произошло потом, было ей хорошо знакомо, как будто она снова вернулась в свою прежнюю жизнь. В ход пошли кулаки, полетели чаши и миски, стулья и скамейки. Она испуганно смотрела на все это, не в силах пошевелиться или закричать.

Вдруг краем глаза она заметила чей-то кулак. Ее рука непроизвольно поднялась, отражая удар. Сделав шаг навстречу, она нанесла ответный удар ребром ладони. Нападавший отшатнулся от нее, схватившись за разбитый нос.

Это было так легко, и она решила для себя — будь что будет.

Раздался звон лезвия, покинувшего ножны, и на этот звук мгновенным эхом отозвалась обнаженная сталь в других руках. Теперь драка становилась смертельно опасной. Пролилась кровь.

Она задрала подолы своих многочисленных юбок ясновидицы. Под ними, пристегнутый к лодыжке, у нее был спрятан небольшой зачехленный кинжал. Против мечей он был, конечно, бессилен, но все же лучше, чем совсем ничего.

Громкий рев привлек ее внимание. Справа от нее Орм, приподняв за туники, бил головами друг об друга двух мужчин, пока лбы не обагрились кровью. Затем отшвырнул обоих в стороны. Стужа замерла, но, убедившись, что ни один из тех двоих не был Терликом, вздохнула с облегчением.

Какой-то солдат ухватил ее за талию и силой потащил за собой. От него разило пивом, как дикарь, он впился в нее ртом, тщась разорвать ткань ее блузки. Она вознамерилась было пырнуть его кинжалом в живот. Вместо этого что есть силы ударила коленом. Солдат, согнувшись, отскочил с таким лицом, что стало ясно — он предпочел бы кинжал.

Она поискала глазами Терлика. Роларофец еще не достал свой клинок, но успешно орудовал короткой деревянной скамейкой. Она пошла к нему и увидела, как один из толстых торговцев взмахнул сверкающим узким ножом, целясь ему в горло. Терлик подставил скамейку так, чтобы острие ножа вонзилось в широкое сиденье, крутанул ее, ломая металл, и затем ткнул торчащим концом в лицо торговцу.

Откуда ни возьмись, появился Скафлок и преградил ей путь. Он смотрел на нее снизу вверх, на его ангельском личике светилась широкая улыбка.

— Вот весело, правда?! — Он засмеялся и снова исчез, затерявшись в суматохе.

Уклоняясь и увертываясь от ударов и нанося их, Стужа пробивалась к Терлику.

— Пора выбираться отсюда! — Она старалась перекричать шум, дергая его за рукав.

— Да, но до выхода слишком далеко!

Он занес ногу и сильно пнул одного из незнакомцев под зад. Тот полетел вперед и толкнул другого, и оба врезались в стену.

— Тогда через стойку, — предложила она.

Стужа с краю обходила вовлеченных в драку людей, Терлик следовал за ней. Над их головами пролетело что-то из посуды, после чего послышался заливистый смех, который мог принадлежать только Скафлоку. К ее ногам рухнул какой-то солдат. Она задержалась на минутку, только для того чтобы поднять его с пола и втолкнуть обратно в гущу драки. — Покажи им за меня! — буркнула она ему вслед.

После этого она перекатилась через стойку и побежала к заднему выходу из трактира через кухню.

Бела, навалившись всей тушей на буфет, жевала цыплячью грудку. Ее рот, тяжелый подбородок — все было перемазано жиром.

— Что, голубки, хорошо проводите время? — весело окликнула она их.

— Лучше всех, — ответила Стужа, блеснув улыбкой, и потащила Терлика к задней двери. Треногий табурет залетел на кухню и разбился в щепки, ударившись об очаг. Бела скорчила рожу и продолжила поедать птицу.

Стужа потянула на себя дверь и глубоко вздохнула. Ночной воздух был прохладен и свеж, особенно приятен после трактира, заполненного дымом.

— Сюда, — сказала она и, ухватив роларофца под локоть, повлекла его по темному закоулку на улицу.

Как только они свернули в переулок пошире, тотчас же наткнулись на нищего, который тряс перед собой чашей. Она прошла мимо, не обращая на него никакого внимания, как и на всех, кто бродил по ночным улицам. Кир никогда не спал, городские улицы и переулки никогда не пустели.

— Держись середины дороги, — наставляла она своего спутника, указывая на окна домов, возвышавшихся с двух сторон. — Обольют помоями, глазом не успеешь моргнуть.

— Куда мы идем? — спросил он, когда они повернули в очередной раз. На каждом углу виднелись вывески трактиров, освещенные тусклыми масляными лампами. Двери других лавок тоже были открыты для припозднившихся покупателей, чтобы выманивать у них последние монеты. — Куда же? — настаивал он, поскольку она так ему и не ответила.

— В «Крысиную Нору», — коротко бросила Стужа. — А теперь заткнись и не отставай. И держись покрепче за свой кошелек.

Улицы становились все уже, людей — все меньше. Те немногие, что попадались на пути, имели подозрительный вид, их бегающие глазки так и шарили вокруг. Но вскоре даже они исчезли, и только звук их собственных шагов продолжал раздаваться в тишине ночи.

Стужа шла, то и дело сворачивая в переулки — язык не поворачивался назвать их просто грязными. Страшная вонь от мусора и отбросов стояла в воздухе. Из полумрака донеслось рычание собаки. Стужа знала этот путь наизусть, и еще ни разу у нее не было неприятностей по дороге. Тем не менее она сжимала в кулаке обнаженный кинжал. В таких темных закоулках могут прятаться не только собаки.

— Эта часть Кира — самая старая, — шепнула она своему попутчику. — Здесь живут очень бедные люди или преступники, которые скрываются от закона. Даже при свете дня не многие солдаты решатся прийти сюда.

Терлик наклонился к ней, она почувствовала его теплое дыхание на шее.

— В таком случае, что мы здесь делаем?

Ее губы растянулись в тонкой улыбке.

— Я здесь живу, — ответила она. — Не всем же купаться в роларофской роскоши.

Она еще раз повернула. Этот переулок был совершенно темным. Ни одно окошко не горело. Ни одна звездочка не пробивалась сквозь мрак. Улица была немощеной, и башмаки утонули в слизи и нечистотах.

— Ну и вонища, — пробормотал Терлик, держась за нос.

— Запах нищеты, — произнесла Стужа, шлепнув его по руке, заставляя вдыхать тяжелый, ядреный запах. — Держу пари, этот аромат тебе незнаком.

Он что-то буркнул, вдохнул еще раз и снова зажал нос. Она невесело хихикнула. Когда они подошли к какому-то месту, где скрещивались два переулка, она остановилась.

— Заблудилась? — Его голос прозвучал насмешливо.

Она не ответила ему. Каждую ночь «Крысиная Нора» оказывалась в другом месте. То — в переулке справа от нее. В другую ночь — слева. А иногда она находилась прямо перед ней.

— Жди здесь, — приказала она и пошла направо. Пройдя шагов десять, она снова замедлила шаг и, выставив руки вперед, осторожно пошарила в воздухе. Ничего. Прошла еще немного, опять помахала руками и вернулась обратно. Не говоря Терлику ни слова, она выбрала переулок, который был впереди. Как и в первый раз, она сделала несколько шагов, остановилась, медленно поразмахивала руками и ничего не обнаружила. Как всегда, в самом последнем! — с негодованием подумала она.

— Нам сюда, — сказала она роларофцу, беря его за руку, — только очень медленно, пока я не скажу.

Они двинулись налево — туда, где она еще не ходила. Через восемь шагов она пихнула Терлика, чтобы он шел позади нее. Сделала девятый шаг и собралась делать десятый. Что-то толкнуло ее изнутри, это был какой-то безотчетный сигнал. Она подняла руку и нащупала проволоку, которая и должна была быть там. Проволока находилась всего на расстоянии вытянутого пальца от глаз. Она отступила назад и подозвала Терлика.

— Пощупай, — велела она ему тихим голосом. Подвела его руку к проволоке. Он слегка потрогал ее, чувствуя, что по всей длине торчат острые как бритва шипы. Проволока была натянута поперек всего переулка на такой высоте и с таким расчетом, чтобы полоснуть человека по горлу.

— А теперь наклонись, — сказала она, указывая на еще одну такую же ловушку из проволоки, но теперь уже на высоте, угрожавшей голени и лодыжке. На концах обеих проволок позвякивали маленькие колокольчики.

— Никто из посторонних не может прийти в «Крысиную Нору» один, — сообщила она. — И никто не приходит сюда в спешке. Здесь не место гоняться друг за другом.

— Невелика ловушка, — шепнул он со скрытым пренебрежением.

Она улыбнулась про себя, но ничего не сказала. Возможно, он просто не представляет себе, что может сделать колючая проволока с бегущим человеком. Не хотелось бы ей, чтобы он попался в эту ловушку или даже просто увидел ее в действии, как это с ней случилось однажды, когда один на редкость глупый вор попытался обокрасть кого-то в «Крысиной Норе» и сбежал, совсем позабыв о проволоке. Глупец, ну и месиво же получилось…

Она шагнула между натянутыми тросами и подождала, пока Терлик сделает то же самое. В конце переулка она свернула в последний раз. В темноте казалось, что они зашли в тупик. И только тот, кто уже бывал в этом переулке, знал, что между двумя домами, преграждавшими путь, находится щель, куда боком может проскользнуть человек. Конечно, и здесь тоже была натянута проволока.

У входа было темно, лишь из-под старой деревянной двери просачивался слабый свет. Стужа легонько стукнула костяшками пальцев и подождала. Дверь со скрипом отворилась, яркий желтый свет пролился в узкую улочку, заставив ее зажмуриться. Седой человек выглянул и, рассмотрев их, распахнул дверь.

Громкий голос завопил на всю таверну:

— Капитан! Кого я вижу! Просим, просим! Да ты, как погляжу, и друга привела. При деньгах, надеюсь?

Дверь за ними бесшумно закрылась. Стужа приподняла подолы своих юбок и вернула кинжал в ножны. Здесь все были ее знакомыми, едва ли не друзьями, она доверяла им точно так же, как и любому в Кире. Она распрямилась и увидела улыбающуюся рожу старого мошенника с бакенбардами, которому принадлежал громкий голос. Одной рукой он держал кружку, другой обнимал грязную, но зато весьма грудастую девицу. Он был пьян и сидел развалившись на массивном, вырезанном из дерева стуле, который прежде вполне мог принадлежать более богатому господину.

— Дромен Невезучий, — сказала она хриплым голосом, — брось эту милую шлюшку, подойди и поцелуй настоящую женщину.

Невезучий схватился за живот и затрясся от смеха. Затем он шлепнул девицу по заду, отослав в угол, вскочил на ноги и хлопнул в ладоши.

— Ну, Капитан, — застонал он, явно разыгрывая представление перед Терликом, — тебе ль не знать — нельзя целоваться со своим офицером, старшим по званию, а уж тем более мне, который по чину ниже всех.

Она уперла руки в бока и окинула его строгим, изучающим взглядом, как если бы перед ней был солдат, на котором криво сидит форма. Он тут же встал по стойке «смирно» или, по крайней мере, попытался встать и изобразил, как подобает случаю, испуг.

Она потерла подбородок:

— Что ж, судя по запаху, ты не мылся уже с месяц, а посему на этот раз мы воздержимся от поцелуев.

Довольно долго они разглядывали друг друга. Затем оба расхохотались, бросились обниматься и обменялись поцелуями в кончики носов.

— Женщина, я чертовски рад тебя видеть! — с присвистом произнес Невезучий, высвобождаясь из объятий. Он схватился за грудь, как будто на долю секунды ему стало трудно дышать. Но затем он выпрямился и улыбнулся как ни в чем не бывало. — Я скучал по тебе! — добавил он.

Она знала, какая-то болезнь точит его силы, но он отказывался говорить об этом. Для нее он оставался все тем же сильным здоровяком, каким был много лет назад, когда она впервые встретила его. Тот прежний его облик хранился в ее памяти. Это помогало ей улыбаться и смеяться вместе с ним.

— Я тоже скучала по тебе, Дромен, — призналась она. — Тебя не было гораздо дольше, чем я думала.

— Все мы на службе у своего Капитана. — Он с важным видом поклонился, вздохнул и вернулся в свое кресло. Девица снова заняла свое место рядом с ним, а он сделал глоток из кружки, которую так и не выпустил из рук. — Но сперва выпей-ка со мной. — Он погрозил пальцем. — А ведь дружка своего ты так и не представила, это, черт подери, невежливо!

Стужа повернулась к Терлику, и ее губы искривились в улыбке. Роларофец сжимал рукоять меча. Он то и дело обводил глазами таверну. Взгляд его был вызывающим и предостерегающим одновременно. Она тоже осмотрелась.

«Крысиную Нору» можно назвать тем местом, закрытым и тайным, где собираются известные в городе преступники. Для многих из них просто опасно появляться на людях, где при свете ламп их могут увидеть солдаты. Эти люди принадлежат темноте, и свет для них — явный враг. Когда им хочется вина или женщин, когда становится невмоготу и не терпится услышать дружеский человеческий голос, они приходят сюда или в одну из двух других «Крысиных Нор», чтобы побыть с такими же, как они сами.

И вид у них у всех, конечно же, гнусный. Здесь не так людно, как в «Сломанном Мече», но угроза, витающая в воздухе, намного ощутимее. За столами, придвинутыми к стенам, она насчитала еще девять человек. Они смотрели на Терлика с жадным блеском в глазах, поглаживая свои клинки, но то, что он пришел с нею, удерживало их на расстоянии. За это нужно благодарить Дромена с его рассказами. Здесь же находились еще три женщины кроме той, которую обнимал старик. Они подавали пиво и вино, а также использовались в других целях.

Ей повезло в тот день, когда Дромен нашел ее. Она изображала ясновидящую и сильно разозлила местных попрошаек, которые решили, что эта женщина покушается на их территорию. Они пожаловались Дромену. Старик к тому времени уже давно заправлял всем этим преступным сбродом. И каково же было его удивление, когда он с парой своих головорезов столкнулся с ней на улице!

Одна из женщин вложила ей в руки чашу с вином. Другая обслужила Терлика. Стужа пригубила вина и кивнула:

— Отличное вино. Откуда стащил?

Невезучий захихикал нетрезво и подмигнул:

— Из гарнизонного погреба, откуда ж еще. У поганых офицеров самое лучшее вино. — Он еще раз подмигнул. — Поэтому я и беру его там.

— Ну да, конечно. — Она не стала спорить и подняла чашу, приветствуя его слова. Отпив еще вина, она указала на Терлика, стоявшего рядом: — Моего приятеля зовут Терлик, Властелин Рольфа, а прежде Шазада. Он роларофец, но обещай, что простишь его за это. Ему просто не повезло при рождении, и он в этом не виноват. — Она слегка подтолкнула локтем в бок смущенного дворянина. — К тому же он мой старый приятель.

Терлик кланяться не стал, но хотя бы наконец убрал руку с оружия.

— А это, — продолжила Стужа, величественно размахивая рукой, — Солнце Преступного Мира, Повелитель Обманщиков и Князь Воров…

Невезучий возмущенно затопал ногами:

— Всего лишь князь?

Его рев быстро сменился очередным приступом смеха.

— Прости, — поправилась она, — Король Воров. Ни одна монета не покинет пределы города, если не будет на то его великодушной милости. — Она сделала большой глоток вина и громко причмокнула губами. — Это и есть Император Крыс, который правит в «Крысиной Норе». — Она снова приподняла чашу с вином, отвесила поклон, а затем добавила с деланным пренебрежением: — А еще он мой бывший сержант-снабженец, Дромен Невезучий. — Она допила вино и, улыбаясь, швырнула пустую чашу к ногам старика.

Невезучий изобразил поцелуй.

— Почему тебя зовут Невезучим? — бестактно поинтересовался Терлик.

— Потому, что тебе не повезет, если перейдешь ему дорогу, приятель.

Стужа обернулась к тому, кто ответил на вопрос, это был довольно симпатичный юноша, который сидел между двумя лампами. Пару дней назад он заколол двух стражников в уличной драке.

— Вечер добрый, Рауль, — вежливо поприветствовала его она. — Как твои жены?

Он ухмыльнулся над краем глиняной чарки с вином, обнажив сломанный зуб.

— Это в прошлом, — неспешно ответил он. — Я с ними развелся. — Поднял чарку, и хлюпающий звук разнесся по всей комнате.

— Со всеми? — Стужа испустила долгий вздох. — Примета времени. В этом мире совсем не осталось примеров супружеской верности.

Терлик потрогал ее за плечо. Ему было не по себе. Он явно хотел убраться отсюда. Это немного забавляло ее. Терлик был воином, но он также был богачом, хозяином своих земель. К тому же он, похоже, был еще и вполне добропорядочным, а значит, за всю свою безбедную жизнь ему не приходилось бывать в подобных местах. «Впрочем, — думала она, оглядывая таверну еще разок, — понять его отвращение можно». Ей только странно, почему ее такие места больше не раздражают.

— Может, Капитан рассказывала тебе, как мы служили вместе в войсках прикрытия в Коркире? — завел Невезучий разговор с Терликом. — Она была моим командиром, перед тем как отправилась охранять юную королеву. Спала прямо с нами в казармах, представь себе. Лучше ее никто не фехтовал. Что она вытворяла с клинком!

— Дромен служил моим сержантом-снабженцем, — подхватила Стужа. — Все, что было необходимо нашему отряду, он доставал хоть из-под земли. При этом мог надуть кого угодно. — Она еще раз шутливо поклонилась: — Уже тогда ты знал свое дело, Дромен. Даже если нужно было остричь овцу, у тебя в кармане находились ножницы.

— Ни один мужчина не мог с ней сравниться! — воскликнул Невезучий. — Она была подобна дьяволице или ведьме!

Неожиданно он повалился вперед, проливая вино. В горле его забулькало, глаза полезли из орбит, полные ужаса и догадки, что это смерть медленно подбирается к нему.

Но, видно, время его еще не пришло. Отказавшие легкие наконец-то раскрылись, живительный воздух наполнил грудь, и старик откинулся на спинку стула. Сидевшая рядом с ним девица изо всех сил старалась скрыть тревогу на лице. Конечно же, ее благополучие зависело от здоровья Дромена. Кто будет заботиться о ней, если он умрет? Она кончиками пальцев погладила его по лбу, желая утешить.

Невезучий оттолкнул ее руку и снова выдвинулся вперед. Капли пота блестели в уголках его глаз, но, видно, приступ уже прошел.

— Ты снова собралась воевать, не так ли, Капитан? — Он указал на нее пальцем, и этот палец стал медленно обводить в воздухе значки, как будто выписывал какие-то слова. — Но на этот раз нам не скакать рядом, Капитан. — Он бросил тяжелый взгляд на Терлика: — Ты отправишься с ней, роларофец, и ты позаботишься о ней. Дьявол, скорее она позаботится о тебе, вот увидишь. И запомни, что я тебе скажу. Если с ней что-нибудь случится — я достану тебя, где бы ты ни был. — Его глаза слегка блеснули и неожиданно затуманились. — Ты теперь стала старше, женщина. — Он говорил негромко, но с пылким жаром. — Ты сказала, что слишком долго жила на одном месте. Без сражений, без тяжких скитаний. Но теперь слушай сюда. — Он поднялся на ноги и выпрямился во весь свой огромный рост, как бывало прежде. — Все возвращается. Все легко возвращается, если только позволить ему вернуться. — Он улыбнулся, и глаза его снова заблестели, прояснившись. — Это точно. Прошлый месяц я был в отлучке и выяснил тут кое-что для тебя. Так вот, все возвращается — все старые привычки, все прежние навыки. Это как вкус мяса — никогда не забывается.

Она подошла к нему вплотную, взяла его руки в свои:

— Скафлок сказал, у тебя есть новость для меня.

— Я же твой сержант-снабженец, — напомнил он ей, в очередной раз хитро подмигнув. — Я ведь ни разу тебя не подвел, так? — Он стиснул ее руки. Она вцепилась в него, выжидая. — Завтра ночью мятежники нападут на Соушейн. Твой сын поведет их. — Дромен резко повернулся и раздраженно бросил: — Сядь, Рауль, и выпей еще вина. Я уже продал эти данные начальству гарнизона.

Рауль кинул в его сторону сердитый взгляд, но вернулся на свое место.

Она выдернула руки:

— Ты продал моего сына?

— Почему бы и нет, — откровенно признался тот. — Хорошо заработал на этом. Все равно мои источники собирались сделать то же самое. Я просто их опередил. — Он замолчал, сглотнул и тихо продолжил: — Соушейн — мирный городок, в основном крестьяне. Мятежникам незачем нападать на него, так ведь они еще и сожгут его, по своему обыкновению. Незачем, женщина, просто бессмысленно.

Они пристально смотрели друг на друга. Его доводы понятны. Но он выдал эти сведения гарнизонному начальству, и теперь она не знает, сможет ли простить его за это. За пригоршню монет он продал ее сына. Более того, он продал ее саму.

Нельзя терять ни минуты. Завтра ночью она встретится с Келом.

— Это все твои новости? — холодно спросила она.

Дромен пожал плечами:

— Странные разговоры ходят о мятежниках. Происходят ужасные события. Говорят, за всем этим скрывается какой-то колдун.

— И это все?

Старик снова пожал плечами.

Она повернулась к Терлику:

— Отдай ему свой кошелек.

— Что?

— Отдай ему свой кошелек. Он заработал свое золото. Заплати ему, и пойдем отсюда.

Терлик нахмурился, но высвободил конец своего пояса и швырнул позвякивающий кожаный мешочек к ногам Невезучего. Его девица плавным, но быстрым движением сгребла кошелек.

Уже в дверях Стужа обернулась и посмотрела на человека, которого когда-то называла своим другом. Ничто не шевельну, лось в ней. Дромена Невезучего больше не существует в этом мире, и все золото Кира неспособно воскресить его для нее даже на один день. Она сощурилась и отправилась навстречу темноте вслед за Терликом.

— У нас ведь бывали славные времена, разве нет, женщина? — услышала она обращенные к ней слова старика, когда закрывала за собой дверь.