"Почему поют русалки" - читать интересную книгу автора (Харрис К. С.)ГЛАВА 29Этого человека он заметил сразу. Незнакомец стоял на берегу, опираясь плечом на ствол каштана и повернув лицо так, что Себастьяну виден был только его профиль. Молодой, невысокого роста и среднего телосложения, одетый в длинный, оливкового цвета двубортный сюртук с широкими лацканами и пышными рукавами. Похоже, когда-то это изделие знавало лучшие времена и вышло из рук дорогого портного, но Себастьян подозревал, что оно, как и широкополая шляпа, и лоснящиеся кожаные панталоны мужчины, прошло через руки не одного торговца поношенной одеждой, прежде чем попало к нынешнему своему владельцу. Себастьян вспомнил: этот тип уже попадался ему на глаза, он был среди немногих пассажиров того же судна, на котором Себастьян утром совершал поездку в Гринвич, но тогда он не обратил на него внимания. Стараясь не подавать виду, что выделил незнакомца среди прохожих, Себастьян закрыл за собой калитку и, оказавшись на улице, направился в ту сторону, где виднелось несколько элегантных построек восемнадцатого века, составлявших центр Гринвича. Обладатель оливкового сюртука помедлил некоторое время, делая вид, что глубоко погружен в созерцание широкой ленты реки, затем оторвался от своего занятия и, сохраняя значительное расстояние между собой и Себастьяном, последовал за ним. День выдался прохладным, ветер гнал по небу высокие белые облака. Себастьян шел через парк, разыскивая глазами своего грума. Оказалось, мальчишка торчит в толпе хохочущих детей, которых собрало представление уличных кукольников. Том заметил хозяина и, бросив последний взгляд на Панча и Джуди, побежал к нему, зажав локтем форейторскую шляпу. — Иди рядом со мной, пока не доберемся вон до того пригорка, — приказал Себастьян. — У меня на хвосте повис один тип. Нет-нет, не оглядывайся, — резко предупредил он, когда голова грума инстинктивно дернулась. — Кто он? — Не знаю. Следит за мной от самого Лондона. На вершине холма они остановились и стали рассматривать окрестности. Отсюда была хорошо заметна главная достопримечательность Гринвича, знаменитое белое здание Куин-хаус, за ним, ближе к берегу, виднелся внушительный силуэт старой Военно-морской школы, возведенной архитектором Кристофером Реном [21]. Себастьян устремил глаза на запад, где щетинилась остриями шпилей и башен огромная неясная тень — Лондон. Через некоторое время он спросил: — Видишь этого типа сейчас? — Ага. — Раньше никогда не замечал его, когда пытался что-нибудь разнюхать в городе? — Не-а. — Тогда ладно. Удалось узнать что-нибудь интересное о капитане и его жене в ходе разведывательной акции? — Это вы про чего? В каком ходе? — недоумевающе поднял брови Том. — Разведывательной акции. Совершаемые пешком или верхом вылазки с целью получения данных. — А-а, ясненько. Получил я, ну, как их, данные. Эта миссис Беллами не та, которая была матерью покойного лейтенанта. Нынешняя миссис — вторая жена капитана. А первая умерла от чахотки аж в тыща семьсот девяносто седьмом. В ее доме они сейчас и живут. Тут еще ее отец жил когда-то. — И соседи подозревают новую миссис Беллами во всех на свете грехах, потому что она иностранка. Том удивленно воззрился на хозяина. — Откуда вы знаете? — Счастливая догадка. А что еще о ней говорят? — Не много, в общем, кроме как что капитан нескладно поженился. — Они так считают, потому что она из Бразилии? — Не, потому что она не умеет читать и писать. — О? Весьма интересно. — У них есть маленькая дочка. Зовут Франческа. Кажись, лейтенант очень любил сестричку, хоть она тоже иностранка. То есть наполовину иностранка. — А что соседи рассказывают о самом юноше? — Да говорят, что раньше, в детстве, был славным парнишкой. А потом они его редко видали, так как он ушел служить во флот. — А капитан? — Вроде чего-то в нем есть странное, хоть ничего такого никто и не говорит. Капитан в отставке уже лет пять или около того. В последнем плавании его судно разбилось и затонуло. Себастьян почувствовал, что рассказ грума становится все более интересным. — Затонуло? Что с ним случилось? — В шторм попало. «Гармония» называлось, принадлежало Ост-Индской компании. Том нетерпеливо переминался с ноги на ногу, то бросая украдкой взгляды на незнакомца, чей оливковый сюртук маячил теперь около ширм кукольника, то рассматривая двойную башню здания, в котором работал когда-то Фламстид [22]. — А чего насчет этого оливкового? — Ладно, пошли. Пускай идет за нами в обсерваторию, если ему так нравится. Глаза мальчишки заблестели от волнения. Они стали спускаться с холма, направляясь к зданию обсерватории, также сооруженному по проект архитектора Рена. Прищурившись, Себастьян старался получше рассмотреть громоотводы на западной стороне здания обсерватории. — Младшая сестренка лейтенанта Адриана Беллами рассказала мне, что он, когда судно стояло в лондонском порту, обязательно навещал родных. Но не в этот раз. Капитан сам отправился на корабль, как только тот пришвартовался. Буду очень удивлен, если капитан не предупредил сына, чтобы тот не покидал корабля, потому что его жизни грозит опасность. — Чего ж тогда он все-таки ушел? — спросил мальчишка. — Кто-то прислал записку, что его ждут дома. От волнения Том даже слегка подпрыгнул. — Наверняка убийце надоело выслеживать своих джантменов по городу. — Может быть, у него просто истекает время? — высказал предположение Себастьян. И вот они снова на борту судна, готовящегося к обратному плаванию, на этот раз вверх по Темзе. Разгулявшийся ветер гнал по небу низкие зловещие тучи, поверхность реки бурлила белыми барашками, напоминая кипящий котел, волны наполняли воздух брызгами, и маленький восьмидесятифутовый бот, хоть и стоявший на обоих якорях и накрепко пришвартованный, швыряло то вверх, то вниз. Том бегом взбежал по сходням и теперь счастливый скакал по палубе, без умолку болтая со шкипером и его помощником, что заставляло корабельного пса надсаживаться от беспокойного лая. Каждый раз, когда палуба то вставала над ним стеной, то тут же резко опрокидывалась обратно, мальчишка заходился хохотом. Себастьян прошел к носовому люку и встал там, обратив лицо навстречу ветру. Незнакомец в оливковом сюртуке поднялся на борт одним из последних и сразу же отправился на корму, подняв воротник сюртука для защиты от порывов влажного ветра. Помощник шкипера отдал швартовы, бот оторвался от пирса, ветер наполнил паруса, оглушительные звуки хлопков полетели в серое хмурое небо. Незнакомец стоял, широко расставив ноги и крепко упираясь ими в дощатый настил палубы. Такая мера предохраняла от килевой качки и говорила о том, что Оливковый Сюртук провел на море немалую часть жизни. Минут через десять в поведении Тома вдруг появилось несвойственное ему спокойствие, затем рот его стал кривиться, а лицо позеленело. Себастьян поспешил выудить своего грума из-за груженой корзины, под которой тот пытался найти убежище, и не повел, а скорее потащил мальчишку на нос судна. — Дыши глубже. Сейчас тебе нужно побольше воздуха. Нет, на палубу не надо смотреть, смотри лучше на линию горизонта. Выбери определенную точку и не своди с нее глаз. Тогда увидишь, что, в общем, никакой разницы с ездой в хорошо подрессоренном экипаже нет. — Сроду ни в одном экипаже не выдавал обед обратно, — пробурчал тот, вытирая рукавом рот. Себастьян бросил внимательный взгляд на корму. Оливковый Сюртук оставался там, внимание его демонстративно было обращено на стройный торговый корабль Ост-Индской компании, медленно скользивший мимо них по реке. — Нам еще долго? — жалобно спросил Том. Себастьян ободряюще потрепал его по плечу. — Недолго. Шверцы [23] дают боту хорошую скорость при попутном ветре, вот только осадка у нас что-то велика. Видно, шкипер взял лишнего груза. Том простонал. Несколько раз необходимость «выдать обед» вынуждала мальчишку перевешиваться через борт, но он не жаловался, а лицо его выражало все ту же смышленость. Наконец судно поравнялось с лондонской пристанью. В воздухе раздался свист разматывающихся концов, хриплый просоленный голос шкипера, выкрикивающего приказы, скрип спускаемых сходней. — Можно мне поскорее сойти на берег? — спросил Том. Себастьян глянул на его пепельного цвета щеки и кивнул. — Иди первым. Я останусь позади и буду наблюдать за нашим Оливковым Сюртуком. Поосторожнее на сходнях. Доски могут быть скользкими. Том кивнул и, неуверенно переставляя ноги, направился к трапу. Себастьян отошел в сторонку и остановился, пропуская вперед других пассажиров. Краем глаза он заметил, что соглядатай в оливковом делает то же самое, мало-помалу подбираясь к нему сзади. Тогда Себастьян шагнул вперед и ступил на трап. Но не успел он сделать и двух шагов, как вдруг почувствовал, что чья-то грубая рука хватает его за плечо. — У него ножик! — раздался отчаянный крик Тома с берега. Себастьян мгновенно присел, уперся в доски коленом, затем резко обернулся, схватил протянутую к нему руку незнакомца и сильно дернул. Тот зашатался, теряя равновесие, ноги его заскользили по мокрым доскам, зажатый в кулаке нож выпал и со стуком ударился о настил. Себастьян выпустил его руку и сделал выпад вбок. На одно незабываемое мгновение их взгляды скрестились. Серые глаза незнакомца расширились, от мгновенно мелькнувшей догадки в них хлынул ужас, руки пытавшегося удержать равновесие человека беспорядочно замахали в воздухе. Себастьян бросился к нему, но было поздно. Незнакомец тяжело рухнул в воду, угодив прямо в тот узкий промежуток, который темнел между стеной пристани и корпусом судна. В ту же секунду в воздухе раздался резкий хлопок паруса, заскрипели снасти. Налетевший порыв ветра швырнул легкое судно на каменную стенку мола. Голова незнакомца вынырнула на поверхность, в вытаращенных глазах появилось выражение безумия; молотя руками по воде, он пытался спастись из ловушки. Но в это мгновение черный корпус бота навис над ним и с отвратительным скрежещущим «хрр!» расплющил о деревянную обшивку. От этого удара содрогнулся причал. И прервался отчаянный крик. — Че-ерт! — помертвевшими губами едва слышно простонал Том. |
||
|