"Девять опусов о зоне" - читать интересную книгу автора (Круковер Владимир)

которые, как известно, являются переносчиками сыпного тифа, а кроме того,
нарушают санитарию пецинарного учреждения и создают определенные неудобства
физическому состоянию жильцов камеры. Но все эти, такие логичные по мнению
Дормидона Исааковича действия, вызвали у надзирателя реакцию совершенно
неадекватную. Вместо того, чтоб принять заявление гражданина Брикмана к
сведению и уведомить о беспорядке руководство, надзиратель в весьма
нелестных выражениях отозвался о матери
Дормидона Исааковича (женщине, кстати сказать, весьма почтенной, а ныне
покойной), высказал сомнение в совершенстве профессорской психики и
физиологии, а в завершение ткнул профессора толстой связкой ключей в лицо,
чем вызвал появление в районе левого глаза сильной гематомы, именуемой в
просторечии синяком или фингалом.
Последнее время профессор старался не высказываться, а главное -
соизмерять свои поступки с поступками окружающих. Он уподобился неопытному
автомобилисту в незнакомом городе, который пристраивается в хвост чужой
машине и следует за ней, стараясь не отстать. В качестве ведомого профессор
совершенно инстинктивно выбрал афериста
Верта, хотя тот пугал его не меньше, чем привлекал.
Верт, пожалуй, был единственным заключенным, который понимал
профессорскую терминологию, а порой сам озадачивал Брикмана заковыристой
фразой. Но интеллект Верта был, по мнению профессора, каким-то извращенным,
злым. Кроме того, профессора отпугивало неподвижное, будто совершенно
лишенное мускулатуры, лицо Верта.
Именно из-за умения владеть мимикой, уважаемой в далеком прошлом
индейцами, Верт и приобрел дополнительную кличку "Мертвый". Почему эту
кличку употребляют вместе с существительным "Зверь", профессор пока не знал,
но догадывался, что кроется за всем этим нечто страшное.
И все же Мертвый Зверь, он же Адвокат и Маэстро, притягивал
Дормидона Исааковича. А в качестве ведомого он вообще был вне
конкуренции, так как с Вертом считались не только заключенные и надзиратели,
но и руководящие чины тюрьмы. Профессор лично видел, как угодливо беседовал
с Вертом грозный оперативный работник в чине старшего лейтенанта, кум - на
жаргоне тюрьмы.
Узнав, что Верт едет на ту же зону в Сибири, куда распределен и он,
профессор поинтересовался, не знакомы ли Верту условия содержания на той
далекой зоне?
- Краслак,- сказал Верт, небрежно, - лесоповал, вагоностроительный
заводик, питание дрянное - мужики мрут зимой, как мухи, кум Паша Батухтин -
чудо в перьях, псих, как и ты, Бармалей, хозяин учится заочно на юрфаке.
Сейчас он должен быть, так, да, конечно, - на четвертом курсе. Я ему
курсовые делал, значит, если его еще не выгнали, без халтуры не останусь. У
него сейчас как раз самые сложные дисциплины пойдут: уголовное и гражданское
право, истмат и прочее. А я пока еще Адвокат.
- А меня куда пошлют работать, как вы думаете? - робко спросил
профессор.
- Такого громилу? Конечно, на лесоповал. Или на нижний склад, бревна
катать. Не боись, выводных в лесу по двойной норме кормят.
- Профессор смутно представлял себе такие комплексные понятия, как
лесоповал или нижний склад с бревнами. В памяти проявилась единственная
информация о лесоповале - отрывок из старинной картины, где партийный