"Провокационная терапия" - читать интересную книгу автора (Фаррелли Френк, Брандсма Джеффри)

часто вызывает контрагрессию.
Клиенты ведь тоже реагируют в зависимости от обстоятельств и действуют
из предпосылки, что не будут поняты и приняты, если признаются в "тайных
грехах". Мы спрашиваем, почему многие клиницисты тратят многие часы для
того, чтобы убедить их: "Я не как остальное общество, могу принять тебя и
полюбить независимо от того, как ты ведешь себя". Намного проще было бы
начать воздействовать на его мысли и поступки. Всякий, кто действует
по-глупому, невротически, нелюбим и было бы лучше, если бы остальные не вели
себя так положительно, а своим поведением осуждали бы его. Таким же образом,
при научном подходе лечению, оно не процесс, а результат, как с точки зрения
общения, так и поведения, результат ответа на вопрос: "Он получил работу?
Может он справиться? За ним присматривают на работе или же он болтается
пьяный? Как у него строятся отношения с коллективом, и что думает начальство
(Ведь часто коллеги думают: "Если не сходишься с людьми, не можешь сделать
чего-то, значит, совсем не можешь. Известен ответ Фрейда на вопрос о
критерии состояния душевного здоровья: как работается и как любится.
Несколько стоящих особняком комментариев касательно высмеивания и его
современных заменителей. Больше мы не говорим "преступники", мы называем
"взрослые правонарушители". Мы не говорим "сумасшедший", мы говорим "особый
ребенок". В моей практике с некоторыми "особыми людьми", они сами признавали
такие названия несправедливыми. Они знают, что они не умные, но мы наделяем
их заменителем-эвфемизмом, что приводит к искаженному пониманию реального.
Нас учили поощрять "достоинство личности", а не говорить: "Послушай, дурья
башка...". В результате мы стали прагматиками и хотим пользоваться
терминологией, которая задевает этих людей. Если больной использует
запрещенное слово, чтобы его услышал другой, тогда и нам можно.
Другой отличительной чертой, объясняющей использование смеха а
провокационной терапии является то, что терапевт направляет свой смех на
безумные мысли и поступки больного, а то время как свою заботу и тепло
адресует ему, как человеку. Можно и должно высмеивать смешные мысли и
поступки, но не личность. Например (Пр. № 28), одна из студенток на
конференции наставников, задала вопрос: "Что мне делать, одна из моих
пациенток возомнила себя любовницей Христа?". Коротко посовещавшись, мы
решили, что третьей в святой троице должна стать она и отбить Христа у той
больной. Со смехом студентка (она была физически привлекательна и вполне
годилась в кандидатки на эту роль, в отличие от пациентки, которая выглядела
настоящим грузовиком со своей слоновой болезнью) решила высмеять идею
пациентки и объявить, что она, студентка, есть настоящая любимая женщина
Христа! Студентку побуждали сделать такие заявления, как: "На днях, когда я
лежала в объятиях Христа, он признался, что хочет бросить тебя ради меня. Он
мне все рассказал о тебе и даже о том, как скучно и противно с тобой
трахаться". Ей советовали говорить пациентке долго и подробно о своей
необычайной сексуальности и личной привлекательности и, как женщины, и
сравнивать себя и пациентку в отношениях с Христом.
Я лично уверял студентку, которая была довольно набожна, что Господь не
поразит ее за это и правильно поймет цель провокационной терапии. Кто знает,
возможно, он даст свое благословение этой бедной женщине. На третьем сеансе
пациентка, уже смущаясь, просила студентку не говорить больше такие
глупости". Так окончилась мания, продолжавшаяся четыре года.
Этот случай также иллюстрирует наши рассуждения.