"Дьявольское кольцо" - читать интересную книгу автора (Буровский Андрей)

начальник. Он еще в июле, как только по телеграфу
передали, сразу сказал - мол, Александр Курбатов, я
уверен, от дел отца и брата отречется. Если не
отречется - тогда, конечно, карайте строго. Значит,
человек он не наш, не советский. Но вот мы, советские
геологи, члены вэкапэбэ, его знаем давно и в
Курбатове не сомневаемся, за него поручиться готовы.
Я на собрании и говорю - мол, мне и представить
себе такое дело очень трудно, чтобы мои - и сбежали.
Но если все так - значит, нет у меня ни отца, ни
брата. Раз они советскую родину предали и смогли
бежать к буржуазии, туда, где богатые эксплуатируют
бедных, значит, нет у меня родственников, значит, я
один на белом свете... А если моя мать и сестра знали
и не сообщили, куда следует, то, значит, и их у меня,
считайте, нету. Отрекаюсь от них и знать их
совершенно не хочу. Наверное, можно было и иначе.
Нет, я знаю, некоторые и поступали иначе, а как же?!
Но скажи мне, милый внучек, - а где они, которые
"поступали иначе"? Этого тебе, наверное, никто не
рассказал. Считай, что кое-что я тебе уже сообщил -
про шахты в Казахстане. А еще, Володенька, видел я
полотно дороги. Обычной дороги, грунтовой, у нас там,
на Колыме. Морозы-то на Колыме страшные. Минус 50 -
это обычно. А бывает и все 60. А барак для
строителей - в одну доску. Спрашиваю - как же они
зимой жить будут?! А мне в ответ смеются - а никак!
Вот, милый мой, мог бы и я быть героем. Прямо в
этом, на одну доску, бараке. И был бы я там героем -
как раз до первой метели, до октября. И напомню тебе,
милый, что тогда ведь и тебя бы не было. Если
хочешь - осуждай. Но чтобы быть справедливым - не
забудь насчет и матери, и себя. Не забудь.
А тогда ко мне у большинства людей отношение
было скорее сочувственное. Причем не только у
геологов, но, пожалуй, и у энкавэдэшников. Они тогда
еще тоже хоть немного на людей похожи были. И опять
же прекрасно понимали - я ни сном ни духом
непричастен и страдаю, так сказать, хоть и за близких
родственников, но все равно за других, и напрасно. И
остался я на той же должности - хоть, конечно, уже и
без шансов на повышение.
Ну, жить было так-то еще можно. Хотя, конечно,
уже про выезд в Петербург и говорить было смешно.
Наоборот, хорошо, что есть где отсидеться ото всего
подальше. Позже, в тридцатые, у меня даже сильный
соблазн был - вообще уйти жить к юкагирам. Если
честно - тогда еще я от жены эдакий холодок
почувствовал. Нет, не сказала она мне ничего, даже
взгляда нехорошего не бросила. Когда я объясняться