"Дьявольское кольцо" - читать интересную книгу автора (Буровский Андрей) начальник. Он еще в июле, как только по телеграфу
передали, сразу сказал - мол, Александр Курбатов, я уверен, от дел отца и брата отречется. Если не отречется - тогда, конечно, карайте строго. Значит, человек он не наш, не советский. Но вот мы, советские геологи, члены вэкапэбэ, его знаем давно и в Курбатове не сомневаемся, за него поручиться готовы. Я на собрании и говорю - мол, мне и представить себе такое дело очень трудно, чтобы мои - и сбежали. Но если все так - значит, нет у меня ни отца, ни брата. Раз они советскую родину предали и смогли бежать к буржуазии, туда, где богатые эксплуатируют бедных, значит, нет у меня родственников, значит, я один на белом свете... А если моя мать и сестра знали и не сообщили, куда следует, то, значит, и их у меня, считайте, нету. Отрекаюсь от них и знать их совершенно не хочу. Наверное, можно было и иначе. Нет, я знаю, некоторые и поступали иначе, а как же?! Но скажи мне, милый внучек, - а где они, которые "поступали иначе"? Этого тебе, наверное, никто не рассказал. Считай, что кое-что я тебе уже сообщил - про шахты в Казахстане. А еще, Володенька, видел я полотно дороги. Обычной дороги, грунтовой, у нас там, на Колыме. Морозы-то на Колыме страшные. Минус 50 - это обычно. А бывает и все 60. А барак для зимой жить будут?! А мне в ответ смеются - а никак! Вот, милый мой, мог бы и я быть героем. Прямо в этом, на одну доску, бараке. И был бы я там героем - как раз до первой метели, до октября. И напомню тебе, милый, что тогда ведь и тебя бы не было. Если хочешь - осуждай. Но чтобы быть справедливым - не забудь насчет и матери, и себя. Не забудь. А тогда ко мне у большинства людей отношение было скорее сочувственное. Причем не только у геологов, но, пожалуй, и у энкавэдэшников. Они тогда еще тоже хоть немного на людей похожи были. И опять же прекрасно понимали - я ни сном ни духом непричастен и страдаю, так сказать, хоть и за близких родственников, но все равно за других, и напрасно. И остался я на той же должности - хоть, конечно, уже и без шансов на повышение. Ну, жить было так-то еще можно. Хотя, конечно, уже про выезд в Петербург и говорить было смешно. Наоборот, хорошо, что есть где отсидеться ото всего подальше. Позже, в тридцатые, у меня даже сильный соблазн был - вообще уйти жить к юкагирам. Если честно - тогда еще я от жены эдакий холодок почувствовал. Нет, не сказала она мне ничего, даже взгляда нехорошего не бросила. Когда я объясняться |
|
|