"Дьявольское кольцо" - читать интересную книгу автора (Буровский Андрей)

одни в семи комнатах, пока пролетариат в помойках пропитание искал! У них,
понимаешь, денег куры не клюют, а трудящемуся элементу - так и на опохмелку
не хватало! Вот какие страшные вещи творил царизм, какую "ксплуатацию"!
Да и вот эти, помоложе... Двоим порядка тридцати, а словно бы и жить не
начинали - чистые, хорошие лица, умные, ясные глаза. Это сын хозяина
квартиры Василий Игнатьевич и Николай Поликарпович, племянник жены хозяина.
Это у пролетариев в тридцать лет лица становятся жеваные, а глаза - скучные
и мутные от тупого, повторяющегося труда, а главным образом от водки.
Людей этого общественного класса товарищи пролетарии очень хотели бы
видеть хилыми, тщедушными, ни к чему не приспособленными. Чем-то вроде
интеллигентов из сочинений господина Чехова. Что ж, бывают и такие, нет
слов! Но здесь-то, в этом кабинете, сидели ладные, крепкие дядьки, с очень
неплохой мускулатурой. У всех четверых были тела и поведение людей,
привыкших к свежему воздуху, движению, активной тяжелой работе.
Третий из сидящих в кресле - Владимир Константинович, сын старого друга
Игнатия Николаевича, постарше, но тоже какой-то... не такой. С явственной
печатью ума и культуры, никак не пролетарий. Ну, измученный, голодный,
запавшие глаза, а ведь видна порода, что поделать...
- Вчера дрова колол, для Губкомзема... Для этого, слава Тебе, Господи,
политическое доверие не нужно. Запыхался, топор опустил. Вижу - знакомый
идет! Гляжу - Гришка!
- Неужто тот самый?! - подался вперед один из молодых, сидящий под
фотографией.
- Тот самый, Васенька. Ваш Гришка, из кухонных мужиков. Я ж его хорошо
помню, сколько раз к вам приезжал, Игнатий Николаевич, - обратился
рассказчик именно к сидящему за столом, но ответил ему не Игнатий
Николаевич, а сидящий в кресле под картиной.
- Ну вот, сразу и кухонный мужик... Вы, Владимир Константинович, уж
очень к нему эдак-то... резко. Его же вроде в кучера переводили?
- Переводили, Николай, переводили... - согласно кивнул Василий, - вот
папа не позволит соврать, перед самыми событиями поставили... Только
все-таки не кучером, а лошадей кормить. Это не одно и то же!
- Да-с, лошадей ему доверять нельзя, это понятно... - задумчиво
протянул Николай. И спохватился: - Так, Владимир Константинович, что с
Гришкой-то? Стоите вы, значит, и что же?
- Ну вот... Опустил я топор, пот отереть. Гришка идет! Одет в
толстовку, в сапоги, под мышкой - портфель здоровенный, бумаги из него
торчат, а на носу - очки...
- На угреватом Гришкином носу... - почему-то весело, напевно встрял
владелец кабинета, Игнатий Николаевич, из-за стола.
- На нем самом, на угреватом! - отрезал рассказчик. - Остановился он,
меня узнал, руки в боки. Стоит и ухмыляется. "Вот, - говорит, - вот она,
никчемная интеллигенция! Вечно-то в ней, говорит, мертвый живого
перетягивает! Полена разрубить, и то не могут!"
А я ему, дух переведя: "Я, - говорю, - собственно, не свою, вашу работу
выполняю сейчас, Григорий Батькович. Причем делаю я ее, конечно, вашего-то
похуже, опыта не хватает. Но вот посмотрел бы я, как вы будете мою работу
выполнять - делать переводы с немецкого". Ну-с, постоял Гришка, постоял,
губами пожевал да и пошел.
Вспыхнул смех. Владимир Константинович откинулся на спинку кресла, явно