"Дьявольское кольцо" - читать интересную книгу автора (Буровский Андрей)

Ни Финляндия, ни Латвия не подготовили Василия Игнатьевича к жизни за
границей. Похожа была и природа, и люди, и сам жизненный уклад. Для Василия
Игнатьевича заграница началась в сентябре 1936 года на пароходе, шедшем в
Лиссабон. Впервые возник языковой барьер: команда не понимала ни русского,
ни немецкого. Только один стюард немного понимал по-французски. А для
Курбатова были невнятны слова команды, разговоры, и временами он оказывался
почти что слепым и глухим.
На пароходе ехали смуглые, невысокие люди очень непривычного обличия.
Звучала странная, почти непонятная речь. Написанное Василий Игнатьевич еще
понимал - потому что знал латынь. Но португальская, испанская, итальянская
речь была уж совсем непостижима.
На пароходике плыли немцы... Но немцы-то были "свои", а португальцы и
испанцы - "иностранцы". Впрочем, один из испанцев плыл за тем же, что и
Курбатов. На смеси трех языков они договорились идти вместе.
Было холодно, ветрено, сыро - до Ла-Манша. В Атлантике с каждым днем
становилось теплее, только все-таки сильно качало. Ночи стали теплыми, мрак
их тяжелым, бархатистым, с огромными мерцающими звездами. Темнело непривычно
рано. 8 сентября по левому борту пароходика появилась и уже не исчезала
бурая полосочка земли.
Португалия была рыжая и синяя. Рыжие и бурые равнины; бурые и рыжие
склоны ближних гор; на них так мало выделялся желтый цвет созревшего
пшеничного поля. Синее, со множеством оттенков море, как Черное море в
Крыму. Синие, сиреневые горы. Голубо-синие дали.
10 сентября Василий Игнатьевич уже ехал на поезде, по рельсам,
вихляющим, словно две пьяные змеи. Поезд дико швыряло, вагон скрипел на
поворотах, как будто собирался рассыпаться. Натужно сопя, паровозик лез на
перевалы, с отчаянным скрипом съезжал вниз на спусках.
В маленьком отряде он был единственным русским. Еще был прибалтийский
немец, итальянец, неизвестно почему не желавший воевать у Муссолини; было
пятеро испанцев, возвращавшихся из разных стран. Василий Игнатьевич с
парохода знал веселого, страшно активного Еугенио, остальные были незнакомы.
Перед выходом из гостиницы хозяин велел прихватить два здоровенных ящика.
Трудно было не понять, что в них. В поезде ящики открыли, разделили
винтовки, новенькие, в масле, патроны.
11, 12 и 13 сентября отряд шел, держа на восток. Просто шел, через
равнины и горы. По рыжему полотну дороги, через рыжую равнину; туда, где
лиловые и сиреневые призраки гор царили на горизонте.
Странно было смотреть вперед или оглядываться и видеть эту дорогу -
ярко-рыжее на серо-желто-рыжем, не такого интенсивного цвета. Совсем другие,
чем на севере, очень странные краски.
Дорога вьется в гору, и зеленые буки желтеют, все больше желтого и
красного в их кронах. Подъемы и спуски, и после одного из подъемов спуск все
не кончается, и снова становится больше зелени в кронах - перевал.
12 сентября, со второй половины дня, уже шли через Испанию, через
высокое плато Моралес. Испанцы говорили, что вся внутренняя часть страны
такая - рыжие плоскогорья, где много пыли и ветра, но мало воды и деревьев.
Далеко на юге, возле Средиземного моря, есть другая Испания, лучше известная
в мире, очень тепло, много фруктов, большие города, богаче люди.
Здесь тоже были обработанные поля - пшеница, больше всего пшеницы.
Низкие стебли, редкие мохнатые колосья. В России, в Прибалтике пшеница росла