"Дьявольское кольцо" - читать интересную книгу автора (Буровский Андрей)

исполнитель, владевший акром земли в черте города, оказался вдруг помещиком,
а его собственное скромное состояние выросло да масштабов родовых сокровищ
всех герцогов и графов Испании. Журналисты прозрачно намекали на
религиозность Мигуэля, на то, что убить славных вершителей прогресса его
подначили не только помещики, но и попы. И, конечно же, левые много отдали
бы за связи Коимбре и фашистов...
К их огорчению, Мигуэль не только не был фашистом, но даже плохо
представлял себе, что такое вообще фашизм. Только в тюрьме он прочитал
программу испанских фашистов: "26 пунктов Фаланги". Надо же было знать, в
чем же его обвиняют?!
В октябре 1933 года Хосе Антонио Примо де Ривера создал партию
"Испанская фаланга". Объединившись с рядом других правых партий, "Фаланга"
стала называться "Испанская фаланга хунт национал-синдикалистского
наступления".
Сначала главное, что привлекло Мигуэля во всем этом: будь "Испанская
фаланга" у власти, никогда бы не было возможным убийство его близких. Но
постепенно идея корпоративности, опора на народную традицию, общий дух,
совместное преодоление трудностей, ориентация на самое сильное и
жизнеспособное в народе захватывала его, и медленно, но верно делала
приверженцем Примо де Ривера. Интересно, были ли способны понять левые, что
сами создали себе врага?
Как описать судебный процесс? Единственное, чего удалось добиться
Мигуэлю, - так это шумного, массового процесса, к которому было привлечено
внимание общественности.
В остальном же получилось все не так. Попытки говорить о преступлении,
совершенном анархистами, пресекались и судьей, и залом. Зал был набит
анархистами, коммунистами и сочувствующими, собравшимися для политической
расправы.
Под конец "суда" толпа человек в пятьдесят скандировала: "Смерть!
Смерть Коимбре! Смерть убийце революционеров!!!"
Мигуэль был готов к любому приговору. Но уж сначала, думал он, в зал
будут брошены какие-то слова, суд волей-неволей выслушает хотя бы его
последнее слово...
Обалдевший Мигуэль все больше понимал, что происходящее не имеет ничего
общего с законностью. Чем больше он пытался говорить, тем агрессивнее вел
себя зал, сильнее трусил судья. Суд проходил по каким-то другим законам,
которых Мигуэль не понимал.
Под видом суда его убивали те самые люди, которые месяц назад
прикончили его детей и на которых он не мог найти управу. Но что толку в его
бешенстве?! Орущего, трясущего решетку Мигуэля Коимбре связали, лишили
последнего слова, сунули кляп в рот, и спустя час он уже сидел в камере
смертников в ожидании расстрела. А в его ушах продолжала орать обезумевшая
толпа. Перед глазами бесновался зал: лезли какие-то распяленные мокрые рты,
потные морды, скрюченные пальцы тянулись к нему через барьер...
Лязгнула дверь. Вошел человек в офицерской форме, улыбнулся Мигуэлю,
раздался громкий заговорщицкий шепот:
- Эка вас отделали... Давайте руки!
Обалдевший Мигуэль повернулся скрученными руками к вошедшему.
- Теперь вам придется перейти на нелегальное положение... Готовы? Не
свалитесь? Глотните-ка сперва... - произнес офицер, и в оцепеневшей,