"Дьявольское кольцо" - читать интересную книгу автора (Буровский Андрей)исполнитель, владевший акром земли в черте города, оказался вдруг помещиком,
а его собственное скромное состояние выросло да масштабов родовых сокровищ всех герцогов и графов Испании. Журналисты прозрачно намекали на религиозность Мигуэля, на то, что убить славных вершителей прогресса его подначили не только помещики, но и попы. И, конечно же, левые много отдали бы за связи Коимбре и фашистов... К их огорчению, Мигуэль не только не был фашистом, но даже плохо представлял себе, что такое вообще фашизм. Только в тюрьме он прочитал программу испанских фашистов: "26 пунктов Фаланги". Надо же было знать, в чем же его обвиняют?! В октябре 1933 года Хосе Антонио Примо де Ривера создал партию "Испанская фаланга". Объединившись с рядом других правых партий, "Фаланга" стала называться "Испанская фаланга хунт национал-синдикалистского наступления". Сначала главное, что привлекло Мигуэля во всем этом: будь "Испанская фаланга" у власти, никогда бы не было возможным убийство его близких. Но постепенно идея корпоративности, опора на народную традицию, общий дух, совместное преодоление трудностей, ориентация на самое сильное и жизнеспособное в народе захватывала его, и медленно, но верно делала приверженцем Примо де Ривера. Интересно, были ли способны понять левые, что сами создали себе врага? Как описать судебный процесс? Единственное, чего удалось добиться Мигуэлю, - так это шумного, массового процесса, к которому было привлечено внимание общественности. В остальном же получилось все не так. Попытки говорить о преступлении, анархистами, коммунистами и сочувствующими, собравшимися для политической расправы. Под конец "суда" толпа человек в пятьдесят скандировала: "Смерть! Смерть Коимбре! Смерть убийце революционеров!!!" Мигуэль был готов к любому приговору. Но уж сначала, думал он, в зал будут брошены какие-то слова, суд волей-неволей выслушает хотя бы его последнее слово... Обалдевший Мигуэль все больше понимал, что происходящее не имеет ничего общего с законностью. Чем больше он пытался говорить, тем агрессивнее вел себя зал, сильнее трусил судья. Суд проходил по каким-то другим законам, которых Мигуэль не понимал. Под видом суда его убивали те самые люди, которые месяц назад прикончили его детей и на которых он не мог найти управу. Но что толку в его бешенстве?! Орущего, трясущего решетку Мигуэля Коимбре связали, лишили последнего слова, сунули кляп в рот, и спустя час он уже сидел в камере смертников в ожидании расстрела. А в его ушах продолжала орать обезумевшая толпа. Перед глазами бесновался зал: лезли какие-то распяленные мокрые рты, потные морды, скрюченные пальцы тянулись к нему через барьер... Лязгнула дверь. Вошел человек в офицерской форме, улыбнулся Мигуэлю, раздался громкий заговорщицкий шепот: - Эка вас отделали... Давайте руки! Обалдевший Мигуэль повернулся скрученными руками к вошедшему. - Теперь вам придется перейти на нелегальное положение... Готовы? Не свалитесь? Глотните-ка сперва... - произнес офицер, и в оцепеневшей, |
|
|