"Дьявольское кольцо" - читать интересную книгу автора (Буровский Андрей)

его купание.
Люди с оружием - это была война. Море, небо, горы, лес... они не были
войной. Война велась за них, за то, чтобы они были и стали навсегда
kommunistenfrai. Навсегда, до скончания веков, только kommunistenfrai.
Василий Игнатьевич не задумываясь лег бы костьми, выпустил бы кровь на
эту рыжую, непривычную землю, будь это нужно, чтобы она оставалась
kommunistenfrai. Чтобы чудовища жрали бы эту землю, бились в агонии на ней,
покидали ее навсегда. Чтобы земля Испании - и всей Европы! - разверзалась
под их кривыми ногами, чтобы горела огнем, поглощая уродов.
7 июня отряд бросили чистить от красных деревню и небольшое поместье за
деревней, ближе к отрогам гор. Красных было немного, они сразу стали
отходить. Шла вялая перестрелка в оливковых рощах, потом - наступление через
апельсиновый сад. Одуряющий запах плодов и пули, бьющие в стволы, - что было
реальнее?
Одно исключало другое. Или был вечер, желтый закатный свет, созревание
плодов, струйки прохладного воздуха, запахи и краски сада, и тогда не
существовало никаких выстрелов, лиловых вспышек, гулких ударов о стволы.
Не было человека, сидящего спиной к стволу апельсина и пытающегося
перевязать собственное предплечье. Не было пятен крови вокруг на земле,
остекленевших глаз, этого нехорошего раскачивания, потому что человек все
больше не мог держать себя вертикально. Не было хрипа солдата, которому пуля
разорвала горло, а он пытался им дышать... тем, что осталось. Не было трупа
в луже крови на изумрудно-зеленой траве, под серо-светло-коричневыми, словно
плиссированными стволами. Не было красного, который пытался уползти, волоча
простреленное бедро, которого Василий Игнатьевич добил очередью в спину, -
уже там, где склон круто пополз вверх, где апельсиновые деревья сменял
вездесущий испанский маквис.
А если все это было - то к чему этот сад? Этот старинный дом
благородных пропорций? Этот запах, эти краски, это небо? Праздное искушение
воюющего, в крови и грязи, какое-то смачное, жестокое издевательство над
здравым смыслом, над самими собой... Задолго до темноты красные оторвались и
ушли в горы, оставив несколько трупов. На всякий случай заночевали в
поместье, выставив и здесь охранение, - красные вполне могли вернуться.
Поместье было большое, когда-то ухоженное; двухэтажному дому - никак не
меньше двухсот лет. Огромные смежные комнаты с высокими потолками образовали
анфиладу. Штукатурка осыпалась, краска облезла. Дом был заброшен, скорее
всего, в первые же месяцы.
Комната, в которой уцелели остатки мягкого дивана. Фотографии сорваны
со стен, истоптаны сапогами. На стене - криво висящая картина, изрезанная
штыками. Другая комната, с бледным пятном на полу, - судя по форме, от
тумбочки, с детской кроваткой у окна. Кроватка была сварена из железа, ее не
получилось сжечь, и неизвестные только погнули металл, где смогли.
Квадратная большая комната, с высокими специальными шкафами. Часть шкафов
давно сломали и сожгли. Книги - тоже, но все не успели, много свалено в
углах. А до некоторых шкафов так и вообще не добрались Василий Игнатьевич
легко понял, где стояли другие, не сохранившиеся шкафы, так же легко нашел
место, где упирались в пол четыре ножки - письменный стол. Сам он поставил
бы тут же.
Даже судя по остаткам, библиотеку собирали долго, и делали это люди не
без образования: попадались книги на английском, французском, итальянском.