"Очерк истории психоанализа" - читать интересную книгу автора (Фрейд Зигмунд)

углублялись в наблюдение над ребенком, тем более естественным становился
самый факт сексуальности, и в то же время тем более удивительным казалось,
что столько труда положено было другими на то, чтобы его не замечать.
Такую твердую уверенность в существовании и значении детской
сексуальности можно получить только путем анализа, идя от симптомов и
особенностей невротиков к их первоисточникам, вскрытие которых объясняет то,
что в них вообще объяснимо, и дает нам возможность изменить то, что
поддается изменению. Я прекрасно понимаю, что приходят к другим результатам,
когда (как это недавно сделал Jung) сперва создают себе определенное
теоретическое представление о природе полового влечения и, исходя уже из
него, хотят понять жизнь ребенка.
На таком представлении можно остановиться только произвольно или
вследствие посторонних соображений, и рискуешь тем, что оно будет не
соответствовать той области, в которой его хотят применить. Разумеется, и
аналитический путь ведет к известным конечным трудностям и непонятным местам
в области сексуальности и ее отношений во всей жизни индивидуума; но их не
следует устранять путем различных соображений, а нужно оставлять
неразрешенными до тех пор, пока они не будут объяснены другими наблюдениями
или наблюдениями в иных областях.
О толковании сновидений я скажу очень немного. Оно далось мне само как
первый плод технического нововведения, после того как я, следуя смутному
предположению, решился заменить гипноз свободными ассоциациями. Моя
любознательность не была с самого начала направлена на понимание сновидений.
Мне неизвестны какие-либо влияния, которые привлекли бы мой интерес к
сновидениям или вызывали бы во мне ожидания определенных результатов работы.
Я едва успел до разрыва моего с Breuer'ом как-то сказать ему одну только
фразу, что умею теперь разгадывать сны. Благодаря такому историческому ходу
этого открытия символика сновидений оказалась почти последним достижением в
моем понимании сновидения, так как ассоциации мало что дают для объяснения
символов. Так как я придерживался привычки всегда изучать сначала самые
явления, прежде всяких справок о них в книгах, то я мог установить символику
сновидения гораздо раньше, чем нашел указания на этот счет в сочинениях
Scherner'a. Я оценил в полном объеме это средство выражения сновидения лишь
позже, отчасти под влиянием исследований Stekel'я, сначала заслуженного в
психоанализе работника, а затем проявившего небрежность. Тесная связь между
психоаналитическим толкованием сновидений и некогда столь высоко ценимым в
античном мире искусством снотолкования стала мне ясна только много лет
спустя. Самую оригинальную и значительную часть моей теории сновидений,
объяснение видоизменения сновидения внутренним конфликтом, своего рода
внутренней неискренностью, я позже встретил у одного автора, которому была
чужда медицина, а не философия, у инженера Роррег'а, опубликовавшего под
именем Линкеуза "Фантазии одного реалиста".
Толкование сновидений стало для меня утешением и поддержкой в те
тяжелые первые годы анализа, когда я должен был осилить в одно и то же время
технику, клинику и терапию неврозов. Я был совершенно одинок и часто боялся
утратить способность ориентироваться и уверенность в себе среди путаницы
возникающих и нагромождающихся трудностей. Проверка моего предположения, что
невроз должен быть объяснен посредством анализа, заставляла часто до того
долго себя ждать, что это обстоятельство могло сбить с пути; в сновидениях
же, в которых можно видеть аналогию симптомам, это предположение находило