"Тайна Воланда [фрагмент]" - читать интересную книгу автора (Бузиновский Сергей)

самолетах" это звание упоминается раз десять. Но Бартини ушел в запас в
тридцатом году, а воинские звания ввели в тридцать пятом. До того звание
определяла должность: комбриг - командир бригады. Зачем нужна была эта
путаница?
Над биографией Бартини долгое время работал бывший военпред
В.Ключенков. Он слышал рассказы барона о своем детстве, отрочестве и
юности, но позднее не смог найти в архивах никаких документальных
подтверждений. Еще один биограф-доброволец - В.Казневский - сообщил нам,
что Бартини родился не в 1897-м, а на год раньше. Ему рассказал об этом сам
Роберт Людвигович. Можно понять причины, заставляющие человека сменить
фамилию и национальность, но зачем скрывать возраст? Наша догадка может
показаться странной: тем, кого он опасался, были известны лишь время и
место его появления на свет. Это косвенно подтверждает И.Чутко:
"В ЦКБ Бартини пытались заставить работать над машиной "103" Туполева
- будущий пикирующий бомбардировщик ТУ-2. Туполев сказал:
- Роберт, давай сделаем им "сто третью" - и нас освободят.
- Нет, у меня есть своя, пусть дают под нее КБ!
И не работал, пока ему не дали КБ. Но в итоге туполевцев освободили, а
Бартини отсидел все десять лет".
Берия обещал твердо: сделаете пикировщик - отпустим. Тем не менее
Бартини отказывается присоединиться к туполевцам, требует особых условий,
ведет себя дерзко и вызывающе. О странном поведении барона вспоминает в
своих мемуарах авиаконструктор Л.Кербер. Он пишет, что в болшевской шараге
Бартини громко возмущался произволом чекистов. Однажды он при всех подошел
к Берии и заявил, что ни в чем не виноват и сидит зря. Неудивительно, что
из всех главных и ведущих конструкторов Бартини был освобожден в последнюю
очередь - за год до окончания срока.
Между "сигналом", поступившим в органы на Бартини и его арестом прошло
всего около двух недель. Но из протоколов первых допросов видно, что
следователь знал абсолютно все: кто, где и когда завербовал Бартини для
работы в СССР. Арестованному оставалось только подтвердить, - что он вскоре
и сделал, заодно признавшись в подготовке поджога авиазавода № 240. И еще:
до ареста и после освобождения Бартини примерно одинаково рассказывал об
отплытии из Владивостока в 1920 году. Вместе с другими военнопленными из
Австро-Венгрии он сел на пароход, который должен был доставить их в Европу.
В Шанхае барону и его венгерскому другу Ласло Кеменю пришлось сойти на
берег: их хотели выбросить за борт как сочувствующих большевизму. Так
написано и в "Красных самолетах". А на Лубянке Бартини излагал эту историю
несколько иначе: расправа грозила ему со стороны венгров-большевиков!
В середине 50-х годов Бартини реабилитировали. Но при этом было точно
установлено, что советские разведорганы никогда не привлекали его к своим
акциям. В архивах ГРУ и ПГУ КГБ нет сведений о генуэзской операции 1922
года, в ходе которой "красный барон" познакомился с князем Феликсом
Юсуповым и через него внедрился в группу Бориса Савинкова. Савинкова в
Италии вообще не было, а монархист Юсупов, женатый на племяннице Николая
II, вряд ли мог сотрудничать с бывшим эсеровским террористом.
В бывшем архиве ЦК КПСС хранится коминтерновское "Личное дело"
Бартини. По словам референта отдела, оно выглядит очень подозрительно:
тоненькая папочка в пять-шесть страниц. Нет, в частности, ни одной анкеты
(остальные политэмигранты заполняли их каждый год), зато сделана запись о