"Бедовик" - читать интересную книгу автора (Даль Владимир)

снова жительством в том же губернском городе.
Лиров знал Мелашу и Любашу детьми и нашивал их на руках, он был в доме
свой, и Голубцова почти, можно сказать, воспитала Лирова, по крайней мере
образовала, перевоспитала его, хотя он был и в то время уже не ребенок,
руководила занятиями его, снабжала книгами и выучила двум языкам. Она любила
его, как сына, и он не называл ее иначе, как матушкой. Лиров был ей одной
обязан образованием своим и лучшими, утешительными минутами безотрадной
жизни своей, которая, особенно в первых степенях его служения, была горька и
тошна. Можете себе вообразить радость нашего бедовика, когда во время
отчаянного сидения его в Клине вдруг прикатила из Москвы карета, из которой,
в глазах его, вышла Марья Ивановна с дочерьми. Оборотнев, которого тревожил
и беспокоил один вид незнакомого ему вовсе Лирова, взглянул было на него
через плечо: Евсей стоял опять уже, как будто на него нашел столбняк, когда
Марья Ивановна первая его узнала, и радостям не было конца. Оборотнев хотя и
был только, как выражался смотритель в Померанье, высокородный бригадир со
звездой св. Станислава второй степени, не знал, однако, куда деваться от
глупой надутой спеси, которая играла у него на лице во всех жилках,
отзывалась во всех ухватках, в каждом слове, даже в чиханье и кашле... У
этих господ на все свои особые приемы. Оборотнев о сю пору был холост,
потому что выжидал с благим терпением известное число чинов и крестов, чтобы
уже выбрать невесту вполне по желанию и вкусу, не стесняясь никакими
условиями. Оборотнев был совершенно убежден, что статскому советнику
благовидной наружности и важной осанки, да еще и со звездой, нет препоны, ни
помехи, нет сопротивления, ни отказу; всякая и каждая, вспыхнув фимиамом
признательности и подъемля на неоцененного жениха взоры благодарности и
умиления, полетит с отверзтыми объятиями ему навстречу; где честь, думал
Михайло Степанович, там и счастье, а он в завидной особе своей соединяет и
то и другое. Между тем, однако же, шпаковатость - то есть скворцовая масть
головы его - убедительно и настойчиво докладывала, что пора приступить к
делу. Бог знает с чего и почему, выбор Оборотнева пал на Мелашу, с покойным
отцом которой он был довольно короток. Но какая-то грубость, смешная
самонадеянность, глупая спесь, не прикрытая даже и видом приличия,
ограниченность ума и очень неловкое обращение отклонили от него
заблаговременно чувства Мелаши, которая обожала или презирала всегда вместе
с целым классом. Оборотнев при частых посещениях своих сделал такое
неприятное впечатление на робкие девственные умы или чувства, что было
положено целым классом презирать его, потому что он такой недобрый. И
темное, безотчетное чувство, не руководимое ни опытом жизни, ни навычною
прозорливостью, отгадало истину, потому что безотчетная приязнь и ненависть
также имеют свое значение.
Оборотнев был, по завещанию Голубцова, опекун осиротевшего семейства
его, хлопотал теперь в Москве и в Петербурге по разным его делам; ездил, как
мы видели, с Марьей Ивановной взад и вперед и старался при этом сблизиться с
Мелашей, которую называл уже, в глаза и за глаза, невестой своей. Несмотря
на своекорыстную цель этой услуги, он ценил ее, однако же, так высоко, что
позволял себе быть против Голубцовой грубым, взыскательным и повелительным,
чего, конечно, мало-мальски порядочный человек никогда бы себе не позволил.
Мы уже видели, чем все это кончилось; затем его высокородие надулся, уехал,
почти не простившись с Голубцовой, в Петербург, а Лиров отправился с нею и с
дочерьми ее в Малинов, чего бедняк, не без причины может быть, столько