"Бедовик" - читать интересную книгу автора (Даль Владимир)

Лиров, - мне совестно пред вами и стыдно. Делайте что хотите, везите меня
куда угодно: ваш ответ, если... если...
- Что если? - спросила Марья Ивановна. - Что ж? Вы покинули Малинов,
где вас знали как хорошего, честного и дельного человека; вы поехали, бог
знает зачем, на чужбину без средств, без пособий, даже без денег; может
быть, это и неблагоразумно, но я очень понимаю и уважаю чувство, которое вас
к этому побудило; и беды тут, впрочем, еще нет никакой; вы немного узнали
свет, а это было вам нужно. Теперь вы воротитесь в Малинов для меня и
сообразите там в другой раз, ехать ли вам опять за бедой или оставаться там,
где вас знают и потому, верно, всегда дадут вам место. Подумайте хорошенько,
и вы согласитесь, что я говорю правду.
- Как всегда, матушка, так и теперь говорите вы совершенную правду, -
сказал Лиров, поцеловав руку Марьи Ивановны. - Я это вижу и понимаю; вижу
также, что мне нельзя не ехать с вами; но, матушка, более я не могу вам
сказать ничего: я не могу еще опомниться, сердце у меня как-то сжимается,
здесь, в горле, давит, промеж глаз, во лбу стучит - я чего-то боюсь, и очень
боюсь, - а сам не знаю чего! Еду с вами, еду; я ведь весь ваш, давно уже сын
ваш, и бог мне даст силу перенести все, не спотыкаясь, не обрушиваясь всею
тяжестью этого бедоносного чела ни на кого! О! От этого избави меня, боже, и
дай мне силу и крепость.
Когда Лиров, взволнованный темными, безотчетными чувствами, ушел, Марья
Ивановна долго еще глядела молча за ним вслед, потом, вздохнув, подумала:
"Добрая душа! Я понимаю тебя, хоть и не смею тебе этого сказать. Нет, я
этого не боюсь; я знаю тебя, как сына, и не пугаюсь тебя, что бы из этого ни
вышло. То, чего ты из скромности и уничижения боишься, - было бы, может
статься, утешением моим, если бы было так угодно богу; но я в дело это не
мешаюсь: матери дозволено только устранять Оборотневых, а что дальше будет -
власть господня".

Глава XII. Евсей Стахеевич наездился и воротился

Итак, любезные читатели, мы видели, что делалось в одно и то же время,
в воскресенье вечером, в Мали-нове и за пятьсот верст от него, в Клине;
спрашиваю еще раз: как Малиновские вдовушки, торговки или кто бы то ни был
могли знать то, что, как сметливые и прозорливые читатели мои, чай,
догадываются, со временем могло бы и случиться, но чего, по крайней мере
доселе, еще вовсе не было? Стало быть, малиновцы наши, как я вам и наперед
уже докладывал, были в высшей степени одарены ясновидением; стало быть, они
видели и слышали из-под Каменной горы своей или с этого знаменитого рынка, с
базара, все, что делалось в то же самое время в Клине, и, как люди очень
догадливые, вывели из этого свои заключения; иначе я этого дива, ей-ей,
истолковать не умею.
Марья Ивановна Голубцова была хозяйкой того самого дома, о котором
Лиров вспоминал почасту во сне и наяву; он, если не ошибаемся, говорил
как-то и в рассказе нашем, что семейство, к которому он было привязался, как
к родному, давно уже оставило Малинов. Голубцова, овдовев, поехала в
Петербург за дочерьми, которые были отданы уже прежде в Патриотический
институт; она не располагала было вовсе воротиться в Малинов, но, приведя
дела свои, обще со звездистым опекуном, в порядок, не успела, однако же,
продать выгодно малиновское имение свое, передумала и решилась основаться