"Мера отчаяния" - читать интересную книгу автора (Леон Донна)

7

По дороге домой они молчали. Остаток ночи оба не спали, если не считать урывков дремоты, полных неспокойными сновидениями. Несколько раз между явью и короткими обрывками сна их тела прижимались друг к другу, но в этом соприкосновении больше не было прежней близости и родства. Напротив, казалось, будто это объятия двух чужих, незнакомых людей, — и оба стремились отодвинуться. Они старались не делать этого слишком резко, не отскакивать в ужасе, ощутив касание незнакомца, откуда-то взявшегося в супружеской постели. Может, было бы честнее позволить плоти послушаться голоса разума и души, но им удалось подавить в себе желание, заглушить его — в знак верности той любви, в которой, как они боялись, после всего произошедшего что-то сломалось или, по крайней мере, переменилось.

Брунетти с трудом заставил себя дождаться того момента, когда колокола церкви Сан-Поло пробьют семь, до тех пор оставаясь в постели. Звон еще не прекратился, как он уже был в ванной; там он долго стоял под душем, смывая с себя ночь, мысли о Ланди и Скарпе и о том, что ожидает его на работе наутро.

Греясь под струей воды, он подумал: нужно что-нибудь сказать Паоле перед уходом, — но не смог подобрать нужных слов. Он решил, что все будет зависеть от того, как она поведет себя, когда он вернется в спальню, но, войдя, не обнаружил ее там. Она была на кухне — до него донеслись знакомые звуки льющейся в кофейник воды, скрип стула. На ходу завязывая галстук, он отправился туда: Паола сидела на своем привычном месте, две большие чашки, как всегда, стояли на столе. Он справился с узлом на галстуке, нагнулся и поцеловал жену в макушку.

— Почему ты это сделал? — спросила она, протягивая назад правую руку и привлекая его к себе.

Он подвинулся поближе, но не обнял жену.

— Привычка, наверное.

— А-а… — протянула она, уже готовая обидеться.

— Привычка любить тебя.

Она улыбнулась, но все испортило шипение кофейника. Она разлила кофе по чашкам, добавила горячего молока и сахара, размешала. Он пил стоя, не стал садиться.

— Что будет дальше? — поинтересовалась она, сделав глоток.

— Поскольку это твое первое правонарушение, полагаю, дело обойдется штрафом.

— И все?

— Этого достаточно, — ответил Брунетти.

— А с тобой?

— Все зависит от того, как историю обыграют газеты. Кое-кто из журналистов годами ждал чего-то в этом духе.

Он собирался было перечислить возможные заголовки, но она перебила его: «Я знаю, знаю», — и он не стал.

— Однако есть также вероятность, что тебя превратят в истинную героиню, в Розу Люксембург секс-индустрии.

Они оба улыбнулись, хотя Брунетти говорил без тени сарказма.

— Я вовсе не к этому стремилась, Гвидо. И ты это знаешь. — И не успел он спросить, к чему же, собственно, она стремилась, как она сама пояснила: — Я хочу, чтоб им стало стыдно за свои поступки и они прикрыли свой бизнес.

— Кто, турагенты?

— Да! — ответила Паола и на некоторое время замолчала, отхлебывая кофе. Когда в чашке уже почти ничего не осталось, она отставила ее в сторону и произнесла: — Но не только. Я хочу, чтобы всем стало стыдно за свои поступки.

— Тем мужчинам, которые занимаются секс-туризмом?

— Да, им всем.

— Этого не будет, Паола, что бы ты там ни делала.

— Знаю. — Она допила кофе и встала, чтобы приготовить еще.

— Я больше не хочу, — сказал Брунетти. — Может, по дороге зайду в бар и выпью там.

— Еще слишком рано.

— Какой-нибудь бар уже открыт, — заметил он.

— Ну что ж…

Брунетти оказался прав. Он долго пил кофе в баре, оттягивая свой приход в квестуру. Он успел купить «Газеттино», хотя и знал, что там до завтрашнего дня интересующее его сообщение вряд ли появится. И все же изучил первую, потом вторую страницы раздела, посвященного местным новостям. Ничего.

У дверей квестуры стоял другой офицер. Восьми еще не было, и ему пришлось отпирать их для Брунетти, он отдал комиссару честь, пока тот проходил.

— Вьянелло уже пришел? — спросил Брунетти.

— Нет, комиссар. Я его не видел.

— Передайте ему, что я хотел бы видеть его, когда он появится, хорошо?

— Да, комиссар, — ответил офицер и снова отдал честь.

Брунетти стал подниматься по задней лестнице. Маринони, та женщина-комиссар, что недавно вышла из декрета, поздоровалась с ним, но сказала только, что слышала о свидетеле из Тревизо, и выразила свои сожаления.

Оказавшись в кабинете, он повесил пальто, сел за стол и развернул «Газеттино». Все было по-прежнему: одни чиновники вели расследование деятельности других чиновников, одни бывшие министры выдвигали обвинения против других, заговор в столице Албании, министр здравоохранения требовал возбудить уголовное дело против производителей поддельных медикаментов для стран третьего мира.

Он перешел ко второму разделу и на третьей странице нашел заметку, посвященную смерти синьоры Яковантуоно: «Casalinga muore cadendo per le scale» («Домохозяйка умерла, упав с лестницы»). Ну конечно!

Он все это слышал вчера: она упала, сосед нашел ее на нижней площадке лестницы, врачи констатировали смерть. Похороны состоятся завтра.

Едва он успел дочитать статью, как раздался стук в дверь и вошел Вьянелло. Брунетти достаточно было взглянуть на его лицо, однако он все же спросил:

— Ну, что говорят?

— Ланди начал обсуждать эту историю с самого утра, как только люди стали появляться в квестуре, но Руберти и Беллини ничего не сказали. Из газет пока никто не звонил.

— А Скарпа? — поинтересовался Брунетти.

— Он еще не пришел.

— Что говорит Ланди?

— Что доставил сюда вашу жену прошлой ночью, что она разбила витрину в туристическом агентстве на кампо Манин и что вы пришли и забрали ее отсюда, не заполнив бумаг. Он ведет себя, как судебный пристав, утверждает, будто формально она скрылась от правосудия.

Брунетти сложил лист бумаги пополам, потом еще раз. Он вспомнил свое обещание, данное Пучетти: наутро привести с собой жену, но вряд ли ее отсутствие — достаточное основание для заявления, что она скрывается от правосудия.

— Понятно, — сказал он. Надолго замолчал и наконец спросил: — Сколько человек знают о предыдущем случае?

Вьянелло некоторое время размышлял, после чего ответил:

— Официально — никто. Официально ничего не было.

— Я не об этом спрашиваю.

— Не думаю, что об этом знает кто-то, кому не следовало бы, — проговорил Вьянелло. Видно было, что он не горит желанием пускаться в дальнейшие объяснения.

Брунетти не знал, нужно ли ему благодарить сержанта или Руберти с Беллини. Он заставил себя проглотить выражения признательности и спросил:

— Есть новости от тревизской полиции?

— Яковантуоно появился и заявил, что не уверен в своих показаниях, сделанных на прошлой неделе. Ему кажется, он ошибся. Потому что был очень напуган. Он уже несколько дней назад точно вспомнил, что у грабителя были рыжие волосы, да все недосуг было обращаться в полицию.

— До тех пор, пока не умерла его жена? — поинтересовался Брунетти.

Вьянелло ответил не сразу. Через некоторое время он пробормотал:

— А как бы вы поступили, комиссар?

— То есть?

— Если б оказались на его месте.

— Я, вероятно, тоже вспомнил бы про рыжие волосы.

Вьянелло сунул руки в карманы форменной куртки и кивнул:

— Думаю, все бы так поступили, особенно те, у кого есть семья.

Зазвонил внутренний телефон Брунетти.

— Да, — поднял трубку комиссар, какое-то время слушал, потом разъединился и встал. — Это вице-квесторе. Хочет меня видеть.

Вьянелло приподнял рукав и посмотрел на часы:

— Четверть десятого. Полагаю, это и есть ответ на вопрос, чем занимался лейтенант Скарпа.

Брунетти аккуратно положил газету посреди стола и вышел. У двери кабинета Патты сидела за своим компьютером синьорина Элеттра, но экран не светился. Когда показался Брунетти, она подняла на него глаза, закусила нижнюю губу и подняла брови, не то выражая удивление, не то подбадривая комиссара, — как один школьник подбадривает другого, вызванного к директору.

Брунетти на мгновение закрыл глаза и плотно сжал губы. Он ничего не сказал секретарше, постучал в дверь и, услышав выкрик: «Avanti!», вошел.

Брунетти ожидал увидеть в кабинете одного вице-квесторе, потому не смог скрыть удивления, застав там четверых: вице-квесторе Патту, лейтенанта Скарпу, сидевшего слева от шефа — на картинах, изображающих Тайную вечерю, это место Иуды, — и еще двоих мужчин: одному под шестьдесят, другому — лет на десять меньше. Брунетти некогда было их рассматривать, однако у него сразу же возникло ощущение, что старший из гостей — главный.

Патта сразу же перешел к делу:

— Комиссар Брунетти, это Dottore^[12] Паоло Митри. — Он изящно взмахнул рукой в сторону того, что постарше. — А это его адвокат, Джулиано Дзамбино. Мы позвали вас, чтобы обсудить события прошлой ночи.

В комнате стоял пятый стул, слева от адвоката, но никто не предлагал Брунетти сесть. Комиссар кивнул Митри и его спутнику.

— Быть может, комиссар к нам присоединится? — предложил Митри, указывая на пустой стул.

Патта кивнул, и Брунетти сел.

— Полагаю, вам известно, почему вы здесь, — сказал Патта.

— Я бы хотел, чтоб мне четко объяснили, — ответил Брунетти.

Патта сделал знак своему лейтенанту, тот начал пересказывать недавние события.

— Прошлой ночью, примерно около полуночи, один из моих людей позвонил мне и сообщил, что вандалы снова разбили витрину в туристическом агентстве на кампо Манин. Это туристическое агентство принадлежит Dottore Митри, — добавил он, качнув головой в сторону владельца. — Позже мне сообщили, что подозреваемого доставили в квестуру и что подозреваемый этот — жена комиссара Брунетти.

— Это правда? — прервал Патта, обращаясь к Брунетти.

— Понятия не имею, о чем именно офицер Ланди доложил лейтенанту прошлой ночью, — спокойно ответил Брунетти.

— Я вовсе не это имел в виду, — произнес Патта, прежде чем лейтенант успел возразить. — Это действительно сделала ваша жена?

— В том отчете, что я прочел вчера ночью, — начал Брунетти, и голос его по-прежнему звучал спокойно, — офицер Ланди указал ее имя и адрес, а также написал, будто она созналась в том, что разбила стекло.

— А как насчет прошлого раза? — спросил Скарпа.

Брунетти не стал задавать вопрос, какой «прошлый раз» имеется в виду, только осведомился:

— Что именно вы хотите знать?

— Это тоже сделала ваша жена?

— Вам придется спросить об этом мою жену, лейтенант.

— Я так и поступлю, — ответил тот. — Можете быть уверены.

Dottore Митри кашлянул, прикрывая рот ладонью.

— Пожалуй, я перебью, Пиппо, — сказал он Патте. Вице-квесторе, которому такое дружеское обращение, по-видимому, польстило, кивнул.

Митри обратился к Брунетти:

— Комиссар, думаю, всем нам пойдет на пользу, если мы придем к соглашению в данном вопросе.

Брунетти повернулся к нему, но промолчал.

— Агентство понесло значительные убытки: замена первого стекла обошлась почти в четыре миллиона лир, полагаю, на этот раз будет примерно то же самое. Кроме того, простой бизнеса тоже стоил недешево, ведь агентство было закрыто, пока мы ждали, когда стекло привезут и установят. — Dottore Митри сделал паузу, словно ожидая от Брунетти какого-то ответа или вопроса, но не получив ни того, ни другого, продолжил: — Думаю, моя страховая компания возместит убытки и, возможно, частично компенсирует потери в бизнесе. Для этого, конечно, потребуется много времени, но я уверен, мы это уладим. Собственно, я уже говорил со своим агентом, и он заверил меня, что все будет в порядке.

Брунетти смотрел на него, пока тот говорил, вслушиваясь в доверительные нотки в голосе. Этот человек привык к всеобщему вниманию; он излучал самоуверенность и чувство собственного достоинства, почти физически ощутимые. Весь его облик подтверждал это впечатление: аккуратнейшим образом подстриженные, короче, чем того требует мода, волосы, легкий загар, ухоженные кожа и ногти — он явно пользовался услугами косметологов и маникюрш. У него были светло-карие, почти янтарные глаза и приятный, едва ли не чарующий голос. Он сидел, поэтому Брунетти трудно было определить, какого он роста, но казалось, он должен быть высоким, с длинными руками и ногами, как у бегуна.

Адвокат тоже внимательно слушал своего клиента и пока не вставил ни единого слова.

— Вы следите за моей мыслью, комиссар? — произнес Митри, заметив, что Брунетти рассматривает его и, кажется, чем-то недоволен.

— Да.

— Второй случай — совсем другое дело. Поскольку, судя по всему, именно ваша жена разбила витрину, мне кажется, будет справедливо, если она за него заплатит. Вот почему я хотел поговорить с вами. Я подумал, что мы с вами можем прийти к соглашению.

— Боюсь, я вас не понимаю, — ответил Брунетти. Ему стало интересно, как далеко все это может зайти и что случится, если он перегнет палку.

— Чего именно вы не понимаете, комиссар?

— Зачем вы меня сюда позвали.

Голос Митри стал жестче, но звучал по-прежнему благожелательно.

— Я хочу решить проблему. По-мужски. Я имею честь быть другом вице-квесторе и предпочел бы не доставлять полиции хлопот.

«Вот, наверное, почему пресса не растрезвонила об этом случае уже сегодня», — мелькнуло в голове у Брунетти.

— Так вот, я подумал, мы сможем уладить это дело потихоньку, без ненужных осложнений.

Брунетти повернулся к Скарпе:

— Моя жена объяснила вчера ночью, почему она это сделала?

Вопрос застал Скарпу врасплох, и он быстро взглянул на Митри, тот ответил вместо лейтенанта:

— Это сейчас не имеет никакого значения. Важно, что она совершила преступление. — Он посмотрел на Патту. — Думаю, в наших интересах уладить все, пока еще есть возможность. Уверен, вы со мной согласны, Пиппо.

Патта бросил в ответ коротко и четко:

— Конечно.

Митри перевел взгляд на Брунетти:

— Если вы со мной согласны, можем продолжать. Если нет — боюсь, я попусту теряю время.

— Я по-прежнему не вполне понимаю, чего вы от меня хотите, Dottore Митри.

— Я хочу, чтоб вы пообещали, что ваша жена заплатит за разбитое стекло и потери в бизнесе, понесенные агентством.

— Не могу этого обещать, — сказал Брунетти.

— Почему же? — теряя терпение, спросил Митри.

— Потому что это не мое дело. Если вы хотите обсудить случившееся с моей женой — у вас есть на то полное право. Но я не могу принимать решение за нее. — Брунетти надеялся, что его голос так же убедителен, как и приводимые им доводы.

— Что вы за человек?! — воскликнул Митри со злостью.

— Могу ли я еще чем-либо быть вам полезен, вице-квесторе? — обратился Брунетти к начальнику.

Патта был слишком изумлен или слишком зол, чтобы ответить, — Брунетти, воспользовавшись этим обстоятельством, встал и быстро вышел из кабинета.