"Южные ночи" - читать интересную книгу автора (Уэлдон Сьюзен)

Глава 19

Снова подступила дурнота.

К счастью, сегодня утром никто не пришел завтракать. Рэйчел медленно поднялась из-за стола. Слабость и тошнота, которые не отпускали ее уже несколько недель, выматывали силы и действовали на нервы. Поначалу она решила, что слегка недомогает, но мало-помалу пришлось все-таки признать: она беременна.

Рэйчел ласково приложила ладонь к животу. Маленькое существо там, внутри, принадлежит ей и тому человеку, которого она всей душой любит. Она не могла дождаться момента, когда скажет ему об этом и увидит его лицо.

В эту секунду дунул новый порыв ветра и потряс стекла в окнах так, что Рэйчел показалось, они вот-вот вылетят. Долго прожив на берегу залива, она знала немало ураганов и штормов и прекрасно понимала, что означают этот ветер и черное небо. Где-то, должно быть южнее Манати, на море бушует ураган. А ведь там сейчас должен быть Джастин! Она молилась, чтобы ее предположения оказались ошибкой.

Нахлынувшая тревога вновь принесла с собой дурноту. Прошло уже несколько дней, с тех пор как она получила письмо от капитана. Он благополучно дошел до Нового Орлеана с дядюшкиным сахаром, а оттуда взял курс на Ки-Уэст с каким-то товаром, чтобы получить дополнительную прибыль. Невозможно было определить, как давно отправлено это письмо, — конверт она сразу выбросила, не обратив на него внимания. Значит, вполне возможно, что именно сейчас он попал в непогоду.

Рэйчел облокотилась на край стола. Надо прекратить изведить себя нелепыми догадками. Джастин — опытный моряк. Он прекрасно знает как избежать шторма и спасти свою шхуну. Уже много раз за последние несколько минут она тщетно повторяла себе это. Если в ближайшие дни Джастин не появится в Манати, то она измотает себя и заболеет по-настоящему. Но ради той жизни, что уже зародилась в ее чреве, она обязана верить в лучшее, верить в капитана Трента.

Глухие удары послышались со стороны окна — рабы закрывали ставни.

— Рэйчел.

Девушка поглядела в сторону вошедшего Тревора. Тревор долго молча глядел на нее. Лицо его было бледно и осунулось. Он вошел в столовую и тихо прикрыл двери. Рэйчел пронзило беспокойство. Прескотт подошел и остановился в шаге от нее.

— Это правда?

Держась за стол, она снова опустилась на свое место. Должно быть, ему стало известно о ребенке. А уж если знает Тревор, то значит, об этом гудит весь дом. Либо Леа проболталась ему, либо он догадался сам. Девушка закрыла лицо руками.

Майор стал на колено и, взяв ее руку в свою, ласково произнес:

— Все будет хорошо, обещаю. Вы мне доверяете?

Рэйчел заглянула в его теплые ореховые глаза и расслабилась. Ну вот, майор и тот верит, что Джастин обязательно вернется и женится на ней.

— Вы очень добрый человек. Вы поддерживаете меня, как можете. — При этих словах Тревор поморщился и слегка улыбнулся. — Но мои проблемы никоим образом вас не касаются.

Прежде чем ответить, он на секунду закрыл глаза.

— У ребенка должно быть мое имя. Клянусь честью, вы ни в чем не будете нуждаться. — Рэйчел ахнула и выдернула свою руку из ладони Тревора, а он добавил: — Разумеется, мы уедем из «Ривервинд». Нельзя же оставаться в том доме, где…

Она подскочила, оттолкнув стул. Тревор удивленно повел бровью и тоже встал.

— Я понимаю, что это несколько неожиданно, но поскольку вы в положении, то выбора не остается.

Рэйчел подняла руку, желая остановить его.

— Так вы… предлагаете жениться?

Тревор был озадачен:

— Ну конечно.

Девушка с трудом проглотила комок в горле и сказала:

— Вы поступаете крайне благородно, но я не могу допустить, чтобы вы ради меня пожертвовали столь многим.

Тревор быстро поклонился, прошел к двери и распахнул ее.

— Пустяки, моя дорогая. Возможно, я повел себя по-хамски, но у меня еще остались представления о чести. Я немедленно поговорю с вашим дядей.

Рэйчел на миг утратила дар речи, но и его было достаточно, чтобы Тревор исчез из поля ее зрения. Так что когда она крикнула: «Я не хочу за вас замуж!» — было уже поздно. Он ее не слышал. Ошеломленная, Рэйчел стояла несколько мгновений, показавшихся ей вечностью. Она вся оцепенела, а в мыслях звучали его последние фразы. И тут ее осенило: «Тревор решил, что ребенок от него!»

Ей надо бежать за ним как можно скорее, но теперь уже слишком поздно. Если Рэйчел сейчас ворвется в кабинет дяди и выложит всю правду, то тем самым лишь усугубит дело. Эдвард ни за что не простит Джастину, что тот соблазнил его племянницу. Господи, а что он подумает о Треворе?!

Ей надо объясниться с майором, и пусть он посоветует, как выпутаться из этого чудовищного клубка событий. А до этого надо поговорить с сестрой. Ведь Леа до сих пор ничего не знает, а дяде невозможно ни в чем признаться, не выдав ее отношений с Тревором. Снова подступила тошнота. Рэйчел вышла из столовой, у нее сильно кружилась голова.

Спускаясь по лестнице, Леа остановилась на ступеньках. Она провела рукой по волосам и сладко зевпула, пытаясь освободиться от остатков сна. Но вдруг вздрогнула, услышав, как звенят оконные стекла. Очевидно, это от сильного ветра. Слава Богу, у кого-то достало ума закрыть ставни, потому что сама она сегодня с трудом поднялась с постели. Леа надеялась, новые посадки тростника выдержат бурю.

Учитывая вчерашний переполох во всем имении, просто удивительно, что сегодня вообще кто-то смог вовремя подняться. Сердце Леа сладко сжалось при воспоминании о том, как вчера поздно вечером Тревор возвращался в усадьбу со своей находкой. И девушка, радостно улыбаясь приятным мыслям, пошла дальше. Правда, они так и не сумели поговорить, но она надеялась, что вот-вот Тревор разыщет ее. При мысли об этой встрече Леа заволновалась.

Внизу на ступеньках показалась бледная, как привидение, Рэйчел. Леа уже собиралась поприветствовать сестру, но та покачала головой:

— Идем обратно наверх. Я должна тебе кое-что сказать.

Леа прошла к себе и дождалась, когда Рэйчел тоже войдет и закроет за собой дверь. Черты лица сестры исказились горечью, она забегала по комнате и часто, судорожно задышала. Леа почуяла недоброе.

— Что-то с дядей Эдвардом?

— Нет. — Рэйчел повернулась к ней. — Я не знаю, как тебе признаться в этом.

— Боже мой, Рэйчел, я ведь не дитя. Да что такое ты можешь мне сообщить?..

— Я беременна. Я хранила это в секрете, но, должно быть, Хипи как-то догадалась и разболтала повсюду. Тревор попросил у дяди Эдварда моей руки.

Леа молча, не в силах что-либо ответить, заморгала глазами. Должно быть, она чего-то не поняла.

— Ты… не могла бы повторить, что сейчас сказала?

Рэйчел подошла ближе и взяла Леа за запястье.

— Прошу тебя, не надо меня ненавидеть. Мне показалось, что Тревор это знает от тебя, и я решила, что ты нарушила обещание и рассказала ему о нас с Джастином… Я слишком поздно поняла, что он заблуждается. Теперь он хочет спасти меня от позора. Сказав мне об этом, он прошел вперед, в кабинет дядюшки, и выполнил свое намерение. Дядя Эдвард рад тому, что все так сложилось, ну а мне остается лишь плакать.

Резко высвободив свою руку, Леа поглядела на сестру. Она пыталась овладеть собой, а между тем горячие слезы уже навернулись ей на глаза. Несмотря на все усилия, голос ее зазвучал злобно и яростно:

— Как ты могла такое допустить? Ты же любишь капитана Трента. Или уже забыла?!

Рэйчел смотрела в пол, нижняя губа ее дрожала.

— Это не моя вина, Леа. Я люблю Джастина и хотела остановить Тревора, но не успела. Ты же понимаешь, что, пока Джастин не вернется, я никому не могу о нем рассказывать. Ведь понимаешь, правда? Дядя Эдвард возненавидит его. О Боже, не знаю, что мне теперь делать! Обещай, что не выдашь меня, пока я не приму решения.

Истерические всхлипывания, которыми сестра сопровождала эту свою речь, смутили Леа, но самое главное она уяснила себе слишком даже хорошо. С пылающей в сердце яростью она крикнула:

— Не беспокойся, твой секрет в надежных руках! — И, резко развернувшись, выбежала из комнаты.

— Подожди! — взмолилась Рэйчел, но опять опоздала.

Разум говорил Леа, что Тревор решился на этот шаг лишь затем, чтобы спасти репутацию Рэйчел, но сердце не желало прислушиваться к доводам рассудка. Мужчина, которого она любит, собрался жениться на ее родной сестре. Леа помчалась вниз по лестнице. Она не думала, куда и зачем бежит, и не останавливалась, покуда не очутилась на первом этаже.

Здесь она встала как вкопанная. Прямо перед нею оказался Тревор. Девушка глубоко вздохнула и сжала губы. Черт бы его побрал, ну как же можно не знать, с кем провел ночь!

— Леа, — прошептал Тревор. — Леа, мне надо с вами поговорить.

Внезапно у майора за спиной показалась дядина голова. Выходя вперед, он улыбнулся:

— Леа, дорогая, ты уже слышала прекрасные новости? Тревор и Рэйчел собираются стать мужем и женой.

Девушка закусила нижнюю губу и, досадуя на предательские глаза, готовые вот-вот пролить скопившуюся в них влагу, ответила:

— Рэйчел только что обрадовала меня.

Раненое сердце кровоточило. Но это и понятно — оно разрывалось на части. Она поглядела в пронизывающие глаза Тревора.

— Полагаю, я должна и вас поздравить, майор Прескотт.

— Леа…

Тревор на минуту обернулся к дяде, чтобы шепнуть ему что-то. Леа воспользовалась этим, приподняла край юбки в голубой цветочек и прошмыгнула мимо него. А она-то, дура, вырядилась ради него! Почти вслепую девушка преодолела пространство холла.

— Леа! — окликнул ее Тревор.

Звук его сапог, топающих по полу, заставил кровь стремительно помчаться по ее сосудам. Он догонял ее. Но Леа не желала с ним говорить. Во всяком случае, не сейчас. А может быть, и вообще никогда. И она бросилась бежать, но вскоре Тревор поймал ее за руку и развернул к себе лицом. На скуле его играли желваки, он был зол, но в глазах стояла боль. Господи, да как он смеет жалеть ее?!

— Дай мне объяснить… пожалуйста, — попросил он.

Леа выпрямилась во весь свой рост.

— Прекрасно. У тебя есть ровно минута.

Несколько мгновений он молча водил пальцами по своим волосам. Даже теперь, когда все внутри у Леа ныло и болело, этот жест тронул ее. Боже правый, вот же она, любовь, только руку протяни! Но тут она представила его и Рэйчел в качестве супругов и пришла в отчаяние.

— Понимаешь, хоть я и обязан теперь жениться на твоей сестре, но люблю я только тебя и всегда любил…

— Нет! — оборвала она. — Нет, слишком поздно!

Он рассмеялся, но радости в этом смехе не было.

Леа услышала в нем нескрываемую горечь и смутилась. Жуткая мысль пронзила ее мозг, но Леа быстро прогнала ее от себя. Она не должна его слушать, не должна внимать его признаниям в любви. Теперь он потерян для нее навсегда. Девушка отвернулась и собралась уходить, но Тревор был к этому готов и быстро удержал ее, обхватив за талию. Отчаянно вырываясь из его объятий, Леа замолотила кулаками по широкой груди майора.

— Леа, можем мы пойти куда-нибудь, чтобы поговорить наедине?

Наконец она высвободилась. Глаза ее метали молнии:

— Мы никогда не сможем быть наедине, никогда! Ты станешь мужем Рэйчел.

Сделав судорожный вдох, она немного успокоилась, чтобы даже с некоторым изяществом отвернуться от него и прошагать через зал. А на улице дождь заливал всю округу. Погодка под стать ее настроению, решила Леа. Самообладание не покидало ее, покуда она не ступила в длинный коридор, ведущий к хозяйственным пристройкам.

Выйдя на улицу, она наконец-то смогла дать выход отчаянию, которое ее одолевало. Рыдая, Леа подставила лицо и плечи порывам ветра и потокам небесной влаги.

Тревор вернулся в кабинет Эдварда, от усталости и отчаяния повесив голову и даже немного сгорбившись. Ни слова не говоря, он налил себе бокал бренди и подошел к окну. Отхлебнув большой глоток, майор рассеянно заметил:

— Здесь еще не закрыли ставни.

— Это я запретил. Ненавижу сидеть точно жук в коробке, — отозвался Эдвард. — Впрочем, если хочешь, закрой. Все равно я сегодня не вижу ни зги.

Тревор ощутил приступ сочувствия к несчастному хозяину плантации. Этот человек просил его о помощи, а он воспользовался его доверием. Если бы он не явился сюда, то для всех в «Ривервинд» было бы только лучше. При мысли об этом с языка у него внезапно сорвался вопрос:

— А что с вашим кузеном? Наверное, он уже скоро должен приехать?

Не торопясь с ответом, Эдвард прокашлялся и невнятно пробормотал:

— Не знаю.

Тревор заподозрил неладное и поглядел на него через плечо. Другу отца явно не хватало лицемерия, чтобы с достойным видом солгать.

— Так что же, нет никакого кузена?

Эдвард покосился на Тревора и нащупал графин с бренди. Молодой человек наблюдал, как он наполняет свой бокал, пальцем нащупывая край, чтобы не промахнуться. Лишь после того, как Эдвард подбодрил себя глотком спиртного, он доверительно обратился к Прескотту:

— Только не думай обо мне плохо, сынок. Я искренне считал, что поступаю правильно, и не могу признаться, что сильно жалею об этом. Хотя, по правде говоря, я готов был биться об заклад, что ты остановишь свой выбор на Леа.

Так вот оно что! Два старых приятеля манипулировали им, как зеленым юнцом! Тревор заскрежетал зубами. Во всем виноват отец. Если бы он не совал всюду свой нос, то теперь его сыну не приходилось бы жениться на другой… Несколько минут он молчал, но потом все же заговорила совесть. Возможно, старик и лез не в свое дело, но все-таки он сам, Тревор, виновен в происшедшем.

Если б удалось вычеркнуть из памяти это убитое горем лицо! Конечно, нельзя винить Леа за отказ беседовать с ним, но ведь надо было как-то объясниться. Тревор вздохнул. Да что, собственно, он мог ей сказать? Я люблю тебя, но женюсь на твоей сестре, потому что она ждет от меня ребенка?

Решив раз и навсегда выбросить из головы эти мысли, он посвятил следующие два часа правке бумаг и проверке счетов. Это занятие требовало от него полной концентрации внимания, что сейчас ему и было необходимо. Когда наконец он закрыл последнюю папку и поднялся, чтобы размять уставшее тело, то увидел стоящую на пороге Рэйчел.

— Прошу прощения, что прервала вас, — сказала она, — но Леа куда-то запропастилась.

— Как это запропастилась? Что вы имеете в виду?

— Я нигде не могу ее разыскать. Она так расстроилась, когда я сказала ей о вашем решении жениться. Боюсь, что она могла даже уйти из дома.

— В такую бурю? Не может быть. Уверен, что вы напрасно волнуетесь.

Хотя как знать? Тревор замялся, не желая тревожить Рэйчел теми же сомнениями, которые закрались ему в душу. Он обогнул стол и по-братски обнял девушку за плечи.

— Она где-нибудь здесь. Я сейчас же ее разыщу, хорошо?

— Спасибо. — Рэйчел пошла к выходу, но у дверей остановилась. — А когда найдете, скажите ей, пожалуйста, что я освобождаю ее от данного ею слова.

Тревор дождался, пока Рэйчел поднялась наверх, а потом помчался в сторону хозяйственных пристроек. Здесь он отыскал Калли и как можно спокойнее расспросил о ее здоровье. Через минуту, внимательно выслушав подробный ответ, как бы между прочим добавил:

— Я тут Леа разыскивал. Ты, случайно, ее не видела?

— О, конечно, видела. Она поехала верхом на лошадиной спине. Эта детка может простудиться, когда выезжает на такой водопад с неба.

— Что? Черт возьми, но почему ты сразу мне не сообщила?

Калли отпрянула от него с круглыми от ужаса глазами.

— Но миц Леа и прежде ездила по дождям. Я думала, она тотчас будет обратно.

Спорить с Калли не было смысла. Тревор быстро подсчитал: Леа уехала около трех часов назад. Возможно, она ранена… Он мог уже опоздать, но отказывался верить в это. Майор направился к выходу.

— Скажи мистеру Стэнтону, что я поехал за мисс Леа.

— Надеюсь, вы ее отыщете.

— Отыщу, — резко бросил Тревор. «Отыщу или погибну сам», — добавил он про себя.

К тому времени, когда Тревор укрылся под непрестанно качающимися ветвями дуба, он находился на грани сумасшествия от отчаяния. Покинув дом несколько часов назад, он еще ни на шаг не приблизился к цели своих поисков. Дождь лил сплошными потоками, ветер свирепо выл, немилосердно хлеща и Самсона, и всадника. Временное убежище под дубом было не самым безопасным местом, но тут можно хоть немного отдохнуть. Тревор даже не задумался, что в такое могучее дерево может ударить молния…

Ему стало ясно, что мощный ураган не минует «Ривервинд». Но что он мог сделать? Майор не видел перед собой даже на десять футов. Тут не обойтись без чуда, без какого-нибудь спасительного путеводного знака, ниспосланного Всевышним.

Самсон вдруг задрал морду и громко заржал. Прескотт склонился к нему и потрепал животное по крутой шее. Да уж, погодка ни к черту! Лошадь попыталась встать на дыбы, но седок удержал поводья.

— Знаю, мальчик, — сказал он утешительным тоном. — Я тоже замерз и промок до нитки.

Жеребец беспокойно бил копытом в раскисшую землю и тряс головой.

Внезапно озаренный догадкой, Тревор напряженно вслушался в шум дождевого потока. Или он уже сошел с ума, или где-то поблизости находилась другая лошадь. Тронув Самсона, он пустил его идти по своему усмотрению и уже через пару минут заметил темнеющий впереди силуэт. Тут Прескотт понял, что слух не подвел его, — перепуганный до полусмерти жеребец Леа промчался мимо. Тревор соскочил на землю и ругнулся, когда Самсон умчался следом за первой лошадью.

Леа где-то рядом. Она должна быть здесь.

Сапоги вязли в песке, пока майор бродил по кругу, то и дело спотыкаясь о корни. На низеньком кусте он заметил обрывок материи и узнал клочок платья Леа. Заслышав над своей головой угрожающий треск, он успел увернуться за секунду до того, как огромный ствол дерева рухнул на землю. Там, куда он отскочил, начинался уклон. Правда, это облегчило его бегство от опасности, зато и вынудило волей-неволей кувырнуться через голову и оказаться у самой кромки воды. Это была река.

Волна окатила Тревора с головой, угрожая смыть с берега и увлечь в бурный поток. В полной уверенности, что он слышал, как Леа прокричала его имя, Прескотт выбрался на землю, ухватился за выступающий корень и подтянулся на нем. Помогая себе ногой, он то на дюйм продвигался вперед, то вдруг на целых три соскальзывал назад по раскисшей грязи. Уже почти добравшись до самого верха, он потерял опору и полетел по откосу вниз, покуда не ударился обо что-то твердое. На мгновение его парализовала сильная боль.

Но тут он снова услышал свое имя, уже ближе, совсем близко и явственно. Ухватившись за ветку дерева, Тревор подтянулся вверх и вперед. Здесь берег был тверже, вода сюда не захлестывала. Обессиленный после такого испытания, он распростерся на небольшой, поросшей травой лужайке. Что-то обхватило его запястье, и первым его желанием было отпрянуть, отряхнуть с себя неизвестное живое существо, но он быстро справился с этим порывом, поняв, в чем дело. Повернувшись на бок, Тревор протянул руку и положил ее на ладонь Леа, а потом перетащил девушку через свои бедра и опять откинулся навзничь.

Но отдыхать было еще слишком рано. Осторожно приподняв ее, Тревор прижал Леа к своей груди и ощутил гулкие удары ее сердца. Несмотря на разбушевавшуюся стихию, им овладело спокойствие. До сих пор он не понимал всей глубины собственной тревоги. Но если бы он не нашел ее живой…

— Тревор, — задыхаясь проговорила она. — Я не смогу подняться наверх.

— Отдыхай. Теперь ты в безопасности.

Конечно, ситуация не из легких, но наконец-то он сможет обсудить наболевшее без постороннего глаза.

— Есть здесь какое-нибудь место, где мы можем укрыться?

— Да, небольшая хижина. Тут недалеко, — сказала Леа, стараясь своим голосом перекрыть шум бури.

Тревор припомнил, что неподалеку действительно видел небольшую избушку, старый заброшенный дом, который иногда использовал в качестве полевой конторы надсмотрщик. Тревор поднялся на ноги, увлекая Леа с собой. Проталкиваясь сквозь ветер и потоки ливня, он крепко держал девушку в объятиях и вел в том направлении, куда она указывала.

Дом с виду был весьма хлипким, но внутри оказалось сухо. Тревор протиснулся в неотесанные двери и захлопнул их за собой. Прислонив Леа к стене, он на ощупь добрался до места, где, по его предположению, должен был быть очаг. Здесь он остановился и нетерпеливо ждал, пока на улице блеснет молния. Очаг действительно оказался прямо перед ним. Проведя ладонью по полу, Тревор отыскал масляную лампу и спички.

— Что ты делаешь? — спросила Леа слабым от усталости голосом.

Комната осветилась, но слабо, так как масла в лампе оставалось на донышке. Быстро и решительно действуя, Тревор расколол пару бревен, завалявшихся в заросшем паутиной углу, и бросил их в очаг. Разведя огонь, он потушил лампу и наконец-то повернулся к Леа. Не в силах больше стоять, она упала прямо в его объятия.

Узенькая кровать, готовая, казалось, прогнуться под весом только одного матраса, как ни странно, выдержала их обоих. Перевернув девушку на живот, Тревор вопреки предрассудкам расстегнул пуговицы на ее платье.

— Так устала, — пробормотала Леа, закрывая глаза.

Он воздержался от улыбки и сказал:

— Отдыхай, милая. Похоже, нам придется пробыть здесь некоторое время.

Сам Тревор с трудом сдерживался, чтобы не сомкнуть веки. Борьба с ураганом и тревога за Леа отняли у него последние силы. Но теперь она в безопасности и слишком устала, чтобы вспоминать о своем гневе.

Леа медленно открыла глаза, с трудом приходя в себя после перенесенных испытаний. Она прислушалась. Что-то непрестанно постукивало по кровле, в очаге трещал огонь. К превеликому удивлению, она больше не ощущала ни холода, ни сырости. Сбоку от нее было тепло и хотя не очень мягко, но все-таки удобно и приятно.

— Ты проснулась. Наконец-то, Леа, а я уже начал волноваться.

Девушка улыбнулась. Она узнала бы этот голос из тысячи. Рядом с нею лежал Тревор, и его рука бережно обнимала ее за талию. Взяв девушку за подбородок, Прескотт повернул к себе ее лицо. Леа поглядела в его ореховые глаза, которые сейчас, при вспыхивающих отблесках пламени, казались скорее зелеными, чем карими. В голове у нее постепенно прояснялось, но еще не верилось, что все это наяву. Она бежала из дома, попала в бурю, хотела исчезнуть, убежать… от него.

— У тебя лишь несколько царапин, — сказал Тревор.

— Ты! — Леа очнулась от дремы и немедленно попыталась выбраться из кровати, но Тревор быстро удержал ее.

— Да, это я, и на сей раз, черт возьми, я не выпущу тебя так просто.

В голове у Леа зазвенело. Ярость вспыхнула с новой силой. Внезапно охваченная безудержным гневом, она ударила его рукой по лицу. Одну секунду Тревор глядел на нее изумленно, а потом, стиснув зубы и прижав обе руки к ее бокам, навис над нею.

Леа не могла больше пошевелиться. По сосудам ее неслась кипящая кровь, разнося частички ненависти в каждую самую маленькую клеточку ее существа. Она словно одичала от ненависти, стала брыкаться и с помощью колен пыталась освободиться, а когда и это не помогло, вцепилась зубами ему в руку. Лишь услыхав поток цветистых ругательств, она немного успокоилась.

— Черт возьми, Леа, да ты укусила меня до крови!

Она изогнулась всем телом и обнаружила с изумлением, что под домотканым одеялом оба они были совершенно нагими. Глаза ее стали круглыми и большими, как никогда. Она собиралась кричать, ругаться, но слова так и не сорвались с ее губ — Тревор закрыл ей рот поцелуем.

Удовольствие от этого поцелуя боролось в Леа с бурной ненавистью, пока безумное желание высвободиться не исчезло. Она ощутила настойчивость Тревора, какую-то безудержную необходимость обладать ею. И сама чувствовала то же. Дождь барабанил по тоненькой крыше, ветер проникал в щели давно не конопаченных стен. Руки Тревора откровенно и смело ласкали ее, заставляя трепетать и замирать от наслаждения. Уже через минуту он лежал на ней. Его длинное, твердое тело дрожало и горело желанием.

Леа провела ногтями по его спине, потом — по ребрам и вдоль бедер. Он застонал, не отрываясь от ее рта. Черт бы его побрал, ведь он все-таки добился своего. Леа ногами обняла его бедра и ахнула, едва мужское сладострастие дотронулось до ее изнемогающей сердцевины. Она почувствовала, как Тревор замер, а потом, словно забывшись, зарычал и одним глубоким ударом исполнил ее самое горячее желание. Он любил ее, как мужчина, владеющий ею по праву. Она же, возбужденная тем, что Тревор утратил контроль над собой, тоже дала волю чувствам. Тело уже знало, как ему двигаться навстречу своему наслаждению. «Никогда еще небеса не были так ярки», — подумала Леа, плывя где-то высоко над грозовыми тучами. Она любила его, и в этот миг ничто больше не имело значения.

А потом она почувствовала, что все ее тело растаяло, переполнилось им и удовлетворилось. Она услышала, как он шепчет ей на ухо, но не сразу поняла значение слов:

— А ты уже была с мужчиной, Леа.

Господи, кому же как не ему должно быть это известно! Возможно, он заигрывает с нею?

— Действительно, была.

Тревор поднял голову, в глазах его сверкнула вспышка ярости. Но к ее удивлению, взгляд ореховых глаз смягчился, и он убрал пряди длинных волос с ее лица.

— Нам обоим придется многое простить друг другу, но я готов, если и ты сможешь. Ты простишь меня, Леа?

— Но ты, конечно, больше не собираешься жениться на моей сестре?

Он отпрянул с выражением мучительной боли в глазах. Голос его зазвучал глухо:

— Рэйчел не говорила тебе, отчего все это?

Леа замерла:

— Говорила только, что она ждет ребенка. Разве я должна знать что-то еще? — Фиалковые глаза прямо глядели на него. — О Господи! Ты решил, что это твой ребенок!

— Да, мой. И только мой. — Он склонился, глядя на нее умоляющим взором. — Леа, я был чертовски пьян в ту ночь. И хотя это нисколько не извиняет моего низкого поступка, но ты и твоя сестра так похожи иногда… — Она застыла, утратив дар речи от такого признания, а Тревор добавил: — Но если я могу простить тебе твой бурный роман с Батлером, то и ты должна понять мою ошибку.

Понимая всю тяжесть ситуации, Леа лишь покачала головой.

— Ты хочешь к этому добавить что-то? — спросил Тревор.

— Да, хочу, — застенчиво молвила она. — Но для начала скажу тебе, что ни в ту ночь, ни в какую-либо другую я не увлекалась бурным романом с Джессом настолько, чтобы позабыть о чести. И ты — единственный мужчина, с которым я была… вот так же, как сейчас.

— Что ты такое говоришь, Леа?

Девушка расстроенно вздохнула. Слово чести не позволяло ей раскрыть перед Тревором чужой роман, роман Рэйчел и капитана Трента.

— Я и так уже слишком много сказала.

Тревор нахмурил брови, и она заволновалась.

— Что ж, кажется, начинает проясняться, — молвил он. — А ведь Рэйчел просила тебе кое-что передать. Тебе это поможет?

Леа кивнула, угадывая, что он сейчас произнесет, и на душе у нее сразу же посветлело.

— Так вот, ты освобождена от данного тобой слова. Что, теперь с памятью лучше?

— Теперь она яснее, чем когда-либо раньше! — Леа провела ладонью по его красивой щеке, любуясь движением головы, с помощью которого он пытался продлить ее ласку. — Ты глупый, темный мужик. Ведь с тобой тогда была не Рэйчел, а я.

Он поглядел на нее с таким облегчением, что у нее на глаза навернулись слезы. Теперь Леа нетерпеливо ожидала его реакции, молясь только, чтобы эту хитрость Тревор не поставил ей в вину.

— Но ты могла сказать мне раньше, Леа.

— Знаю. — И она тронула влажными губами его губы. — Я не хотела выдать Рэйчел. Но есть и другая причина. — Целуя Тревора в подбородок, она устроилась у него на коленях. — Я полагала, что мужчина с твоим опытом способен разобраться в таких вещах.

— Я уязвил твою гордость?

Леа ответила, проведя ладонями по его широкой спине и оставляя на ней белые следы ногтями. Видя, как его пронзила дрожь удовольствия, она улыбнулась.

— Прости меня, Леа, — прошептал он. — Я так желал именно тебя, но был тогда сам не свой.

— Все в порядке, — ответила она, проводя по его плечу пальцем. Столько недель она мечтала хотя бы дотронуться до него! Сердце рвалось из груди. — Я очень люблю тебя, ты же знаешь. Я просто таю, когда ты ко мне прикасаешься.

— С момента нашей встречи я испытываю непрестанные муки, Леа Стэнтон. — Он подхватил ее руку и поднес к своим губам. — И знаешь ли, мне тоже приятно, что тебе нравятся мои объятия. Уж теперь-то отставка Батлера становится неизбежной, я полагаю?

Леа лишь улыбнулась в ответ. Ну почему этот могучий красавец ревнует к их соседу? Конечно, Джесс — старый, добрый приятель, однако у него совсем нет ни утонченности Тревора, ни его внешних данных. Она любит Джесса как брата, не больше.

— Ау, Леа.

— Да, майор?

Он попробовал сурово свести брови, но в глазах заплясали радостные искры.

— Я передумал. Пожалуй, мне не требуется ответа. Я собираюсь так ублажать тебя, так измучить удовольствиями, что твой юный дружок покажется просто щенком по сравнению со мной.

С этими словами он увлек ее столь горячими доказательствами, что Леа к их концу ощутила жуткую усталость, которая не позволяла ей больше ни о чем думать. И гораздо позже она вернулась к тем проблемам, что стояли у них на пути. Если капитан Трент вскорости не вернется, то положение Рэйчел вызовет настоящий скандал. Какое-то предчувствие говорило ей о том, что это вполне возможно. Но она не останется в стороне смотреть, как Тревор ведет Рэйчел под венец.

Перевернувшись на бок, Леа бросила взгляд на другой конец маленькой комнатушки и увидела, что Тревор ворошит угли под обгоревшими толстыми дровами, поддерживая огонь в очаге. Она едва удержалась от признания, что пламенные ласки и вид его восхитительного обнаженного тела греют лучше любого костра. Его словно вылепил великий скульптор, тщательно проработав каждый изгиб, каждую линию мускулов. И даже страшный рубец на ноге ни капли не умалял его красоты.

По всей хижине была развешана их одежда. Осматривая свои брюки, Тревор нахмурился и нехотя влез в них. «Очевидно, они не совсем еще сухие», — подумала Леа. С закипающей кровью она напряженно наблюдала, как пояс штанов поднимается все выше, накрывая его ноги. Внезапно Тревор оглянулся и, застав ее врасплох, улыбнулся одной половиной рта. У Леа перехватило дыхание — так соблазнительно ей показалось то, как он застегивал брюки. Румянец залил ее щеки. В смущении от собственной страсти к нему, Леа подхватила одеяло под мышки и соскочила с кровати. Вскоре реальный мир снова вторгнется в ее вновь обретенное счастье. Она уже взялась за платье, как вдруг услышала, что Тревор усмехнулся, и тут же почувствовала себя в его объятиях. Их разделяло лишь зажатое телами одеяло.

— Я люблю тебя, Леа, — сказал он низким, манящим голосом. — Только тебя.

Руки ее сами потянулись к Тревору и обвились вокруг его шеи. Приподнявшись на цыпочки, она открыла губы для поцелуя. Все сложности с Рэйчел должны уладиться, подумала она словно в тумане Но этот миг принадлежит ей, и она решила насладиться каждой из ближайших секунд их уединения…