"Дар Крома" - читать интересную книгу автора (Хок Блэйд, Чертознай)

Глава X

Огромные, обитые толстыми бронзовыми полосами деревянные ворота немедийской пограничной заставы, как и следовало ожидать, были закрыты. Но появление всадника не осталось незамеченным. Пропихнув свернутую в свиток подорожную в крохотное окошко, криво вырубленное в створке, боссонец терпеливо ждал. Несколько минут ушло на улаживание формальностей и проверку подорожной, после чего Ангир оказался внутри небольшой крепости, перекрывающей путь из Немедии в Пограничье. Как и все немедийские северные форты этот ничем не отличался от ему же подобных: квадратная каменная крепость со сторонами примерно в полтораста шагов, высокие, под десять ярдов, покрытые зеленым мхом каменные стены толщиной в несколько локтей, с зубцами. По галереям сверху стен прохаживаются часовые, дозорные башни на углах, трое бездельников-стражников как раз из такой башенки с видимым любопытством глазели на приехавшего боссонца.

Пространство внутри форта было занято примерно на две трети различными постройками, казармами, складами, домами купцов и ремесленников, впереди загораживал безоблачное голубое небо донжон форта, высотой никак не меньше двадцати ярдов.

Впрочем, суровую красоту форта изрядно портили груды ящиков и бочек, наваленные как попало возле стен домов, да на удивление большие заросли грибов, угнездившихся по низу бревенчатых стен.

В двадцати ярдах от ворот Ангир заметил лавку торговца пушниной и, спешившись, стал рассматривать меха. Великолепные шкуры горностаев и куниц, оленей и волков боссонца не интересовали, да бесспорно — они очень теплые, но или стоят порядочно, или весят немало. Транжирой асассин никогда не был, поэтому его интересовала золотая середина, легкие и теплые шкуры, которые не жалко будет в случае чего бросить.

— Что присмотрел? — торговец — суровый мужик с окладистой бородкой и роскошными шрамами от звериных когтей на правой руке — смотрел на Ангира.

— Одеяло из заячьих шкурок нужно.

— Сейчас принесу! Сам лично бью зайцев, недавно, в первую осеннюю луну ходил…

Ангир искренне рассмеялся:

— Тогда этому одеялу цена — погнутая медная монета. Кто зайцев на шкуру в первую осеннюю луну бьет? У них линька, мужик.

Торговец усмехнулся:

— Верно говоришь. Ладно, не спеши, вижу, что ты не из дураков. Сейчас принесу…

И через минуту боссонец подергал мех, проверяя на прочность. И бросил торговцу две серебряные монеты.

— Вот это другое дело, мужик.

Торговец подмигнул:

— На базаре два дурака, один продает, другой покупает.

— И то верно. Есть тут трактир?

«Так два раза направо и прямо, до тупика… ага вот и кабак»

На вывеске было старательно выведено: «Гордость Севера».

Кинув поводья подоспевшему мальчику-слуге, Ангир захватил мешок со своим добром и вошел в кабак.

«…Нет. Это место никогда не станет „Червленым щитом“», — разочарованно подумал боссонец.

Стойка представляла собой замызганную и выщербленную толстую доску, поставленную на пустые бочки. За стойкой на козлах стояли огромные пивные бочки. Под одной из них собралась солидная лужа, от которой попахивало прокисшим пойлом. Изрезанные столы темнели от пятен пролитого вина и пива. Возле едва тлеющего камина валялись обломки сломанной скамьи, которым, похоже, было суждено выступить в качестве дров. Дрянное местечко!

— Уважаемый господин почтил нас своим прибытием… — елейно начал кабатчик

— Комната на ночь у тебя есть? — перебил его гость

— А как же! Есть, как не быть!

— Веди…

Толстый кабатчик семеня повел сероглазого боссонца на второй этаж

— Вот! — заявил кабатчик с гордостью, отперев комнату.

Белесая плесень украшала изрядный кусок потолка, углы были сплошь в паутине, кровать подозрительно покосилась на один угол. Ангир не поленился и присел, ну да, верно — ножки нет, вместо нее подставлен пенек. В довершении всего по полу важно шествовал черный таракан. И как подозревал ассасин, это тут не единственное насекомое…

— У тебя тут не прокаженные случаем жили? Я просил комнату, а не свинарник!

Тяжелый подкованный сапог опустился на таракана.

— И это «Гордость Севера»? Да этим притоном может гордиться только кочевник-зуагир, никогда не видевший нормального жилья!

Кабатчик невразумительно отпирался. Оборвав его бормотание, Ангир продолжил:

— Так, толстобрюхий, или даешь нормальную комнату или у тебя пять минут вынести всё самое ценное из этой халупы, ибо я так чувствую, гореть ей сегодня. Мне еще за это еще спасибо скажут, через пару лун в такой грязи холера вспыхнет!

— Пять серебряных монет, — пробормотал хозяин «Гордости Севера»

— Ты головой не бился в последнее время?

— Пять монет и у вас будет лучшая комната в этой крепости.

— Веди, только смотри, обманешь — гореть твоей развалюхе вместе с тобой!

Кабатчик нервно дернулся, горестно вздохнул и, пройдя по лестнице два десятка шагов, отпер дверь. Повозившись в темноте, он зажег пяток свечей на загогулине, выполнявшей вероятно роль шандала, и это дало достаточно света, чтобы рассмотреть комнату. Боссонец заглянул: что ж это гораздо лучше, похоже, ублюдок-хозяин не соврал. На крюке, вбитом в сводчатый потолок висел незажженный фонарь. Возле окна стояла огромная высокая кровать с массивными спинками, по размерам смахивающими на створки от крепостных ворот. Сходство усиливали несколько круглых вмятин, как будто от тарана. Пара выцветших, но чистых гобеленов на стенах, здоровый деревянный сундук с двумя медными кольцами по бокам, окованный полосами латуни. В дальнем углу — изящный столик тонкой работы и пара стульев к нему, с высокими спинками, похоже привезены из Офира или Шема. Причем, судя по замызганному виду «Гордости Севера», везли точно не сюда.

Ангир высыпал горсть монет в ладонь владельца кабака:

— Держи свои пять монет и исчезни! Хотя погоди… через три часа разбуди!

Хозяин «Гордости Севера» вытер потные ладони о грязный фартук и исчез из виду.

Задвинув засов, боссонец улегся на широкой кровати.

Осторожное постукивание в дверь разбудило Ангира. Он лежал и смотрел в потолок. Когда еще он так сможет поваляться на нормальной кровати? Впереди только дикие и неприветливые земли: Пограничье и Киммерия. В Пограничье наемник был шесть раз — междоусобная грызня там уже давно вошла в правило. И то один, то другой внезапно разжиревший барон, вдруг осчастливливал своим появлением Гильдию Убийц, золотом оплачивая смерть злокозненных, по его мнению, соседей.

А вот с Киммерией посложнее, одного полоумного киммерийца в «Червленом щите» за глаза хватит для составления мнения об этом народе… Да и все что Ангир слышал ранее вполне вписывалось в сложившееся мнение об этом немногословном и угрюмом народе.

«Ну да ладно, будет проблема — тогда и буду решать» — рассудил Ангир и покинул комнату, спустившись в общую залу. Вечерело и люди только-только стали подходить. Высмотрев наименее освещенный угол, привычка уже впитавшаяся в кровь, боссонец махнул рукой похмельной роже хозяина «Гордости Севера». И уже через пару минут смазливая дочь хозяина кабака принесла четыре глиняные кружки с пивом, жареную рыбу, запеченную на углях, большой кусок капающей жиром ароматной оленины, свежие лепешки и глубокую миску какой-то буроватой жижи. Боссонец принюхался и макнул в миску ломоть лепешки, жижа оказалась смесью специй с уксусом, на удивление приятной на вкус. Ангир удовольствием ел нехитрую, но сытную пищу. Неожиданно в мозг постучалась мысль: «В прошлый раз все так и началось…». Помянув Эребуса, Ангир опрокинул в рот содержимое кружки, прогоняя неприятные мысли.

Постепенно вновь прибывающие люди, в основном воины, заняли почти все столы. Люди здесь были простые, без премудростей, и развлечения у них были соответствующие. В ближайшем углу уже шел спор кто кого перепьет. А вот прямо по середине трактирной залы шла игра в кости.

Ангир поднялся, занял освободившееся место и сделал бросок. Похоже Бэл сегодня на его стороне. Пять костяшек так и летали по столу. Вдруг боссонец почувствовал легкое прикосновение к кошелю на поясе. Мгновенно перехватил ладонь вора, пальцы которого все еще сжимали заточенную монету, выкрутил руку и пригвоздил ножом руку незадачливого вора к столешнице. Монета остановилась в нескольких дюймах от судорожно дергающейся, проткнутой ладони вора.

Воины-немедийцы мигом вспомнили о своих обязанностях и поволокли вопящего воришку к ближайшей колоде, спустя несколько минут раздался глухой стук и пронзительный крик после него. «Придурок, если нет ни чутья, ни наблюдательности, — такова твоя участь». Ангир с удовольствием представил как однорукий неудачник — вор катается по снегу, засовывая культю в сугробы, пытаясь унять боль. Гильдеец забрал выигрыш, встал из-за стола, и вернулся за свой стол в углу. Стражники, свершившие акт правосудия вернулись, но их место уже было занято. Боссонец махнул им рукой, два вояки без колебаний уселись напротив боссонца.

— За знакомство? Я — Квилл — представился боссонец.

— Я — Орм, он — Ларг, — отозвался немедиец с начищенной серебряной бляхой десятника, второй немедиец кивнул.

Боссонец повернулся к стойке, собираясь махнуть рукой кабатчику, и натолкнулся на взгляд его дочери, глазевшей на боссонца. Она смутилась и вспомнила об обязанностях, через минуту на столе появились новые глиняные кружки с шапками пены и тонко порезанное копченое мясо. Немедийцы благодарно кивнули и приступили к еде не чванясь.

…Когда пива было выпито довольно много, и немедийцы рассказали почти все свои незамысловатые байки о солдатской жизни в таком захолустье, Ангир перешел к интересующим вопросам:

— Про Север что слышно?

— Из свежих слухов? Ну, говорят, аквилонцы собираются вторгнуться в Киммерию, — ответствовал Ларг. — Да в общем, куда ж еще? На запад им двигаться некуда. Пиктов трогать не будут. Не захотят ворошить осиное гнездо, ведь дикари и так норовят вернуть свои земли. Зингара и Аргос тоже в безопасности — они давно и успешно прикидываются лучшими друзьями Хагена, хоть друг другу глотки готовы перегрызть. Да и напади Аквилония на них, придется ей повозиться — так просто так не сдадутся. Причем есть же особенности! Помимо армии там нужен флот, а он то у Хагена слабый, не говоря уже о том, что речной, — немедиец ухмыльнулся, будто удачно пошутил. — Офира аквилонцам точно не видать, его золота хватит собрать армию наемников за считанные дни. Немедия же, сам понимаешь, Аквилонии не по зубам! Оба немедийца не сговариваясь отсалютовали единственному украшению трактира — мятому и пыльному немедийскому штандарту, висевшему на потолочной балке и, не стукаясь кружками выпили.

— Это они с киммерийцами не сталкивались, — заметил Орм, вытирая пену с пышных усов.

С этим боссонец был полностью согласен, аквилонским военачальникам посмотреть бы на того полоумного киммерийца в кабаке, а потом уже свои планы строить. Сидят во дворцах, водят холеными пальцами по карте, а наладить самое необходимое обеспечение в горах, где из—за любого валуна может прилететь стрела, а то и нагрянуть целая толпа разъяренных горцев — ума не хватит. А без нормальной жратвы попробуй, повоюй! Огребут еще аквилонцы с Киммерией, если эти слухи конечно, правда.

— Что слышно-то в Пограничье?

— Да как обычно, режут друг друга бароны, — ответил Орм.

— Поговаривают, оборотни там завелись, — нехотя буркнул Ларг.

Ангир едва сдержался, чтобы не засмеяться. Оборотни такая же выдумка, как и подгорные карлики или вампиры, которым место только в сказках — в глаза никто никогда не видел, но зато очень многие слышали. Этим летом по Пограничью прокатилась волна жестоких убийств, но как оказалось, это была банда грабителей, ограбивших караван с контрабандным серым лотосом. Курили его до одури, а потом в своих же грезах кем только не были. Бароны и таны в кои то веки смогли договориться и в первую же седмицу всех «оборотней» выловили, половину торжественно посадили на кол, другую половину к радости всех присутствующих, затоптал Королевский бык. Бароны отмечали сие событие две недели, на исходе второй снова перегрызлись и расползлись по своим «крепостям», больше напоминающие свинарники, обнесенные стеной.

Похоже, ничего нового в Пограничье не происходит, это ему только на руку.

…Ангир вернулся к себе в комнату, и с наслаждением вытянулся на кровати.

Только боссонец погрузился в дрему, как в дверь кто-то поскребся, вытащив из сапога клинок, Ангир тихо прошел к двери, распахнул ее наполовину, так чтобы стучавший не мог увидеть кинжала. На пороге стояла закутанная женская фигура.

— Чего тебе? — сказал Анигр, узнав дочь трактирщика. Как причудлива все-таки природа, отец — страхолюдный, как стигийская мумия, а дочурка вполне ничего…

Привстав на цыпочки она обвила руками шею боссонца и впилась жаркими сочными устами в его губы. «Похоже, выспаться мне сегодня не придется» заметила та часть боссонца, которая не была занята.

Распахнув утром ставни, боссонец вдохнул свежий морозный воздух. «Не понять южанам всей прелести Севера…» Его размышления прервал глухой стук копыт по утоптанному снегу. Внизу проехал всадник по направлению к невеликому базару. Черные доспехи, шипастые наручи на руках, белые, как молоко волосы, в руке — моргенштерн. Вот и знакомые начали появляться. «Эх, знал бы я раньше, что гиперборей объявится, лежать бы ему с арбалетной стрелой в горле… Здешние крыши просто мечта для стрелка, зданий много, места — мало, вот и получился своеобразный лабиринт среди труб и чердаков. Совсем как тогда в Ианте, трех арбалетчиков на крыше за глаза хватило для засады на баронессу Эстерду. Тогда целая неделя ушла на запоминание бесчисленных ходов и лазеек. Обленившаяся охрана и не подозревала, что можно убить человека прямо на выезде из главных ворот дворца. Ну да ладно — еще не последний раз видимся. Дорога длинная, где-нибудь еще встретимся. Терять время и сидеть в засаде желания не было. Гиперборей наверняка захочет отдохнуть и пополнить припасы, и сможет появиться снова на дороге не раньше обеда» — на этом размышления Ангир и закончил. Оделся, забрал немудреные пожитки, окинул взглядом комнату, на миг взгляд задержался на выглядывающей из-под мехового одеяла голове девушки, и вышел из комнаты, накинув глубокий капюшон на голову.

Через час копыта гнедого уже стучали по едва заметной дороге, ведущей на Север.

Один раз боссонцу повезло наткнуться на сгоревший день или два назад замок какого-то тана. Почерневшие балки поваленной крыши смотрели в небо, стены покрывал слой сажи, ну а на трупах, как обычно сидело воронье. Жизнь, как говорят философы, во всей своей неприглядности. «Везде где есть люди, они найдут повод убивать себе подобных. А пока у них будет этот повод — такие как я, без работы не останутся», — подумалось Ангиру.

Дни убегали одни за одним. Дорога, костер, еда, дорога, костер, еда, ночевка… Боссонец старался держаться ближе к горам а, найдя относительно не засыпанную снегом дорогу и вовсе, ехал под сенью величественных скал.

На пятый день Ангиру не повезло, конечно, он слышал, что иногда местные охотники настораживают на таких тропах ловушки, но что сам угодит в нее…

Белую веревку, натянутую поперек тропы, боссонец не заметил. Гнедой жеребец и привел в действие настороженную ловушку. Длинная тяжелая стрела с широким наконечником пробила горло гнедого и остановилась лишь на нагрудной пластине доспеха наемника. Наконечник оказался перекаленным и тут же лопнул. Ангир успел соскочить с судорожно бьющегося жеребца и сам не пострадал. Вздохнув, асассин прервал мучения смертельно раненного животного ударом меча. Повертел в руках потемневшую от крови стрелу: на осколке наконечника выбит странный символ. «Как будто круг переплетен с семилучевой звездой… никогда раньше не видел такого. Да и почему стрела прошла так высоко? Обычно охотники настораживают такие ловушки гораздо ниже, чтобы стрела попадала прямо в грудь» — размышлял Ангир. «Ну да ладно, теперь уже ничего не вернешь…».

Сорок-сорок пять миль по снегу до перевала могли свести на нет его возможное преимущество во времени. Ангир развернул карту и вгляделся в желтоватый пергамент с тонкими красными линиями. Если получиться перейти через горы сразу, не доходя до тракта на Киммерию, он может сэкономить немало времени.

Боссонец быстро отобрал самое необходимое: две вместительных серебряных фляжки, несколько больших ломтей копченого мяса, лепешки из черного хлеба, сухари, два фунта сыра, десяток горстей сухих фруктов и грибов перекочевали из седельных сумок в походный мешок. Туда же поместились три вертела, бронзовая кружка на пол-пинты, несколько чистых тряпиц, мешочки с солью и перцем, небольшой топорик в чехле, огниво и кремень. Сверху на мешок асассин приторочил сыромятными ремнями сложенное одеяло из заячьих шкурок, и арбалет. В горах может просто не хватить времени зарядить его, от засады зверя или лихих людей он все равно не поможет, а идти с заряженным оружием на руках днями напролет будет только полный идиот. В таких условиях тетива на редкость быстро испортиться, а дуга так вообще может лопнуть. Чтобы вывести человека или зверя из строя на короткой дистанции ему хватит и метательных ножей. Гильдеец покачал на руке свое барахло, оценивая вес…

«Фунтов двадцать-двадцать пять. Хорошо, что арбалет с деревянной дугой, была бы стальная — ноша бы весила больше почти на треть».

Ангир в силу природной бережливости припрятал седло и упряжь неподалеку в расщелине, походный шатер отправился туда же, не колеблясь, боссонец положил в седельные сумки два фунта сухарей, метательный нож, десяток серебряных монет, и сумки заняли свое место в тайнике. Сверху накрыл попоной лошади и только потом старательно завалил камнями потяжелее. Над завалом боссонец выцарапал руну Тейвас.

Жизнь — переменчивая штука, кто знает, что будет завтра. Вряд ли он еще сюда вернется, но не бросать же снаряжение и имущество просто так?

Кроме того, если повезет ему вернуться в Пайрогию на карте тайников Гильдии добавиться еще одна точка, выведенная киноварью и описание тайника, а через пару лун такая точка появиться на всех картах Гильдии, во всех странах. Не пригодится тебе — пригодиться кому-нибудь другому. Разумется о тайниках знали не все, большинство гильдейцев о них и не догадывались. Но если к двадцати пяти годам гильдеец был все еще жив и хорошо себя зарекомендовал — его начинали беречь и ценить, как хорошо обученного для охоты сокола. Вот тогда и становилось ему известно о тайниках, которые могут помочь ему выжить. Где-то это было дупло дерева, где-то слегка присыпанный землей сундучок. Конечно, большинство таких тайников располагались в гораздо более цивилизованных странах, нежели Пограничье или Киммерия, в одном Офире подобных мест было больше тридцати. И везде по возможности было самое необходимое — еда, оружие, одежда, немного монет. Черная Гильдия в каждой стране считала своим долгом держать тайники в полном порядке, ибо это спасло отнюдь не одну жизнь. Возможно, когда кто-то из асассинов окажется здесь, сухари покроются плесенью, а метательные ножи — ржой. Но это будет все равно пища и оружие. Из шатра можно будет сделать какую-никакую одежду. А деньги окажутся, незаменимы, если человек нашедший их дойдет до цивилизованных мест. Другими словами, человеку без гроша в кармане, без оружия и еды эта расщелина покажется настоящим чудом, едва ли не большим, чем для стигийца стало бы появление Сэта на залитом кровью алтаре.

Ангир затянул потуже ремешки на сапогах вокруг голени, чтобы не набивался снег, закинул мешок на плечо и зашагал вдоль горного кряжа, высматривая место для подъема.

К полудню наемник вышел на горную тропу, она вилась между валунов и скал, уходя все выше и выше. После краткого размышления Ангир пошел по тропе, поправив поудобней перевязь с мечами за спиной.

Только хруст снега под ногами и сопровождал наемника, ни птиц, ни зверей, только вой ветра среди заснеженных обломков скал и величественных вершин.

Постепенно становился все громче шум падающей воды, так и есть, боссонец набрел на горное озеро, в которое срывался с высоких круч небольшой водопад. Плотно перекусив и напившись ледяной воды Ангир в очередной раз сверился с картой. Это на равнине все просто, не заблудишься, даже если захочешь. А в горах отошел на двести ярдов и местность уже не узнать.

К вечеру постепенно начало срывать снег, ветер усилился, все небо заволокло темными серыми тучами. Наступала вьюга. Ангир похвалили себя за предусмотрительность, когда загодя успел наломать сухих веток с чахлых и низкорослых деревьев.

Шатер остался внизу, у подножья неприветливых гор, и к ночи нужно было успеть подготовиться. Боссонец нашел возле громадного валуна наметенный сугроб и за пару часов выкопал в нем достаточно большую «берлогу» для ночевки. Ангиру пришлось потрать немало времени что вырыть в норе таким образом, чтобы пол убежища был выше входного лаза, благодаря внутренней ступеньке. Конечно, пришлось угробить времени едва ли не вдвое больше, если бы он рыл просто нишу, но зато теперь теплый воздух собирался под самым сводчатым потолком.

Завершал строительство импровизированного жилья ассассин уже под сумасшедшее дуновение холодного ветра и натиск снега. Ангир пробил ножнами меча в потолке своего убежища отверстие для дыма, закрыл входной лаз большой глыбой снега и развел костерок. Раньше ему не приходилось строить подобное «жилье», но в Гильдии давали знания не только как убивать и уходить от погони, но и как выжить. Оказалось в таком жилище может быть вполне тепло. «Никогда не думал, что подобные знания пригодятся, не зря едят свой хлеб учителя-гильдейцы». Снежные стены постепенно покрылись тонкой корочкой льда. На маленьком костре оленина разогревалась медленно, как и вода в бронзовой кружке, но боссонец сегодня уже никуда не спешил. Снаружи прорывался свист разошедшейся не на шутку вьюги, обрушившейся на горы и тщетно пытавшейся пробиться через толщу снега к человеку. Достав из мешка заветную фляжку с пивом, боссонец устроил себе маленький праздник. Поджаренное мясо, крепкое пиво, румяные лепешки и грибы позволили неплохо скоротать вечер.

Боссонец постелил на снег свой плащ, сверху укрылся почти невесомым, но на редкость теплым одеялом. Сон все еще не шел к нему и, жуя сухие фрукты, он думал. Разуметься не о том, что он один, почти на сотни миль вокруг, и его жизнь зависит только от него самого. Ангир давно привык к этому. Привык выверять каждый шаг и любое движение, привык быть настороже и сидеть в засаде часами. Он думал о том, что в очередной раз, смог оценить знания, которые ему подарила Гильдия. Цивилизованные люди большей частью утратили их, какому купцу придет в голову, что можно с комфортом переночевать в сугробе? Зато на далеком Севере любой человек запросто выживет в таких суровых условиях. Теряет цивилизованный человек хватку, быстро привыкает к хорошему — к тому, что вокруг него всегда каменные стены и стража, теплый дом и нормальная еда. Работа боссонца обеспечивала всем вышеперечисленным, но Главы Черной Гильдии слишком хорошо понимали это искушение покоем, потому регулярно и ездили асассины из одной страны в другую, чтобы не засиживаться. В той же Бритунии иногда гильдейцы просто отправлялись на северную границу, в почти неприметные землянки и пещеры, чтобы растрясти жирок. Именно там боссонец научился лазить по скалам и есть сырую козлятину, и кто бы мог подумать, но это ему пригодилось и не раз…

«Окажусь в Пайрогии, обязательно куплю бутыль белого стигийского вина Ральфу-учителю» — дал зарок боссонец.

И тут же погрузился в сон, под свист разбушевавшегося ледяного ветра.

Утром его разбудили чьи-то голоса. Стараясь не шуметь, Ангир вытянул нож и осторожно проковырял стенку снежного укрытия.

Так и есть, небольшой караван. Семеро низкорослых коренастых людей, и десяток дрожащих рабов в лохмотьях… Вот это-то и странно, киммерийцы рабов никогда не держали, ванирам и асирам хватало обычно захваченных в плен. И уж точно бы ни те, ни другие не стали бы специально покупать рабов.

Небольшой караван проследовал и исчез, боссонец наскоро перекусил уже изрядно надоевшей олениной и, выпив ягодный отвар выдвинулся в путь. Тропу, по которой он шел накануне, замело, и лезть по сугробам совсем не хотелось, зато протоптанная дорожка в снегу вела именно на север. Да и загадка с рабами все еще занимала внимание Ангира. Ухмыльнувшись своим мыслям, он направился следом за ушедшими.

Через пару часов вдруг запахло дымом, боссонец, как обычно сделал крюк, влез на небольшой скалистый пригорок и осторожно выглянул. Так и есть деревня: два десятка домов, частокол вокруг них, собак почему-то не слышно. Но тем лучше. За деревней виднелся черный зев пещеры, по размерам отнюдь не меньше Южных ворот Бельверуса. Но что-то все равно не давало покоя боссонцу, что-то не так было во всем этом. Зачем рабы обычным крестьянам? Странные дома опять же, таких ни в Немедии, да и в других странах Хайборийского материка видеть не приходилось. Двускатные крыши домов опирались прямо на землю…

Подобравшись поближе, боссонец удивленно присмотрелся к частоколу. На каждом столбе торчал человеческий череп. «Мда… с такими не договоришься» — разочарованно подумал Ангир. Внезапно что-то гулко бухнуло, наемник присел, в руках оказалось два клинка. Вот еще раз бухнуло. Со своего места он увидел, как местные жители потянулись к пещере.

«Отлично, сейчас поглядим, что тут у них из жратвы есть» — и, натянув полумаску, перепрыгнул с валуна частокол, приземлившись на утоптанный снег. Сжимая засапожный кинжал, он крадучись открыл дверь ближайшего дома — скудная обстановка, костровище на полу, шкуры вокруг, на стенах нехитрый скарб, несколько грубо сколоченных кроватей и стульев и верх местного плотницкого искусства — невообразимо кривой стол, с камнем под отломанной ножкой.

«А это уже интереснее, сундук». Пошарив по карманам на поясе, боссонец нашел отмычку. До профессиональных взломщиков Ангиру было конечно далеко, но вскрыть нехитрый замок умений вполне хватало. «Так, сейчас разберемся, что тут есть» и принялся орудовать в замке, наконец, он щелкнул. Пара караваев хлеба, пяток сушеных рыбин, десятка два каких-то синих грибов, даже на вид мерзких, и отличный кусок жареного мяса, завернутый в тряпицу. «Еще бы пиво найти, вообще бы цены этой деревеньке не было!»

Но дальнейшие поиски не оправдали надежд ассасина, только в наиболее богатом доме, который мог похвастаться подобием плохо сложенного камина, и криво сколоченного стола боссонцу повезло. В закрытом на замок сундуке обнаружилась запечатанная бутыль с белым зингарским крепким вином, да узкий деревянный ларец, десяти дюймов длиной, замотанный в обрывок шкуры. Ларец боссонца тотчас же заинтересовал, и он его тщательно осмотрел на предмет возможных ловушек, например тонкой иглы с ядом. Точно не местная работа, да и древесины такой встречать не приходилось, матового черного цвета, с красными прожилками. Затейливый орнамент почти наполовину стерся, свидетельствуя о том, что ларцу пришлось многое пережить, но узор все еще оставался хорошо различимым.

«Интересная вещица. Правда, резьба на любителя, красивая, но словно какая-то иная. Это сколько лет на черном лотосе сидеть надо, чтобы такое существо в голову пришло?» Палец боссонца потер узор на древесине. «Вот это наверно башка, вот это — крылья, а это не иначе как щупальца. Но, похоже, никаких опасностей вроде отравленной иглы тут нет. Если там пусто, так прихвачу хоть на память эту безделушку».

Приняв решение не возвращать на место диковинную вещицу, боссонец запер сундук и выскользнул из странного дома. Все так же внимательно смотря по сторонам и неслышно передвигаясь, он укрылся за стволом ели, на окраине донельзя странной деревеньки и осторожно открыл крышку. Глаза Ангира изучали содержимое. Свиток. Тонкий материал, одновременно похожий и на папирус и на тонко выделанную кожу, был скатан в трубку и перевязан шелковой тесьмой.

Боссонец развернул желтоватый свиток, выглядевший не слишком древним, но и написанном точно не в этом столетии. С трудом разбирая тонкий паучий почерк, Ангир едва понимая одно слово из трех вчитался в текст, обильно украшенный рисунками, причем крайне отвратительного содержания.

То, что это копия с более древнего документа асасин понял почти сразу. В свитке шла речь шла о каком-то забытом божестве, которому поклонялись в ныне исчезнувших странах, встретив упоминание об Атлантиде, Ангир и вовсе скривился. Вспомнив сразу дедулю-Учителя из немедийской Черной Гильдии. Один раз он с ним напился, и дедок, встретив в лице Ангира благодарного слушателя, решил поведать о некоторых книгах своей коллекции.

Сначала он рассказывал совершенно дикие истории о живших якобы давным-давно, даже до того как Атлантида погрузилась на дно, Древнейших Богах. После того как они допили четвертую бутыль с белым вином, Ангир услышал леденящие кровь рассказы о Городе на дне океана, и его чудовищном хозяине, который пребывает во сне. Потом изрядно напившийся старичок вытащил свой личный запас пойла, и на восьмой бутыли поведал о божестве по имени Хастур, о культах людей, поклоняющихся ему, о тошнотворных обрядах, творимых во мраке таинственных капищ. Жрецы этого бога без устали приносили своему ныне забытому божеству кровавые жертвы, сдирая заживо кожу и переламывая кости, вырывая внутренности и расчленяя, сажая на кол и скармливая души безвестным тварям, выползающим из Бездны. Потом Ангир услышал об Азазоте, и о еще более отвратительных обрядах посвященных ему, чего стоило только пожирание мозга не родившего ребенка, вытащенного из живота матери.

Кровь людей на древних алтарях не успевала высыхать, крики боли не смолкали под сводами мрачных храмов, сложенных из человеческих костей, от жертвенных костров вздымался в небо черный, тошнотворный дым… В награду Древнейшие якобы даровали неведомые силы, о которых могли только мечтать даже лучшие маги нынешнего времени.

Дедок на полном серьезе пытался уверить, что подобные культы все еще существуют, например культ Темного Аримана, не того что как-то связан с Ормаздом, а другого, который вгонял в дрожь уже в то время, когда предки людей скакали по деревьям и орали как обезьяны.

О чем рассказывал старичок после этого, боссонец помнил смутно, то ли о степи на окраине Гиркании, то ли о городах посреди пустыни. Последняя, одиннадцатая бутылка была точно лишней, и подробностей Ангир уже не помнил.

Ассасин вложил свиток в ларец, обернул тщательно кожей и уложил в свой мешок.

«Какие-то люди здесь странные, ни охраны, ни сторожей, один частокол, да и тот — не преграда, для меня, правда. Да и свиток еще тот». Барабаны ни на секунду не замолкали, и Ангир уступив любопытству, подошел к пещере ближе. Сначала ему показалось, что вход занавешен веревками, при ближайшем рассмотрении это оказались высушенные внутренности, очень может быть людей. «Чем дальше, тем интереснее…»

Тоннель вел все дальше в глубь горы, все ближе к гулким тамтамам. Боссонец скинул капюшон с головы, связал волосы в хвост, и вытащил пару метательных ножей. Маленькими перебежками, чутко прислушиваясь, он переместился до скального карниза. У Ангира захватило дух при виде того, что творилось внизу.

Вокруг странного бассейна в диаметре ярдов двадцати, с торчащими из воды каменными лепестками собралась примерно полторы сотни человек. Стены вокруг пещеры были изрисованы одним и тем же символом, семилучевой звездой переплетенной с кругом. «Вот и познакомились…» подумал Ангир, ощущая странную смесь злости и радости.

Несколько человек в одинаковых длинных робах, наверное, жрецы привязывали рабов к этим самым лепесткам. Боссонец неосознанно сосчитал их — оказалось семь штук, как и на символе. Рабы орали не переставая, но видимо собравшиеся к такому повороту дел были привычны и не обращали ни малейшего внимания. Еще десятка три рабов были загнаны в деревянную клетку поодаль от бассейна. Перед каменным изваянием какого-то идола горел огромный костер, синие языки пламени словно жили своей жизнью.

Наконец верховный жрец властно махнул рукой, и толпа замолчала. Он поднял над головой гриб, который так не понравился боссонцу в чужом сундуке и с нескрываемым удовольствием стал его жевать. Толпа через миг разразился шумным чавканьем, Ангир с отвращением наблюдал за действом…

Громкий голос жреца эхом уходил наверх и ассасин слышал каждое слово.

— Внемлите мне о братья! Я разговаривал с Тем Кто из Вне. Осталось подождать совсем немного и Он снова возродится, дабы вернуть старые времена! Близок день Возвращения, когда распахнуться запечатанные Врата!

Дальше шли слова на каком-то древнем языке и, как Ангир не вслушивался ничего внятного не смог разобрать. Но непонятные слова не помешали боссонцу почувствовать радость в голосе говорившего. Закончив свою речь пронзительным «касс-маа-зан Йог-Сотот!» жрец окунул худые руки в воду.

«Интересно, это только из-за грибов? Или они на самом деле стадо фанатичных баранов?» проскочила мысль в голове ассасина.

К верховному жрецу подтащили упирающегося раба и придавили к земле. Белки вытаращившихся глаз у того, были видны даже боссонцу со скального карниза. Наслаждаясь ужасом, жрец помедлил и вонзил ладонь в живот бедолаги, затем одним рывком вытащил связку скользких внутренностей и кинул их в бассейн, черная вода поглотила их без всплеска.

Наступила тишина, только звук судорожно бьющихся пяток агонизирующего раба изредка нарушал ее. Все люди внизу явно чего-то ждали.

Вдруг под Ангиром содрогнулась скала, еще раз. Боссонец проверил путь к отступлению. Оглянувшись назад на озеро, он уже не мог отвести взгляд — из воды поднималось нечто огромное, сотни склизких щупалец скользили по воде, десятки отвратительных безглазых голов с острыми клыками искали своих жертв. Огромное создание (язык не поворачивался назвать его существом) едва умещалось в бассейне, причем как подозревал ассасин большая часть этой твари все еще где-то под водой.

Рука боссонца сама собой нашла в небольшом кармашке на плаще маленькую серебряную фляжку с крепким вином и поднесла ко рту. Не отрываясь, он выпил три глотка.

Это Нечто уже вовсю терзало привязанных рабов, клочья кожи, внутренностей летели на собравшуюся толпу. Причем в этом демоническом обряде участвовали дети и старики, мужчины и женщины, все дергались как куклы, только в им ведомом безумном ритме. Повинуюсь жесту жреца, в костер подлили масла, и через минуту связанных рабов уже положили на раскаленные угли. Смрад и дикие крики заполнили все пространство пещеры…

Рабов рвали на куски руками жители деревни и запихивали с невообразимой жадностью куски человеческой плоти в рот.

Ангир выбрался из пещеры, постоял в тени, пока глаза привыкнут к яркому свету и, обнаружив, что заветная фляжка пуста, засунул ее назад в карман плаща.

«Нергал! А ведь прав был старик-Учитель! Живы еще люди, поклоняющиеся Древнейшим. Пожалуй, свиток продавать не стану. Может дома на стенку повешу, в рамку из самого дорогого дерева, а может еще что придумаю…. Не каждый день таких тварей все-таки вижу».

Глаза уже достаточно привыкли к яркому солнечному дню, и Ангир вышел под лучи Солнца. Сейчас уже и не верилось, что где-то в нескольких сотнях ярдов отсюда живет какая-то тварь, которую и описать-то сложно.

«За мной должок» — едва слышно прошипел боссонец в сторону зева пещеры и вытащил из складок плаща небольшую склянку с желтоватым порошком — вендийским ядом. Подошел к колодцу, сковырнул пробку метательным ножом и бросил сосуд в колодец.

Составы таких зелий знают только мастера ядов, но Ангир, как и всякий ассассин был наслышан о некоторых основных компонентах: плесень из болот Камбуи, испарина с кхитайских лягушек, некоторые внутренние органы животных и почти наверняка какие-то грибы… Но сейчас ему было важнее действие этого яда, сначала паралич, потом медленное угасание в муках. Не то чтобы его заботили растерзанные рабы, он в Стигии насмотрелся на еженощные жертвоприношения Сэту, но за гибель жеребца он должен был отплатить.

Через несколько минут боссонец уже был за пределами частокола. Он разгреб ногой снег, развязал мешок с припасами, кинул в снежную ямку и каравай хлеба, и жареное мясо. Хлеб можно было бы, и оставить, но что-то есть приготовленное руками людоедов совершенно не хотелось. Боссонец загреб ногой снег назад.

Ангир посмотрел на солнце и, выбрав направление, продолжил путь на Север.