"Дар Крома" - читать интересную книгу автора (Хок Блэйд, Чертознай)

Глава XIII

Пограничье… сущая дыра для всех цивилизованных стран. Страна, где никогда не было сильной руки, постоянно раздираемая междоусобицами баронов. Немедия и Аквилония, как заклятые соседи, естественно поддерживали тех властолюбцев, кто им был выгоден. Булавочный укол для соседней могучей держав, но все равно неприятно. Бесконечные набеги соседей, и междоусобная распря давно стали нормой в этих неприветливых землях.

Ехавший по дороге… хотя какая это дорога? Так…едва заметная тропа. Ехавший по тропе человек обо всем этом был наслышан. Родом он был из Гипербореи. Страны, которая раскинулась от северных границ Бритунии до самого Северного моря. Даже суровость условий Пограничья или Киммерии не шла ни в какое сравнение с Гиперборей. Страной, которая девять месяцев в году покрыта снегом. Ветер, пронизывающий как копье любую теплую одежду, веками гуляет на заснеженных пустошах, между мрачными лесами юга и непреступными скалами на севере. Люди, родившееся в этой стране, были под стать своей родине, привыкшие к лишениям и терпению, но в тоже время гордые и независимые, как и все северные народы. Одному Отцу-Ворону известно как умудрялись выжить в таких неимоверно тяжелых условиях гипербореи.

Суровый и неприветливый край…но тем не менее это единственное страна Севера, где была в наличии та сильная рука, которой не хватало ни в Киммерии, ни в любой другой стране севернее рубежей Аквилонии, Немедии и Бритунии. В Халоге, в мрачной крепости Кан Зарм правили короли Гипербореи десятки поколений. Уже несколько веков они собирали страну в железный кулак, вынуждая, или присоединится, или погибнуть.

Сомниум хорошо помнил свое детство: их род жил в большом, почти полностью заглубленном в каменистую землю «доме». Основное занятие его семьи: охота, выделка шкур и изготовление теплой одежды.

Он с хмурой улыбкой представил лица своих соплеменников, которые увидели бы оружие офирцев или зингарцев — легкие клинки, годные только для дуэлей, и совершенно бесполезные против доспехов и оружия северян.

Раз в месяц в Халоге и Похьёле проводились ярмарки, куда собиралось почти все население Гипербореи, за исключением, разве что самых отдаленных северных селений, что находились почти на краю света по разумению жителей цивилизованных Аквилонии, Немедии или Зингары.

На таких ярмарках узнавали новости у бритунийских и туранских купцов, продавали великолепные меха северных зверей и оружие, покупали ячмень, ибо он одинаково пригоден и для изготовления хлеба и пива. Что за длинный зимний вечер без него? Длинные нордхеймские саги надо слушать с полной глиняной кружкой в руке…Ну и разумеется на таких ярмарках набирали подростков в солдаты. Именно так Сомниум и попал в ряды гиперборейских воинов двенадцать зим назад. Тринадцатилетним мальчишкой он смог обойти ровесников на ярмарочном состязании, и войти в десяток победителей. Так он стал под белое, с черным вороном знамя короля.

Семь зим обучения сделали из него опытного воина. Битвы северян не имеют ничего общего с битвами так называемых цивилизованных народов. Любой нордлинг прежде всего мастер одиночных поединков. Первое боевое крещение он получил в отражении удара асиров. Эти белобрысые собаки собрав воинство в полтысячи мечей, вторглись Гиперборею и уничтожили пограничную заставу и два рода. Слава Королю и его покровителю Ворону, он тотчас же узнал об этом. Отряд в тысячу воинов встретил асиров. Два северных народа столкнулись в кровавой схватке на заснеженной равнине.

Сверкали обоюдоострые секиры, боевые молоты асиров и длинные мечи воинов Гипербореи. Никто не просил пощады и не ждал ее. Кровь лилась на слежавшийся снег ручьем. Асиры понимали, что им живыми не выйти, но старались захватить с собой к Имиру как можно больше врагов. Так пал смертельно раненный капитан гипербореев, Теодлав. Тогда то и легла рука Сомниума на рукоять моргенштерна капитана…

Он оторвался воспоминаний, откинул прядь белых ровных волос, упавших на лоб, всмотрелся в немедийский форт в полумиле от него, и коснулся рукояти моргенштерна. Длиной чуть больше трех локтей, четыре ряда длинных, почти в пол-ладони граненых шипов с долами. И небольшой секрет внутри, маленькие шарики платины, редкого металла втрое тяжелее железа. Благодаря такому утяжелению моргенштерн проминал даже латные панцири. Редкое оружие даже для Гипербореи и почти не известное на цивилизованном юге.

Первым же удар нового оружия Сомниума пришелся в голову убийцы Теодлава, превратив ее в смесь из глаз, мозга, зубов и костей черепа. Отбивая смертоносные удары хищно загнутых лезвий секир, Сомниум ткал моргенштерном свой стальной узор, нанося удары в незащищенные доспехами тела асиров.

Тусклое северное солнце сдвинулась всего на две ладони, как было уже все кончено. Раненных почти не было, оружие северян редко щадит врагов. Две сотни гипербореев вошли в Асгард и уничтожили первые попавшиеся четыре поселения асиров. Мужчин почти не было, поэтому справились быстро, оставив на истоптанном снегу обезображенные трупы стариков, детей и женщин…

На обратном пути, возле заставы уже стояли колья с головами асиров, как предупреждение всем последующим любителям наживы. Хотя асирам и грабить — то по большому счету больше не кого.

На въезде в Пограничье, на немедийской заставе, гиперборей основательно запасся едой. Два десятка лепешек, копченая нога оленя, да несколько пригоршней сухих фруктов и ягод. Начинались нелюдимые и опасные земли. Шайки грабителей да и просто баронские отряды могли запросто напасть на путников, перерезать горло и забрать все, что у бедолаг было при себе. Сомниум уже не раз сталкивался с такими людьми, они рассчитывают только на свое количество, и ни на что более. Ему ли воину, закаленному в боях с киммерийцами и асирами бояться какого-то отребья?

На него попытались напасть через день после того, как он минул заставу. Скорее всего грабителей кто-то на этой же заставе и предупредил.

С казавшимся им внезапным криком, пять человек бросились из густого ельника наперерез северянину.

— Умри, порождение свиньи! — заорал бегущий, самым первым.

Гиперборей, не особо торопясь, вытянул лук и, оттянув тетиву двумя пальцами, по-турански, выпустил стрелу.

Стрела вошла в голову первому бандиту, отбросив его назад. Сомниум успел ранить еще одного человека, и спрыгнул на снег.

— Кто следующий, собаки?

Вопя от ярости, вожак попытался вспороть Сомниума здоровенным палашом. Гиперборей легко уклонился и отбил неумелый удар алебардой другого бандита.

«Ну и вояки» подумал Сомниум, такие только купцов и могут резать.

Короткий, но мощный замах моргенштерна пришелся в живот бандита с алебардой, с багрово — красных шипов моргенштерна стекала кровь. Отбив удар короткого гандерского меча, гиперборей ударом по затылку вогнал шипы своего оружия в череп раненного. Проведя нехитрую серию ударов и поймав на обманном выпаде, из схватки выбыл еще один презренный грабитель, левая часть головы у него была снесена начисто. Раненный наконец догадался что зазубренный наконечник стрелы так просто не вытянуть и обломив древко засевшей в плече стрелы накинулся на северянина, подняв высоко обычный плотницкий топор. Нехитрый удар Сомниум без труда отбил, приняв лезвие топора на стальную рукоять. И пока раненый поднимал топор, для очередного замаха, рукоятью булавы гиперборей ударил ему по черепу, проламывая его.

Остался только главарь, но его нужно было сначала допросить, а потому оставить в живых…

Коротким движением стряхнув с оружия кровавые ошметки Сомниум напал на главаря, и тот, получив прямой удар в грудь рукоятью моргенштерна упал в снег.

Привязав лишенного сознания главаря к невысокому дубку, гиперборей несколько раз пнул ногой бандита. Тот с трудом пришел в себя.

— Давно на этой дороге сидишь? — спросил Сомниум.

— Третий месяц пошел…

— Кого за последние три дня видел?

— Два дня назад всадник был, — нехотя начал связанный.

— Ты с подробностями рассказывай, а то твои мозги будут даже на верхушке во-он той ели…

— Так я говорю, всадник был, с парой мечей за спиной, мы его решили не трогать…Вчера вечером был какой-то всадник, с двумя мечам за спиной… — зачастил главарь.

— Кто еще был?

— Купец с охраной в восемь человек и больше никого! Честно! У меня семья — шестеро детей.…Пощади!

— Шестеро говоришь?

— Да-да шестеро, господин!..

Выхватив кинжал, Сомниум вогнал его чуть ниже шеи и одним движением распорол бандита до пояса. Затем ухватил длинными пальцами скользкие внутренности и вырвал их из нутра разбойника. И тут же отбросил пучок розоватых кишок за спину. Скользкая груда внутренностей глухо чавкнула падая на наст. Наклонившись к лицу бьющего в судорогах главаря, гиперборей поймал угасающий взгляд несостоявшегося бандита:

— О чем ты думал, когда нападал? Вот и пусть все шестеро подыхают, раз ты, мразь так и не научился отличать купца от воина.

Солнце только начинало медленно садиться, цепляясь за верхушки высоких сосен, как глаз Сомниума уловил движение впереди. Усталой походкой шел человек в облачении жреца Митры, лошади не было, из оружия только толстый посох. Через плечо был перекинут здоровый мешок.

Сомниум довольно оскалился и повернул лошадь с дороги. Вытащил лук и натянул тетиву на него. Гиперборей подобрался незамеченным к жрецу на двести ярдов. Тот производил шума больше, чем десяток зеленых новобранцев, громко дышал и топал ножищами, явно не соизмеряя силы с дорогой. Наконец он не выдержал и оперся на ствол дерева, отдышатся.

Момент был подходящий, и упускать его было нельзя. Сомниум перехватил поудобнее рукоять своего лука и выпустил стрелу. Стрела описала пологую дугу, и вонзилась в спину путнику. Жрец с криком боли обернулся. Как раз вовремя чтобы получить вторую стрелу в плечо.

Северянин не спеша, подъехал к раненному слуге Митры.

— Это тебе подарок из Гипербореи, мразь.

— Со мной сила Митры, нечестивый ублюдок!

— Ну да, ну да, — гиперборей засмеялся. Это я уже слышал от тех жрецов, с которых снимали кожу в Халоге.

— Белоглазые ублюдки, Митра покарает вас всех! — жрец плюнул кровью в сторону гиперборея.

— Да неужели?! — Сомниум засмеялся. Поживем — увидим. А теперь ответь мне, о, служитель своего гнусного бога, не способного защитить себя, куда это ты так спешил?

— Ничего я тебе не скажу…

— Хорошо подумал? Я ведь могу твои раны перевязать и пытать до самого утра. Пытку холодом видел? Могу устроить…

В глазах жреца Митры мелькнул страх.

— Наступит день, и ты ответишь за свои деяния, собака.

— Да-да. Ну что же, будешь на Серых Равнинах, кланяйся Нергалу.

Сомниум пришпорил лошадь, моргенштерн описал дугу и врезался в голову жреца Митры, ломая череп. Тело в жреческой робе несколько минут побилось в судорогах и затихло, лишь иногда дергалась нога. Северянин спешился, вытянул стрелы из трупа и развязал мешок. Несколько головок сыра, черный хлеб, связка сушеных грибов. Трофейная еда тут же перекочевала на круп лошади.

— Митраисткие ублюдки, — проворчал гиперборей, продолжая путь. Если он что-то и ненавидел больше, чем вонючие специи и детей, так это только жрецов Митры. И, в общем было за что. Для Сомниума митрианство обычно представлялось в виде паутины, а жрецы — в виде жирных и самодовольных пауков, тянущих свои нити лжи, двуличия и мерзости даже в самые отдаленные страны. Даже в Пустоши Пиктов регулярно отправлялись служители Митры, дабы привить дикарям уважение к Солнцеликому. Причем как рассказывали знающие люди, зачастую отправлялись в путь босиком и безоружными, надеясь непонятно на что. Особого толка этого пока не возымело, с завидной регулярностью пикты жрецов убивали, а возможно и ели. Причем если жрецы шли даже к пиктам, то вопрос о более цивилизованных землях даже не стоял.

Уж на что Пограничье — дыра, но даже здесь можно было встретить жрецов Митры. Большинство населения предпочитало верить в местное божество, олицетворением которого был Царственный бык, зверь совершенно громадных размеров. Но разве это могло остановить фанатиков, готовых умереть ради того, чтобы даже кучка немытых дикарей-пиктов уверовали в Митру.

«Наверняка поблизости община митраистов, туда и рассчитывал добраться затемно этот жрец» — размышлял гиперборей. «Ну, попадись они мне только…»

Дорога гиперборея как раз и вывела на небольшой приземистый храм, окруженный частоколом. Вероятно, он больше предназначался от зверья, а вот от лихих людей вряд ли поможет. С другой стороны им тут и поживиться особо нечем, потому может и не трогают. А, учитывая то, что жрецы Митры искусные лекари, так им за лечение может перепадать время от времени несколько монет или нога оленя или несколько тушек зайцев.

Сомниум отъехал на полмили, насыпал овса лошади, и накрыл ее теплой попоной. Сам же с булавой в руках направился к источнику митраизма в этой глухомани.

Накинув капюшон из шерстяной ткани на голову, гиперборей решительным шагом подошел к грубой калитке и замолотил кулаком в латной перчатке по стылым бревнам.

— Помогите!

И снова забарабанил по калитке.

— Кто там? — раздался, наконец, голос по ту сторону частокола.

— Усталый путник, я замерз, мне нужна помощь!

Сказать это без смеха гиперборею было тяжелее всего. В случае крайней нужды он мог спать прямо на снегу, и даже не чихнуть после этого. Что там говорить о помощи, если помощь Сомниума обычно заканчивалась прямым ударом моргенштерна в голову.

Послышалась возня с промерзшим засовом, и жрец открыл калитку, держа факел над головой.

— Мы рады тебе, странник. Чем может наш скромный приют помочь тебе?

— Помогите очистить мир от жрецов Митры…

Служитель Светоносного с удивлением смотрел на рукоять кинжала в своем животе. Резкий рывок и острая сталь вспорола жирное брюхо. Ноги жреца Митры подкосились, он упал. Гиперборей переступил через него и деловито направился к единственному зданию.

Сомниум распахнул дверь и оказался в довольно большой молельне, где было человек восемь жрецов, сидящих на узких скамьях, и внимающих седобородому старцу, возле алтаря. Северянин не обращая внимания на удивленное лицо старца, огляделся, как раз возле входа стоял высокий узкий шкаф со свитками. Гиперборей перевернул шкаф, надежно заблокировав вход. На грохот от падающей мебели обернулись теперь уже все слуги Митры.

— Это Храм Митры! — наконец нашелся сказать седобородый. Веди себя согласно этому!

— Хорошо. Так и буду — смиренно произнес гиперборей и, ухватив булаву двумя руками, размозжил голову ближайшему жрецу. Сила удара отбросила тело на пол, разметав стоявшие на полу свечи.

Глаза жрецов и без того вытаращенные стали еще больше, когда Сомниум скинул рукой капюшон и распахнув плащ, продемонстрировав силуэт черного ворона на кольчуге.

— Кто первый на встречу с Митрой?

В гиперборея как будто вселился демон, он обрушил на панически мечущихся жрецов град ударов. Сейчас он напоминал волка, ворвавшегося в овчарню, когда спятившее от крови и количества добычи животное убивает направо и налево. Режет горла жалобно блеющим животным, не задумываясь о том, что в силах унести всего лишь одного барана. Жрецы пытались прятаться под скамьи, забиться в какие то углы, судорожно моля Митру о спасении. Но сегодня Митра их не слышал. Смертоносная северная сталь дробила черепа и ломала кости без всякой жалости. Мозги, кровь на полу и стенах, стоны смертельно раненных стали украшением Храма Митры на этот вечер.

Седобородому Сомниум размозжил череп прямо на алтаре Митры. Одному жрецу повезло больше и он, ценой невероятных усилий, извиваясь, как ящерица, сумел отпихнуть шкаф и вырваться наружу. На полпути к калитке гиперборей его и догнал, и остервенело вколотил в снег останки тела в жреческой робе.

Сомниум стоял, опершись на рукоять булавы, и тяжело дышал, смотря на кроваво-красную проплешину, напоминающую зингарский цветок. На том месте, где должна быть голова, сплошное месиво из костей и буро-розовой жижи. Плюнув на труп жреца, северянин отправился к калитке. В неверном свете факела он заметил, что даже на заснеженных лапах ели, в десяти шагах от тела, сверкают замерзшие рубиново-красные капельки крови и рваный кусок мозга.

К тому времени как гиперборей вернулся к лошади, успело окончательно стемнеть. Оглядевшись вокруг, Сомниум повел лошадь к ельнику, За считанные минуты вытоптал площадку в снегу, у подножия громадной ели и поставил шатер. Заниматься костром желания у северянина не было, впрочем, благодаря теплому дыханию воздух в небольшом шатре быстро прогрелся. Запалив толстую свечку гиперборей стал вытаскивать из мешка еду. Достав небольшой кувшин, он принялся вылавливать оттуда двузубой вилкой кусочки мелко порезанного сырого, но уже побелевшего мяса, замоченного в уксусе и специях. Нехитрая, но довольно сытная пища. Закончив трапезу полной горстью грибов, северянин достал нож и мелко нарезал в кувшин с уксусом очередную порцию мяса — завтрашний обед.

Северянин вылез из шатра, проверить лошадь. Поправил попону и выглянул из-под заснеженных еловых лап на луну, ветра не было, лишь мелкие снежинки сыпались с черного неба. Вдоволь налюбовавшись пейзажем, гиперборей вернулся в палатку.

Улегшись на оленью шкуру, Сомниум устало вытянул ноги.

«Как славно день сегодня прошел. Почти дюжина жрецов Митры отправились на Серые Равнины, это не считаю косоруких грабителей».

Гиперборей усмехнулся и, положив руку на рукоять моргенштерна, заснул с этими приятными мыслями.

С момента уничтожения гнусных жрецов Митры прошла уже почти неделя и северянин начал пересекать Киммерийские горы. Сомниум дышал полной грудью, радуясь тому, что наконец-то он чувствует обжигающий холодом воздух, и такой же холодный ветер. Да это были не его родные бескрайние пустоши Гипербореи, но он был рад и этому. Пускай это были заснеженные кряжи, где кроме белого снега и черно-серых скал и сумасшедших порывов ветра со снегом ничего не было, но это был все-таки Север.

Что совсем удивительно больше ему в дороге через Пограничье никто не встретился. Изредка попадались следы охотников. Но бандитских шаек, или дружин баронов (мало, чем отличающихся от шаек) он так и не встретил. Один раз попыталась его остановить какая-то девушка, что-то вопя о засаде. Ну да он на таких «спасительниц» уже насмотрелся по пути в Бельверус, последней, кстати, вот этим самым моргенштерном и проломил голову.

Сомниум третий день ехал по тропе, змеей вьющейся среди нагромождений скал и валунов. Дорога бежала, оставляя позади себя грохочущие водопады, сбегающие по бесконечным ступеням скал и ущелья, покрытые туманами.

И надо было такому случиться, что гиперборей наткнулся на лагерь охотников за рабами, разбитый в двух десятках ярдов от дороги.

Гиперборея спасло несколько вещей, ибо один воин никогда не выстоит против двадцати человек, а уж тем более, если любой из этих двадцати знает с какого края браться за меч. Это только изнеженные аристократы могут на балах бахвалиться десятками убитых за одну схватку, в жизни все несколько сложнее. Гиперборея спасло, например то, что его появления не ждали, то, что выставленный караул наплевал на свои обязанности и играл в кости, то, что с утра он сам, Сомниум, видел свежие следы, оставленные горным бараном, и загодя натянул лук, держа стрелу на тетиве.

Так или иначе, его появлению обрадовались и, услышав крик «Брать живым» все вопросы по своей дальнейшей судьбе у него исчезли.

Поэтому спустя три удара сердца иззубренная стрела пробила легкое то ли самого быстрого, то ли самого глупого охотника за рабами. Туранец который, широко размахивая скимитаром и вопил, как ишак заполучил стрелу прямо в рот, наконечник вышел из затылка на ладонь. Бросив лук в налуч, Сомниум выхватил из специальной петли булаву, как раз во время, чтобы отбить удар в ногу и наотмашь нанес мощный удар по голове другого охотника за рабами.

Бритуниец попытался схватить лошадь за уздцы, но гиперборей поднял ее на дыбы, копыто как раз угодило в плечо неудачника, отбрасывая его назад. Впрочем, у того хватило ума откатиться от копыт. Правда ремешок, которым крепился налуч к упряжи, неожиданно лопнул, и лук Сомниума упал в снег. Времени подбирать его, уже не было.

Гиперборей пришпорил лошадь, намереваясь проскочить лагерь, пока охотники за рабами еще не опомнились настолько, чтобы задавить его просто числом. Северянин уже видел, как три человека спешат с длинными копьями наперевес. Верная смерть для лошади, но тогда ему придется принимать бой, а это уже лишнее.

Пригнувшись к самой лошадиной гриве гиперборей несся вперед, внезапно перед ним выросла фигура воина с мечом в руке. Сомниум заставил лошадь прыгнуть и в прыжке моргенштерн сошелся в ударе с мечом, посыпались искры, и меч лопнул, булава по инерции обрушилась на плечо воина, калеча его.

Северянин пришпорил лошадь и очень скоро разъяренные крики остались за спиной.