"Запретная зона" - читать интересную книгу автора (Приходько Олег Игоревич)

16

Против ожидания следователя Илларионова, постановлением которого была назначена авто техническая экспертиза, количество неизвестных увеличилось. Согласно представленному к полудню заключению, «ВАЗ»-2106 К504АУ77 на учете не состоял и, таким образом, фальшивым оказывался не только водитель Леонидов, но и номер не принадлежавшего ему автомобиля.

Оперативно сработали криминалисты. Методом ИК-спектроскопии они определили, что поверх слоя фабричной белой краски нанесен слой песочного цвета, а время покраски совпадает со временем угона, которое было установлено по системе «Автопоиск» через 20 минут: угонщики не удосужились перебить номера на двигателе и шасси. Полгода назад об угоне автомобиля, принадлежавшего СП «Материк», было заявлено директором этого, ныне не существовавшего предприятия.

На стол Илларионова легло два заключения экспертов-автотехников, между которыми возникли разногласия. По одному из них, согласно схеме послеаварийной дорожной обстановки, положению объектов и их координатам, автомобиль взорваться не мог. Другой эксперт, ссылаясь на показания свидетелей, схему аварии и состояние топливной системы, зафиксированной приборами, приходил к выводу о закономерности взрыва. Илларионов был вынужден назначить криминалистическую экспертизу и поручил Славе Воронкову контроль за ее скорейшим проведением. В постановлении о назначении кримэкспертизы, адресованном НИЛСЭ, вслед за кратким изложением существа дела была сформулирована целая колонка вопросов, главным из которых Илларионов посчитал два:

1. Причины взрыва автомобиля «ВАЗ» (химический анализ обломков, подтверждающий наличие или отсутствие взрывчатых веществ).

2. Трассологические исследования с целью установления возможного знакомства Лжелеонидова с пассажиром, чье тело покоилось в морге 1-й Градской больницы.

— Как только что-нибудь выяснится — ноги в руки и ко мне, понял? — напутствовал Илларионов Славика, с которым они проработали не один десяток дел. — Если я что-то забыл — сообрази сам, но выписку из заключения неси по 80 УПК — при едином мнении! Мне нужно знать точно.

В 13.55 — за пять минут до открытия кассы — он позвонил Крабову. Лжелеонидов находился в прежнем состоянии, чем огорчил и Илларионова, и зашедшего узнать о ходе расследования окружного прокурора Чехерева.

В НИИ судебных экспертиз Минюста Илларионов решил отправиться сам, совмещая полезное с приятным: лично поговорить с графологами и химиками, колдовавшими над обгоревшим портфелем, и отвезти долгожданные 280 тысяч «умирающим от голода» домочадцам — благо было по пути.

Дома он застал сборы: жена собиралась на обследование в клинику по поводу злокачественной опухоли. Илларионов был почему-то уверен, что все обойдется, что это не более, чем самовнушение, но, глядя на ее желтое, покрывшееся сетью морщин лицо и мешки под глазами, на то, как деловито, с какой-то обреченностью в движениях она укладывала в сумку мыло, полотенце, заворачивала в газету домашние тапочки, не удержался — обнял жену.

— Не принимай близко к сердцу, — улыбнулась Клавдия Николаевна.

— Главное, держи хвост пистолетом, уши топориком. Все будет хорошо, вечером я к тебе приеду, — сказал Илларионов.

Внучка с перевязанным горлом украдкой сунула в карман деда румяное яблоко. Наотрез отказавшись от еды, Илларионов отдал дочери распоряжения по дому и поспешил к лифту — внизу ждала выделенная на два часа машина.

Симонов считался в лаборатории одним из лучших экспертов. Илларионов застал его за работой: растерев пробу пепла в ступке, он обрабатывал порошок кислотой:

— Задал ты мне уравненьице, — не отрываясь сказал эксперт. — Вообще я кое-что там прочитал и, по-моему, игра стоит свеч. Треть бумаг уцелела, по ним можно вполне установить содержание. Даже грифы сохранились: «Строго секретно», «К делу не приобщать»… Вот и такой есть, — протянул он Илларионову уголок с обгоревшим краем, на котором едва различимо проступало: «По прочтении сжечь».

— Вот и сожгли, — усмехнулся Илларионов. — Что скажешь, Митя?

Симонов молча пожал плечами, поместил смесь в спектрофотометр.

— Что скажу, — произнес он наконец. — Пока немного. По содержанию тебе придется научные кадры привлекать. Если, конечно, кто-то вообще там способен разобраться… Какие-то эксперименты с мозгом. А по составу уцелевших документов и пепла — похоже, ксерокопии. Кто-то переснял и отксерил. Шпионская работа. По цвету, толщине, проклейке — сделаны в одно время, но с разных документов и негативов. Есть две фотографии, но глянец сильно оплыл.

— Шпионская, говоришь?

— Я ничего не говорю.

— Подлинные хотя бы?

Симонов улыбнулся, посмотрел на следователя исподлобья.

— А какой смысл делать копии с подделок? Они, что же, аварию устроили, чтобы к тебе в руки «деза» попала?

— А рукописные есть? Почерк?

— Есть пара листиков. Сноски, пояснения, колонки цифр — может, с эфира снимал?.. Машинописные я тебе в заключении описал — шаг главного механизма, величину строчных интервалов, дефекты шрифта. Не думаю только, чтобы ты эту машинку нашел. По крайней мере у меня в картотеке нет.

— Чьи это документы хотя бы можешь сказать?

— А черт его!.. Одну «шапочку» ребята выявили — сделали фотосъемку на просвет. Очень похоже на бланк ЦК. Сейчас читаем в косопадающем — чертежи, формулы…

— Чертежи?

— А ты думал, на след партийных денег напал? — засмеялся Симонов. — Перпетуум-мобиле, партийные деньги и Янтарную комнату не предлагать. Характер документов строго научный, но, по предварительному изучению, не систематизированный. Черт знает, что за мешанина, как будто шпион снимал все, что под руку попадало — в расчете на устные пояснения. Может, сопровождал шифрограммами, может, на связь выходил…

— Ну, не забирай в детектив-то, — улыбнулся Илларионов.

— Да я что, пешка, криминалист, мое дело в микроскоп смотреть. Это я так, ничего не навязываю, извини… А по моей части — вот, посмотри, — Симонов подвел следователя к широкому столу со стеклянной столешницей, на котором были разложены плексигласовые пластины, включил вмонтированный под крышкой светильник. — Это мы прочитали почти полностью.

Илларионов достал из кармана большую лупу, склонился над зафиксированными на пластинах документами. На ознакомление с ними ушло минут десять.

— Когда закончите? — подошел он к эксперту, нетерпеливо разминая сигарету.

— Тебе как, по частям или все сразу? — спросил тот, не отрываясь от окуляра.

— По частям, нарочным, быстро! Выжми из этого все, что можно, а потом хоть капельку того, что нельзя. Особенно двенадцатый лист — о квадрате «Z» для захоронений. Тут, понимаешь, может оказаться…

— Понимаю. По частям так по частям. Через три часика пришли человека. Могу предположить, что бумагам этим лет шесть-семь…

— Везли, конечно, именно их, — вслух подумал Илларионов. — И при таком грузе шофер вряд ли сделал бы подсадку. Значит, второй был охранником?..

— Ты о чем?

— А?.. Давай, Митя, давай! Я на тебя очень рассчитываю.

Не прощаясь, Илларионов быстро покинул лабораторию.

«Только бы ожил этот Лжелеонидов, — думал он по пути в прокуратуру, — только бы ожил! Хотя бы минут на пять. Надо Крабову светил из Военно-медицинской подбросить. Не сможет говорить — пусть мигает. Да, именно в расчете на это и вопросы подготовить: "да" или "нет"…

— Нажми-ка, — попросил Илларионов шофера. Через десять минут начиналось совещание группы.

«Если всплывают грешки старого альянса Минобороны — стоит торопиться, — он прикурил сигарету, не обращая внимания на водителя, демонстративно опустившего стекло. — И так время упущено. Сейчас основная зацепка — оружие. "Бушман", конечно, ничего не даст, к тому же его владелец — покойник, а вот «Макаров» с номером. И Лжелеонидов этот еще вполне может оказаться агентом ФСК или ГРУ. Хотя и те, и другие своим молчанием от него отреклись — никаких запросов…ИСЛОЦИРОВАНИЯ СПЕЦПОДРАЗДЕЛЕНИЯ ОХРАНЫ ТЕРРИТОРИИ ОБЪЕКТА…..ЫХ ДЕЙСТВИЙ, — строчки из какого-то документа, только копия неудачная. Зацепочка неплохая, явно не штатские ребята. Но если бы они перевозили бумаги по приказу официальных ведомств, то, уж наверно, не на угнанных «жигулях»?..»

Само собой выстроилось предположение, что при опечатывании здания на Старой площади кто-то завладел портфелем и теперь использовал его для продажи за рубеж или шантажа.

Пока Воронков, судмедэксперт и оперативники из ФСК рассаживались, он достал из стола «План расследования дела» и в графе «Возможные версии» торопливо пометил: «Документы. Шантаж. Продажа. Спецслужбы». Затем набрал номер Крабова:

— Анатолий Дмитрич?.. Илларионов. Как там у нас дела?.. Получше?.. Я сейчас к вам своего парня пришлю, у меня такое подозрение возникло, что его присутствие не помешает. Только вот что, у вас халатик для него найдется?.. Пятьдесят второго?.. У меня все такие, с другими не работаю. Да это я к тому, чтобы без огласки, идет?.. Спасибо… Молоденькие — хорошо, только вы уж лучше своих, проверенных… Очень, очень серьезно. — Илларионов положил трубку, оглядел собравшихся. — Сережа, — обратился он к самому молодому, лет двадцати пяти, оперативнику, — получи оружие, возьми машину и быстро в травматологию 50-й. Найдешь завотделением Крабова. Надо этого Леонидова хорошенько посторожить.

— Понял, товарищ подполковник.

— За сестричками там присматривай. Не в том смысле, в каком ты подумал: что в капельницу льют, какие ампулы… словом, соображай! И еще. Ему вроде получше стало. Слушай в оба — может, в бреду чего сболтнет.

Дождавшись, когда за оперативником закроется дверь, Илларионов посмотрел на Воронкова:

— Давай, Слава, что там у нас?

— Значит, так… Мы исследовали обломки различных частей оборудования и внутренние поверхности кузова «жигулей» методом газовой хроматографии. Машина действительно могла взорваться от столкновения с «уралом» — с левой стороны багажника был сварной дополнительный бак на 45 литров, он и задел о ступицу заднего колеса. Но бензина в баке почти не было, так что я думаю, автотехник Рябов прав: рвануло не от удара. Химики выдали результат анализа: внутри бака было смонтировано устройство с тетразеном в детонаторе.

— То есть взрыв в случае столкновения был запланирован? Камикадзе они, что ли?

— Погодите, Алексей Иванович, это еще не все. Судя по плотности окислов, был еще один заряд — в районе приборного щитка на передней панели. Предположительно — октоген с пластифицированной добавкой.

— Зачем?

— Одна из плат в обычном «жигулевском» приемнике уничтожена сильнодействующим активным веществом. Но по контуру платы и некоторым деталям… — Славик выложил перед следователем фотоснимки, — вот… видите?.. такие платы ставят на радиопередатчиках. А мини-заряд с инициирующим тетразеном и бризантным веществом в герметическом резервуаре с кислотой — это УСУ — устройство самоуничтожения. Разработано нашими военными связистами и устанавливается на некоторых современных РЛС. Если аппаратура с секретным кодом попадает в зону опасности, оператору достаточно выдвинуть и задвинуть блок, и через несколько секунд происходит взрыв.

Илларионов отложил фотографии, недоверчиво посмотрел на Славика:

— Это что, твои домыслы? Если перед носом у водителя и пассажира произошел взрыв, то почему лица…

— Это мини-взрыв, товарищ подполковник. Нужен он только для разгерметизации резервуара. Эта плата — сплав металла и пластмассы, съедено все до неузнаваемости. Так что я прошу назначить радиотехническую экспертизу.

— Так отчего все же машина взорвалась?

— У них была задача: в случае опасности уничтожить приставку к приемнику…

— Зачем?

— А как объяснить наличие радиопередатчика на гражданской машине? Да еще работающего на частоте вне пределов международного регламента?.. Так вот, автотехники странный проводок под обшивкой нашли и все никак не могли дать ему объяснение. Есть версия, что этим проводком УСУ под панелью соединялось с устройством в дополнительном бензобаке. И вот о нем-то они могли не знать.

Илларионов открыл форточку, закурил и заходил по кабинету.

Жест Илларионова все поняли как разрешающий сигнал, и через минуту кабинет заполнился дымом.

— Знали, — сказал вдруг Илларионов. — Точнее, могли знать.

— Почему вы так думаете?

— Вспомнил свидетельские показания. За секунду до взрыва пассажир пытался выскочить из салона. Это и в протоколе Анчуткина отражено.

— Так, так, — неизвестно чему улыбнулся Илларионов. — Выходят на связь на суперчастоте, аппаратура автоматически уничтожается, документы у одного поддельные, у другого вообще ничего нет, кроме «бушмана»… Может, они английские шпионы, а? Славик?.. Рассекают по Москве на угнанной «шестерке» и держат связь с Интеллидженс сервис? Или все-таки инопланетяне?..

— Не те и не другие, товарищ подполковник, — рослый голубоглазый блондин в кожанке, нетерпеливо ерзавший на стуле, пока говорил Воронков, быстро потушил сигарету и встал.

Илларионов знал о привычке капитана Арнольдова докладывать стоя.

— Разрешите?.. Отпечатков человека, назвавшегося Леонидовым, в дактилоскопической картотеке мы не нашли. Зато нашли «пальчики» пассажира. Им оказался Сотов Владимир Геннадьевич, 1959 года рождения, уроженец Ростова-на-Дону, четырежды судимый, отбывавший срок наказания в колонии усиленного режима, совершивший два побега. В третий раз был осужден Винницким городским судом по статье 93, пункт «з» УК УССР за умышленное убийство, бежал, а в 1983 году — за аналогичное преступление, но уже по 103 УК РСФСР в Москве, приговорен к исключительной мере наказания.

— Помиловали на свою голову, — проворчал Илларионов.

— Никак нет, товарищ подполковник…

— Ну? Неужто из камеры смертников убежал?

— Приговор был приведен в исполнение 26 февраля 1983 года в Южанской тюрьме. На наш запрос получена телефонограмма.

Судмедэксперт, Воронков и Илларионов одновременно посмотрели на чекиста.

— Ты хочешь сказать, что этот Сотов воскрес, чтобы погибнуть в ДТП?

— Выходит, так.

Все молчали, каждый пытался разрешить не поддающуюся логике проблему с воскресением смертника.

— Так! — потер ладонь о ладонь Илларионов. — Отложим. Что по поводу связи между ними?

Славик извлек из папки очередной акт.

— Есть, — сказал он уверенно. — На рулевом колесе, рычаге переключения скоростей, панели, ручке настройки приемника — отпечатки Сотова. Хотя за рулем был не он.

— Ну и что? — требовал доказательств Илларионов. — Пока этот Леонидов бегал за сигаретами, случайный попутчик вспомнил детство, посидел за рулем. Мало!

— А мог случайный попутчик дать этому Леонидову подержать обойму от «бушмана»? — парировал Славик.

— Так, так, так, — оживился Илларионов, — это уже лучше. Валера, — обратился он к капитану; — отправляйся на Центральный, свяжись с патрулями и постами ГАИ в северном направлении, узнай по области: не замечена ли где-нибудь эта «шестерка» — скорость превысили, припарковались не там, сбили кого-нибудь… Потом поезжай в МУР, свяжись с областной прокуратурой, ГУВД: сводку всех происшествий до и после аварии за сутки — мне на стол. Не пропадай, я поеду к Чехереву — держи со мной связь по радиотелефону.

— Есть.

— Славик, ты у нас известный «толкач», ну не в службу, а в дружбу: пусть баллисты ускорят дело, а? Нутром чую: поедем с Чехеревым в Главную, хорошо бы к тому времени все знать о «Макарове» — от него и начнем плясать: в какой части выдан, когда пропал, на чье имя зарегистрирован или получен — в общем, ты меня понял. Теперь вы, Никита Григорьевич…

Судмедэксперт — сухощавый, немолодой уже мужчина с лысой, как бильярдный шар, головой — участливо подался вперед, уподобившись взявшей след гончей.

— Поезжайте с нашим фотографом в морг, наведите на лице этого Сотова макияж. Я, видно, уже не дождусь, передайте, пожалуйста, фотографии Леонидова, увеличенные с водительских прав, дежурному. И узнайте у Крабова, как там наш пациент. Все. По трамваям!

Это «по трамваям» укоренилось в прокуратуре с подачи самого Чехерева. После того, как из ремонта не вернулись два стареньких «УАЗа» (заездили до такой степени, что ремонтники потребовали втрое больше времени и впятеро — денег против запланированных), обещали подбросить пару машин из ЗГВ, но выполнять обещанное не спешили, и вот уже полгода в автопарке не досчитывались «восьми колес». Прокурор, подчеркивая безлошадность своего ведомства в присутствии вышестоящего начальства из Главной военной прокуратуры, заканчивал совещания неизменным: «По трамваям!»