"Смерть берет тайм-аут" - читать интересную книгу автора (Уолдман Эйлет)

Глава 3

Я такая же боевая мамаша, как и другие, но я просто не могу одеть, накормить и проводить детей утром в школу, если стою на коленях перед унитазом и меня рвет. На следующее утро, после того как я слопала сыр горгонзола и превосходного тунца, пришлось разбудить мужа, чтобы он помог мне совместить пищевое отравление и доставку детей в школу. Питер работает ночью. Каждый вечер, когда мы укладываем детей спать, он берет термос с крепким кофе, идет в кабинет и вместе с группой поддержки из зомби и каннибалов сидит там до утра. Затем с трудом добирается до постели и отключается до полудня. В то утро, однако, его разбудили раньше обычного чудесные звуки — я звала на помощь и одновременно пыталась вызвать рвоту.

Даже пальцы на его ногах казались уставшими. Это была единственная часть тела, которую я видела, так как лежала на холодном кафеле в ванной.

— Что случилось? — спросил он хрипло, еле слышно. Затем прочистил горло. Звук кашля вновь вызвал у меня приступы рвоты, и я склонилась над унитазом.

— Тебя тошнит? — спросил он.

— Нет. Я просто чищу унитаз. Лицом.

— Хорошо. Что мне сделать?

Я махнула рукой в направлении комнаты Руби и Исаака.

Через полчаса, когда мне в конце концов удалось ополоснуть лицо водой и на полусогнутых ногах выйти из ванной, я обнаружила, что дети сидят перед телевизором и едят хот-доги. На них шорты и футболки, волосы торчат во все стороны.

— Хот-доги? — спросила я мужа.

Он пожал плечами и сказал:

— Обед-на-завтрак.

— Шорты? Посреди зимы?

— Так их же не убедишь. Когда замерзнут, то поймут, что надо слушать папу, если он предлагает надеть теплые вещи.

— А волосы?

— Руби сказала, что сегодня в школе «День непричесанных».

— Неужели Конгресс объявил «День непричесанных» национальным праздником, пока я была в ванной? Они ходят в разные школы. Как у них обоих может быть «День непричесанных»?

Я пошла в детскую, вытащила из ящика две пары теплых штанов и натянула их на своих извивающихся отпрысков. Вытерла измазанные кетчупом лица и принялась расчесывать их спутанные волосы. С кудрями Руби я не справилась и просто убрала рыжую копну под бейсбольную кепку. Потом отправилась на кухню. Вдруг очень захотелось есть. Я порылась в холодильнике и в итоге выбрала шоколадный пудинг, который купила детям на обед в школу.

— Ты что, дорогая? — сказал Питер.

— Что? — пробормотала я с полным ртом пудинга.

— Разве тебе можно есть? Тебя же тошнит.

— Я умираю с голоду.

— Вряд ли можно это есть, когда пищевое отравление или болит желудок. Как насчет бульона?

Бульон? Бульон!

— Я ужасно хочу есть! — настойчиво повторила я, и мы посмотрели друг на друга.

— О боже, — сказал муж.

— Нет. Это невозможно.

— Тебя тошнит. И ты хочешь есть. В одно и то же время.

— Это невозможно. Во всем виновата вчерашняя рыба. Не сомневаюсь, что в Беверли-Хиллз сегодня утром полным-полно блюющих директоров киностудий.

Он покачал головой:

— Но ты голодна.

— Послушай, такого не могло со мной случиться. Это невозможно, и все тут, — сказала я и позвала детей садиться в машину, чтобы ехать в школу.

— Это же пудинг для обеда! — завопил Исаак, заходя на кухню.

— Не беспокойся, я положил парочку в твою сумку, — сказал Питер.

— Но мама ест его сейчас! Утром! — он стоял подбоченясь, всем своим видом выражая негодование, что недавно вошло у него в привычку.

— Дурак ты, Исаак. Это же обед-на-завтрак, забыл? — сказала Руби, возмущенно вытаращив глаза. — Он такой тупой!

— Прекрати обзываться! — прикрикнула я, облизывая ложку, затем засунула палец в пластиковый стаканчик и выскребла остатки пудинга.

— Но это пудинг для обеда в школе, — возразил Исаак, — а не на обед вообще.

— Господи боже мой, — раздраженно бросил Питер и поплелся в спальню.

Я иногда забываю, что он не в курсе нашей ежедневной утренней перебранки. К обеду, когда заканчиваются уроки, и детей не нужно никуда выпроваживать, их ссоры превращаются в нытье, с которым легче справиться.

Руби целый день жаловалась на Джекоба, мальчика из ее класса, который дразнит девочек Во мне уже поднялась буря справедливого материнского негодования, но после описания, как Джекоб тренирует пауков, чтобы они нападали на девочек и как один из пауков так сильно укусил ее подружку Малику, что пришлось удалить глаз, я опомнилась.

— Милая, когда врешь, люди перестают тебе верить, — сказала я, стараясь, чтобы мои слова прозвучали наставительно, а не раздраженно.

— Я не вру.

— Перестань, Руби.

— Я не вру. Я сочиняю.

Я фыркнула и уже собралась отругать дочь, как вдруг меня осенило. А не тем же самым занимается ее отец, зарабатывая на жизнь? Вешает лапшу на уши? Через какое-то время я сказала:

— Тогда предупреждай нас, когда сочиняешь.

Я посмотрела в зеркало и увидела, как она делает Исааку большие глаза. Он улыбнулся. Исаак думает, что Руби — Господь Бог. Он верит всему, что она скажет, любит, все, что любит она, и делает все, что она ему говорит. Несколько месяцев назад я наблюдала душераздирающую сцену, когда Исаак героически отказался смотреть «Ключи Синявки», после того как Руби сообщила ему, что это передача для малышни. Он и сейчас играет с плюшевым щенком, но только когда главнокомандующий не находится рядом и не насмехается над ним.

Высадив детей, я поехала по шоссе к гаражу Эла, месту временной дислокации нашего офиса, которое стало подозрительно постоянным. Я застала Эла за старым железным столом. Он чистил ружье. Расстелил розовое кухонное полотенце на поцарапанной и испещренной дырками поверхности стола и положил старинное ружье. Он полировал медное дуло и смотрел на него с такой любовью, будто это фотография одной из его дочерей.

— Ты нарочно это делаешь?

— Что?

— Играешь с оружием, когда я прихожу. Клянусь, ты делаешь это, потому что знаешь, что я его ненавижу.

— Мисс Эпплбаум, — букву «с» он прошипел особо выразительно, — мир не крутится вокруг вас. Готов вам сообщить, что я только что получил его по почте. Это кремневое ружье морских офицеров девятнадцатого века. Посмотри на этот штык, который крепится под дулом.

— Здорово, — сказала я. — Держу пари, ты отдал за него кучу денег.

Эл заговорщицки кивнул и посмотрел через плечо на дверь, ведущую в дом.

— Говори тише. Жанель думает, что это копия.

— Очень сомневаюсь, — сказала я, и, как по заказу, в дверях появилась жена Эла, красивая приятная женщина, в руках она держала блюдо с булочками.

— Привет, Джулиет. Я вам испекла булочек. С черникой, — она поставила блюдо на стол и взъерошила мужу остатки волос.

Стороннему наблюдателю могло показаться, что Эл и Жанель — самые непохожие люди в мире. И правда, много ли членов вооруженного народного ополчения выбрали в жены чернокожую женщину? Эл утверждал, что в стране есть и другие подразделения с цветными ополченцами, но мне было трудно в это поверить. Эл и Жанель женаты почти сорок лет. У них две дочери, которые унаследовали красоту матери и политические взгляды отца. Одна из них агент ФБР, а другая изучает юриспруденцию, надеясь стать прокурором.

— Новая игрушка, — сказала Жанель, беря в руки ружье и с восхищением глядя на гравированный затвор и деревянную рукоятку. Сложно было понять выражение ее лица.

— Это копия.

— Да, безупречное мастерство, — она улыбнулась мужу и поднялась на ступеньки, ведущие в дом. — Не перетрудитесь.

— Да уж, перетрудишься тут, — проворчал Эл. Месяц выдался не из лучших. Работы с трудом хватало, чтобы занять Эла, а я целую неделю не могла выставить заказчику счет. А если я не выставлю счет, то не получу денег, и меня не особо радовала мысль бесплатного просиживания в Вестминстере в гараже у Эла.

— Возможно, для нас есть работа, — сказала я и рассказала Элу о предложении Лили.

— Убийство Хло Джонс, — сказал он, потирая руки. — Это дело высокого уровня. Нас заметят. Появится работа.

— Лили как раз и думала, что мы возьмемся за это не ради известности. Она считает, что мы будем помогать ее брату, а не стараться получить новое дело.

— Мы можем помогать и ее брату, и самим себе одновременно, — ответил Эл.

— Тебе не кажется, что это конфликт интересов? Моя дружба с Лили?

Он нахмурился:

— Пусть решит клиент. Мы спросим парня, не против ли он. Потом спросим адвоката. Если же они оба согласятся, мы возьмемся за это дело.

Я не ответила. Мне было не до того — я мчалась в ванную.

— Что с тобой? — крикнул он вслед.

— Тухлая рыба! — простонала я, с грохотом несясь через кухню. Успела.