"Радуга под окнами" - читать интересную книгу автора (Бобошко Константин Клементьевич)

Цветы неуемных страстей

Одно время на земле не было счастья. Оно находилось внутри золотистой, плотно закрытой головки бутона желтого тюльпана. И хотя все знали о месте заточения счастья — не могли выпустить его на волю.

— Я освобожу счастье, — сказал один бедный человек, — пойду к цветку, расскажу ему о горькой жизни бедняков и попрошу его выпустить счастье на волю. Должен же этот желтый тюльпан сжалиться над нами, если у него есть сердце…

Но бутон желтого тюльпана не имел сердца. Он безмолвно выслушал жалобы бедного человека, при первом же порыве ветерка стряхнул с себя его горючие слезы и остался по-прежнему закрытым.

И вот собрался ехать к цветку рыцарь. Равных ему по силе и отваге не было ни в стране, где он родился, ни в соседних странах. Он надел свои позолоченные боевые доспехи, знаки воинской доблести и подумал: «Я заставлю этот цветок раскрыться. Только расскажу ему о своих победах над страшными противниками, как он испугается и раскроется. Я заставлю его выпустить счастье, если у него есть хоть капля страха…»

Но желтый бутон тюльпана не знал, что такое страх. Он не дрогнул, когда меч рассерженного рыцаря блеснул над ним, как молния. И пристыженный рыцарь поспешил ускакать от бутона, лепестки которого оставались так же плотно сомкнутыми, как и до его приезда.

— Если никто не мог подействовать на этот тюльпан, значит действовали неумело, — сказал важный король, который считал себя очень тонким дипломатом. — Я наверняка добьюсь успеха. И тогда память обо мне навеки останется в сердцах благодарного мне человечества.

И начал король собираться в дорогу. Он пригласил с собою самых важных богачей своего государства. Взял стражу, свиту и самых знаменитых поваров.

— Я покорю его своим величием и роскошью, — хвалился по дороге король. — Я предложу ему самый высокий и почетный пост в моем королевстве. И он не устоит, если только имеет хоть зачатки честолюбия.

Но желтый бутон тюльпана не имел ни малейшего понятия о честолюбии. Он равнодушно молчал в ответ на высокопарные речи важного и самодовольного короля. Желтые лепестки цветка по-прежнему были плотно сомкнуты.

Король заболел от стыда и досады…

Толпами стекались к цветку люди, полные надежд. И толпами уходили, ничего не добившись.

И вот однажды по лугу, где рос этот цветок, шла бедная женщина. Бледная, утомленная, несла она тяжелую связку дров на плечах и вела за руку маленького сына. Она жила здесь поблизости. Но бесконечные домашние дела не оставляли ей времени даже для того, чтобы сходить на луг и посмотреть на этот диковинный цветок. А сейчас женщина свернула со своей тропы. Ей хотелось взглянуть на цветок, хранивший то самое счастье, которого она не видела всю свою жизнь.

С замирающим сердцем подходила она к чудесному цветку. По маленький сынишка ее, увидя золотой бутон, вырвался из рук матери и с громким криком, размахивая ручонками, бросился к цветку. Он наклонился над ним, осторожно тронул пальчиком и засмеялся…

Бутон вздрогнул, словно разбуженный от сна, и медленно развернул свои золотые лепестки…

То, что не могли сделать ни мольбы, ни жалобы, ни сила, ни лесть — сделал беззаботный смех ребенка. С тех пор счастье появилось на земле. Но больше всего оно держится около детей, и потому пора детства — наиболее счастливое время в жизни человека.

Зеваки, как во все времена, плотными шпалерами стояли вдоль тротуаров, а по улице двигалась пышная процессия. Впереди, под звуки музыки важно выступал полный человек, одетый в черно лиловый бархат и шелк. Он нес в руках огромный букет цветов.

За ним на раскрашенных носилках, покрытых белым бархатом, расшитых золотом, несли… Кого бы вы думали — короля, шаха, султана или негуса? Не угадали. Четыре человека несли на пышно убранных носилках цветок тюльпана, посаженный в великолепную вазу.

Следом за носилками гордо выступал садовод, который сумел вывести это чудо. Он поглядывал то на свой тюльпан, то на идущих рядом с ним людей, несших огромный замшевый кошелек, в котором была премия за выведение черного тюльпана — сто тысяч гульденов золотом. Празднество состоялось в городе Гаарлеме 15 мая 1673 года. Оно послужило поводом Александру Дюма для создания романа «Черный тюльпан».

А когда произошла вторая история — неизвестно. Но дело не в календарной дате, а в судьбе, постигшей второе чудо природы и второго счастливца, сумевшего самостоятельно вывести черный цветок тюльпана. Он был сапожником. Приколачивал сбившиеся набойки, ставил латки, исправлял каблуки, но, как многие голландцы, вечерами копался в своем крошечном садике, высаживал и пересаживал тюльпаны и втайне надеялся, что какой-нибудь из них принесет ему счастье — груду золотых монет. И тогда…

Такое случается довольно редко, но тот безвестный сапожник был не только фантазером и мечтателем, но и селекционером. По всей видимости, он работал ощупью, не имел никаких знаний и систем. Но ведь говорят же, что раз в жизни и незаряженное ружье может выстрелить…

Словом, сапожник вывел совершенно черный тюльпан.

У соседей загорелись глаза — вот оно, счастье, которого столько лет ждал их сосед.

Черный тюльпан! Ведь на этом цветке обогатились многие дельцы. Вот повезло человеку…

К сапожнику повалили заказчики. Он прибивал подметки и хитро подмигивал: погодите, погодите, посмотрим, кто кому будет ботинки чистить…

Наконец, в его каморку зашло несколько хорошо одетых господ. Они не принесли с собой старых штиблет. По всей видимости, с ними были только чековые книжки. Посетители сразу приступили к делу. Один прямо спросил:

— Сколько хотите за тюльпан?

Сапожник отложил колодку, поплевал на ладони, пригладил редкие волосы и сказал с вызовом:

— Пять тысяч гульденов.

— Это ваша окончательная цена?

— Да, господа, окончательная, — вздохнул сапожник.

Господа переглянулись. Один из них вынул толстый кожаный бумажник и отсчитал требуемую сумму.

Сапожник трясущимися руками взял деньги. И выставил горшочек с черным тюльпаном.

Господа обступили его, и один заметил безразличным голосом:

— Хорош…

— Да, был хорош, — ответил другой. Он тут же вырвал цветок из горшочка, открутил луковицу таким движением, каким отрывают головы у голубей, бросил ее на пол и растоптал модным туфлем.

Сапожник окаменел. А важный господин, пряча бумажник, сказал:

— Вы продешевили, уважаемый… Если бы вы потребовали пятьдесят тысяч, мы без разговора выплатили бы эту сумму. Даже миллион бы дали…

Господа были из компании, продававшей черные тюльпаны. Они хотели сохранить монополию на цветок, избежать конкуренции. Они ушли, а вскоре сапожника вынули из петли… Он не смог простить себе своей поспешности.

Шло время, а черным тюльпаном бредили многие.

Бедняки мечтали создать на его черных лепестках благополучие. Богачи — разбогатеть еще больше.

Росли у одного простого голландца двое мальчишек-озорников, много слышавших о черном тюльпане. Но они не стали ждать, пока это чудо появится на отцовских грядках. Взяли первый попавшийся цветок, посадили глиняный горшочек, вымазали лепестки черной краской и поставили на окно.

Что случилось потом — пером не описать и словами не рассказать. В дом зашел незнакомый человек. Он спросил, кто хозяин, молча положил перед ним пачку денег, молча взял горшок с покрашенным тюльпаном, молча вышел на улицу и со всех ног пустился наутек.

Хозяин выскочил следом:

— Господин, — закричал он, — господин, вернитесь и возьмите свои деньги!

Но господин был таков…

Возможно, случались и еще истории с черным тюльпаном — грустные и смешные. Вероятно, они встретятся вам. И тогда вы расскажите их своим друзьям. Рассказывайте смешные. Их приятнее рассказывать.

Вы не видели, не проходил ли тут матрос, низкого такого роста, в заплатанной рубашке?

Нет… — отвечал встречный, удивленно разглядывая возбужденного толстяка в фартуке, похожего на содержателя кабака или приказчика в лавочке.

А тот бежал по улице и каждого спрашивал:

— Не видели матросика?..

— Такого невысокого? — осведомился чистильщик обуви на углу. — Он только-только свернул вон в тот переулок.

И чистильщик подмигнул продавщице цветов:

— Наверное, выпил и позабыл уплатить. Знаем мы этих матросиков…

Однако надо заступиться за матроса. Он ничего не пил. И искал его не трактирщик, а хозяин лавки, торгующей только одними съестными припасами. Матрос зашел в эту лавку. Посмотрел на ветчину и колбасу, справился о ценах, которые были совершенно не по его дырявым карманам, и хотел уже уходить, когда заметил на прилавке луковицу. Раз она в лавке, где продают всякую снедь, то, по всей вероятности, съедобная. Матросик сунул ее украдкой в карман и вышел.

Откуда ему было знать, что хозяин лавки — страстный любитель тюльпанов и что он только что хвастался новым сортом этих цветов и показывал луковицы… И не успел он на минутку отвернуться, как луковица словно сквозь землю провалилась… Искал ее лавочник и под прилавком, и за бочку с солеными селедками заглядывал, и в щелях пальцем шарил — нет луковицы как нет.

Тут он вспомнил про бедно одетого матросика, подходившего к прилавку. Бросив все дела, он побежал на розыски драгоценной луковицы. Но у вора, говорят, одна дорога, а у погони — сотни. Так и на этот раз. Когда лавочник разыскал матроса, тот уже разрезал луковицу складным матросским ножом, натер солью, откусил кусочек и сморщился…

— Ты что делаешь? — в ужасе завопил лавочник.

— Да вот, ем…

— Ах ты, негодник! Да ведь это же моя луковица…

— Так возьмите ее — она не такая вкусная, как я подумал. И кричать нечего по пустякам…

— «Возьмите!» — не унимался лавочник. — Да знаешь ли ты, садовая твоя голова, что это луковица редкого сорта тюльпана. Она стоит столько, сколько, ты за десять лет не заработаешь…

— А я откуда знал… — начал оправдываться матросик.

Но лавочник поднял такой шум, что стали собираться портовые зеваки, явилась полиция и увела смущенного матросика.

На свой корабль он уже не попал. Суд приговорил его к тюремному заключению на шесть месяцев…

Сколько люди жили на земле — ни разу не видели, как набухает, лопается и выпускает корешки посеянное зерно пшеницы или как распускается цветок…

Да и мудрено увидеть это. Зерно скрыто под слоем почвы. А бутон тюльпана, например, развертывается целых пять часов. И ни один, даже самый зоркий, глаз не сможет заметить столь медленного распускания лепестков.

В наше время цветы ни расти, ни распускаться быстрее не стали. А все эти процессы люди увидели. И помогло тут электричество. Оно как бы спрессовало время. Весь многочасовой процесс расцветания уместило в считанные секунды. Электричество в этом случае работало вместе с киноаппаратом, и потому рассказать нужно про обоих.

Для звукового кино нужно снять 24 кадра в секунду. Если с такой скоростью снимать распускающийся тюльпан — придется сделать 400 тысяч кадровой длина ленты достигнет восьми километров. Чтобы пройти вдоль нее от начала до конца, понадобится два часа. А на просмотр уйдет ровно пять часов, в течение которых тюльпан распускался и велась съемка.

Вот тогда-то и начало работать электричество.

К киносъемочному аппарату подключили провода от часов. Их стрелки скользили по электрическим контактам на циферблате. Часы были отрегулированы таким образом, что стрелки замыкали контакты через каждую минуту.

Объектив аппарата направлен на распускающийся цветок. Вот прошла минута. Стрелка замкнула контакты. Вспыхивают ослепительные лампы, необходимые при съемке, включается электрический мотор, приводящий в движение киноаппарат, и щелкает затвор.

Один снимок сделан.

И в тот же миг гаснут лампы, останавливается мотор. Вся установка замирает на целую минуту, пока стрелки часов не дойдут до следующего контакта. И тогда будет сделан второй снимок.

А сколько минут в пяти часах? 300. Значит за время распускания тюльпанового бутона будет сделано всего 300 кадров. И когда эту ленту пропустят через кинопроектор со скоростью 24 кадра в секунду, то вся лента пройдет за 12 секунд.

Процесс расцветания тюльпана «ускорился» в полторы тысячи раз. И это «спрессованное» расцветание может увидеть каждый, кто будет просматривать пленку.