"За Пределом" - читать интересную книгу автора (Лобанова Елена Константиновна)

Глава 13

Нэрнис проклинал своевольную Бенору, не хуже любого жителя Дрешта или Пальдаса. Река обмелела. О том, чтобы сократить путь и отправиться на ладье к морю не могло быть и речи. Какая-нибудь мелкая лодчонка вполне проскользнула бы над многочисленными мелями. Но ни одна плоскодонка, ни две ничем не могли им помочь. Даже если оставить в Дреште лошадей на постой, морем до Торма на таких суденышках со всем грузом не доберешься. Хоть надувай бурдюк и плыви сам. Аль Арвиль представил себе эту нелепую картину, и мысль сама собой оформилась в неплохой план.

— Поворачиваем обратно, к дому плащеносцев. У меня есть предложение, как добраться до Торма быстрее, чем мы рассчитывали!

Никто не возразил, хотя возвращаться туда, откуда недавно с удовольствием уехали, совсем не хотелось.

Еще в начале дня, когда было принято решение застать врасплох и допросить «Сорэада» с друзьями, Нэрнис предполагал, что плащеносцев в их доме на берегу Митры может и не оказаться. Причин для этого могло быть сколько угодно — от нежелания жить в хибаре на подпорках, до неспособности сидеть на одном месте.

Расти долго выкрикивал «здрасте вам», гарцуя на Пегаше около высоких ворот. Дев предусмотрительно отправили в овражек, чтобы случайно не пострадали. Чалого стреножили и загнали туда же, уложив на землю. Мерины изображали лошадей, которых куда-то перегоняет Проныра. Ларгис с Нэрнисом залегли в придорожном бурьяне. Они готовы были кинуться к воротам, как только хозяева явятся посмотреть, кто это там орет. Но хозяева не являлись. Пегаш под Расти сильно нервничал. Он мотал головой, рыл копытом землю и грыз удила. Мерины старались держаться подальше от его копыт. А может быть, и от копыт и от двора за забором.

Удержать Чалого девам не удалось. Злой жеребец все-таки поднялся, и маскировка была нарушена. Когда Расти решил подъехать к эльфам и спросить, что делать дальше, Пегаш рванул прочь от ворот чуть ли не галопом. Пришлось отвести всех лошадей подальше, стреножить и оставить под присмотром Пелли и Таильмэ.

Хозяев прибрежного дома не было на месте. Но что-то такое нехорошее за этим забором-частоколом точно было. Проныра ловко забрался по спине Ларгиса и возвысился над преградой почти по пояс. Осмотрел двор, и сообщил: «Ничего». Нэрнис попросил его присмотреться повнимательнее и перечислить все, что видно. Расти видел заднюю стену большой конюшни-сарая, какие-то тряпки и мусор во дворе, да еще пару плотов из тех, на которых перевозили золото. Ничего такого, что могло испугать лошадей по двору не бегало. Аль Арвиль хотел перелезть через частокол сам и уже присмотрел удобное место. Но Расти его опередил. Ларгис не успел поймать Проныру за пятку. Мальчишка оттолкнулся от плеч Разведчика и сиганул за забор.

Тут же послышалось его пыхтение по ту сторону ворот. Щуплый подросток пытался в одиночку справиться с запорным брусом. Брус разбух под осенними дождями и покидать скобы не собирался. Ларгис, который стал воспринимать должность Проныры всерьез, обругал его за неподчинение и отправился следом. Нэрнис ждал, чем у них дело с задвижкой закончится — Разведчик предпочел, чтобы в таком странном месте у них за спиной оказался открытый выход, а не высоченный частокол. Брус сдался и створка приоткрылась.

Аль Арвиль прошел внутрь и осмотрелся. Ларгис тоже стоял у ворот и придерживал за шиворот Расти. Бегать по чужому двору не следовало, даже если мальчишка и считал, что он тут все знает. Вместе с тем, Разведчик втолковывал подчиненному, как правильно следует себя вести. Нэрнис понял, что Ар Туэль почувствовал себя в родной стихии и пока все не объяснит, не успокоится. Расти исправно повторял наставления, доказывая, что он их запомнил. Но Ларгис и от Нэрниса потребовал того же самого. Пришлось отчитаться. Смысл в этом все-таки был и Аль Арвиль пробубнил следом за Младшим Разведчиком:

— Сначала надо осмотреть все издалека. Потом идти как можно ближе к забору. А по подземным коридорам следует ходить вдоль стен. В таких неудобных местах обычно не бывает следов, и нет риска случайно затоптать что-нибудь важное. Следы читают сначала сбоку. Наступить между следами не всегда возможно, и это надо учитывать.

Ларгис временами встряхивая Расти, чтобы тот не отвлекался и не пытался перебивать.

Когда с начальной частью обучения было покончено, все пошли гуськом вдоль забора, шурша сухой травой. Оказавшись между частоколом и задней стеной сарая, Ларгис предупреждающе поднял руку и остановился. Разведчик принюхался. Можно было и не останавливаться. Запах разложения прекрасно чувствовался издалека. Но оказалось, что Ар Туэль не столько нюхал, сколько слушал. Нэрнис думал, что про необычный слух Темных он уже все знает. Выходило, что не совсем все. Даже, если бы он не хуже Ларгиса слышал гудение мух в конюшне, то все равно не смог бы раздробить общий гул на звуки и подсчитать примерное количество отдельных мух.

Расти был в восторге, оттого, что Ларгис так здорово мух считает. Пока шли дальше, поворачивая вдоль забора к реке, Ар Туэль ворчал. Он сетовал на поверхностное отношение к работе и втолковывал Расти, что никакая информация лишней не бывает. Когда Ар Туэль пообещал на основании количества и возраста мух предположить время появления «тухлятины» в сарае, Проныра все-таки решил, что с учителем ему повезло. Если бы не обстоятельства, смотреть на то, как Расти копирует каждое движение Разведчика, было бы смешно.

Три плота прислоненные к частоколу Ларгис осмотрел с особой тщательностью, потрогал и снаружи, где их поливали дожди, и снизу, куда вода не попадала. Приподнял один из них и сорвал бледно-желтую травинку, проросшую под бревнами. Нэрнис оценил его выводы как правильные: плоты пригнали обратно и поставили здесь почти сразу после того, как золото отправилось за Предел.

Дом решили обходить по воде, рядом с опорами. Четвертый плот стоял снизу под домом. Аль Арвиль пригнулся, и пока Разведчик изучал плесень на бревнах, рассматривал тот самый люк в полу, через который груз спускали прямо из комнаты на плоты. Изучение мокрых деревяшек несколько разбивало общую картину. Четвертый плот, по мнению Ларгиса, оказался под домом позже, чем три его призаборных товарища. Или Плащеносцы куда-то еще сплавлялись, или собирались еще раз подниматься вверх по реке.

Дошлепав до противоположной части уходившего в воду частокола, эльфы и Расти завершили обход, вернувшись к воротам. Ларгис сообщил предварительные выводы. Место, по его словам, пустовало около месяца. Плащеносцы отсюда никуда не уходили. Аль Арвиль с самого начала, как только попал за забор, подозревал, что «Сорэад» если с кем и побеседует, то только со своими предками в Вечных Чертогах. Запертые ворота и даже все четыре плота еще ничего не значили. Отсюда можно было выйти по воде пешком, если пару раз окунуться не страшно, или уплыть на лодке. Но запах говорил сам за себя. И конечно, «следы», которые валялись по всему двору. Их было не так много, но вполне достаточно, чтобы заподозрить самое неприятное. Сапог, от голенища которого осталась только половина, странным образом привлекал к себе мух. Теперь Нэрнис мог видеть, что летучие падальщицы копошатся как раз на кромке голенища и заползают внутрь — облепили. Если не придумывать нелепые версии о том, что кто-то сунул в сапог съестное, вывод напрашивался сам…

Ларгис велел ступать след в след и отправился в обход сапога к дому. Налетавший ветер покачивал косо стоявшую дверь. Не слишком тяжелая створка болталась на уцелевшей ременной петле. За то время, пока двор пустовал, следов на утоптанной почве не осталось — дожди замыли все, что было. Нэрнис отметил отпечатки собачьих лап. Какой-то бродячий пес побывал здесь и совсем недавно. В отличие от Пегаша, запах падали пса привлек, а не отпугнул.

Наконец, и Расти представилась возможность показать, что у него с памятью все обстоит лучше некуда. Он со всеми подробностями описал, как выглядело это место, когда они ночевали здесь с Сульсом, как устроен дом изнутри, и что там было из утвари.

Дверь со следами когтей осматривали все втроем. Глубокие борозды не только выделись на фоне темного дерева, но и давали полное представление о размерах и форме этих когтей. Нэрнис пожалел, что не потрудился «разделать» ноги птицееда. Тогда бы Разведчик не удивлялся, отчего полосы тянутся так странно: от щеколды вниз.

В самом доме царил полный погром, и Ларгис сначала никому не дал войти внутрь. Он аккуратно переступал через предметы, рассматривал пятна на стенах и на полу. Наконец, подозвал Нэрниса. Аль Арвиль не был уверен, что Расти следует смотреть на последствия пиршества птицеедов вблизи. Кровь, которая, похоже, хлестала здесь фонтаном, уже засохла. Но даже почти черные бревенчатые стены не могли скрыть того, что учинили твари — налипшие ошметки, спекшаяся с кровью солома из тюфяков, присохший к полу мешок… Единственным чистым местом на полу была крышка лаза.

Светлый полагал, что детям смотреть на такие ужасы не стоит. Но разведчик был другого мнения. Расти зашел, огляделся, зажмурился и попытался точно вспомнить, где что стояло и лежало. Обычно у него это нехитрое дело не вызывало затруднений. То ли деревенский мальчишка был таким стойким, то ли не до конца понимал суть увиденного, но с задачей Младший Разведчик все-таки справился, пусть и после небольшой заминки. А когда приступил к обыску, то и вовсе забыл про все вокруг. Самое ценное, что нашли в доме плащеносцев, найти даже и не рассчитывали. Из подвешенной в углу сумки Расти извлек ту самую карту, с которой Сульс перерисовал путь к старому проходу за Предел.

Теперь Нэрнис мог сравнить кусок кожи и художества на рубашке Сульса. Общие сведения на двух картах, конечно, совпадали. Но сами карты выглядели по-разному. Если раньше Аль Арвиль предполагал, что карту на коже рисовали плащеносцы или их предки, то теперь очень в этом сомневался.

Ларгис нашел кусок тряпки, на которой отпечаталась лапа птицееда. Такие следы он уже рассматривал утром, пока сворачивали лагерь. Но отпечаток был не кровавый — прсто грязь. Разведчик сказал, что птицееды пришли по реке, а в дом проникли и через дверь и снизу — через крышку в полу. Никаких сомнений не оставалось — «Сорэада» и двух его родственников выследили и убили, напустив голодных птицеедов. То, что дом стоял вдали от всякого жилья, обернулось для людей совсем не преимуществом. Нэрнис, перед тем, как выйти наружу, еще раз глянул на крышку лаза. Не птицееды же её закрыли.

Дальнейший осмотр двора показал, что поживились хищники вовсю. В конюшне догнивали останки лошади. Количество копыт указывало, что лошадей было две. Череп одной и часть задней ноги — вот и все, что от них осталось.

Напоследок бывшее место обитания плащеносцев преподнесло еще одну загадку: в конюшне, в одном из денников Ларгис нашел такой же след, какой они видели у ручья — детский. Если бы не эта находка, то Нэрнис счел бы ситуацию вовсе не загадочной: троих плащеносцев убили здесь, а других, Верда, Свища и прочих переползанцев, дожидались с птицеедами у неизвестного пока лаза. Нэрнис настаивал, что ни ребенок, ни женщина с птицеедом не сладят. Ребенок просто по возрасту не подойдет — мал, чтобы вырастить тварь самостоятельно. Женщина… Аль Арвиль не мог себе представить женщину, которая займется подобным делом, да еще явится проверить, как её подопечная зверюга справилась с заданием. Судя по размеру отпечатка — очень невысокая женщина. Предположение Ларгиса о том, что птицееда можно обуть, пока когти втянуты, Нэрнис отмел как несостоятельное. Обуть, разуть, натравить, прийти проверить и опять обуть. Бред. Сошлись на том, что в компании проводников был карлик. Примета для поиска — лучше некуда.

На всякий случай, ворота заперли и перелезли через забор. Покидали отвратительное место как можно быстрее. Разведчик замел следы на дороге и отряд порысил к Дрешту.

Пелли всхлипывала и норовила зарыдать. Мнимый «Сорэад» ей не нравился пока был жив. Умерев, плащеносец лучше не стал. Но это вовсе не значило, что ему можно было желать смерти, тем более такой страшной — в когтях зверя.

А теперь Нэрнис решил возвращаться обратно к этому страшному дому. Даже Разведчик недоумевал. Времени было и так потрачено не мало — сначала спускались вдоль Митры, вместо того, чтобы ехать напрямик к Дрешту, потом задержались с обыском и блужданием вдоль заборов. Да и Таильмэ собиралась упасть с седла и все время придерживала лошадь, что не прибавляло скорости. Наконец, вдали показался частокол и Аль Арвиль разрешил свернуть с дороги.

— Ларгис, мы с тобой сейчас обойдем дом по реке. Вымокнем, конечно, но дело того стоит. Пригоним сюда два плота. Потом вы с Расти поедете на лошадях берегом, а я, Пелли и Таильмэ будем спускаться по Митре и Беноре к Дрешту на плоту. Второй привяжем — он нам для вещей пригодится. В Дреште решим, как быть дальше. Лошадей точно придется оставить. Думаю, что никакой хозяин постоялого двора, не откажется принять коней на постой. Я бы и дев оставил в Дреште ждать нашего возвращения, потому, что намерен спуститься по Беноре к Пальдасу. В некоторых местах, наверное, и плоты не пройдут в том виде, как они сейчас есть. Но, полагаю, что за день в Дреште мы с этим разберемся. У меня есть идея, как приподнять плоты. И было бы не плохо оснастить один плот мачтой. Тогда путь до Пальдаса мы сократим вдвое. А там купим у местных жителей какое-нибудь морское судно. Ветер я обеспечу, мы с братом уже так пробовали. Получится, конечно, рывками, но — быстро. За счет моря и ветра сумеем выгадать дней пять, но если постараться, то можно и шесть. Других лошадей купим в Торме и по подгорному проходу до Темных Владений отправимся снова верхом. Я только не уверен, где девам будет безопаснее — с нами на плотах или в Дреште?

Таильмэ обрадовалась идее путешествовать на плотах, как ребенок игрушке. Поначалу Нэрнис подозревал, что она решила воспользоваться тем, что они окажутся на одном плоту. Но потом он с облегчением понял: восторг Темной был связан пока что только с седлом. Таильмэ не терпелось расстаться лошадью.

Девы оставаться в Дреште не хотели. Эту тему обсуждали как до впадения Митры в Бенору, так и после. Договориться окончательно решили за ужином. В том месте, где река устремлялась в город, Ларгис и Расти свернули и отправились узкими улицами на постоялый двор. Расти дорогу знал превосходно, а вот Аль Арвиль сомневался, что сам отыщет путь к постоялому двору в хитросплетении Дрештских улиц. На всякий случай договорились, у какого приметного моста Светлый причалит. Расспрашивать горожан и привлекать лишнее внимание к их компании ни Нэрнис, ни Ларгис не желали. Но мало ли кто там чего не желает. Праздные жители опустевшего Дрешта сполна обеспечили гостей этим самым вниманием. Как же не полюбопытствовать, кто там внизу так громко вздыхает?

По мере того как плот продвигался вдоль многочисленных причалов и пристаней, вздохи за спиной Нэрниса учащались. Наверное, это были все-таки выдохи и вдохи. Выдыхала и судорожно глотала воздух Таильмэ, когда не могла больше не дышать. Дышать, и правда, было противно. Обмелевшая река приступила к своим обязанностям сточной канавы. Причалы обнажили черные деревянные сваи, которые торчали как надгробия утопшим цаплям. Под этими навесами, наверное, никто не бывал и не видел, что там творится. Аль Арвиль, Пелли и Таильмэ могли и видеть и нюхать.

Нэрнис старался как можно быстрее добраться до Восточного моста. Оттуда, по уверениям Проныры, пролегал почти прямой путь до места их ночлега. Народ на набережной шел следом от нечего делать. И этого народа становилось все больше. Чем-то подобная ситуация напоминала первый день в Малерне — кругом любопытные, и Даэроса рядом нет.

Наконец, миновали долгожданный мост. Аль Арвиль нацелился на ближний к нему причал. Но обрадовались рано. Светлый надежно подвязал оба плота к сваям, а дальше… а дальше обрисовалась основная проблема. Поскольку никто не занимался судоходством на Беноре, когда она мелела, то и лестниц вниз владельцы причалов не делали. Нэрнис созерцал столбы свай. Народ, рискуя обвалить причал, столпился наверху и в свою очередь созерцал эльфа и двух дев на плоту. Ожидание грозило затянуться и перерасти в какой-нибудь безобразный спор местных жителей. Светлый даже знал в какой: эльф поползет по столбу вверх или попытается взлететь? Но тут позади него раздался натурально-звериный рык Таильмэ.

Только чудом Нэрнис успел ударить Темную по руке. Метательный нож вонзился в крайнее бревно набережной. Народ затих. И нож и откинувшая капюшон Дева, оказавшаяся к общему ужасу Темной, произвели впечатление. Толпа хлынула прочь. Последним уходил, озираясь и ругаясь, орк-наемник. Нэрнис понял — даже если они каким-нибудь образом попадут наверх, Таильмэ в городе оставлять нельзя. Надо же было забыть основательно втолковать Темной, что в здешних местах водятся мирные орки — полноправные жители Торговой Империи!

Темная Дева извивалась и пыталась освободить руки. Она была оскорблена дважды. Во-первых, её никто пока не имел права хватать за руки. «Пока» было особо подчеркнуто. Бить по рукам вообще никто не имел права. Во-вторых, она ни за что не соглашалась понять, почему двуличный Светлый не дал ей убить вооруженного орка. По мере того, как Нэрнис пытался объяснить разницу между орками по обе стороны Предела, Темная не только злилась все больше, но и пыталась спорить.

По мнению Таильмэ, здешних орков следовало давно всех прикончить. А если их мало, то — тем более. Потому что самые правильные орки — мертвые орки. Поверить в то, что здешние орки не охотятся на эльфов она не могла. Если эти твари при оружии, то на кого же они тогда охотятся, и кто же их нанимает? Причислив местное эльфийское и человеческое население к слюнтяям, Таильмэ принялась за описание недостатков лично Нэрниса.

Пелли такого непочтительного обращения с её любимым братом простить не могла и пригрозила Темной «плеснуть водичкой, чтобы остыла». Ар Тамгиль поняла, какой водичкой в неё могут плеснуть, и зашипела, как гадюка с придавленным хвостом. Пожалуй, жители Дрешта рано ушли. Нэрнис знал, что Пелли способна упасть в обморок по любому поводу, но реакция на дев у неё была замечтальная — она их нисколько не боялась. Никаких. Если бы не его врожденная сострадательность, он бы, пожалуй, ослабил хватку и дал Таильмэ вырваться. Вот тогда бы Темная узнала, что такое «патлы», и как выглядят девы после схватки с Пелли.

Чудо, посредством которого они поднялись на набережную, минуя сваи, явилось в образе все того же орка. «Вонявый» притащил владельца пристани, а Нэрнис немедленно этим воспользовался и пообещал золотой за работу и беспокойство. Пока человек бегал за лестницами, обозленный орк пытался доказать свое право на жизнь. Хозяин причала его разочаровал. Он не накинулся на наглых и злых плотогонов, не прогнал их и не стал объяснять, как нехорошо кидаться ножами.

Дева Ар Тамгиль оставила Нэрниса в покое. Пусть он и продолжал держать её за руки, его персона больше не пользовалась вниманием, которое так раздражало Пелли. Таильмэ сосредоточилась на орке. Наемник ругался на непонятном языке. Но некоторые жесты были вполне узнаваемы. Вступительная, почти ритуальная часть, орочьей похвальбы содержала в себе элементы поливания противника грязью. Что означали выпученные глаза, оттопыренные уши и ходьба на заплетающихся ногах, Нэрнис догадался — орк изображал Темную Деву. Не сразу догадался, конечно… Но когда дурнопахнущий воин стал демонстрировать свои собственные достоинства, такая трактовка стала очевидной. Орк втянул живот, выпятил грудь и прошелся по краю причала, топая так, что сваи содрогались. Аль Арвиль не удержался и стал пояснять:

— Это он сейчас показывает, какой он грозный и воинственный.

Орк задрал повыше рукав грязной рубахи, присел на корточки и ухватился за сваю. Свая с места не стронулась, зато очень хорошо стало видно мышцы.

— А сейчас, Таильмэ, этот бравый вояка показал Вам, какой он неимоверно сильный.

Орк достал кривой нож и ловко завертел его в пальцах. Потом присоединил к показательному выступлению меч. Народ, который, как оказалось, не спешил уходить слишком далеко, подался обратно на пристань. Нэрнис видел только макушки самых высоких жителей Дрешта, которые рискнули подойти поближе. Но многочисленные восклицания давали понять, сколько на самом деле людей толпится на набережной.

Орк продолжал скакать, польщенный вниманием. К концу танца он присоединил к прыжкам боевые завывания. Сочтя себя достойнее всех, наемник под одобрительные выкрики толпы завершил пляску, сплюнул вниз и ушел. Таильмэ начала трепать самая натуральная тихая истерика. Темную трясло. Наверное, если бы плевок полетел не в воду, она бы умерла.

Пелли, будучи по натуре доброй и отходчивой, утешала Темную как могла. Нэрнис вставлял в речь сестры то, что считал нужным. Особенно такие «мелочи» как их ответственное путешествие, убийство ни в чем неповинного гражданина Торговой Империи, вытекающие последствия и все прочее, что Ар Тамгиль нисколько не волновало.

Владелец причала еще не вернулся, но зато прибежал Расти. Они с Ларгисом уже разместились, сняли комнаты и даже есть заказали. Обнаружив в чем дело, Проныра присвистнул и умчался к Разведчику с докладом.

Человек с лестницами не то, чтобы не спешил, он просто не мог быстро найти ничего нужной длины. Наконец, он появился, и Нэрнис не желая слушать оправданий, приказал немедленно заняться делом. Светлый и сам уже задыхался.

Деревянные лестницы, поставленные на плот, норовили съехать в сторону, опущенные в воду — уходили в вязкое илистое дно. В конце концов, привязали самую длинную к причалу, и Пелли первая опробовала это сооружение. Нэрнису осталось только подсадить сестру и надеяться, что если веревки оборвутся, то он её поймает. Обошлось. Таильмэ лезла наверх с мрачной решимостью. Аль Арвиль рассчитывал, что орк уже далеко и Темная не рванет следом. Когда Нэрнис сам выбрался на пристань, Ар Тамгиль как раз озиралась и чуть ли не принюхивалась.

Пришлось все-таки задержаться и поручить их «вынимателю» найти гномов, которые возьмутся за работу с металлом и деревом. Мастеров следовало направить на тот постоялый двор, где разместилась вся компания, а так же предупредить их о длинных лестницах, чтобы спускаться к плотам. Расти вернулся с веревкой, которую ему выдал Разведчик, но она не пригодилась.

Владелец причала, как всякий житель торгового города, оказался недоверчивым и лично сопроводил всех четверых до места. Убедился, что комнаты сняты, еда заказана, а так же получил заверения трактирщика, что постояльцы действительно платят щедро.

Таильмэ пообещала спуститься позже и отправилась к себе в комнату — то ли переодеться, то ли «пар выпустить». Судя по звукам, которые последовали за этим из её комнаты — последнее было верным. Темная метала ножи в дверь. Нэрнис смирился с ценой двери, которую трактирщик немедленно обозвал дубовой. Хоть бы постеснялся: елку от дуба любой эльф отличит, даже щедрый и даже Темный, не говоря уже о Светлом.

Когда Ар Тамгиль вдоволь поиздевалась над дверью и соизволила сойти вниз, ранний ужин уже почти съели, а на неё, грозную и Прекрасную, едва взглянули. Все были заняты. Нэрнис объяснял гномам задачу. Владелец причала счел, что он тут тоже не лишний и примостился с краю стола. Аль Арвиль с гномами договорился быстро. Он уже видел, как это делал брат и явил представителям клана Гвоздя и Шила такое знание гномского этикета, что они даже цену ломить не стали. Изготовителей мелких скобяных изделий Светлый поприветствовал как Мастеров самых известных кланов. Даже «брови теряющиеся в бородах» не забыл. К тому же эльф излагал весьма оригинальную идею, которая как нельзя лучше подходила для мелководной Беноры. А знания любили все гномы без исключения. Знания полезные и приносящие прибыль — особенно. Хозяин причала тоже был не глуп и понял, что скоро в городе грянет повышенный спрос на длинные лестницы. Или причалы с ними.

Гномы, наконец, откланялись и пошли переделывать плоты. Последний выходящий из обеденного зала мастер Гвоздя и Шила, чуть не столкнулся в дверях с новым гостем. Гном выругался и хлопнул дверью. Таильмэ подавилась рыбой. Орк с пристани, кажется, решил покончить жизнь самоубийством, раз отыскал их в этом заведении.

Нэрнис сразу понял, что классический представитель племени «вонявых» явился на постоялый двор вовсе не из желания поесть в приличном месте. Но объяснить ему насколько он не прав не представлялось возможным. Как и любой житель Торговой Империи, этот наемник имел полное право есть, где пожелает — были бы деньги. Обычно трактирщики старались так или иначе выпроводить орков, чтобы не потерять других посетителей. Да и сами орки не стремились присоединиться к человеческим компаниям, не говоря уже о компании эльфов. Этот же, как раз стремился и весьма настойчиво, двигаясь прямиком к их столу.

Светлый и Темный, не сговариваясь, покинули свои места и сели по обе стороны от Таильмэ. Была надежда, что все её ножи остались в комнате, но полагаться только на отсутствие ножей не стоило. Орк все понял не правильно, решив, что место за столом освободили именно ему. Когда он подошел ближе, стало еще свободнее. Пелли и Расти тоже переместились с боковых скамеек на далеко не бесконечную лавку к эльфам.

Аль Арвиль прикинул, как это смотрится со стороны. Нелепо. Сидят они все пятеро, тесно прижавшись, а орк явно нацелился нагло развалиться на пустой лавке напротив. Отец бы оценил. Покопавшись в себе, Нэрнис поискал наследственную непереносимость «всех орков вообще» и не нашел. Неприязнь к запаху имелась, но сам местный житель не вызывал глубочайшего возмущения. И Нэрнис даже догадался почему: по сравнению с за-Предельными орками, здешний наемник казался чуть ли не мирной овечкой. Не смущало даже то, что он стоит, нагло всех рассматривает и держит руки за спиной. Ждет.

Поперхнувшаяся Таильмэ закончила прокашливаться и уже хотела что-то сказать. Нэрнис незаметно для окружающих, но достаточно крепко держал её за локоть. Ларгис со своей стороны делал то же самое. Она и руками попыталась пошевелить, собираясь вырваться. Но тут оба эльфа утратили бдительность и ослабили хватку, а сама Темная дева этим не воспользовалась. Орк, добившись всеобщего внимания, показал то, что прятал за спиной. Измочаленная ромашка была положена на стол напротив Таильмэ. Ар Тамгиль замерла и уставилась на несчастный цветок, как на ядовитую змею. Орк буркнул:

— Жры.

Нэрнис утратил всю выдержку, свойственную его славному народу и выдавил:

— А?!

— Ымя! — Орк стукнул себя в грудь кулаком. — Жры!

Сочтя, что знакомство состоялось, Жры перелез через лавку и уселся. Трактирщик немедленно подошел. Если его щедрые гости будут против подобного соседства, то вот тут-то он имеет полное право кликнуть вышибалу. Вышибалу, конечно, было жалко — против наемника-орка пускать его в дело не стоило. Но звать никого не пришлось. Эльфы молчали. Чернявая девица закусила губу, да так сильно, что слезы на глазах выступили. Мальчишка-слуга открыл рот и только глазами хлопал. Орк стукнул ладонью по столу и изрек:

— Пыть. — Потом подумал и добавил. — Буду.

Трактирщик не дождался возражений от странной компании и решил содрать с орка за пиво втридорога.

Нэрнис совершенно честно собирался вытерпеть Таильмэ до самых Темных Владений. Мстить настырной Деве он не собирался. Это — не достойно, и эльфы так себя не ведут. Но когда месть приходит сама, кто же от неё отказывается? Вот, Даэрос точно не отказался бы. Настроение сразу улучшилось. Все-таки месть — не плохой десерт. А Темным Девам следует тренировать выдержку. Об этом он и шепнул Таильмэ, пока она еще не обрела способность двигаться и не рванулась убивать орка.

— И чего же желает… — Аль Арвиль так и не смог произнести «достойный». — Жры?

Орк сосредоточился на Светлом, и поскольку никто больше вопросов не задал, решил, что черноволосый остроухий и есть — главный.

— Нынять. Мыня. Охрынять.

Светлый предположил, что ромашка, вероятно, была извинением за предыдущую выходку. В какой канаве он её нашел в это время года? Но ведь нашел же. Железная орочья логика: для эльфов главное — цветы. Нэрнис слышал, как Пелли уже тихонечко подвывает, Ларгис дышит через раз, а Расти, кажется, решил пересидеть разговор под столом. Мальчишка сползал с лавки вниз.

— А почему Жры считает, что нас надо охранять? — Нэрнису показалось, что он почти наяву слышит ехидный голос Даэроса: «Если явиться в Подгорные Владения с такой охраной, Амалирос нетипично подпрыгнет».

Но подпрыгнуть попыталась Таильмэ. Орк объяснил свое желание наняться в охранники:

— С такая дура ходыть опасно.

Похоже, в жизни орка это был первый опыт общения с эльфами. Ларгис успел ухватить взлетающую Таильмэ. Нэрнис чуть замешкался, но все-таки сориентировался и поймал её за рукав. Усаживание на лавку потребовало некоторых усилий. Не бить же Деву под коленки, чтобы она упала обратно. О том, чтобы её увести из общего зала не могло быть и речи. Тогда еще и связать придется. Иначе — вырвется из комнаты, но уже с ножами. И что теперь с этим «разумником» делать? С точки зрения жителей Торговой Империи, орк сделал правильный вывод. Его же попытались убить просто так. Но если не было никакой возможности увести Таильмэ от орка, то следовало сделать так, чтобы ушел сам орк. То есть, убедить его, что в охране они не нуждаются. Еще бы объяснить, что говорить Деве «дура» нельзя… Но воспитывать орков — занятие бесперспективное. Похоже, теперь всю дорогу Ар Тамгиль будет обвинять их с Ларгисом не только в том, что они не дали ей прикончить орка, но и в том, что сами не порезали его на мелкие части. За такое оскорбление, полагалось, конечно. Но и поведение Девы было не совсем нормальным. Даже совсем не нормальным.

Орк невозмутимо наблюдал за дергающейся девицей, которую осаживали её спутники, и ждал решения. Таильмэ в очередной раз впала в ступор, когда бесцеремонный Жры сдул пену с принесенного пива. О том, что надо было, хоть боком повернуться орк не догадывался. Пена разлетелась в разные стороны и попала, куда пришлось — в том числе и в тарелку Темной. Нэрнис воспользовался передышкой и приступил к объяснениям:

— Твои родичи убивали её родичей.

Жры оказался не в меру сообразительным для орка, но воспринимал все буквально:

— Мыя родыч помныт! Сытарыя! — Он пододвинул обтекающую пеной ромашку поближе к Таильмэ. — Дыревняя. Быльная. Опасно ходыть.

— Конечно, для Жры — очень опасно. — Нэрнис решил запугать орка. Что-то он и впрямь наглый. Даже слишком.

— Кырасывый! — Орк указал пальцем на побелевшую от злости Ар Тамгиль, чтобы никто не сомневался, кто тут самый красивый. — Мыя тырпеть.

На такой оборот дела Аль Арвиль не рассчитывал. Похоже, у наемника имелись соображения не только насчет охраны всей компании от разгневанных местных жителей, которых попытается убить нервная Темная Дева. Конечно, Таильмэ была даже очень красива, и с этим никто не собирался спорить. Но, чтобы орк проникся пониманием красоты, в мире должно было что-то сильно нарушиться. Нэрнис даже подумал, а не жил ли этот «вонявый» рядом с Пределом? У орка точно были проблемы с головой. Но времени на раздумья не осталось, как и на разъяснения, кто тут самый «быльной». Пелли постанывая выползла из-за стола, её маневр повторил Расти. Эти двое счастливцев отправились в свои комнаты, где можно было дать волю эмоциям. Таильмэ отошла от шока и пребывала в ярости. Сбросить руку Нэрниса она не могла и поэтому пыталась отцепить его пальцы по одному. Больше всего это напоминало попытку их сломать, а не отцепить. Пальцы было жалко.

— Ларгис, наемников обычно проверяют. Докажи Жры, что ты можешь нас защитить сам. А то он, похоже, сомневается.

Старший Разведчик и сам догадался, что раз орк явился наниматься, то — сомневается. За такое оскорбление Жры полагалась немедленная, но медленная смерть. Но Темный никак не мог отыскать среди своих желаний одно единственное правильное — убить этого орка. Более того, Ар Туэль наслаждался ситуацией и бессильной злобой Таильмэ. Хотелось, чтобы Жры на прощание еще что-нибудь сказал. Ради этого Ларгис даже готов был потерпеть стойкий орочий запах. Но Аль Арвиль был как-никак родственником Повелителя, и его приказы следовало выполнять. Темный подождал, пока Нэрнис вцепится в Таильмэ двумя руками, и пошел к трактирщику.

Хозяин заведения быстро сообразил, зачем надо убрать часть столов. Прочие посетители нисколько не возражали. Даже наоборот, помогали растаскивать мебель по углам. Всем хотелось посмотреть на редкое представление — бой Темного эльфа и орка.

У Ларгиса окончательно улучшилось настроение. Он знал, что может окончить поединок, даже толком не начав. Но портить вечер не хотелось. Вдруг Жры успеет сделать еще какую-нибудь нелепость… гадость?

Орк нисколько не рассчитывал на найм без проверки. И не важно, что возможный хозяин уже видел его боевой танец. Соперник-то не видел.

Жры порадовал всех, кроме Таильмэ. Люди были рады такому впечатляющему зрелищу, как пляшущий орк. Нэрнис и Ларгис оценили тематику и направленность выступления. Орк очень старался произвести впечатление на Таильмэ. Скакал-то он в основном перед их столом.

Ларгис был уже слишком весел, но опускаться до развлечения жителей Дрешта танцами не собирался. Он просто достал клинки и вышел в центр зала.

Жры подождал, но ответного приветствия не дождался. Пришлось догадываться, что у эльфов совершенно ненормальные обычаи — никакого уважения к достойному воину. Орк разозлился и решил не щадить противника. Но хороший удар пропал зря. Эльфа в нужном месте не оказалось. А потом выяснилось, что остроухие, как и рассказывали старейшины, очень коварный и хитрый народ. Беловолосый эльф не стоял на одном месте и все время уходил от ударов. Наверное, намекал, что если на них нападут, то эльфы вместо того, чтобы драться будут убегать.

Разведчик позволил орку помахать тяжелым мечом. С точки зрения Ларгиса — даже довольно долго помахать. Несмотря на шум, Темный прекрасно слышал свистящий, не такой уж тихий шепот Таильмэ. Ар Тамгиль потрясающе страстным голосом требовала убить мерзкое чудовище. Так ведь и отвлечься можно. Нет, ну как ей не стыдно? «О-о-ох!». Разве можно Деве позволять себе такие звуки при большом скоплении… людей. А Аль Арвиль так и вовсе вынужден терпеть томные стоны прямо под ухом. «Отрешшшь ему голову!». Ф-у-у! Как кровожадно. Еще пара таких вздохов и, чего доброго, трудно будет отказать…

Ларгис решил заканчивать. Орк после двух первых ударов в пустоту уже не столько вкладывал силу в замах, сколько пытался уследить за перемещениями эльфа. К его удивлению, эльф все-таки нашелся в том месте, куда со свистом опускался меч. Но в следующий момент меч полетел куда-то в потолок, подчиняясь хитрому круговому движению клинка остроухого. Зато второй клинок эльфа многозначительно уперся в горло.

Жры даже не пытался скрыть, насколько он разочарован. Самокритично рявкнув «Жры былван, ты хытрый», орк расплатился с хозяином и отправился на выход. Народ тащил столы обратно. Ларгис пытался определить, сколько еще времени потребуется держать Таильмэ, чтобы она не попробовала догнать орка. Но Темная Дева нацепила маску безразличия, как будто это не она только что демонстрировала убийственные желания. Разведчик не знал, стоит ли расслабляться. Аль Арвиль, похоже, был того же мнения и хватку не ослабил.

Пелли вернулась за стол. Посидев в комнате и поразмыслив, она пришла к выводу, что Таильмэ по-своему очень несчастное существо. Она же просидела всю жизнь «в одной горе» и знала мир не лучше самой Пелли. А мир по эту сторону Предела и вовсе не знала. Братьев, тем более таких замечательных как Нэрнис и Даэрос, у Темной не было. Путешествовать в компании, которая тебя терпеть не может — то еще испытание. И Пелли решила по возможности проявить сочувствие. От Нэрниса или Ларгиса Таильмэ точно ничего подобного не дождется.

Окончание поединка Пелли видела. Она была настолько добра, что посочувствовала даже орку. Раз уж начинать сострадать, так что мелочиться-то? На столе в пивной лужице умирала одинокая ромашка. И это тоже — очень грустно.

Нэрнис посмотрел на сестру и все понял. Сейчас им с Ларгисом расскажут, какие они бессердечные. Судя по глазам полным слез, их ожидал небольшой потоп с причитаниями. Впрочем, он и сам уже сожалел — Таильмэ сидела с совершенно потерянным видом, уставившись в пустоту и, казалось, ничего вокруг не замечала. Даже то, что её больше не держат. Приход Пелли вернул Темную к реальности, и она ожила:

— Ну, почему, почему он тебе, предателю, не отрезал голову?!

После этого заявления Ар Тамгиль поднялась и отправилась в свою комнату. Теперь Нэрнис и Пелли могли любоваться Ларгисом, который примерз к лавке, уйдя умом в заоблачные дали. Аль Арвиль и сам бы отправился вслед за ним, памятуя те звуки, которые издавала Таильмэ и, особенно, их содержание. Но Светлому было проще осознать страшную действительность: Дева, оказывается, желала смерти вовсе не орку, а своему Темному сородичу. Чудовищно. А Ларгис пытался понять, в какой такой момент он вдруг стал предателем.

— Но почему? — Ничего более содержательного Разведчик высказать не смог.

Нэрнис кратко, но емко обрисовал Пелли ситуацию. Сострадательная сестра немедленно оценила, где её помощь требуется больше всего. Бессердечный брат тут же был отправлен утешать Темную Деву и по возможности с ней мириться. Путешествовать в компании, где кто-то кого-то желает видеть мертвым, было бы совершенно невыносимо. Аль Арвиль решил, что сестра права. К тому же он пока не числил за собой ни одного индивидуального подвига. Пора было начинать.

Перед рассветом пошел дождь. Нэрнис отчаянно пытался не зевать. Кое-чего Таильмэ все-таки добилась — они всю ночь говорили. В основном, конечно, говорил он сам. Объяснить совершенно иное мироустройство и обычаи с законами за одну ночь оказалось делом сложным. Только под утро Светлый понял, что Темная уже не столько недопонимает, сколько это непонимание демонстрирует. Но извиняться перед Ларгисом она все равно наотрез отказывалась. Даже признавая, что умысла намеренно её оскорбить у Разведчика не было, даже понимая, что орков здесь не убивают… Обида плавно перетекла в каприз. Ситуацию надо было чем-то переломить, и Нэрнис нашел чем:

— Извиниться все равно придется. В конце концов, Ларгис Ар Туэль, как старший родич невесты Даэроса Ар Ктэль… уже почти член семьи Повелителя Амалироса. То, что он им станет — только вопрос времени. — Дальше можно было не продолжать.

Идя к себе в комнату, Нэрнис все-таки задержался перед дверью Разведчика, размышляя, стоит ли предупреждать Ларгиса, что он его невольно «подставил»? И решил, что — не стоит. У Темного и так — душевная травма, а уши Таильмэ слышат совсем не хуже ушей Ларгиса. В конце концов, может она ему понравится?

О лошадях договорились. Владелец постоялого двора обещал ходить за ними «как за родными детьми». Расти прощался с Пегашом долго. Ларгису пришлось не только вытаскивать Проныру из конюшни, но и объяснять мальчишке, что пугать пожилого человека «темными остроухими убивцами», которые за коня «ноги повырывают» — поведение не достойное Разведчика. Под наставительное шипение Ларгиса и прибыли на причал. Народ уже заждался. Нэрнис понял, что их отплытие будет не менее грандиозным, чем прибытие.

Гномы постарались на славу. Пустые бочонки, обшитые кожей и смоленые не только по швам, но и по всей поверхности, грозно блестели железными обручами. Плоты качались, подпираемые каждый десятью «емкостями с воздухом», как поплавки. Судя по изрядному количеству смолы на причале, гномы не спускались вниз, а вытащили плоты наверх и работали здесь же. Не исключено, что некоторые жители Дрешта наблюдали за работой мастеров Гвоздя и Шила всю ночь. Зевающие в толпе имелись.

Первый же пробный спуск на плот чуть не стал и последним. Конструкция, конечно, обрела легкость, но стоять на ней лучше было в центре. Плот попытался вынырнуть из-под Нэрниса, крутанувшись на боковых бочках. Груз, который раньше везли лошади, пришлось крепить сетями. Сети тут же «любезно» и за немалую цену продал причаловладелец. Гномы спустили на веревке молотки и гвозди, чтобы эти сети хоть как-то закрепить. Но сами вниз не полезли. Они уже обсуждали, как исправить такой неприятный дефект в будущем. Но загруженные плоты осели и приобрели нужную устойчивость. Особенно первый, с невысокой мачтой — на нем разместилась вся компания путешественников. Ставить парус в городе Нэрнис не рискнул. Если им суждено было искупаться в Беноре, то лучше уж без зрителей.

Отвязали последнюю веревку. Нэрнис оттолкнулся шестом, и плоты заскользили вниз по течению. Толпа некоторое время шла вдоль набережной, постепенно редея. До окраин дошли лишь самые стойкие в надежде, что странные путники все-таки застрянут на какой-нибудь отмели. Деревянный парапет набережной уже сменился топкими пологими берегами, когда Нэрнис заметил одинокую фигуру последнего провожающего. В отличие от прочих, он не пришел следом за плотами, а дожидался там, где Бенора вытекала из города. Умный.

Таильмэ передернулась так, что плот вздрогнул. Даже польщенный её извинениями и вниманием Ларгис недовольно нахмурился. Нэрнис решил не отвлекаться на коварной реке, а Расти некультурно присвистнул. Только Пелли жалостливо вздохнула. Светлый не мог не признать — одинокая фигура Жры смотрелась печально и удивительно гармонировала с видом и запахом Беноры. Даже топтавшаяся рядом замурзанная кобылка с нечесаной гривой вписывалась в пейзаж. Была бы река почище, а вместо орка кто другой, можно было бы написать печальное стихотворение. Аль Арвиль задумался над несправедливостью такого подхода и чуть не посадил плот на мель. Пришлось возвращать мысли в более прозаическое русло и надеяться, что после еще не совсем пересохших Пенрита или Санги можно будет отвлечься и поразмышлять в свое удовольствие. Хотя, какое может быть удовольствие — размышлять-то надо не о странном Жры, а о птицеедах и следах.

Амалирос распорядился отправить с Владычицей Лаариэ два корабля сопровождения. Как она не сопротивлялась, Повелитель Темных настоял на своем праве выказать гостям уважение достойное их ранга. А то совсем уже Высокие визиты превратились в обычные разъезды туда-сюда. То Тиалас через пару дней обратно возвращается и по подгорным проходам разгуливает, то Владычица вихрем прилетает. Лаариэ не могла не признать его правоту. Как и то, что сами проводы должны состоятся официально, с присутствием всего Правящего Дома Темных. Пришлось задержаться на пол дня — церемонии дело не быстрое и скучное. А Церемонии Темных — тем более.

Тиалас заподозрил неладное. Он нисколько не сомневался, что Выползень по своему обыкновению извлекает двойную пользу. Почет и уважение гостям — это понятно. Но два корабля Темных… как-то слишком. Можно было придумать множество самых нелепых объяснений, но на ум приходило самое простое. Как бы Лаариэ не торопилась домой, она не станет гнать ветром три корабля сразу. Поэтому ей придется торопиться медленно и чинно. Вроде бы Темный таким образом проявляет заботу. Но Озерный Владыка все-таки не мальчик, чтобы поверить в такое невинное объяснение. Амалирос определенно пытается отсрочить приезд Лаариэ в Озерный Край. Странно. Но если учитывать, что его брат Аэрлис как-то уж слишком наивно выглядит, то получается странно-тревожно. Эти два выползня — старший и младший точно что-то затеяли. Тиалас решил побеседовать с Амалиросом сразу после церемонии и вытрясти из него правду. Но кругом постоянно толпились Темные, а их Повелитель вопреки обыкновению не отсылал своих подданных куда подальше.

Аэрлис не мог налюбоваться на церемонию. И не столько потому, что слишком давно их не видел. Старший брат что-то задумал. Была надежда, что задумал все-таки подыграть и дать Веиласу время. А там — кто его знает. Пока все шло просто отлично. Проводы вышли долгими. Но Светлый Владыка бросал на Амалироса такие мрачные взгляды, что казалось, еще чуть-чуть и в горло вцепится. Разведчик Ар Дэль пришел, похоже, с докладом, но брат не спешил узнавать новости и выпроваживать всех из Верхних Чертогов. Аэрлис решил проявить солидарность и направился в Тиаласу.

— Владыка, могу я задать Вам вопрос?

Тиалас перестал рассматривать Амалироса и повернулся к неожиданному собеседнику. Вот, что за Темная привычка подкрадываться сзади?

— Задавайте, Аэрлис.

— Мне Мать рассказывала, что Вы с моим братом удушили выползня на нижних уровнях. Это правда, что Вы держали зверя за хвост? Или Вам приписывают лишнее?

— Как же Вы… Ах, да! Там же был Ар Намэль, сидел под потолком и наблюдал. Но почему же лишнее?

— Ну, одно дело душить или что-то выползню ломать. И совсем другое — держать за хвост. Выползни же хвостом стегают… То есть, потерять точку опоры можно сразу же! — Аэрлис смотрел на Тиаласа удивленно и заинтересованно.

— Я и потерял. Зато выползень… отвлекся.

Озерный Владыка понял, что он тоже отвлекся. Действительно, вопрос был настолько детский, как будто Аэрлис сам вчера вылупился из яйца. И Ар Нитэль должен был рассказать, как была потеряна эта самая опора и что из этого вышло. А вот Разведчик Ар Дэль спешно направлялся к выходу. Значит, Амалирос с ним переговорил. Получается, что Аэрлис намеренно отвлекал. Семейство выползней!

Амалирос оценил ход младшего сына Владыки по достоинству. Гонцы примчались и доложили, что рядом со строящимся замком около Торма объявился бывший владелец земли и трактира. Человек выглядит как умалишенный. Когда Темные спросили, что ему надо и долго ли он собирается сидеть в ближайших кустах, человек, который особо и не прятался, сказал, что потерял памятную вещь. Точнее, он завил, что ищет платок матери. Вышитый. Ну, кому Мать вышивала платки-письма и чья это Мать, Темный прекрасно знал. Его и Аэрлиса Мать. Оригинальный способ заявить о своем местонахождении. Знать, где именно находится тайный проход, Веилас не мог, но он нашел того единственного человека, который уж точно не ошибется и не станет обыскивать все окрестности Торма. Рискованно. Стоит только этого Барза припугнуть, как сразу выяснится, где сейчас сам Веилас. Хотя, чего уж тут выяснять — сидит на каком-нибудь корабле в море… или на Сером Острове. Больше ему быть просто негде. Можно хоть сегодня отправить за ним корабль или выследить мальчишку на подступах к проходу. Но очень интересно, как он Аль Арвиля попытается провести… Человека Амалирос велел не трогать. Ар Дэль уже пошел сообщать гонцам приказ: «Пусть ищет, что хочет и сколько хочет. Не препятствовать». Вот еще бы от Тиаласа отвертеться. Того и гляди укусит. А Аэрлис, выползеныш мелкий, думает, что ему с Веиласом подыгрывают. Ладно, пусть думает — пока так оно и есть.

Тиалас уже потерял терпение, когда Амалирос велел Ар Намэлю принести багрянку и заявил, что подданные могут отправляться, куда им угодно. Озерный Владыка оценил приказ насчет багрянки как признание: «Все знаю, но ничего не скажу». Похоже, вырисовывалась оригинальная задача — доказать Выползню, который прикинется невменяемым, что он трезв и прекрасно соображает. Зря Амалирос рассказал, что из него багрянка сразу испаряется, как только назревает заговор. Тихо тут что-то стало последнее время…

Старший Аль Арвиль, глава Светлого Посольства выслушал приказ Владыки, не моргнув глазом. И все же, вытряхивая подушки из наволочек, собирая покрывала и гардинные шнуры в нужном количестве, не мог не размышлять: а здоров ли Тиалас Аль Анхель Ат Каэледрэ? Даже когда Светлое Посольство почти в полном составе отправилось этот приказ исполнять, Нарвис так и не пришел ни к какому выводу.

Трое бывших Открывающих, ныне работники кухни, не сомневались, что их жизнь — отвратительна. Последнее время Повелитель о них почти забыл. Но обольщаться не стоило. Поэтому побег готовился крайне аккуратно. И бежать надо было в ближайшее время. Еще один прием Светлых гостей или прощание с ними переполнит чашу терпения, и кто-нибудь сорвется. Тогда — прощай, последняя надежда; здравствуй, мешок нечищеной редьки! Мир велик. Лучше перебраться на Архипелаг, обосноваться в какой-нибудь скальной гряде и тихо жить. Счастливо. Без Выползня. Без салатов, корений, тушеного мяса, соусов и всего содержания двухсот восемнадцати томов трактата «Блюда для Высшей Власти». Зачем она вообще им понадобилась эта власть? Ар Тавэль, бывший Сильнейший, вздохнул и высыпал на ладонь разноцветные тарлы. Белых только три, остальное — мелочь. И это — последние. Родственники помогли, чем могли. Тоже ждут не дождутся, когда «позор Дома» перестанет напоминать о себе и навсегда исчезнет.

За дверью послышались шаги и тарлы пришлось кинуть в фарш — больше некуда. Неужели Светлые пришли лично поблагодарить за салаты? Какое издевательство! С наволочками…

Даэрос поражался однообразию их путешествия. Обещанные опасности как будто разбежались. А может, их тут никогда и не было? Поездки в леса за старой Малерной осуществлялись крайне редко. Да это были и не поездки, а поползновения. Шли гномы обычно по ночам, пережидая день в каких-нибудь оврагах. А в двух местах, как сообщил Даэросу Керн, были выкопаны схроны, так как местность к игре в прятки не располагала.

Погода была хмурая, ветер пронизывающий — тоска. От нечего делать Мастера Лопаты и Кирки постоянно затевали споры и ссоры.

Здешние гномы, помимо имен запросто пользовались прозвищами. Даже Вайола сначала была неприятно удивлена, но потом освоилась. Если сам Керн не против, что он — Керн, то кому какая разница. Его друг Глыба так и вовсе гордился своим «званием». Этот мелкий гном страдал отсутствием чувства юмора и ничего смешного в своем грозном имени не видел. Против подобной практики был только Гройн. Его еще окончательно не переименовали, но он справедливо не ожидал ничего хорошего от своих сородичей. Кучерявый жених Воительницы не желал расставаться с завитушками, хотя все уже знали, как он добивается такого потрясающего эффекта пышной бороды. Время от времени гномы начинали рассуждать, какое прозвище больше подходит Гройну. Даэросу эта тема была неинтересна. Вайола наблюдала за «Принцем» и пыталась привлечь к себе внимание как умела — громко. Скоро она со своим славословием надоела всем, даже гномам. Сначала казалось, что Воительница сама себя подбадривает, раз за разом рассказывая, как Принц Даэрос может закопать встречных орков. Но уже к концу первого дня от её голоса начал вздрагивать даже Айшак.

Неугомонный «лошак» был самым радостным в их компании. Даже айшаки гномов не могли с ним потягаться. Он с удовольствием носился и под седлом и без седла, обнюхивал и обжевывал все окрестные кусты, так что Даэрос стал опасаться, не объелась бы скотина на радостях какой-нибудь ядовитой зеленью. Рядом был Предел. Как он повлиял на здешнюю растительность, никто не выяснял. Да и кому здесь выяснять? Кусты и редкие деревья стояли скрюченные, некоторые — как в узел завязанные. Ар Ктэль смотрел на них с подозрением. Может быть, это — работа ветра. Вот только сильных ветров что-то пока не наблюдалось.

Сульс маялся от безделья. Он не понимал, зачем его потащили в такую даль. Корявые деревья были интересны только первые полдня, а потом надоели. Ничего пугающего и значительного по дороге не встречалось. Даже орков. С орками и так было понятно — дел у них теперь прибавилось, и все — важные. Кланы должны были еще долго драться между собой. Пока эти окраины опять посетят — год пройдет, не меньше. Никаких диковинных зверей тоже не наблюдалось.

Один раз спугнули зайца, и Даэрос его поймал. Слегка разнообразили обед и снова тронулись в путь. Скоро Предел должен был загнуться петлей вправо, спускаясь к Малерне. Но по рассказам гномов и там их не ожидало ничего необычного. Покинутый город регулярно навещали сами лесные жители. Не слишком часто, конечно, но за годы существования Предела стесненные в своих возможностях люди, пользовались всем, чем можно — от бросовой утвари до старых гвоздей. Почти ничего из этого в старом городе не осталось. Керн рассказал, что уже давно копают под сам город, выискивая мелочи, втоптанные в землю в бес-Предельные времена.

Даэрос прислушивался к лесу. Стонущий лес, как ему и положено, продолжал стонать. Не слишком громко, временами просто нудно, но звук был, и он постепенно затихал. Пока ели зайца, Ар Ктэль поразмыслил и пришел к выводу, что, то ли Предел постепенно замолкает, после того как он сомкнул стены прохода, то ли они отъехали от того места, где стоны были громче. Проверить можно было только на обратном пути — не возвращаться же.

Судя по расстоянию, которое успел преодолеть отряд, по ту сторону Предела уже остался и Руалон и поворот на Сиерт. Сульс совсем загрустил. Свою грусть он выражал громко и многословно. Его драгоценный нофер Крист, оказывается, отправлял оружейника на подвиги, а не на прогулку. И вообще, нофер Руалон там один, без присмотра. Гномы не в счет — они Замок строят и вряд ли обращают внимание на то, что Благородный господин кушал на завтрак.

Вайола возмутилась. Подозревать Мастера Бройда в таком пренебрежительном отношении к её приемному отцу было свинством. Слово за слово и разгорелся настоящий скандал — гномы против Сульса. Даэрос слушал и поражался: как Руалон не сошел с ума за двадцать лет общения с таким слугой? И будет ли преступлением вернуть оружейника ноферу? Вывод был неутешительный — будет. И не только по отношению к ноферу, но и к гномам, чью работу по камню Сульс немедленно «украсит» своими произведениями.

Свару пора было заканчивать, а то дело попахивало дракой. Неизвестно, каков в бою Сульс, а вот гномы ему точно могли что-нибудь сломать. Делегация калек в синяках и ссадинах вряд ли вызовет доверие хоть у кого-нибудь. Особенно подозрительно они будут выглядеть, если в их рядах останется только один не пострадавший, да и тот — эльф.

Разнимать склочников Даэрос доверил Айшаку. Хитрый «лошак» обрадовался развлечению. Его, наглого и буйного, обычно наоборот удерживали от слишком явных проявлений характера. А тут — натравили. Айшак с удовольствием подкрался к оружейнику сзади и укусил. Ар Ктэль разрешил Сульсу разобраться с Айшаком, если догонит, конечно. На этом ссора с гномами закончилась. Творец драконов бегал за обидчиком. Айшак бодро перепрыгивал через низкорослые деревца и редкие кусты. Игра ему нравилась.

Ар Ктэль готовился к ночной стоянке и распределял обязанности — кому идти за водой к ручью, кому пытаться найти хворост или хотя бы пару сухих кустов. Солнце уже садилось. Сульс выдохся. Айшак сам к нему подошел, заорал, брыкнул задом, и оружейник понял — хорошо, что он не смог за этой скотиной угнаться, а то укусом бы не отделался.

Дело шло к примирению, тишине и скуке. Да и похолодало изрядно. Но затосковать никто не успел. Наступившую тишину нарушил истошный визг Вайолы, до этого мирно искавшей палки и ветки. Визг перешел в досадное мычание. Но это мычание раздавалось откуда-то из-под земли. На поверхности Воительницы не было.

Славная дочь Искусной Оплодотворительницы жаждала приключений не меньше Сульса. Наверное, приключения были к ней более благосклонны, чем к Оружейнику. Найти одну единственную яму на всю округу — надо было уметь и иметь везение. Чтобы ничего себе при этом не сломать, везение не требовалось. Воительнице в любимом доспехе такая беда не грозила — падала дева обычно на спину, а спина была укреплена кирасой.

Даэрос и гномы, идя на звук, дошли до края глубокого провала. Следующим в него отправился Гройн. Он, конечно, хотел спасать Прекрасную Вайолу, но не так активно — просто край осыпался, и гном соскользнул вниз. Но Воительнице, что падать, что получать гномом сверху было без разницы. Доспех выдержал и это испытание. Пока она рассказывала, кто такой Гройн и почему его здесь не ждали, Даэрос осматривал сам провал. Керн и Глыба, чтобы не свалиться следом за сородичем, распластались на животах по краю и тоже изучали «находку».

И Воительнице и Гройну несказанно повезло. Осмотр показал, что, во-первых, это была не волчья яма. Волков в этой местности, похоже, просто не было. Это был чей-то схрон, причем весьма глубокий. Во-вторых, сгнившие бревна подломились под Вайолой посередине и теперь торчали из рыхлой земли, как ветки из гнезда. Ни сама Вайола, ни Гройн от них не пострадали.

Наконец-то все обрадовались. Гномы особенно. Яму обозвали предположительно землянкой и достойные мастера Боевой Лопаты и Кирки отправились вниз к Воительнице и Гройну — копать. Пару бревен сразу же положили на манер трапа. Даэрос и Сульс помогли оскальзывающейся Вайоле выбраться наружу. Она еще повозмущалась, но, ощупав кирасу и обнаружив на месте свой «орден», успокоилась. А гномы, наконец, смогли ей продемонстрировать, на что способны их «детские» лопаты. Кожаные фартуки мастеров оказались шитыми вдвое и использовались как мешки. Гройна, как самого неопытного копателя поставили наверху, высыпать из них землю.

Лагерь пришлось переносить ближе к яме, айшаков и мерина Сульса привязывать к ближайшим кустам. Даэрос оглядел местность еще раз. От ямы в обе стороны тянулась полоса просевшей земли. Ар Ктэль указал на это Воительнице и Оружейнику и запретил отходить от костра. Керн и Глыба радостно загомонили, назвав Даэроса «неплохим копателем». Оказывается, они уже по самим бревнам и яме определили, что эта никакая не яма и не землянка, а что-то вроде коридора к схрону. Можно было, конечно, поискать, где сам схрон, и попытаться проникнуть туда сверху. Но уже вечерело, и бродить поверху было опасно. Вдруг еще где рухнет. Пройти снизу — удобнее, что они и собирались сделать.

Сульс тоже заинтересовался. А вдруг там что-нибудь полезное отыщется? Вскоре, без работы остались только Даэрос и Воительница. Ар Ктэль предупредил, больше Сульса, чем гномов, что лезть в проход, если они его откопают — не стоит. Керн, который выбрался наверх передохнуть, оставив вместо себя Сульса, заверил, что никто ни в коем случае никуда не полезет.

— Зачем же нам лезть? Любой Открывающий, чуть раздвинув стены, сделает их такими крепкими, что и бревна на подпорки не нужны будут. Ничего, что тут не камень, а земля. Вот, мы откопаем, а Вы, Мастер Даэрос, потом поработаете… трамбовкой!

Ар Ктэль сидел и вспоминал. Кем он только не работал по необходимости. Но «трамбовкой» ему побыть еще не предлагали. И даже согласия не спрашивают. «Поработаете» — и все! Будь у него другая компания в этом путешествии, давно бы уже выволок их наружу, чтобы зря не марались. Но оттащить гномов от лаза, который они нашли — вредно и чревато последствиями для гномского здоровья. «И тонкой душевной организации», как сказал бы Нэрнис. Отъедут отсюда на полдня пути и насочиняют себе бесценный зарытый клад, до которого им не дал добраться злобный эльф. Лучше поработать трамбовкой. Пусть найдут свой ржавый котелок или гнилое одеяло, или на что им там повезет… При таком состоянии крепи, как в этой норе, все, что было — давно сгнило. Если в их воображаемом схроне вообще что-то было.

По мере того, как гномы и Сульс вытаскивали гнилые бревна и землю из завала, их фантазии обретали все более невероятные черты. Оружейник предполагал, что оказавшиеся за Пределом люди спрятали «где-то здесь» городскую казну Малерны. То, что эта мифическая казна должна была остаться, наоборот, за Пределом, Оружейника не интересовало. Зачем строить такой высокий коридор, если он не ведет ни к чему значительному. С этим гномы были согласны, но настаивали, что спрятали здесь нечто их бородатые сородичи. Богатых людей в этой местности отродясь не водилось. В любом случае, этот замечательный ход обнаружила Прекрасная Вайола, так что решать, что делать с находкой будет она. Даэрос придерживался мнения, что лаз выведет к какому-нибудь временному убежищу людей. Как тут люди прятались от орков после появления Предела, было неизвестно. Но место — хорошее. Настолько пустое, что никто не догадается кого-нибудь искать среди редких кустов и нескольких корявых деревьев. Может быть, поначалу лесные жители, к которым они сейчас едут, отсиживались именно здесь. И, конечно, не в самом коридоре.

Вместо того, чтобы просто поесть и выспаться, Даэрос был вынужден сидеть и ждать, пока великие копатели не закончат свою часть работы. Он уже настроился поразмышлять над чем-нибудь дельным. Например, над загадочной находкой, окруженной Малым Пределом, но тут Сульс объявил, что уже можно приглашать Великого Открывающего.

Проход, похожий на старый штрек, уводил в обе стороны от места обрушения. Куда идти сначала — налево «в сторону орков» или направо «к Пределу» решили почти мирно. Шустрый Глыба оттаскал Керна за бороду и доказал, что сначала — налево. Если что-то где-то прятали, то именно там. А рядом с Пределом, наверное, есть выход наружу. Керн отомстил ударом кулака сверху, но согласился. Даэрос убедился, что гномы слегка выплеснули эмоции, успокоились, и велел им сделать побольше факелов.

С таким материалом Ар Ктэль работал первый раз. Земля, конечно — не камень, с камнем работать было привычнее и удобнее, но стены дрогнули и пошли в стороны. Крепь оставалась на месте. Тронь и обрушится. Бревна теперь стояли сами по себе, перемычки и перекрытия держались друг за друга. Вертикальные столбы шли через пять-шесть шагов, а вот потолок был настелен из таких же бревен сплошняком. Когда земля отрывалась от них и уходила вверх, всю конструкцию изрядно шатало. Не землей, так гнилым деревом завалит. Гномы, Вайола и Сульс топтались сзади, дышали в затылок и проявляли совершенно неприличное нетерпение. Как только еще кулаком в спину не толкали? Пришлось объяснять, что при таких гнилых бревнах любое неосторожное движение вызовет обвал или им на головы или дальше впереди. Опять копать придется.

Пока Даэрос медленно продвигался по проходу, гномы занялись осмотром крепи. Им пришлось с неудовольствием признать, что трудились над коридором точно не их сородичи.

Спор о том, кто прокладывал штрек, перерос в насмешки над строителями. Керн и Глыба находили все новые и новые несуразности в конструкции. Даэрос раздвигал стены и слушал. Самому ему исследовать местные образцы подземной архитектуры было некогда, а отвлекаться не стоило.

Бревна, как сообщили гномы, оказались разные по длине и толщине, да и по породе дерева, наверное, тоже. Горе-строители не знали ни соединения в лапу, ни замкового, ни зубчатого. На опорные столбы они клали внахлест чуть подтесанное бревно, только бы не укатилось, и крепили где гвоздями, где штырями. Местами попадались скобы. Все железо проржавело и отковыривалось пальцем.

Даэрос немедленно приказал ничего не ковырять. Не хватало только бревном по спине получить. Проход то понижался, то поднимался, то уходил в сторону. То, что он, как ни посмотри — кривой, Ар Ктэль и сам видел. Здешние копатели, не умея проложить прямой коридор, вытащили земли больше, чем следовало. Строили бы ровнее, меньше пришлось бы работать. Где та самая земля, которую вынимали, теперь выяснить было невозможно. Никаких курганов наверху не наблюдалось. И либо проход уводил слишком далеко, либо у строителей хватило ума рассыпать землю равномерно на поверхности. Пол Даэрос не трогал — и так сойдет.

Гройн запалил новый факел, и все замолчали. Шагах в четырех от них стоял следующий опорный столб. И он был новый, свежий. Ствол обтесали топором, но неумело — остался обзол. Проморить, обжечь или осмолить дерево строители не удосужились. Ар Ктэль дал знак всем оставаться на месте и пошел изучать. Такие прямые сосны в округе не росли. Если про остальные стволы можно было подумать, что их давным-давно порубили здесь же и таким образом извели местный лес, то новое бревно в это объяснение не укладывалось.

На утоптанной земле следов не было видно. Но около столба, который все-таки вкапывали, почва была рыхлой. Подземные жители, которые так и не выучились нормально строить за все время существования этого прохода, оказались существами небольшого роста. По крайней мере, отпечатки их ног никак не могли принадлежать взрослому человеку. Старое бревно нашлось чуть дальше. Оно сгнило, развалилось на несколько кусков, и эти куски лежали возле стены.

Ар Ктэль решил, что если не кричать и сильно не топать, то можно пройти до самого схрона быстро. Ходят же здесь его владельцы, даже бревна таскают. В любом случае, он сможет удержать вес бревен с землей и потом откопаться, если потолок рухнет.

Долго упрашивать гномов и Сульса поворачивать обратно и ни в коем случае не идти следом, не пришлось. Одно дело — давно заброшенный коридор, и другое дело — чужой лаз, который они обвалили и раскопали. Если объявятся хозяева, так еще и строить заставят.

С учетом недавней находки в Синих Горах, хозяева «лаза» Даэросу не нравились заранее. Подозрительность наконец-то нашла, чем поживиться. Вперед пришлось бежать долго и быстро. Уже сама длина подземного хода наводила на нехорошие размышления. Коридор два раза вильнул, обходя огромные валуны, и закончился около обитой железом двери.

Вопреки ожиданиям, дверь оказалась не заперта. Если за ней кто-то и был, то этот кто-то уже давно услышал, что в гости пожаловала компания гномов. Так что вполне тихий эльф мог оказаться неприятной неожиданностью. Дверь как ни странно открывалась внутрь, а не наружу. Похоже, хозяева-строители совершенно ничего не понимали — такую дверь, если её заклинит, на себя тянуть бесполезно, а вышибить невозможно. Ар Ктэль добавил к портрету невысоких существ техническую безграмотность и прислушался. Тишина.

Огорчить своим появлением никого не удалось. Огорчился сам Даэрос. Факел озарял достаточно просторное помещение. Половина его была отгорожена и разделена на четыре то ли клетки, то ли стойла. Ар Ктэль подошел ближе и убедился. Нефраль. Такое богатство в здешних землях было невероятным. Решетки — хоть Амалиросу дари для выползней. Но и сами стойла тоже обычностью не утешали и навозом не пахли. В этих клетках держали совсем не лошадей. Следы когтей на деревянном настиле могли порадовать только Сульса. У Даэроса даже рука зачесалась в том месте, откуда Нэрнис вытаскивал клыки птицееда.

Вторая половина подземной комнаты предназначалась для проводников. Четыре опрятные кровати, два стола, даже свечи в массивных подсвечниках — вполне обжитой «дом». Не заброшенный. Судя по пыли, хозяева ушли не так давно. И где-то должна была быть воздушная шахта. Ар Ктэль зажег свечи и еще раз обошел помещение. Нашлась связка факелов. Не тех, что использовали местные жители, а обычных, смоляных. За крайним «стойлом» отыскалась и лестница наверх — обычная приставная, из гладких перекладин. Явно, не местные строители делали. Но по такой выволочь птицееда наверх не удалось бы. Три отверстия в потолке указывали на возможные воздушные ходы. Сам потолок был зашит досками, но через оставленные дыры свисали тонкие корневища. Даэрос подумал и решил, что раз уж он здесь оказался, то проверять надо все до конца.

Лестница выдержала, а крышка в потолке поддалась очень легко. Вот вторая, та что открывалась из вертикальной шахты наружу, была чем-то придавлена. Ар Ктэль поднялся по скобам на поверхность. Снаружи была ночь. Костра на стоянке отсюда даже видно не было.

Приметив те места, где на потолке были дыры, Даэрос убедился — над ними росли деревья. Проверять, так проверять. Деревья оказались старыми, дуплистыми и полыми внутри. Одно из них, похоже, и вовсе сюда принесли и врыли. Тяжелая верхняя крышка оказалась замаскированной под пень — широкий, но достаточно низкий, чтобы его дорубить никому не вздумалось. Скорее всего, подземное жилище строил совсем другой мастер и гораздо позже, чем лаз. Никудышные строители штреков как-то не сочетались с хитрыми лазутчиками — почти все продумали. Разве что упустили из виду возможное появление Вайолы в кирасе. Но этого в свое время и Даэрос не предвидел.

Выяснив, как проводники не задыхались в одном помещении с птицеедами, Ар Ктэль решил отправляться обратно тем же путем. Жаль, времени было мало и хотелось убраться отсюда как можно скорее. Если вернется хотя бы один проводник с птицеедом, без Нэрниса им не справиться. Значит, надо уходить из этих мест и быстро. Свечи на столе горели, освещая, казалось, самые естественные вещи: тарелки, пару мисок, какие-то плетеные корзинки для хлеба. Даже льняные салфетки в хозяйстве имелись. Если стоять спиной к клеткам, то прямо-таки обычное мирное жилище зажиточного горожанина, а не зверятник с птицеедами. Единственной не типичной вещью на столе была книга в кожаном переплете. Что там написано, Даэрос решил разобраться позже и, не смущаясь, сунул находку за пазуху. В отгороженном занавеской углу нашелся колодец. Ну, по крайней мере, стало понятно, что они здесь пили. Интересно только, куда проводники водили своих тварей на обед — никаких объедков вокруг не было. Чистота даже удивляла — ни костей, ни помета. Да и особо противного запаха не тоже было.

Ар Ктэль осмотрел на прощание комнату еще раз, забрал факелы, притворил дверь и помчался обратно по коридору.

Вайола, Сульс и гномы стояли на том же месте, где он их оставил. Пришлось на них нарычать и пообещать страшную смерть. Оставался еще один кусок лаза, который уводил в сторону Предела. Даэрос взял с собой пару факелов из связки, остальные отдал Гройну и велел сворачивать лагерь, седлать айшаков, уничтожать кострище — в общем, сделать так, как будто здесь никого не было.

Сначала Полутемный двигался неспешно. Он никак не думал, что лаз уведет слишком далеко. Нашел пару следов — птицеед выпустил когти и вспахал землю. Но упрямый коридор вел все дальше и не собирался ни сворачивать, ни выводить на поверхность. Пришлось опять бежать. Ар Ктэль чуть не повторил «подвиг» старого Бриска и не уперся в преграду лбом. Коридор закончился. Почти. Сразу два факела давали прекрасную возможность видеть, что хитрый лаз продолжается и за Пределом. Ну, а поскольку следы того птицееда, что выпустил когти, указывали именно в этом направлении, то оставалось предположить, что проводники проходили с ними через Предел. Или сквозь Предел. В любом случае, не водили же они сюда тварей в наказание — постоять в углу, подумать о жизни. О жизни птицееды думать не умели — только о еде.

Даэрос бежал назад, надеясь, что на сей раз им повезло — тварей увели на прогулку «на ту сторону», и вот прямо сейчас проводники не вернутся. О том, как нарушить планы по возвращению птицеедов в стойло, Открывающий не особо раздумывал. Самым естественным для него способом. Может, зубастые питомцы съедят проводников на радостях, что в тупик угодили?

Добежав до места падения Вайолы, Ар Ктэль выбросил догоревший факел и выбрался наверх. Айшаки были уже оседланы, кострище разбросано. Хорошо убирать следы своего пребывания гномы не умели. Приказу отъехать подальше подчинились все, кроме его верного Айшака. Воительница взялась было уволочь буйного любителя Полутемных эльфов, но Айшак вырвался и убежал. Пока он не вернулся, Даэрос, не теряя времени, принялся за дело.

Лаз захлопывался по всей длине от самого Предела, хрустя старыми бревнами. Земля под ногами шла волнами. Вторая часть лаза, ведущая в подземное помещение стала проседать. Обозвав себя Великим Закрывающим, Ар Ктэль поставил перед собой задачу сделать «как будто здесь и росло». В отдалении метался перепуганный Айшак и гномы на таких же ополоумевших животных, а Сульс бросил своего мерина и вцепился в местное корявое деревце. Он наивно полагал, что спасся, сидя в метре от земли. Даэрос испытывал потрясающий подъем настроения. Красиво же — тёмная ночь, только гномы с факелами мелькают, пытаясь удержаться в седлах. Жаль, брат не мог посмотреть и оценить, как земля над лазом заворачивается внутрь и сходится краями.

В отличие от гномов, Даэрос не был жадным. Комната с нефралевыми решетками была похоронена так же надежно, как и ведущий к ней коридор. Наконец, можно было приступать к финальной части, которую Ар Ктэль оставил «на сладкое». Кострище кануло в провал, почва покорно шевельнулась и поползла заполнять яму. Нездоровое воображение Открывающего получило полную свободу. Даэрос чувствовал, как медленно ползет под ним земля, и он сам двигается вместе с ней. Пришлось переступать назад. Заодно со слоем почвы двигалась трава, камни, кусты и деревья. Мелкие корешки, конечно, оторвались где-то там, внизу. Но он же захватил грунт в глубину почти на полтора своих роста, так что можно было надеяться — деревья не засохнут и выживут. Наконец, послышался жалобный вопль «Мама!». Это Сульс на дереве сообразил, что перемещается ближе к эльфу, а вовсе не сидит на неподвижном растении.

Уж как оно там получилось, и нет ли теперь в округе разрывов и трещин в земле, Даэрос рассматривать не стал. В конце концов, пусть теперь овраги будут. Но ландшафт должен был получиться естественным и… другим. Подозвав своего Айшака, Ар Ктэль возглавил на редкость тихий отряд. Никто даже не возразил на предложение проехаться подальше от этих мест.

Пока добирались до нового места ночевки, Великий Закрывающий рассказывал о том, как важно смутить предполагаемого противника. Новую военную науку с удовольствием впитывала пока только Вайола. Восхитительный Принц Даэрос оказался полезен не только в бою, но и перед боем. Действительно, зачем теперь врагам карты, если Великий Открывающий, Закрывающий и Двигающий может внести в них непоправимые ошибки — овраги, пропасти, сомкнувшийся стеной лес….

— А, правда, что Светлые эльфы умеют так же деревья двигать? — Воительница не меньше Сульса была потрясена медленным, но эффектным перемещением скрюченных дубов.

— Светлые? — Даэрос вспомнил, что тоже слышал что-то такое сказочное в детстве. — Нет. Светлые не могут. Они только пересаживать умеют. Двигается не дерево, а земля. Так что эта наша, Темная работа! Хотя… нет, Темные могут только снизу землю просадить. А это — не то. Так можно только уменьшить лес по высоте. Получается… В общем, у меня получается, а остальное — не важно. Важно, что враги больше этим путем не пройдут.

— А что за враги?

Вот про врагов Даэрос в творческом экстазе даже как-то слегка забыл. Пришлось рассказывать про птицеедов. Исключив из повествования нефраль, Ар Ктэль сумел сделать рассказ не таким травматичным для гномов. Птицеедов они никогда не видели, а испугаться описания не спешили. Сульс, конечно, затрясся. Даже мерин под ним вздрагивал. Но после позорных воплей, которые он издавал сидя на дереве, от него ничего другого и не ждали. То, что проход упирался в Предел, Даэрос тоже не упомянул. Получалось, что где-то здесь бродят четверо злодеев с особо злобными животными. А с таким «Принцем» бояться каких-то там полу-кур было даже смешно. Воительница так и сказала.

Дальше ехали молча. Айшаки шли шагом. Гномы уже почти дожгли факелы, и скоро предстояло разбивать лагерь. Даэрос размышлял над тем, как иногда помогает отсутствие знаний. Вот он сам и, конечно, Сульс сейчас нервничают. Сульс боится больше — он не надеется, что птицееды за Пределом. Воительнице и гномам — все равно. И вроде бы надо успокоить Оружейника. Риск, что проводники протащили своих животных через верхний лаз и действительно бродят где-то здесь — минимальный. Но про тех, кто не считает Предел за преграду лучше промолчать. Пусть один Сульс трясется. Надо будет ему потом краски подарить. И кисти. Нет, лучше что-нибудь одно…

Ар Ктэль попытался представить, в каком месте коридор уходил на другую сторону. Получалось, что где-то между Сиертом и Малерной. Там, за Пределом, сначала простиралась обширная полоса вот такой же чахлой растительности — и не заблудишься и не спрячешься. Потом начиналась степь, но это если двигаться в сторону той самой единственной наезженной дороги на Дрешт. А если идти вдоль Предела, то можно дойти до Запретного Леса и опять-таки — Дрешта. Не в город же они отправились. Могли, конечно, по дороге кого-нибудь выслеживать, как тот проводник плащеносцев. Но не все вместе — слишком большая компания. Кроме как в Запретный Лес, податься этим четверым со своими животными было некуда. Нэрнис… Даэрос немедленно пожалел, что они с братом решили разделиться. Можно было подождать возвращения Аль Арвиля в лесу. Но кто же мог подумать…

— Принц Даэрос! Вы устали? — Воительница все время оттирала мерина Сульса и держалась рядом.

— Пока нет, с чего Вы взяли?

— А Вы вздыхаете.

— Это я так… о своем.

— И я вот тоже о своем. — Вайола демонстративно вздохнула.

Пришлось спрашивать.

— И о чем же таком своем Вы вздыхаете?

— Я о доме. Там, за Пределом как раз Тарлит не далеко. Наш ноферат. То есть, мой бывший…

— Ваш ноферат рядом с Пределом? А от того места, где Вы провалились, если представить… Ваш Замок далеко?

— Ой, нет, ну что Вы! Не так же близко! Хотя, к Пределу никто никогда не ездил. Зачем? Ну, наверное, два дня пути будет. Может чуть больше… или меньше, смотря как ехать. Почти у самого Предела только фар Нулон с семьей живет. Вот от них, братья рассказывали, за полдня пешком дойти можно. Не было бы Предела, заехали бы в гости, к маме…

Вот только мамы сейчас и не хватало. Даэрос сразу же вспомнил, кто напичкал Воительницу нездоровыми идеями. Раз маму вспомнила, то сейчас вспомнит и остальное. Так оно и оказалось. Воительница зашмыгала носом и немедленно нашла виновных в своем плохом настроении. Не плакать же ей, в самом деле, «хочу к маме» — не солидно для девы с орденом.

К тому моменту, когда разбили лагерь, собираясь поспать оставшееся до рассвета время, Вайола разошлась вовсю. Керн и Глыба, наконец-то смогли поближе познакомиться с воинственной девой и её внутренним содержанием. Пока Воительница объясняла, почему Сульс должен вести себя как приличный мерин, они хихикали. Когда рассказала Гройну, как не надо бороду на гвозди наматывать, радостно смеялись в голос. Но при этом обиделись, когда Прекрасная Вайола обозвала их кротами и вообще выставила «вон из конюшни». Результат был такой, как Даэрос и ожидал. Эта подготовительная тирада закончилась заявлением, что спать Воительница будет только с ним — единственным «стоящим экземпляром». Расстроились все, и Ар Ктэль тоже. Он даже чуть было не проговорился. Уже хотел заявить, что его невеста обидится, но успел поймать себя за язык. Пришлось отдать Воительнице плащ и отправляться «сторожить спящих». Только Гройн попросил разбудить его и обещал сменить эльфа перед рассветом. Наверное, из благодарности — Даэрос любезно уступил кучерявому гному великую честь помочь Воительнице снять кирасу. С этой задачей Гройн справился, засыпая по ходу дела. Остальные накопавшиеся, включая Сульса, уже храпели. Вайола еще обиженно попыхтела, но все-таки уснула.

Даэрос сел к костру, подкинул ветку посуше и достал из-за пазухи книгу. Обложка была вполне добротной. Кожа не засалилась и не потерлась. Сверху был оттиснут то ли знак, то ли символ. Ни имени автора, ни названия нигде не значилось. Внутреннее содержание тоже особой ясности не добавило. Таких рун Даэрос никогда не видел. Может быть, где-то здесь такие и в ходу. Сошли бы за орочьи, но орочьи каракули были гораздо грубее. Сравнить пока было не с чем. Единственный вывод, который следовал из этой находки, оказался прост и незатейлив — полупустая книга была на самом деле чем-то вроде дневника. И писал её явно не один автор. Ар Ктэль пожалел, что не обыскал помещение более тщательно. Может, там еще что-то подобное нашлось бы. Хотя, что могут записывать проводники? Сколько, кого и чего птицееды сожрали? Вот и знак на обложке мрачный — могильный холмик, из которого торчит палка с одиноким листом. Извращенцы!

Даэрос спрятал дневник в свою сумку и улегся спать. Айшак все равно разбудит или ревом, если кто чужой подойдет, или ухо начнет жевать, как солнце встанет.