"Время одиночек" - читать интересную книгу автора (Каменистый Артём)

Глава 17

— Я думаю, её украл Тиги, — приблизительно в пятидесятый раз заявила женщина и в сотый раз добавила:

— Тиги с неё вечно глаз не сводил. И смотрел нехорошо. Он негодяй — это всем известно. Почему стража до сих пор его не посадила в свой подвал?

Сеул, уже поднимаясь, вежливо кивнул:

— Мы обязательно это проверим. Займёмся этим завтра же.

— А почему сейчас нельзя этого сделать? — возмущённо вскинулась женщина.

— Потому что сперва мы должны оформить бумаги у префекта. Мы всё должны делать по закону, иначе нас посадят в подвал вместо Тиги, а он, если он виновен, так и будет бегать при этом на свободе и радоваться жизни. Вы же, надеюсь, не хотите этого?

— Нет, конечно! Простите, что я так настойчива. Я просто хочу вернуть свою дочь — я верю, что она жива. Наверняка этот негодяй просто её где-то спрятал.

С трудом вырвавшись от взволнованной матери очередной жертвы, Сеул уже на улице устало констатировал:

— Это уже сорок четвёртая. До пятидесятой я ещё как-нибудь, надеюсь, выдержу, но сотня таких посещений — и свихнусь окончательно.

— Аналогично, — поддержал Дербитто.

— Будем проверять этого Тиги?

— Ты веришь в то, что она про него наговорила?

— Господин Сеул, из сорока четырёх проверенных нами дел в тридцати семи родственники жертв давали нам имена подозреваемых. Мы проверили около трёх десятков — и ничего не смогли подтвердить. Оговор это всё: по сути, бедняги хватаются за соломинку — видят чёрное там, где его нет.

— Двоих подозреваемых мы пока что не нашли.

— Один — плотогон, ушёл в горы к лесорубам, вернётся наверняка через пару недель, второй — гужевой ямщик. Про него вообще неизвестно, когда назад заявится. По-моему, у них вполне веские причины отсутствовать, и ничего подозрительного я в этом не вижу.

— Дербитто, я думаю так же. И мне это начинает надоедать… Сорок четыре дела — суть у всех одна, но при этом мы не нашли в них ничего общего. Эти девицы живут, радуются жизни, потом в один чудесный день попросту исчезают. Бесследно. Я не сомневаюсь, что все они как-то связаны между собой… Это действуют одни люди — и действуют профессионально, не оставляя улик. Схватить профессионала в этом деле можно, лишь используя метод больших чисел. Профессионал тоже ошибается — редко, но ошибается. Кроме того, против него может сыграть случай. Я думаю, если мы тщательно изучим все дела за пару лет, то обязательно найдём какие-нибудь следы. Но я не представляю, как мы это сделаем: это огромная работа. Но другого пути пока не вижу — только давить количеством. Но свихнёмся же…

— Верно: я уже в этих сорока четырёх делах начал путать детали. Но кое в чём вы неправы.

— В чём же?

— В том, что между пропавшими девицами не было ничего общего. Все они, по отзывам родственников, были красивы. Да это и можно понять, прочитав описания внешности в делах: родственник может преувеличить, а вот бумага этого не сделает. Среди них ни одной хромоножки, заики, толстухи или болезненно худой. У всех отменное здоровье. Никто из них не был замужем, ни у одной не имелось детей.

— Да, ты прав, кое-что, конечно, у них есть общее. Но, к сожалению, это нам не поможет обнаружить преступников.

— Да нам и не надо ловить — мы за другим посланы. Пропавшая принцесса как раз из таких была. Ни мужа, ни любовника, ни детей, отличное здоровье и хорошая наследственность. Род Шани дарил миру полководцев, поэтов, архитекторов, но не было при этом дураков, предателей, уродов физических или моральных.

— Ну последними нас успешно снабжает старая имперская аристократия, а Шани всё же хабрийцы, должны чем-то отличаться, так почему бы не в лучшую сторону?

— К нынешним хабрийцам Шани не имеют ни малейшего отношения: они — один из последних родов старой аристократии. Всех остальных, кто не успел унести ноги, современные хабрийцы как раз в своё время и вырезали. Шани успели… частично. При этом уцелели немногие, и большую часть богатств род тоже потерял, не говоря уж о родовых замках.

— Дербитто, давайте без экскурсов в историю. Вечер на носу — я предлагаю позавтракать.

— Отличное предложение: как раз ко времени. Но давайте сперва заглянем в гостиницу — я бы хотел распорядиться о ванне на ночь. Да и поесть можно там же, в зале на первом этаже.

— Нет уж, там хорошо пить пиво, но еда просто отвратительная. Местная телячья отбивная у меня комом в желудке стояла целый день. Так что лучше по пути заскочим в трактир и закажем на вечер жаркое по-нурийски, со специями и овощами — бесподобная вещь.

— Согласен.

— Тогда поспешим к трактиру: жаркое это готовится долго — надо заказать пораньше.

У гостиницы их ждал сюрприз: на улице, подпирая стену, стоял Бигль. Пожилой нюхач выглядел как-то обеспокоенно, если не сказать больше, и при виде Сеула с Дербитто от радости чуть не подпрыгнул на месте, поспешил к ним.

— Господин Сеул! Там, в вашей комнате! Там человек! Там Пулио пытает человека. Надо поспешить! Я просто не знал, что делать!

— Да что тут делать — Пулио с пытками обычно и сам неплохо справляется. — Голос Сеула был абсолютно спокоен.

— Вы не понимаете!

— Бигль, успокойтесь. Вы давно прибыли?

— Час назад.

— А где мои стражники? — поинтересовался Дербитто.

— Да здесь они, внизу, я им снял комнату общую, на первом этаже. Пока их там устраивал, Пулио пошёл наверх, к вам, и…

— Бигль, — перебил нюхача Сеул, — как прошла ваша поездка в замок Шани? Вы поговорили со вдовствующей герцогиней, матерью принцессы Вайиры?

— Да, господин Сеул, поговорили. Но ничего хорошего сообщить не могу — она ничего нового не добавила к той давней истории. Но мы не сдавались и провели там несколько дней, расспрашивая старую прислугу, работавшую в те времена.

— И?..

— Ничего интересного при этом не выяснили. Но! Но кое-что от прислуги всё же узнали, причём не от старой, а от нынешней, новой. Нечто загадочное и непонятное. Проговорился садовник — его поймал Пулио, найдя в теплице грядку с итисом. Пулио его выпотрошил досуха, узнав даже то, что этот мошенник сам давно уж позабыл. Вы просили узнать, не было ли чего в замке непонятного накануне годовщины рождения Первого Императора? Так вот от него мы узнали: было.

В одну из ночей через дворцовую стену перелез некто неизвестный. Собаки почему-то его не учуяли, но его заметил дворцовый повар, который в этот поздний час находился в саду с молоденькой горничной. Он сразу поднял тревогу, охрана увидела, как худощавый человек, одетый во всё чёрное, проник через дверь для слуг в замок. Они там всё оцепили, обыскали все закоулки — никого не нашли. Командир стражи был вынужден побеспокоить герцогиню — её покои оставались единственным местом, куда они не заглянули. Он опасался, что к ней проник злоумышленник или вор. Герцогиня сама открыла дверь на стук и, ничуть не огорчившись доставленным беспокойством, заверила, что никто к ней не проникал, а стражу поблагодарила за бдительность.

Вот такие были дела. А ещё садовник сказал, что герцогиня явно что-то скрывала, так как с тех пор она переменилась — стала часто выходить в сад, устраивать прогулки по окрестностям, несколько раз приглашала бродячий театр, начала прихорашиваться и даже улыбаться. До этого она могла годами не выходить из своих покоев, а уж улыбающейся её никто не видел с того самого дня, как пропала принцесса Вайира. Я подумал тут и решил, что к ней, наверное, повадился бегать молоденький любовник — его-то и заметили тогда. Герцогиня, конечно, далеко не молода, но, видимо, огонь в душе ещё не угас. И ещё я решил, что…

Сеул, понимающе переглянувшись с Дербитто, перебил Бигля:

— Твоё дело — нюхать, думать будем мы. Или предпочитаешь поменяться?

— Нет, господин Сеул! Извините, что влез не в своё дело!

— Так что ты там говорил про Пулио? Кого он там пытает?

— Вот! Вспомнили! Пулио, поднявшись наверх, обнаружил, что дверь в вашу комнату не заперта, и там поймал какого-то очень подозрительного человека, нагло рывшегося в ваших вещах. Я предположил, что это местный вор. В ответ Пулио сказал, что это надо уточнить, и привязал его к стулу. Потом он разжёг в комнате камин и начал греть в огне кочергу, а мне приказал, чтобы я попросил у хозяина на время коловорот для высверливания затычек из пивных бочек. При этом он сообщил мне, что этой железной штукой очень удобно проделывать дырки в коленках. Это меня крайне расстроило — вы же знаете, как я ненавижу подобное! А уж как расстроился вор — словами не передать! Я опрометью скатился вниз и стоял здесь, не зная, что мне предпринять. Как удачно, что вы подоспели! Пойдёмте же наверх, страшно даже подумать, что мог сделать за это время с вором этот кровожадный головорез Пулио!

— Так ты говоришь, вы около часа назад приехали? Ну тогда самое время посетить Пулио — с раскалённой кочергой часа на разговор ему обычно хватало.

— Господин Сеул, у вас жутковатые шутки!

Сеул первым вошёл в роскошные апартаменты, где размещался вместе с Дербитто. В прихожей было пусто, зато в гостиной обнаружилось сразу двое гостей. Один, чернявый крепыш, раздетый до носков, со связанными за спиной руками, отчаянно извивался, балансируя на спинке дубового стула. Равновесие ему помогала удержать короткая верёвка, надетая петлёй на шею, второй её конец был закреплён на крюке для потолочного светильника. Рот забит кляпом, глаза пылали ужасом на грани безумия, вокруг стула по полированному дощатому полу растекалась широченная лужа.

Этого типа Сеул не знал.

Зато второго гостя видел далеко не впервые — Пулио, развалившись в кресле, ногой покачивал стул, чем создавал второму гостю определённые неудобства. Повернув голову на звук открывающихся дверей, здоровяк лениво поприветствовал входящих:

— Вечер добрый.

— И тебе того же, — кивнул Сеул и, поморщившись, поинтересовался: — А нельзя было обойтись без мочи на полу?

— Да кто же знал, что он такой невоспитанный, — оправдался Пулио.

— Да что ты вообще с ним делаешь! — чуть не визжа, вскрикнул Бигль.

— Я? Ничего. Встретив его здесь, я просто подумал, что ему надо непременно дождаться Сеула и Дербитто. В начале нашего знакомства он вёл себя слишком скромно — стеснялся разговаривать. Я потому и решил его немного развеселить, чтобы к приходу уважаемого старшего дознавателя и главы стражников межстенья он стал красноречивее. Может, поразвлечь его ещё минут пять? У меня как раз угли в камине поспели.

— Вытащи кляп, — распорядился Сеул. — Бигль, сходите вниз, попросите хозяина прислать работницу — пусть вытрет эту лужу: не переношу вони.

— Господин Сеул, если работница увидит, что здесь истязают голого мужчину, у нас могут быть неприятности с местной стражей, и репутация тоже может серьёзно пострадать.

— Иди давай — в этой гостинице и не такое видали, а местная стража в наши дела вмешиваться не станет.

— Боги! Я уже почти на пенсии — за что мне всё это! — донеслось уже из прихожей.

Сеул, присев на подоконник, кивнул Пулио:

— Ну что, не пора ли нам узнать, насколько наш гость красноречив?

— Проверим, — согласился Пулио. — Кстати, вон на столе его вещи лежат. Я думаю, вам будет любопытно на них посмотреть.

Встав, Пулио ухватил «гостя» за шею, другой рукой вытащил кляп. Мужчина немедленно заорал. Сперва сиреной, на одной ноте. Потом сорвался на относительно связную речь:

— Убивают!!! Некры человека убивают!!! Кто-нибудь, помогите!!! Честного купца режут!!!

Сеул, дождавшись, когда задержанный начнёт переводить дух, спокойно приказал:

— Дербитто, выйдите, пожалуйста, в коридор и успокойте постояльцев.

— И коловорот пусть хозяин принесёт, напомните, — буркнул Пулио.

Мужчина вновь заорал, но уже как-то без энтузиазма, будто трудовую повинность отрабатывал. Очевидно, понимал, что никто не поможет. Это укрепило Сеула в подозрении, что незнакомец не просто вор, а нечто более интересное — он явно знает, кто они, вот и не рвёт глотку впустую. Был бы простым вором — не полез бы к ним: они лишь друг перед другом выхваляются, как ловко стражам карманы чистят, а на деле десятой дорогой такие дела обходят.

Осмотр вещей также принёс немало интересного. Одежда простая, но добротная — такую не брезгуют носить небедные купцы, в кошельке не только медь — серебро присутствует, две связки отмычек, причём, как понял Сеул, первая для гостиничных дверей, вторая — для отпирания сундучков и шкатулок. Нож раскладной, с коротким лезвием. Такой вполне может держать в кармане добропорядочный горожанин, вот только точить его до бритвенной остроты при этом не станет, а этот наточил. Отдельно лежала бронзовая бляха «содействующего». Вот же шельмец — подобный знак давали надёжным, законопослушным лицам. Обычно вручали проявившим себя с лучшей стороны частным стражникам, младшим армейским офицерам в отставке, отслужившим солдатам элитных легионов, пенсионерам городской стражи. С таким знаком ты имеешь право задержать преступника или преследовать его по городу с оружием в руках. Кроме того, тебя освобождают от нескольких мелких городских налогов, но при этом в своей округе ты обязан содействовать порядку. Разведут у тебя под носом непотребство — сразу сообщи, иначе значка лишишься. В принципе ни льгот, ни почестей знак не давал, но народ почему-то очень стремился его заполучить, из-за чего на ниве раздач частенько процветало взяточничество.

Пойманный вор не походил на бывшего служивого — хлипковат, и кость хрупкая. Будто мальчик-переросток, выросший на сиротском пайке. Если знак не купил, то, может, украл. Или подделал. Хотя последние варианты вряд ли — за подобное наказывали очень жестоко и смысла рисковать из-за почти бесполезного куска бронзы не было.

Взглянув на тыльную сторону значка, Сеул прочитал информацию о владельце, повернулся к вору:

— Так-так: Локо Ариокис, мещанин, охранник приюта «Семь дев»? Интересно, что такому уважаемому мешанину понадобилось в нашей комнате?

— Я попросту ошибся — дверь у вас была открыта, вот и зашёл, — нервно забормотал задержанный. — А этот ваш костолом не стал ничего слушать. Мы, между прочим, в Империи, здесь пытать честного горожанина нельзя — мы же не дикари какие-нибудь. Закон для всех одинаков!

— Сколько пафоса. Вас ещё даже не пытали, а вы уже жалуетесь. Кстати, для сведения — законы Империи строги, но в нашем случае они вам не помогут.

— Как интересно, — с порога заявил вернувшийся Дербитто и кивнул на столик с вещами. — А отмычки, стало быть, вы совершенно случайно вместе со штанами купили на базаре? И не заметили при этом такого дополнительного приобретения?

— Я их ношу, потому что в приюте от многих дверей потеряны ключи, вот и пользуюсь ими. Сами видите — я ничего у вас не украл.

Сеул было раскрыл рот, намереваясь выбить почву из-под оправданий задержанного, но осёкся. Смутное беспокойство, охватившее его при словах «приют «Семь дев», вдруг реализовалось яркой вспышкой прозрения.

— Приют, говоришь? Дербитто, помните дело пропавшей Ригидис Чаны?

— Смутно.

— А я вот не забыл — пропавшая была воспитанницей этого самого приюта.

Говоря это, Сеул краем глаза внимательно следил за задержанным. Тот, как ни старался не подать виду, всё равно выдал себя невольным напряжением лицевых мышц и сжатием кулаков. В этот миг дознаватель ощутил то, из-за чего любил свою работу: триумф ищейки, взявшей след. Он понял: самое странное в его жизни дело, что называется, «пошло». Они наконец выбрались из глухого тупика на правильную дорогу. Неизвестно ещё, куда дорога эта заведёт, но вот топтаться на месте в ближайшее время им не придётся.

Дербитто, очевидно, тоже не упустил из виду реакцию задержанного и неожиданно для Сеула выдал:

— А ведь я начинаю вспоминать… Приют «Семь дев» во многих Делах мелькал… Странно, что мы до этого не обратили на него внимания… Давно надо было устроить облаву на это подозрительное заведение!

Сеул готов был поставить телегу с золотом против ложки навоза на то, что Дербитто самым наглым образом врёт и ничего подобного в делах не находил (да он и не искал, если откровенно). Но, судя по бурной реакции Ариокиса, попал он в точку.

— Так, Пулио, сними его со стула — в углу пусть пока посидит. Дербитто, спуститесь к своим стражникам, прикажите им готовиться. Сейчас наведаемся в этот приют.

— А этого с кем оставим? — буркнул Пулио.

— Бигль за ним присмотрит.

— Бигль?! — Скептицизм Пулио был безграничен.

— Да, Бигль! Уж со связанным он как-нибудь должен управиться! И вообще, беги давай к площади: там в чайной вечно околачивается уличный надзиратель Рикси — скажи ему, чтобы срочно шёл сюда, поговорить надо. Этот служака знает всех и вся — наверняка и про приют что-нибудь поведает.

Уже в сумерках шестёрка столичных «гостей» выдвинулась из гостиницы в направлении рыночной площади — Сеул, Дербитто, Пулио и тройка опытных стражников, прихваченных из столицы. Все мужчины надели широкополые плащи. Вовсе не из-за погоды — под ними удобно прятать оружие. Не хотелось пугать прохожих: те ведь могут и городскую стражу позвать. Не стоит тратить время на разбирательства.

На ходу Сеул коротко поведал спутникам выжимки из своего разговора с уличным надзирателем Рикси:

— Приют этот стоит здесь ещё с тех времён, когда Южная Нурия была освобождена от хабрийцев войсками Империи. Очень старое и достойное заведение. И весьма оригинальное — приютом сложно назвать, больше на школу похоже. В него принимают лишь девочек, причём простолюдинок берут редко и неохотно. В основном там сироты из обедневших мелких дворян и зажиточного мещанства. Репутация у заведения очень хорошая, и отбоя от сироток нет. Хотя, думаю, дело здесь вовсе не в репутации — родственники детей, просто удачно пристраивают туда своих подопечных.

— Почему вы говорите «удачно»? — уточнил Дербитто.

— Я сейчас поясню. В приюте девочкам дают неплохое образование: учат вести хозяйство, музицировать, танцевать, соблюдать правила этикета, вести себя воспитанно, даже вроде бы вбивают в голову, как быть мужу хорошей женой. В общем, делают из них завидных барышень. В итоге их выдают замуж, и родственникам не надо уже заботиться об их судьбе.

— Да кому нужны эти бесприданницы? — удивился Дербитто.

— Я тоже этому удивился. Но, оказывается, берут с удовольствием. У некоторых кое-какое приданое от родителей осталось, другим немного выделяют от пожертвований, получаемых приютом. А многих разбирают вообще без приданого — Рикси говорил, что страшненьких в приюте не держат, плюс отличное воспитание. Немало мужчин с удовольствием берут в жены таких красавиц и без приданого — у воспитанниц приюта хорошая репутация. В общем, я так понял, этот приют «Семь дев» сумел создать себе хорошее имя. Его воспитанницы — будто товар, причём товар не широкодоступный: прежде чем выдать воспитанницу замуж, хозяева приюта придирчиво изучают женихов. Многим отказывают без объяснения причин. Получить оттуда невесту — определённая честь, так что немало мужчин на это клюёт.

— Ясно. Что нас там может ожидать?

— Приют охраняется собственной стражей. Но, судя по тому сморчку, которого задержал Пулио, ничего серьёзного эта стража не представляет. Их там максимум человек пять — думаю, справимся без труда. Никаких криминальных деяний за приютом пока что не числилось — очевидно, хорошо скрывались. Время от времени туда пытаются проникнуть молодые люди в поисках романтических приключений — вот на этот случай там и держат свою стражу.

— Не так уж хорошо они скрывали свои дела, раз в префектуре узнали о пропаже воспитанницы. Это с их стороны большая ошибка.

— Пропала не воспитанница. Точнее, пропала бывшая воспитанница. Её уже отправили к семье жениха, на свадьбу. Но до места она не добралась: пропала по дороге, когда возничий поил лошадь. Отошла в лесок и не вернулась. В приюте решили, что она просто сбежала, не желая идти замуж. Но жених считал иначе — он имел со своей будущей женой длинный разговор в приюте, в ходе которого между ними возникла обоюдная симпатия. Так что бежать, по его словам, ей не было никакого резона. Как раз он и поднял бучу, заставив завести дело, если бы не он, даже пальцем бы никто не пошевелил. Дело это, кстати, при мне опять забрали к дознавателям — этот огорчённый жених до сих пор не угомонился, чего-то пытается добиться.

Шестёрка мужчин добралась до перекрёстка, здесь из-за угла к ним шагнул рослый городской стражник в кожаной кирасе и плоском шлеме. Пристукнув по мостовой рукоятью алебарды, он уточнил:

— Я — десятник Викис. Кто из вас господин Сеул?

— Я.

— Надзиратель Рикси пришёл к нам в башню и сказал, что вам нужна помощь. Нам приказано оказывать вам содействие, но, к сожалению, никого, кроме меня, он там не застал. Мои ребята на улице, я просто не успел бы никого собрать — вот и пришлось самому идти.

— Всё нормально — хватит. С вами нас точно не примут за бандитов.

— Хорошо. Какие приказы?

— Вы знаете, где находится приют «Семь дев»?

— Разумеется. Он сразу за южными воротами. Там, кстати, в караулке дежурят ребята из стражи префекта, можно и от них парочку захватить, ну или хотя бы одного. Правда, толку от них маловато — пост лёгкий, для формальности стоят. Туда самых никчёмных стражей посылают.

— Такие нам не нужны — обойдёмся. Ведите нас к приюту, Викис.

— А что там делать будем?

— Ворвёмся внутрь и всех там задержим. А после обыск устроим.

— Это дело! — обрадовался стражник. — Если что, давайте я буду врываться внутрь через окно спальни для старших воспитанниц.

— Остынь, — лениво отшил Пулио конкурента. — Это окно — моё.

Стражник насмешливо хмыкнул, перешагнул через широченную выбоину в мостовой, указал вперёд алебардой:

— Вон, уже стена виднеется. Вот за ней как раз и приют. Сейчас только небольшой крюк к воротам сделаем — и будем там.

За необъятной спиной здоровяка-стражника Сеул почувствовал себя увереннее. Викис шагал размашисто, выбирая наилучший путь: он чётко знал, куда ведёт столичных сыщиков, и не интересовался, зачем им понадобился этот приют. Образец идеального служаки. Интересно, а почему Сеул волнуется? Вроде бы причин для беспокойства нет… Но всё же какой-то червячок душу точит… Может, он что-то упустил из виду? Или интуиция пытается что-то нашептать?

Через ворота прошли беспрепятственно — никто не выглянул из караульной будки, чему после рассказа Викиса не удивились.

За стеной начинались кварталы загородных домов горожан с хорошим достатком. Район приличный — никаких развалюх здесь не встретишь. Дома высокие, вздымаются над каменными стенами, окружающими хозяйственные постройки и дворики.

Викис, указав на самый большой дом в округе, пояснил:

— Вот и приют.

— Ничего себе стена, — охнул Сеул. — Не меньше чем городская!

— Так, значит, есть что за ней прятать, — ухмыльнулся Викис.

— Ворота у них вроде бы одни, и там, в будке, дежурит сторож. Вон, куда я показываю.

Сеул не ждал от охраны приюта подвоха, но забывать об осторожности тоже не стоит. Да и психологически подавлять преступников при задержании гораздо легче вооружённым, чем с пустыми руками. Вытащив из ножен короткую шпагу, он приказал:

— Оружие к бою! Начинаем со сторожки.

Мужчины полезли под плащи, Викис достал из гнезда в доспехе палочку цветка Ноха, закрепил в проволочное кольцо под лезвием алебарды, смочил водой из кожаной фляжки. Глядя, как медленно разгорается мёртвенно-бледное сияние, пояснил:

— С этой штукой, если перед носом алебардой махнёшь, самые буйные дебоширы тише воды становятся. Свету от неё, конечно, маловато, но нервишки она очень хорошо щекочет.

— У меня один стражник так делал, — буркнул Дербитто. — Кончилось тем, что нечаянно фонарь задел уличный, и огонь на цветок попал. Тот мало того что в клочья разлетелся, так брызнул на лицо и руку. Рука ладно — шрамами отделался, а вот глаз сожжённый — дело серьёзное.

— Я не такой ротозей, — уверенно заявил Викис. — Ох вы и вооружились: как будто сотню нурийских бандитов брать собрались!

— Вперёд, — приказал Сеул.

Семеро мужчин быстро рванули к будке. Первым, гремя подкованными каблуками по брусчатке, к сторожке подскочил Викис — за этим атлетом никто не мог угнаться. Заглянув в будку, он коротко отрапортовал:

— Здесь пусто!

Схватив висящий перед входом фонарь, поспешил к воротам. В приказах он уже не нуждался — и так понятно, что делать.

Сеул ещё не успел подумать, что предпринять, если ворота окажутся закрытыми изнутри на засов — через стену перелезть попросту нереально, — как Викис со скрипом потянул створку на себя.

— Открыто, — констатировал Дербитто и добавил: — Ребятки, поаккуратнее — похоже, пташек вспугнули. Но не факт, что они все успели упорхнуть.

Викис не стал распахивать ворота настежь — оттянул створку ровно на столько, чтобы пролезть. Резво ринулся внутрь, за ним в нетерпении приплясывали все остальные.

Сделав первый шаг на территорию приюта, жизнерадостный десятник погиб.

Сеул двигался сразу за ним — и одновременно со сдвоенным грохотом и яркой вспышкой увидел, как от головы Викиса отлетают кровавые ошмётки. Десятника отбросило назад, он рухнул под ноги дознавателю, показав своё разбитое лицо и истерзанную на груди кирасу. Жалобно зазвенела по брусчатке алебарда, по ушам вновь ударил грохот — на этот раз вспышка мелькнула где-то сверху, на гребне стены. За спиной кто-то коротко вскрикнул, крик перешёл в стон.

Очнувшись, Сеул заорал так, что едва не порвал голосовые связки:

— Под стену все! Бегом! Они сверху бьют!

Сам дознаватель прятаться не спешил. У ворот, конечно, этим гадам трудно будет накрыть стражников сверху, но вот через проём, оставленный Викисом, они легко перебьют всех. Им повезло, что десятник принял заряды на себя, но скоро преступники перезарядят оружие, а больше прикрывать ворота нечем и некем — великаном был лишь бедняга Викис.

Упёршись в створку, Сеул надавил, потянул её на место, закрывая ворота. Сверху выстрелили ещё два раза, при последней вспышке по плечу дознавателя ударило что-то обжигающее, злое. Не спасла даже кольчуга — рубашка начала намокать, приставая к коже.

Всё — успел. Ворота закрыты.

Сжимая бесполезную шпагу, прижался спиной к створке, хрипло уточнил:

— Дербитто, ты жив?

— Пока что да, но это ненадолго.

— Не давайте им открыть ворота.

Сверху вновь грохнуло, по брусчатке будто молотком ударили, что-то с противным визгом пронеслось над ухом Сеула, ударило в оковку ворот, отлетело во тьму. Нападающие поспешили: им надо было дать всем войти во внутренний двор — и там без помех перебили бы гостей одним залпом. Теперь сложнее. Да, стена тут, конечно, знатная, но вот крепостная она лишь по высоте, а не по функциональности. Никто не подготавливал приют к осаде, и строители допустили оплошность — в нише ворот получилась мёртвая зона: если кто в ней укрылся, то сверху ничем не достать. Очевидно, это поняли и преступники — обстрел прекратился.

Дербитто, как бы прочитав мысли дознавателя, с тревогой заявил:

— Сверху им нас не достать, но если откроют ворота или обойдут — нам плохо придётся.

— Держите арбалеты наготове. У этих тварей пороховые трубки, они далеко не бьют. — Если начнут обходить, не давайте им подойти на выстрел: вблизи эта гадость пострашнее арбалета работает.

— Викису шлем пробило на лбу — вон, посмотрите. Я таких трубок не видывал ещё, — испуганно пробормотал один из стражников.

Створка ворот шевельнулась, потянула Сеула, давя на спину.

— Держите ворота! Помогайте! Они давят изнутри! Не давайте открыть!

Шестеро мужчин попытались не дать открыть ворота, но изнутри явно давили сильнее. Услышав там лязг железа по камню, Сеул понял, что нападающие работают ломом или другим инструментом, используя его в качестве рычага. Надо и им что-нибудь такое же придумать…

Пулио, оставив ворота в покое, присел, поднял алебарду Викиса. Он что, думает её как рычаг использовать? Идея неплохая. А фонарь он зачем схватил? Нет, у Пулио на уме было что-то другое. Первый бездельник управы на глазах изумлённого Сеула снял с фонаря стекло, сунул в него потрескивающую палочку цветка Ноха, опять надел стеклянный колпак на фонарь.

Дербитто выругался, отшатнулся, ожидая жуткого грохота в сопровождении кипящей кислоты: цветок при контакте с огнём взрывается через несколько секунд. Но Пулио ждать этого не собирался — ловко задвинул фонарь в щель приоткрывшихся ворот и честно предупредил нападающих:

— Сейчас вы сдохнете!

За воротами резко треснуло — будто крупная ветка переломилась. Зазвенело стекло, отчаянно заорало сразу несколько человек — даже мелкая капля кислоты Ноха, попав на кожу, вызывает ужасную боль. Давление на створку прекратилось, но Сеул понимал, что это временно — вряд ли там кто-то серьёзно пострадал, и в себя они придут быстро. Надо не дать им на это времени.

— Вперёд! Все внутрь! Валите их!

Ухватившись за край ворот, Сеул потянул их на себя. Главное — навязать бандитам ближний бой: сообщники со стены тогда побоятся палить, да и в ближнем бою против опытных стражников у этой уличной грязи шансов нет. Ворваться первым ему не дали — туда сразу же проскочил Пулио, на ходу занося алебарду для колющего удара. Звякнула сталь, кто-то взвыл, захрипел, вновь грохнуло, рядом с Сеулом на мостовую с силой шмякнулся человек, прилетевший сверху, предсмертно засучил ногами, сжимая ладонями засевшую в груди оперённую стрелу.

Сеул этому даже не удивился — некогда. Вместе со стражниками ворвавшись внутрь, на миг он ослеп от близкой вспышки выстрела. Рядом кто-то охнул, осел наземь, дознаватель, рванув прямиком на вспышку, ворвался в заросли высоченных душистых цветов. Перед ним испуганно отшатнулся плюгавый стрелок, судорожно дёргая шомполом в стволе пороховой трубы, попятился назад. Сеул безо всяких фехтовальных изысков ударил шпагой, будто ножом, — снизу вверх под грудину, а потом ещё раз, и ещё в уже оседающее воющее тело.

Рядом, ломая цветы, со стены рухнул очередной труп — оперённая стрела пробила голову. Сеул не стал его разглядывать, выскочил из зарослей, кинулся было к воротам, потом в сторону дома. Главное — не стоять на месте: нечего нападающим облегчать прицеливание. Врагов видно не было — лишь парочка тел на дорожке между клумбами, рядом с ними на колени присели Дербитто и пара стражников: навели арбалеты в три стороны. Пулио бегал чуть дальше среди высоких цветов, временами скрываясь в них с головой — лишь лезвие алебарды виднелось.

— Дербитто, похоже, никого больше нет!

— Да, не видно их. Но кто-то расстрелял из лука тех субчиков, которые на стене сидели. Я не пойму, откуда он бил, и вообще — кто это такой. Вдруг и за нас сейчас примется.

— А почему с тобой только двое? Где третий?

— В Зириса попали — сразу насмерть. Вон он у ворот лежит, в тени.

— Проклятье! Давайте к дому, только осторожнее. По окнам цельтесь, если там вдруг что-то шевельнётся — сразу бейте.

Как назло, из-за тучи показался яркий полумесяц Меры, да и Шрам сегодня света давал прилично — из дома прекрасно могли видеть приближающийся отряд. Но ничего не происходило: обитатели приюта не выдавали себя ни шумом, ни движением. Сеулу это очень не нравилось. Вполне может быть, что все злоумышленники уже уничтожены, но ведь здесь и помимо них народу хватало. Неужели после всего этого грохота и криков никто не высунет нос посмотреть, что тут происходит?

Так не бывает.

Пулио, влетев на высокое крыльцо, пнул валяющееся там тело. Раненый застонал, сделал попытку отползти к двери, но сил не хватило.

— Не ушёл, сволочь, — обрадовался Дербитто.

— Это я его подстрелил. Да только подумал, что лишь поцарапал: слишком уж он тогда шустро к дому кинулся. Видно, в горячке не почувствовал — и лишь тут свалился. Странно, что он вообще смог двигаться — вон, ему болт, похоже, хребет перебил.

Сеул потянул на себя дверь. Открыто. Заходить страшновато — вдруг там ждут стрелки со своими вонючими трубами?

Положение спас Пулио:

— Держитесь за мной, я под плащ панцирь надел — его не пробьёт.

— Шлем Викису пробило, — буркнул Дербитто.

— У него не шлем, а жестянка, а у меня дорогой панцирь — папаша выделил, не пожалел для сынка. Бок задело, но не пробило вроде бы.

Пулио, прикрывая голову лезвием алебарды, шагнул внутрь, тут же доложил:

— Никого.

Через миг весь отряд был в просторном холле. Красивая мебель, красочные обои на стенах, в углах мягко сияют ночные светильники. Диссонируя с уютной обстановкой, у стены высится неряшливая груда хвороста и тонко наколотых дров. Похоже, кто-то готовил поджог. Хорошо бы отсюда рассыпаться по всему зданию, но Сеул опасался распылять свои небольшие силы и указал вправо:

— Идём в этот коридор. И проверяем по пути все двери. За первой дверью оказалась спальня воспитанниц — длинная комната с двумя рядами узких кроватей. На каждой безмятежно спит девушка.

Сеул не верил своим глазам — не может быть, что никто не проснулся после всего этого невероятного шума. Подошёл к первой, проверил пульс.

— Живая. Да что с ними такое?

Пулио, подойдя к Сеулу, также склонился над девушкой, поднял ей веко:

— Кто-нибудь, свет поднесите, я ничего не вижу! Один из стражников снял со стены ночник, поднёс к кровати. Пулио, осмотрев глаза воспитанницы, уверенно заявил:

— Итис. Им сейчас хоть над ухом в барабан бей — не проснутся. Похоже, отваром напоили — говорят, от него сон мёртвый.

— Интересный приют, — констатировал Дербитто.

— Стреляют по гостям из пороховых трубок и поят воспитанниц наркотической отравой. Сеул указал на очередную вязанку хвороста в углу:

— Похоже, приют собирались сжечь вместе с девочками. Видимо, специально их опоили, чтобы ни одна не спаслась.

— А может, тут регулярно это проделывают, — предположил Пулио.

— За ужином усыпляют красоток и всю ночь потом с ними веселятся. Никакого отказа при таких делах не будет.

— И пожар устраивают тоже каждую ночь? — скептически уточнил Сеул.

— Идём дальше.

За второй дверью обнаружили ещё одну спальню со спящими воспитанницами, а вот за следующей находка была поинтереснее. Здесь было что-то вроде уютной гостиной с кучей кожаных кресел и диванов, роскошным ковром на полу и великолепными витражами на окнах.

Среди всей этой красоты валялись четыре трупа — три женщины среднего возраста и одна старуха. Здесь с ядом не мудрили: женщины были банально зарезаны. Судя по всему, их завели сюда, усадили на диваны, потом убили. Следов сопротивления видно не было — вся мебель на местах стоит, ни одного стула не опрокинуто, нигде ковёр не задрался. Очевидно, убитые не ожидали такого конца.

Дербитто, подтверждая выводы Сеула, прокомментировал:

— Их завели сюда, усадили на низкий диван, чтобы вскакивать труднее было, и резко перекололи, как свиней. Они явно знали своих убийц — дали себя врасплох застать. Даже если их толпа убивала, не так-то просто сразу с четвёркой женщин управиться, если те наготове.

С улицы послышался мучительный крик, следом кто-то неразборчиво грубо заговорил. Все рванули назад, к выходу — уже на бегу Сеул понял, что шум идёт от крыльца.

Так и оказалось — над раненым бандитом склонился худощавый темноволосый мужчина, одетый во всё чёрное. За спиной у него болтался колчан со стрелами, в левой руке зажат большой лук.

В правой он держал стрелу — воткнув её наконечник в глаз раненого, он жестоко вращал его в глазнице и раз за разом повторял:

— Говори! Говори! Говори!

— Стоять! — заорал Дербитто, беря незнакомца на прицел.

Сеул, подскочив поближе, приставил к шее лучника остриё шпаги:

— Оставьте раненого в покое и бросайте оружие!

— А не оставлю! — яростно прошипел незнакомец. — Можете резать меня! Давайте — режьте! Только это будет огромной подлостью — зарезать того, кто вам помогал!

— Так это ты перестрелял тех типчиков на стене? — вскинулся Сеул.

— Нет, не я! Они сами прибежали ко мне, одолжили несколько стрел, утыкали себя ими и головами вниз попрыгали со стены! Красиво они поступили — да?! Говори! Говори! Говори, внук шакала и сын жабы! Не мешайте мне! Он всё равно сдохнет или калекой останется, а мы умеем развязывать языки. Я должен узнать от него правду — он один тут живой остался.

Дербитто, разглядев лицо раненого, вдруг вскрикнул:

— Да это что такое?! Это же Локо Ариокис! Мы же его оставили в гостинице, под охраной Бигля! Как он здесь оказался?!

— Говори! Говори! Ты заговоришь — мы умеем даже из камня слова правды получать! — Ба, да это нуриец, — растерянно произнёс Сеул.

Он действительно растерялся — незнакомец, кто бы он ни был, неплохо помог им в схватке. Раненый, скорее всего, действительно протянет недолго — умрёт, не рассказав ничего. Так что допрос в принципе на руку Сеулу. Вот только методы допроса… Впрочем, в Столице, бывало, не лучше дела творились: в управе ещё сдерживались, опасаясь жалоб, а вот в дворцовых застенках или в камерах Имперской Тайной Канцелярии не стеснялись никого и ничего. Вряд ли здесь будут серьёзные проблемы из-за этого — учитывая статус сыщиков и потерю двух стражников. Святое дело выпотрошить задержанного как физически, так и морально, и никто им ничего за это не сделает: обстоятельства позволяют всё.

Стрела вонзилась раненому в ноздрю, нуриец, жестоко круша хрящи наконечником, шипел, будто разъярённый кот:

— Говори! Говори!

Раненый застонал, прохрипел, булькая кровью:

— Её, как и всех, увезли к границе по Чагдальской тропе. Там, у перевала, за постом пограничной стражи есть огромная пещера, возле которой в старой хибаре живёт старик. Вот с ним и говори — через него там всё делается, он всё должен знать.

— Ригидис увезли в эту пещеру? — с надрывом уточнил нуриец.

— Да! Оттуда уже идёт перевозка в Хабрию! В пещере их держат до отправки…

— Врёшь, собака!

— Я умираю — мне незачем врать. Дай мне спокойно умереть. Я сказал тебе даже больше, чем знал. Я случайно подслушал разговор старшего, когда он давал приказы ребятам, увозившим девок. Не думаю, что он тогда врал.

Раненый захрипел, страшно забулькал — кровь из развороченной носоглотки заливала его горло.

— Кому вы доставляли похищенных девушек? — включился в допрос Сеул.

— Я никому не доставлял никого. Везли другие. Мы лишь в приюте их готовили к дороге. Итисом поили, и их потом увозили.

— Сколько это продолжалось? Двадцать лет назад вы тоже этим занимались?

— Я не знаю, я столько здесь не работал. Я тут четыре года, и всё это время мы вывозили девушек. Приютских, и не только приютских. Я вам всё сказал, оставьте меня в покое.

— Нет! Говори давай! Откуда вы узнали про нас? Кто из префектуры рассказал вам, что мы ищем пропавших женщин и скоро найдём ваш след?

Раненый молчал, только шумно дышал и судорожно вздрагивал. Сеул хлопнул нурийца по плечу.

Тот, подняв голову, без слов понял мысли дознавателя и отрицательно покачал головой:

— Нет. Даже если я его разрежу на куски, он будет молчать. Он уже перешёл грань, которая отделяет мир живых от мира мёртвых. Он уже говорит с мёртвыми — мы его не услышим. Теперь мне надо искать старика, которого он выдал.

— Понятно… Не тебе искать — нам. С тобой мы ещё разберёмся. Пулио, беги к башне. Поднимай на уши всю охрану, если она сама на выстрелы не бежит ещё. Дербитто, надо начинать тщательный досмотр приюта. А ты, стрелок, посидишь пока в чулане, под присмотром. Нам, похоже, надо будет с тобой о многом поговорить. И не дёргайся ты — мы тебя не обидим, ты действительно нас выручил. Для твоего же блага — если ты поспешишь к той пещере, наломаешь дров и всё испортишь. Тут спешка не нужна. Так что отдохни пока… Если ты тот, о ком я подумал, то вместе туда поедем.