"Интимный дневник. Записки Лондонской проститутки" - читать интересную книгу автора (де Жур Бель)JUINДевица легкого поведения, проститутка, жрица любви, девушка по вызову, продажная женщина, шлюха. По-моему, все эти слова имеют примерно один смысл, и ни одно из них для меня не звучит оскорбительно. Это всего лишь ярлык, так что плюй на все, живи с ним и бери от жизни все, что можешь. Давно уже вышло из моды обижаться на то, что тебя называют шлюхой. Если ты зарабатываешь на жизнь, торгуя сексом, не станешь же ты ожидать, что тебя будут называть «консультантом, специалистом по эротическим развлечениям»? Впрочем, «секс-терапевт» звучит довольно неплохо. Ксеркс — так звали великого царя, который правил в Персии в V веке до н. э. Не знаю, зачем я это здесь написала, просто его имя пришло вдруг в голову. В нашем деле чем ты моложе, тем лучше. Это железное правило, если, конечно, тебе не за сорок; тогда агентство может добавить лет десять, чтобы усилить образ распутной бабушки. Свой настоящий возраст сообщать на сайте агентства необязательно. Актрисы очень правдоподобно играют малолеток, когда им далеко уже за тридцать, а чем ты их хуже? Только не забывай, кому и как ты врешь, и всегда, при любой игре сохраняй хорошую мину. Клиент платит за иллюзию. Вряд ли он обрадуется, если ты вдруг сообщишь, что когда Джон Мэйжор выставлял свою кандидатуру, ты была уже совершеннолетней и голосовала за него. Особенно если твой клиент — сторонник лейбористов. Как-то раз один клиент попросил меня раздеть его при помощи одних только зубов. В общем-то, идея неплохая, но есть одна вещь, с которой зубы не справятся, — это молния на брюках. Когда расстегиваешь молнию, се надо придерживать сверху рукой. Пытаться справиться с этой задачей без рук — гиблое дело. У меня ушло минут восемь на то, чтобы снять с него брюки, и когда дело наконец было сделано, все настроение уже пропало. Вдруг позвонила Энджел. Мы с ней виделись лишь изредка и мельком, я и не ожидала, что она мне позвонит. Она рыдала. Я ехала в такси, и шум мотора заглушал ее голос. Похоже, она тоже находилась в каком-то шумном месте, может, на улице, или у входа в метро. Я сказала, что еду к приятелю и что, если она хочет, может перезвонить мне попозже или же забежать в гости, выпить чашечку кофе, поболтать. И она-таки забежала. Вошла, вся улыбается, вроде, успокоилась и взяла себя в руки, но я чувствовала, что рано или поздно у нее опять будет срыв. Так оно и случилось. Оказывается, ее только что бросил парень. Их роман — а надо признаться, я и понятия не имела, что у нее кто-то был, — закончился. Он прислал ей письмо по электронной почте. Я была потрясена. — Что бы ни произошло, он не должен был так поступать с тобой, - запричитала я, возясь с кофе, возможно, дольше, чем надо: наливала кипящую воду в кофейник, давала кофе настояться, заваривала, разливала. — А, кстати, кто этот парень? — спросила я просто из любопытства. Разве ты не знала? — удивленно спросила она, поднимая на меня заплаканные глаза, — ты станешь смеяться. Оказалось, это был Первое Свидание. Черт возьми. — И самое ужасное — он все еще тебя не забыл. Черт возьми. Это уже слишком. Как поддержать девушку, которую только что бросили, причем из-за какой-то ерунды, из-за дурацких воспоминаний обо мне. — Очень жаль, — прошептала я. — У тебя все получается, ты такая талантливая, — скулила она, — а я нет, во мне все быстро разочаровываются. — Да не бери ты в голову, при чем тут ты. Если какой-нибудь дурак разочаровался, это его проблема, а не твоя, — хреновый, конечно, способ успокоить человека, но я просто не знала, что сказать. Мы с ней были не очень близки, так, скорее, просто знакомые. Но все равно, мне было жалко ее. Сама-то я успела побывать и в ее шкуре, и в шкуре ее бывшего парня. Еще несколько недель назад мне пришло по почте приглашение, а я до сих пор не ответила: до сих пор не знаю, что делать. Приглашают за город на вечеринку в честь помолвки одной моей подруги. Вообще, должно быть весело — шумное застолье в саду, песни, костер. В другой раз согласилась бы не раздумывая, но теперь меня кое-что удерживает. А именно, мысль о моем Мальчике. Я почти уверена, что его тоже пригласили. Был бы любой другой из моих бывших, я б наплевала, но с той дурацкой последней вечеринки, когда мы с моим Мальчиком играли в прятки, от него ни слуху ни духу, таинственной машины возле моего дома и след простыл, и я понятия не имею, сохнет ли он еще по мне, или наоборот, ненавидит, а может, просто и думать забыл. Даже не знаю, что хуже. Позвонить и спросить, приглашен ли он—минутное дело, но я никак не могу решиться: все сразу поймут, что мне не все равно, а, насколько я знаю этих ребят, для них нет большего удовольствия, чем посмеяться над ближним. Так что лучше уж и не заикаться. Хотя, провести выходные за городом заманчиво, тем более что альтернатив у меня пока мало. Мы с Н. и А-3 разобрали мое интервью по косточкам. Хотя Н. понятия не имеет о характере моего образования, он всячески меня морально поддерживает и не сомневается, что работа достанется мне. А-3 работает в смежной области и, в лучшем случае, лишь раздраженно хмыкает. У меня такое чувство, что рядом со мной один ангел-хранитель, а другой — черт, прямо как в комиксе. Хотя, если представить одного из них с крылышками, а другого с рогами, помереть можно со смеху. — Должно быть, насчет тебя они все еще думают, — сказал Н., — вот я как-то раз ездил на собеседование в Ньюкасл и не успел сесть в обратный поезд, как мне позвонили и сообщили, что я не прошел. — А зачем тебя понесло в Ньюкасл? — спросила я. Н. как-то странно на меня посмотрел. — Да так, — ответил он. — Я просто хочу сказать, что тебе надо набраться терпения. Как только все решится, они сразу тебе сообщат. Может, он и прав, но мне от этого не легче. Может, моя презентация была так себе? Или я недостаточно профессионально отвечала на их вопросы? Или им не понравился мой стиль одежды, умение держать себя? Как я смотрелась на фоне других? А если примут, получится ли у меня? Вдруг не получится, вот будет конфуз. Интересно, как там насчет мужчин, есть симпатичные? Возможные причины того, что мне до сих пор не позвонили насчет работы: • Решили взять другого, а сообщить мне об этом не сочли нужным. • Решили взять меня, а сообщить мне об этом не сочли нужным. • Предложили работу другому и ждут его согласия, прежде чем отказать остальным. • Сначала обзванивают тех, кому отказали, и только потом пригласят кандидата, который им пришелся по вкусу (то есть меня). • Письмо завалялось где-то на почте. • Письмо не завалялось на почте, просто его доставили по другому адресу. • Письмо доставили по другому адресу, и по пути от почтового ящика к своей двери получатель внезапно помер, и ни его, ни письмо еще не успели обнаружить. • Письмо доставили по другому адресу, но у жильца есть собака, которая письмо сожрала. • Письмо было доставлено мне, но в целях проверки моей сообразительности оно было замаскировано под те сотни рекламных бумажек, которые постоянно бросают в мой ящик. Я его не заметила и выбросила. • Письмо было доставлено, но оно тут же разложилось и исчезло. • Письмо было доставлено, я его получила, но вскоре я перенесла сильную травму головы, поэтому тут же забыла и о получении письма, и о самой травме. • А мой живучий мозг быстро заполнил пораженные участки, поэтому я не только ничего не помню, но даже не имею провалов в памяти. • Собеседование мне просто приснилось. • Письмо еще не успели отправить. • Решение еще не успели принять. Больше ждать я не могла. Позвонила в отдел персонала. Женщина на другом конце провода была очень любезна, хоть мне и пришлось трижды повторить номер моей анкеты. Она попросила извинения: вероятно, какие-то проблемы с внутренней почтой, и письма все еще не отправлены, хотя решение уже принято. Пока она искала мой файл, я нервно кусала ногти на левой руке. — Ах, вот и вы, — сказала она, — похоже, выбрали вас. — Правда? — пролепетала я, и рот мой невольно растянулся до ушей, а сердце так и запрыгало. — Вас ведь зовут Луиза, верно? — Э-э-э... не-ет, — ответила я, и теперь уже на сердце мне словно лег тяжеленный камень. Неужели выбрали не меня, а эту кругломордую? — Ах, простите, пожалуйста, — захихикала она, — увы, значит, вам не повезло. Я поблагодарила и повесила трубку. Звонил Доктор С, на следующей неделе он будет у своих родителей и хотел бы со мной встретиться. По крайней мере, сейчас у меня куча свободного времени, и я могу делать, что хочу. И на эту вечеринку пойду обязательно. Алкоголь и флирт — лучшее лекарство для уязвленного самолюбия. Значит, в выходные меня в городе не будет. Закон подлости: если торчишь в городе — погода жаркая и солнечная. Едва навострил лыжи за город, тут же собираются тучи. Надену босоножки и белые брюки. Если в эти выходные вам придется страдать из-за плохой погоды — знайте, виновата в этом я одна. Преимущества секса с «бывшими»: • Не испугаешься, увидев его голым, — это не в первый раз. Отвратительная родинка никуда не делась, сидит все там же, где ты видела ее в последний раз. • Нет необходимости стыдливо спрашивать, когда встретитесь в следующий раз. Если он не говорит, значит, так и надо. • Он прекрасно разбирается в географии твоего тела, знает, где надо нажать и как: нежно или энергично, где губами, а где ладошкой или пальчиком. А теперь недостатки: • Должно быть, существуют серьезные причины того, что вы разбежались, очень серьезные. • Один из вас вдруг вообразит, что ваши отношения снова наладились. • Нельзя рассказывать об этом друзьям: подумают, что ты круглая идиотка. Ведь это они нянчились с тобой, когда ты приходила в себя после разрыва. Вот те на! Кажется, еще немного — и я стану биться головой об стенку. Ладно, продолжу позже, когда чуть-чуть вправлю себе мозги. Итак, о чем я. Да, секс. С человеком, с которым я, честно говоря, не думала в жизни больше заниматься сексом. Мой Мальчик. Проклятый Мальчик. Все еще никак не могу прийти в себя. Какой-то кошмар. Он подвез меня до Лондона, и теперь от него никак не избавиться. Но я бы хотела засвидетельствовать, что, по крайней мере, до того, как закончилась посткоитальная стадия эйфории и головокружения и опустилась мрачная завеса, на которой было начертано: «Боже мой, только не это снова», — все шло хорошо. Гораздо лучше, чем просто хорошо. Он уселся на меня верхом, прямо на грудную клетку, и трахал меня в рот, он поставил меня раком, он трахал меня сверху и снизу. Я только охала и лепетала, как это у него так хорошо получается языком, а сама думала, что у него, должно быть, есть какая-то стерва, которая обучила его так мастерски трахаться. А он отвечал, что и сам не знает. «Просто я много об этом думал», — сказал он. Я кончила, причем оргазм был глубже, сильнее и дольше, чем обычно, и в голове у меня, как молния, пронеслась мысль: «Ах, если б он только не сказал снова какую-нибудь глупость, я б была совсем счастлива». Закон подлости, пункт второй: секунд тридцать он молчал, будто о чем-то напряженно думал, а потом открыл рот и сказал-таки какую-то чушь. А на улице шел дождь, и нельзя было найти повод, чтобы выскочить на улицу и вернуться, только когда он уедет. Нет никаких «зачем и почему», объясняющих секс с «бывшим», одни только «как»: как долго это будет продолжаться, как быстро закончится, и как скоро я смогу остаться одна. Большинство моих «бывших» — мои друзья, и большинство моих друзей — мои «бывшие», и, как правило, я больше с ними не сплю. С двумя из них я потеряла всякую связь, и в основном потому, что наши отношения не успели окрепнуть, да и в них не было ничего, на чем можно было построить здание крепкой дружбы. И это как раз один из тех случаев. Вчера, уходя, он предложил меня подвезти — у меня была встреча в городе. Слава Богу, подумала я, теперь он отправится по своим делам, и может, никогда не вернется обратно. Прежде чем завести машину, он спросил, есть ли у меня с собой деньги. Денег у меня не было. Как правило, наличных я ношу с собой меньше, чем королева Британии, за исключением тех случаев, когда я возвращаюсь с работы. Тогда он повез меня прямо к банкомату, чтобы я сняла деньги и компенсировала ему стоимость помидоров, которые он привез с собой. (NB: он привез эти помидоры взамен тех, которые слопал раньше. Так что мне пришлось дважды заплатить за свои собственные помидоры.) Я выскочила из машины, от ярости у меня голова кружилась. Подошла к банкомату, сняла десятку — помидоры столько не стоили, но кто его знает, может, он собирался снять с меня дополнительно за мой же рулон туалетной бумаги — и вернулась к машине. Положила десятку ему в руку, захлопнула дверь и ушла. Через минуту приходит текстовое сообщение: «Я на заправке и, если ты еще хочешь, могу подвезти. Возвращайся к банкомату и жди, я подъеду». Я не стала отвечать. Тогда он позвонил и задал тот же самый вопрос. Да, если только ты станешь вести себя нормально, ответила я. Я объяснила, где я и куда направляюсь, чтобы он подобрал меня по дороге. Через минуту опять звонок. Он стоит в конце улицы, а меня нигде нет. Я терпеливо объясняю, что еще не дошла. Вырубаю. Он снова звонит и спрашивает, куда я пропала. Снова объясняю, где нахожусь, описала дом, мимо которого прохожу. Вырубаю. Опять приходит сообщение: «Черт знает что, чушь какая-то. Я все это время ехал в десяти метрах за тобой. Так и знал, что будет, как всегда». Через минуту его машина притормозила справа. Я остановилась. Он дотянулся до ручки и открыл дверь. — Только что получила твое сообщение, — говорю я. — И что? — спрашивает он. — Всего хорошего, — я захлопнула дверь и пошла дальше. Еще с минуту его машина тащилась следом, потом я услышала, как кто-то сигналит, потом он свернул в ближайший переулок и исчез. Вот и все. Я надела наушники. Песня была о том, что кто-то ушел. У меня на душе было так хорошо, я так улыбалась, что на глазах выступили слезы. Вчера поздно вечером пришлось нанести один визит. Не по работе. У А-1 неприятности: куда-то пропала его девушка, и ему плохо. Пока меня не было дома, он звонил четыре раза и оставил неразборчивое сообщение. Я перезвонила, но сразу попала на автоответчик. Ох, уж эти мужики. Было уже поздно, но я понадеялась на Лондонское метро и отправилась к нему домой. Чтобы до него добраться, надо сделать две пересадки. Я очень боялась опоздать на последний поезд и застрять на «Эрлз Корт» с дорожной картой в руках, не имея ни малейшего представления, что делать дальше. Метро — самый антиобщественный вид транспорта из всех, когда-либо изобретенных человеком. В автобусе ты можешь уберечь других пассажиров от своих микробов, чихая им в спины. В метро же приходится дышать одним воздухом с каждым сопливым переносчиком инфекции отсюда до Аксбриджа. И хоть ты и стоишь, уткнувшись в подмышку какому-нибудь совершенно незнакомому человеку, и, скорее, общаешься с его вирусами, чем читаешь роман Кричтона, который он держит в руке, но правило гласит: На Других Пассажиров Глазеть Нельзя. В обычных условиях это не так уж трудно. Городские жители мастерски владеют Оценивающим Взглядом, за долю секунды они успевают измерить тебя с ног до головы и отвести глаза, прежде чем успеешь заметить, что на тебя смотрят. Но когда стоишь в громыхающем поезде, где пассажиров как селедок в бочке, на каком-нибудь извилистом и тряском перегоне на Доллис-хилл, глаза девать, в буквальном смысле слова, некуда. Приходится таращиться. Но считается, что это неприлично. Вот почему так популярны дешевые книжки в бумажной обложке. Можно читать, а можно просто закрываться от других пассажиров, они служат алиби тому, кто не держится за перекладину и наступает другим на ноги. Стоя на платформе в ожидании поезда, я почувствовала, что кто-то на меня смотрит. Сделав вид, что сверяю часы, я беглым взглядом оглядела платформу. Там стоял молодой мужчина в костюме. Скорей всего, он просто разглядывал пассажиров от нечего делать. Что ж тут удивительного: я, наверное, такая зачуханная, не мешало бы принять душ и выспаться как следует, но второй раз он уже вряд ли удостоит меня взглядом. Подошел поезд. Я вошла и села на скамейку. Мужчина сел напротив. Он снова посмотрел? Или мне показалось? Нет. Не буду обращать внимания. Я посмотрела на его руки, красивые, правильной формы. Очень привлекательные. Я склонила голову на боковое ограждение. Краем глаза я видела, что он взглянул на меня еще пару раз, каждый раз явно задерживая взгляд. Но он не был похож на хищника, подстерегающего жертву. Может, просто гадал, куда я еду; лично я люблю смотреть на пассажиров и пытаться угадать, куда они едут и зачем. Может, он не совсем трезв. Кому взбредет в голову в это время суток напялить костюм и пойти в метро? Разве что пьяному. Я посмотрела на него. Его голубые глаза не таясь рассматривали меня. Казалось, совсем равнодушно. Я не удержалась и, как дурочка, улыбнулась во весь рот. Ответной улыбки не дождалась. Оба быстро отвели глаза. Ну ты даешь, подумала я. Мечтательная идиотка. Но что я могу с собой поделать. Когда вижу, что на меня кто-то смотрит, у меня губы сами собой разъезжаются до ушей. А то еще начинаю смеяться. Да-а, выглядела я, наверное, как полная дура. Проехали две остановки. Он снова повернул голову в мою сторону. Я встретила его взгляд, улыбнулась и высунула язык. Тогда он рассмеялся и отвернулся. Так-то вот. Еще две остановки. Оба нарочно смотрим в разные стороны. В этом было что-то даже непристойное. На следующей мне выходить. Я потянулась. Заметила, что он смотрит. Но не стала отвечать ему. Что он станет делать? А что если махнуть ему на прощание или сказать что-нибудь? Поднялась со скамейки, стою. Поезд въехал на станцию. Раскрылись двери. Ну, давай, хотя бы головой кивни, подумала я. А потом встань и топай за мной, давай же, шагай за мной, чего сидишь. Я вышла на платформу. Нет, постой, не выходи. Он остался на месте. Просто какой-то пьяный, нацепил костюм и едет себе домой. Поезд ушел в ночь. Кстати, с А-1 все оказалось в порядке. Он просто немного устал и расчувствовался. Другими словами, слегка перебрал. Была с одной подружкой в клубе. Должен был подъехать Н., но он послал сообщение, что опаздывает. С безразличным видом стояли у стойки, потягивали напитки, изображая, что не замечаем назойливых взглядов, и стараясь не слушать отвратительную, дешевую музыку, выдаваемую диджеем. Тут от толпы отделился какой-то мужчина и направился в нашу сторону. — Какие милые дамы, — пролепетал он. Господи, когда он успел нализаться? — Послушайте, милые дамы, сегодня у моего друга день рождения, вон он там стоит, — ткнул он пальцем куда-то в толпу. С. уже приклеила на лицо свою привычную холодную и вежливую улыбку. Мол, отвали, не видишь, что ли, мы девушки сами по себе и ни с кем не хотим знакомиться. Но оказалось, он вовсе не собирался с нами знакомиться. — И вот он хотел спросить, может, вы покажете ему свои сиськи? — Извините, нет, — вежливо ответила С. и повернулась к своему коктейлю. Я захихикала. — Ну, серьезно, милые дамы, ведь у него сегодня день рождения. — Нет, — сказала я уже менее вежливо и тоже отвернулась. Мы заказали еще по одному. А тут еще Н. куда-то пропал, тоскливо подумала я. Мы попробовали разговаривать, но музыка так орала, что оставалось только молча таращиться друг на друга и улыбаться, как дурам. С. нервно теребила пушистую бахрому своего джемпера. Тут краем глаза вижу, что подходят еще двое. Мы скосили глаза, чтобы посмотреть, кто такие. Ага, все тот же парень, а с ним еще один. — Приветствую вас, милые дамы, — сказал второй. Мне пришло в голову, что мужчины называют нас дамами, когда валяют дурака, прикидываясь галантными кавалерами. — Понимаете, у меня сегодня день рождения. И вот я подумал, может, покажете мне свои сиськи? Пожалуйста. По крайней мере, этот сказал «пожалуйста». — Нет, — сказала С. по-прежнему с самым непроницаемым видом. — Нет, — как эхо повторила я. — Ну, пожалуйста, — проговорил он, шутовски изображая мольбу на лице. Неужели он думает, что уломает нас, удивлялась я. Хоть бы денег предложил, черт возьми. Вот, значит, как, он ждет, что честные женщины станут бесплатно для него изображать шлюх, чтобы только позабавить его в день рождения, а попросить настоящих проституток ему западло. Ну и ну! — Нет, — раздался голос за спиной парней. Это был Н., он на голову возвышался над ними обоими. Ребят сразу как ветром сдуло. Обратно Н. подвез нас с С. на своей машине. С. на вид — совсем молоденькая девушка. На самом деле ей уже лет двадцать пять, но ведет она себя как восемнадцатилетняя, в хорошем смысле слова. В машине мы рассуждали о замужестве. Она все расспрашивала Н. про его личную жизнь, ей хотелось знать, почему он все еще не женат. Потом спросила меня, хочу ли я когда-нибудь выйти замуж и завести детей. Нет, ответила я. Она призналась, что тоже не собирается. — Ну куда ты денешься, — заметил Н, — встретишь хорошего парня, и все случится само собой. Она сердито фыркнула, но спорить не стала. — А что ты думаешь о моем будущем? — спросила я его. — Останусь в старых девах? Какое-то время он не отрываясь смотрел на дорогу. — Думаю, ты уже выбрала свой путь, — заговорил он, тщательно подбирая слова, — и вряд ли захочешь, чтобы кто-то тебе мешал. Больше всего на свете ты ценишь свою свободу. Так что, думаю, с ней ты и останешься, раз выбрала ее. Я не говорю, что ты никогда не изменишься. Но это произойдет, только если ты встретишь что-то совершенно исключительное. В любом случае, мне кажется, ты еще не скоро захочешь отказаться от своей свободы. Валялась в постели, читала книгу. Зазвонил телефон. Это был доктор С. — Говоришь, в начале улицы? — спросил он. — Да нет, в конце улицы. — Честно говоря, я вечно путаюсь, где начало, а где конец улицы, так что если он не посмотрит на номер дома, то может и заблудиться. Через минуту стук в дверь. — Так в конце улицы? — спросил он, улыбаясь, и рот у меня сам собой разъехался до ушей. Я и забыла, какая у него очаровательная улыбка. Он приехал в старом голубом автомобиле, принадлежавшем, по его словам, брату, с собой он захватил только небольшую сумку. Я пригласила его в дом. Он бросил сумку возле дивана. «Надо было достать подушку и одеяло», промелькнуло у меня в голове. Мне не хотелось, чтобы он думал, что будет спать со мной. Мы молча смотрели друг на друга и улыбались. — Итак? — Итак, может, пойдем прогуляемся? — Что ж, почему бы не прогуляться? Мы долго бродили по городу, несколько часов. Время летело незаметно, и только когда солнце спряталось за деревья, я сообразила, что уже вечер. Он рассказывал о своей семье, о работе. Я любовалась его восхитительными губами и руками. Мы присели на скамейку, наблюдая за женщинами, выгуливавшими своих крохотных, тихих, кругленьких собачек. — Пошли домой? — Домой так домой, — ответил он. Я спросила, может, что-нибудь приготовить поесть? — Честно говоря, я не голоден, — сказал он. Мне тоже есть не хотелось. Он достал из сумки большую бутылку ликера. Такую большую, что я удивилась, как она в эту сумку влезла. Мы устроились за кухонным столом и стали пить ликер со льдом. Я быстро захмелела, и он тоже, но по-хорошему, так же, как и в тот вечер, когда мы с ним познакомились. Когда мы опустошили и бутылку, и бокалы, я повела его в спальню. Мы целовались и ласкали друг друга, но одежды не снимали. — У тебя такая красивая грудь, — сказал он, — можно, я попрошу тебя кое о чем? — О чем? — спросила я, едва удержавшись, чтобы не сказать: «проси о чем угодно». — Можно, я отстегаю твои груди, сквозь рубашку, конечно? Я достала резиновую плетку-семихвостку. Начал он очень осторожно. — Бей сильнее, — засмеялась я. Он стал хлестать резче. Мне уже было больно. Меня, бывало, пороли и сильнее, но такого удовольствия я никогда не получала. Он хлещет, а я смеюсь, он хлещет, а я все смеюсь. А он молчит и только улыбается, и мне было почему-то очень смешно. Потом он отложил плетку и сунул руки мне под рубашку. — Ты вся горячая, — сказал он. Я задрала рубашку. Бюстгальтера на мне не было. — Какие они розовые. Он толкнул меня, прижал к стене и взял меня стоя. Потом мы повалились на кровать и почти мгновенно отключились. Меня разбудил телефонный звонок. Я была с похмелья и не посмотрела, кто звонит. — Алло? — Привет, — раздался в телефонной трубке голос моего Мальчика. У меня задрожали руки. Надо было положить трубку, но я этого не сделала. — Ты где? — Дома, — ответила я. — К чему лгать, да и времени подумать все равно нет. — А где ты? — Под твоим окном. О боже. Я положила трубку. Потянулась, осторожно потормошила спящего рядом со мной мужчину. — М-м, у меня там гость внизу, — сказала я. — Кто такой? — тревожно спросил он — должно быть, почувствовал что-то неладное в моем голосе. — Мой бывший, — ответила я. Лицо его нахмурилось. Он спросил, что я собираюсь делать. — Наверно, открою ему дверь, — ответила я. Он сказал, что это делать вовсе не обязательно. Можно просто вызвать полицию. Сама знаю, ответила я. Мы оделись. Он спустился на кухню, а я пошла открывать дверь. Вот он, красавец, мой Мальчик. Как всегда, шорты, футболка. Машину приткнул напротив. Он был один. Улица тиха и пустынна. Он спросил, можно ли войти. Я впустила. Он сразу прошел на кухню и кивнул доктору С. Я представила их друг другу, спросила, будут ли они завтракать. Оба согласились. Включила радио. Все шло как-то слишком спокойно. Я повернулась к плите и взбила яйца, положила хлеб в тостер. Поддерживала светскую беседу: о погоде (приятная тема), о том, что слышала по радио (всякую чепуху), новости (тревожная тема). Накрыла на стол, поставила перед ними одинаковые тарелки. Мальчик принялся есть, низко наклонившись над тарелкой. Странно было через столько месяцев снова видеть его на моей кухне. — А ты что, яичницу не будешь? — спросил доктор С. — Нет, я съем хлебец, — ответила я. — Сжигаем лишний вес, — улыбнулся он и продолжил завтрак. Оба говорили мало. Мне не сиделось, я прохаживалась вдоль плиты, грызя хлебец. Мальчик быстро все съел и спросил, может ли он воспользоваться туалетом. Я сказала: «конечно». Раньше он никогда не спрашивал у меня разрешения посетить туалет. Он вышел за дверь. — Почему ты мне о нем не рассказала? — прошептал доктор С, повернувшись ко мне. — Я думала, что и рассказывать нечего, — шепотом ответила я. — Мы не виделись уже несколько месяцев. Мальчик вернулся. Сказал, что ему нужно со мной поговорить. Мы молча стояли и смотрели друг на друга, а доктор С. смотрел на нас обоих. Мальчик спросил, можем ли мы поговорить в моей комнате. Хорошо, сказала я. Мы поднялись наверх. Дверь я оставила открытой. Он сел на кровать и жестом указал место рядом. Я села. Я знала, что на кухне все слышно. — Мне нужно задать тебе один вопрос, и я хочу, чтобы ты ответила мне честно. Я разозлилась. Кто дал ему право задавать мне вопросы? И разве я когда-то ему лгала? — Ну, слушаю, — сказала я. — Ты спишь с этим человеком? — Да. — И он провел здесь эту ночь? — Да, — сказала я и вдруг подумала, интересно, сколько времени Мальчик торчал у моего дома. — Не ожидал я от тебя такой подлянки, — сказал он. Интересно получается. Уж не думает ли он, что если я захочу с кем-нибудь переспать, то стану спрашивать у него разрешения? Уж не думает ли он, что я все еще должна перед ним отчитываться, волноваться, что он обо мне подумает. Да какое мне дело, что кто-то там обо мне подумает? И вообще, кто он такой? Я велела ему убираться вон. Он оставался спокойным. Подозрительно спокойным. Обычно такой суетливый и болтун, но сегодня что-то уж очень молчалив и сдержан. Он сказал, что его можно не провожать, дорогу он знает. Но я пошла за ним и проводила его до самой двери, а потом и сама вышла на улицу. И входную дверь захлопнула. Доктор С. оставался на кухне. Он слышал, как захлопнулась дверь. Ключа у меня не было. Что бы там у Мальчика ни было на уме, я не позволю ему распускаться перед незнакомцем. Пусть лучше отыграется на мне. Мальчик сразу все понял. Он повернулся, лицо его было красное. — Мне надо с ним поговорить, — сказал он, и в голосе его звучала настойчивость. — Нет, — сказала я, скрестив руки на груди. — Мне надо с ним поговорить, — повторил он. Пускай он тебя забирает, я просто хочу сказать ему... чего я из-за него лишился. — Ничего ты из-за него не лишился. Он даже не знает, кто ты такой. Да и с какой стати? Ты сам себя всего лишил. Причем дважды. Мальчик попросил меня впустить его в дом, всего на минутку. Я отказалась. Он не унимался, настаивал, упрашивал. Я прекрасно знала, что женщин он не бьет — не в его правилах. Но сейчас — другое дело, тут не до кодексов чести, и я ждала, когда же он сорвется. На улице появились первые люди, они спешили по своим утренним делам. Я рассчитывала, что в случае опасности это мне поможет. Мальчик уперся и все упрашивал, чтобы я пустила его в дом. — Ну, послушай, — канючил он, — ведь он же здоровый мужик. Что он, постоять за себя не сможет? Чего ты боишься? — Дай слово, что не тронешь его, — потребовала я. — Да не трону, нужен он мне. — Врешь. — Руки его лежали скрещенными на груди, но я хорошо видела, как нервно сжимаются его кулаки, то белея, то наливаясь кровью. Мы продолжали стоять, глядя друг на друга. — Давай, садись в машину и проваливай, — сказала я. Он не двинулся с места. Я повторила еще раз. Тогда он повернулся и пошел. Я проводила его до калитки. Проследила, как он сядет в машину. Он медленно вставил ключ зажигания и завел двигатель. Я стояла и ждала, пока его машина не исчезнет за поворотом. Потом вернулась к своей двери и постучала. Доктор С. открыл дверь. Мы поднялись в спальню и занялись сексом. На следующее утро доктор С. уехал. Ему надо было возвращаться в Сан-Диего. Улыбаясь, я прибрала постель и упаковала его скудные пожитки. Увидимся ли мы еще когда-нибудь — кто знает. Синяки на моей груди стали уже бледнее, но, скорей всего, будут оставаться дольше, чем мы с ним были вдвоем. Но наплевать. Из окна было видно: на углу стоит какой-то автомобиль. Доктор С. тоже обратил на него внимание. Точно, это мой Мальчик. Я проводила доктора С. до его машины и махала ему рукой до тех пор, пока он не свернул за угол, потом вернулась в дом и закрылась на ключ. Зазвонил телефон. Я не ответила. Через несколько минут снова звонок. — Алло. — Можно мне зайти? — спросил Мальчик. Я сказала, что выйду сама. Закрыла дверь на замок и ключ положила в карман. На всякий случай держала в руке мобильник. Он вышел из машины и встретил меня у калитки. Снова попросил впустить в дом, но я наотрез отказалась. Сказала, что будем говорить или в машине, или я не стану с ним вообще разговаривать. Он продолжал настаивать, но скоро понял, что меня не переубедить. Мы направились к машине. Я села на сиденье рядом с водительским, оставив дверь приоткрытой. — Ну, прости ты меня, я же понимаю, что часто бывал неправ, ну пожалуйста, прости меня, — захныкал он. Глаза его покраснели, плечи опустились. Меня охватила волна жалости и нежности. Но я продолжала молчать. Он все умолял простить его и плакал. Я не говорила ни слова. Просто вспоминала: так часто бывало, когда он делал мне больно и не просил прощения; мне стало так горько, я вспомнила, что между нами бывало, хотя и нечасто, когда он просил у меня прощения, а мне становилось его жалко, и я успокаивала его, как могла, говорила, что он ни в чем не виноват. Нет, на этот раз не стану ему мешать. Пусть выговорится. У меня сердце разрывалось от жалости, глядя на него. Я понимала, что одно мое слово — и все его страдания кончатся, и нам снова станет легко и хорошо... минут десять. А может, идиллия растянется даже дней на десять, а потом обязательно поссоримся. Но теперь стоит только сказать, мол, ладно, оставайся — он будет счастлив. Нет, долго это все равно не протянется, и в любой момент надо ждать ссоры. И, что бы он ни говорил теперь, он останется все тем же — человека не переделаешь. Есть, конечно, люди, которые способны измениться, но не за одну же ночь, а я уже довольно от него натерпелась. Так я ему и сказала. Я просто прошептала, что все, с меня хватит. Он молча всхлипнул, но умолять больше не стал. И правда, хватит, подумала я. Мне припомнилось, что сказал Н. обо мне в машине. Неужели я обрекаю себя на судьбу, которую сама себе выбрала? А что сли это последний шанс, и не для него, а для меня самой, самый последний? — Я так любил тебя, — сказал он перед нашим расставанием. — Я тоже любила тебя, — сказала я. Я знала, что мы видимся в последний раз. И он это знал тоже. Только что вернулась из спортзала, вся потная и усталая. Включила чайник, скорее по привычке, чаю что-то не очень хочется. Хотя ведь говорят, когда тебе жарко, пей горячий чай. Зазвонил телефон. Я посмотрела на табло. Ага, начальница. Я все не торопилась снимать трубку, но буквально за секунду до включения голосовой почты не выдержала и взяла. — Дорогая, здесь двухчасовой заказ... Мне что, послышалось? — Да-да. — Несколько недель молчания — и вдруг ни с того ни с сего заказ? — Как у вас дела? — Отлично, дорогая, отлично. Я тебя не разбудила? — Нет, только что из спортзала, — отвечаю. — Правильно, нужно поддерживать форму, — одобрила она и тут же перешла к делу. — Ну, слушай, этот джентльмен, он остановился в «Кларидж», он просил, чтобы ты пришла в десять часов. Два часа работы с оплатой дороги и прочих услуг. По самым высоким расценкам для срочных заказов и необычных пожеланий. Я покусывала губу. Дареный конь, зубы и прочее. Но я ведь уже договорилась, А-3 будет ждать меня в баре. И потом, я уже забыла, когда в последний раз делала эпиляцию. А если я буду делать это сама, у меня уйдет не меньше часа. И потом, я устала, проголодалась и еще уйма разных причин. — Извините, но, боюсь, не получится. Уверена, что любая другая девушка с радостью выполнит этот заказ,— отказалась я, стараясь говорить как можно мягче. — Но ему понравилась ты, он просил приехать именно тебя, дорогая. Я, конечно, могу иногда обманывать, но прислать вместо тебя другую — это уж слишком. О, боже. Я и не знала, что наша мадам такая щепетильная. А может, я ее вообще никогда не понимала? — Я бы с удовольствием, но, к сожалению, у меня другие планы, — жестко проговорила я. Конечно, я могла бы съездить на заказ, не так уж это трудно. Да и деньги бы не помешали. Но мне не хотелось, и все. А-3 будет меня ждать, и я уже настроилась на пиво под его монотонные рассказы о своей работе. — Хорошо, дорогая, — пропела она. — С тобой всегда приятно поболтать. Еще созвонимся? — Созвонимся. До свидания. На улице жара, а поскольку у меня возле дома кусочек природы, весьма уединенный, но все же не совсем скрытый от чужих глаз, и поскольку чувство, что я разделась догола на публике, приятно щекочет мне нервы, то я с пятницы жарюсь на солнце. Врачи утверждают, что лишь полное воздержание от солнца гарантирует здоровье, я же считаю, что загорать можно, что вреда от этого здоровью почти никакого. Просто нежное женское тело требует какой-то защиты от солнечной радиации. Кроме того, мне приходит в голову, что пора наконец подумать о себе. Мир, как говорится, — моя ракушка, другими словами, весь мир у твоих ног. Дело, конечно, не в том, ела я устриц или нет. Кошерная еда, и все такое. Может, вместо этого сказать: Мир, как говорится — мое причинное место. Я писатель, сказал клиент. Правда? — спросила я. И что вы пишете? Жанровую литературу, ответил он и процитировал рекламу бестселлера из «Нью-Йорк таймс», в которой прозвучало знакомое мне название. Ах, сказала я. Как Мики Спиллэйн. Верно, согласился он. Мне всегда нравился тот отрывок в самом конце романа «Мой быстрый пистолет», сказала я. Там еще Хаммер срывает с героини белье. Их единственная ночь страсти. Я села к нему на колени, и он провел рукой мне по бедрам. — Похоже на чулки с поясом, — сказал он. (Так оно и было.) — Чего бы тебе сегодня хотелось? — Я человек простой, и удовольствия у меня тоже простые — ужасно хочется кончить в рот голой женщине. Удовольствие недешевое, скажу я вам, но это только на первый взгляд. Подумайте сами, сколько денег (я не говорю о времени) придется потратить мркику, если он примется ухаживать за девушкой только ради того, чтобы она разделась перед ним догола и он кончил ей в рот, прежде чем ему надо бежать домой. Так что, может, это не такое уж расточительство. И главное, результат гарантирован. Он снял с меня трусики, и мы раздели друг друга. Он лег на кровать. — Ты так похож на парня, в которого я когда-то была влюблена, — сказала я. Он недоверчиво посмотрел на меня. Но я не лгала - у него была такая же высокая талия и аскетические руки и ноги, как на картине, изображающей одного святого четырнадцатого века. А лицо похоже на лицо А-2. Я пощекотала высокий подъем его ноги и поцеловала между бедрами. Несколько минут я сосала, потом спросила, чего бы он хотел еще. Римминг, сказал он. — Активный или пассивный? — Пассивный, — сказал он. Я пошире раздвинула ему ноги и уткнулась между двух мягких булочек его задницы. — Слушай, пойдет гораздо лучше, если ты подсунешь под зад подушку. Он повиновался. Кожа в складке жопы была нежна, розова и совершенно лишена волос. И чиста вдобавок, со слабым привкусом мыла. Я снова погрузила член его себе в рот и принялась теребить отверстие в заднице влажным пальцем. Он кончил быстро и мощно, я чуть не захлебнулась — рот был полон спермы. — Прошло всего полчаса, — сказала я. Он заплатил за час. — Думаю, еще раз будет многовато? — Нет, извини, — сказал он, — возраст не тот, да и устал я. — Хотите, я посижу, и мы просто поболтаем, можно? Или лучше уйти? А если хочешь, повернись, и я намну тебе спину, что-то типа массажа. — Если уйдешь, я не обижусь. Просто усну, довольный и счастливый. — Я б тебе пожелала удачи с твоими книгами, но, похоже, у тебя и так все в порядке. Хотелось бы почитать какую-нибудь твою книжку. — Возьми сначала в мягком переплете, может, тебе и не понравится. Я оделась, поправила на губах помаду. Деньги лежали в конверте с гербом отеля. - Не помните, кажется, это Дашель Хаммет сказал, девушке по вызову платят не за то, что она делает, а за то, чтобы она поскорее потом ушла? — Может быть, — вяло улыбнулся он. Я тихо закрыла за собой дверь. На улице стояло всего одно такси. Я села на заднее сиденье, и машина помчала меня домой сквозь огни и шум вечернего города. |
||
|