"Возвращение в Итаку" - читать интересную книгу автора (Гагарин Станислав Семенович)ГЛАВА ВТОРАЯМалиновая тарелка солнца покрылась неожиданно сеткой трещин. Жутко было видеть трещины на солнце, мир заполнила загробная тишина, человек сжал свои чувства в комок и приготовился умереть. Но умереть ему не пришлось. Донесся неясный звон, звон приближался, вытесняя тишину, и человек обрел надежду. С трудом разлепил веки, не сознавая окружающего… Он лежал ничком на галечном берегу. Неширокий пляж был зажат отвесными скалами, и в поле зрения попали лишь два или три обкатанных голыша. Он попытался шевельнуться, судорога прошла по телу, прикрытому изодранной одеждой, дрогнули голые ступни ног, и человек снова потерял сознание. Прошло несколько минут. Он услышал наконец резкие крики чаек и ощутил, что к нему вернулась власть над телом. Он осторожно подтянул правую ногу, оперся на локоть левой руки и повернул голову. Теперь он увидел скалы, кусок серого моря, черно-белых чаек в отдалении. Он долго лежал без движения и вспоминал, пока не почувствовал, как холод сводит мышцы, и не понял: останься он здесь немного еще – ему никогда не подняться… Он заставил себя встать на ноги и стоял, пошатываясь, на угрюмом берегу, где лишь серая галька, серое море, серая пелена, закрывшая небо, и только над невидимым горизонтом белесым пятном обнаруживало себя раннее солнце. Надо было куда-то идти, и он пошел влево. Он добрался до первой скалы и увидел тропинку, уходящую вверх. Человек повел по тропинке глазами, затем повернулся к морю и долго всматривался в безмятежную его поверхность. Ему показалось, будто он видит неясное пятно на серой гальке, там, откуда только что прибрел… «Нет, – подумал он, – ничего там нету…» Но продолжал разглядывать продолговатое пятно на границе пляжа и моря, пятно шевельнулось, и, не чувствуя острых голышей под ногами, человек рванулся назад. Через сотню долгих метров стало видно, что это всего лишь измочаленное волнами бревно. Человек прошел еще с полсотни шагов и остановился. «Ошибка вышла, – вяло шевельнулась мысль, – хорошо…» Возвращался он медленно, старался ставить ноги на крупные камни или в песок между ними и размышлял о том, почему он рад, что ошибся. И решил: догадался еще там, на тропинке, что пятно неживое… Тропинка, крутая, нехоженая, полузаросшая жесткой травой, подняла его над пляжем на уровень пояса охраняющих землю скал. Дальность горизонта увеличилась, человек снова рассматривал спокойное море. Он вздохнул, ничего не увидев, и оживился, обнаружив за открывшимся мысом маяк на прибрежной скале. Но оживление покинуло его, когда он понял, что маяк этот из категории «unwatched» – необслуживаемый. Значит, без людей. «Солнце, – подумал человек, – солнце мешает. По характеристике огня прикинул бы, где нахожусь…» Он увидел, что тропинка разделилась. Стало две тропинки – одна резко поворачивала влево, в сторону невысоких зеленых холмов. Человек помедлил на перепутье и повернул направо. Он обогнут скалы и вышел к новому пляжу. Спускаться вниз не пришлось: дорога проходила по кромке обрыва, нависавшего над таким же пляжем, на каком он очнулся. Поверху человек обошел пляж и ничего не обнаружил на нем. Солнце прорвалось наконец сквозь белесую пелену и несколько оживило безрадостное море. Человек совершенно явственно различил петушиный крик, мотнул головой, остановился, подошел к краю обрыва, еще раз заглянул вниз, внизу ничего не было, и он понял, что хочет пить. Теперь он искал воду, хотя и продолжал идти берегом моря, как прежде. Снова начались скалы. Таким уж был этот берег. Скалы, скалы, изрытые прибоем, и между ними небольшие пляжи, заваленные гранитной галькой. Жажда мучила все сильнее, воды не было, и он снова услыхал, как прокричал петух. «Петух, – подумал человек, – откуда петух? Вот напьюсь и буду искать…» Он понимал, что бредит наяву, понимал и где-то внутри надеялся, что крик петуха он действительно слышал. На границе скал и пятого пляжа человек нашел воду, Узкий ручей пересекал тропинку, тихо звенел, скатываясь вниз, и уходил незаметно сквозь гальку в море. От холодной воды заломило зубы, жажда исчезла, и пришел голод, слабый еще, его и задавить нетрудно, но человек понял, что хочет есть. Затем чувство голода исчезло. Он снова вспомнил о том, что искал на галечных пляжах, лицо его исказилось, человек поднял руки и потряс кулаками в сторону моря. Закричали чайки, будто в ответ на страшные проклятья. И человек, обессиленный, опустился на плоский мшистый камень у ручья. Так просидел он не менее часа, охватив голову руками, и не расслышал шуршащих в траве шагов за спиной. – Капитан! Человек вздрогнул. Он хотел вскочить и обернуться, но не поверил, что его позвали на самом деле, боялся поверить и втянул голову в плечи, будто ожидая удара со спины. – Капитан! – сказали рядом, и тогда он поднялся. В двух шагах от камня стоял человек со спутанными волосами, упавшими на лоб, кровоподтеком на левой скуле, в полосатой тельняшке, разорванных на коленях брюках и грубых ботинках. Он протянул руки вперед, сжимая и разжимая пальцы. – Денисов, – тихо сказал капитан, – ты один? Не ожидая ответа, капитан бросился к Денисову и принялся ощупывать его, будто не веря, что тот из плоти и крови. Потом отстранился и спросил, заглядывая в глаза: – Видел кого? Денисов покачал головой. – Вы первый, – сказал он. – Что это было, капитан? Капитан не ответил. Он отвернулся и, опустив голову, смотрел под ноги. – Не знаю, – сказал он наконец, – не знаю, Денисов… – Куда мы попали? Что за земля, капитан? – Наверное, остров. Тут одни острова… – А люди? Они есть? – Должно быть. Будем искать. Только сперва обойдем берег. Может, кто… Капитан не договорил, повернулся и пошел прочь от ручья. Денисов двинулся за ним. Вдвоем они тщательно обследовали берег, заглядывали в расщелины, всматривались в лобастые камни, торчащие из воды, пробегали глазами по узким полоскам пляжей и изредка, только изредка, отводили от моря и берега взгляд, чтобы посмотреть налево, на приютивший их остров зеленых холмов. Они пересекли еще один ручей, капитан подумал, что от жажды им умереть не придется, и ощутил на плече руку спутника. – Вижу, – сказал Денисов, – вон там… Капитан глянул вниз. На ровном месте у самой воды высился камень. Из-за камня торчали сапоги. Денисов едва удержал капитана, когда тот собрался прыгнуть с пятиметровой высоты. Они отыскали спуск и медленно, боясь того, что найдут, приближались к торчащим из-за камня сапогам. За камнем был человек. Не молодой и не старый, казалось, он спал, и голова лежала чуть ниже ног, обутых в сапоги. Верхней части черепа у человека не было. Капитан отпрянул назад, едва не сбив с ног не успевшего посторониться спутника. – Первый, – сказал, опомнившись, капитан, и из горла его вырвался клокочущий звук. – Петрович, – сказал Денисов. – Колючий. Хороший был поварила… Они стояли и молчали, стараясь не смотреть, как волны замывали разбитую голову бывшего судового кока Степана Петровича Колючина. Когда капитан и Денисов покинули пляж, под самым обрывом осталась каменная горка. – Люди живут здесь? – спросил Денисов. – Должны… – Поищем? – Нет. Обойдем берег. Может быть… Прошло еще часа три. Солнце достигло меридиональной высоты и покатилось к линии горизонта. На берегу ничего они не увидели больше, а голод напомнил о себе опять. – Надо подняться на сопку, – сказал Денисов. – Может, увидим людей… – Хорошо, – согласился капитан, – еще немного по берегу – и полезем вверх… Потом они нашли две новенькие бочки. Бочки лежали рядом на галечном берегу. – Наши, – сказал капитан и подтолкнул ногой одну из бочек, – из тех, что были на корме… Пошли, Денисов, на сопку. Но сверху они ничего не увидели. Лишь грядка таких же холмов на юге и блестящая полоска моря за ними. – И верно остров… – сказал Денисов, – море кругом. – Подожди, – сказал капитан, – глянь вот туда. Видишь, чернеет… Они спустились в небольшую долину, и темное пятно пропало. Через несколько сотен шагов капитан услышал вдруг беканье овец. – Слыхал? – Он схватил Денисова за руку. – Чего? – Овцы… Они прошли вперед – снова заблеяли овцы. – Слышу! – крикнул Денисов. Они прибавили шагу и, поднявшись на пригорок, увидели пестрое овечье стадо. Овцы паслись одни. Ни людей, ни собак не было. До наступления темноты капитану и Денисову стало ясно, что остров необитаем. Здесь жили только овцы. Их оставляли жители более крупных островов и лишь изредка наведывались на пастбище в центральной части необитаемого острова, где были и корма, и вода, а вокруг надежная изгородь – море. В одном из холмов образовался провал – пещера. Рядом стояло строение с навесом, его-то они и приняли за сарай. Здесь овцы укрывались на ночь. Пещера была сухой и просторной. Овцы потеснились, желтыми глазами разглядывая пришельцев. Измученные люди быстро уснули, а ночью разбудил их шторм. – Не спите, капитан? – шепнул Денисов, и рука его ощупала капитана. – Тепло здесь… – Овцы надышали, – откликнулся капитан. – Снилось, будто в машине на вахте стою… – На вахте, – отозвался капитан, – на вахте… – Стою и думаю, когда меня Вася Пименов сменит, а на самом-то деле ведь я его шел сменять… Денисов замолчал. Снаружи доносились штормовые голоса, а здесь, в пещере, слышались шорохи заполнивших пещеру, невидимых в темноте овец. – Стою на вахте и думаю, что Петрович к ужину приготовит. Хорошо он поварил, Колючий… Где еду найдем, капитан? – Утром поищем, может, запасы кто оставил, и люди на острове бывают, кто подъедет, может. Ты спи, Денисов, отдыхай пока… Шторм не затихал четверо суток. По утрам овцы гуськом покидали убежище и спускались в долину, закрытую от ветра. Люди потянулись было за ними, но овечья пища для них не годилась. Покрытое пеной море ударяло в берег волнами, и брызги раз и навсегда, казалось, повисли на границе хляби и тверди. Капитан думал о своем корабле, об исчезнувшем экипаже, думал о многом другом, перелистывал жизнь и прислушивался к неясному бормотанию моториста Денисова, составлявшего теперь всю его «команду». Их мучил голод. На пятые сутки во время очередных поисков капитан вдруг с ужасом почувствовал, как вздыбилась земля, зашатались и рухнули скалы. Он очнулся и увидел, что сидит в траве. Денисов ушел вперед, он наклонялся и разыскивал в земле коренья. После шторма на берегу осталась малая живность, и это поддержало людей. Денисов нашел двух крабов, клочки водорослей, капитан поймал в камнях с пяток колючих рыбешек и бурую камбалу с ладонь. – Огня бы, – сказал Денисов. – От штуки вон той нельзя прикурить? Он показал рукой в сторону мыса, где на камне треножилась мигалка. – Можно, если стекло фонаря разобьем, – сказал капитан, – тогда и огонь погаснет… Понимаешь? – Хоть бы кто-нибудь мимо прошел… Посудина какая… Что ж сюда не являются? На остров? Ведь… – Не надо, Денисов, скоро уже… – Сдохнем скоро, да? Моторист отвернулся, постоял, подняв руки к лицу, и побежал в глубь острова. Жалкие дары моря лишь усилили голод. Ночью, пытаясь уснуть, капитан потуже затягивался ремнем. Затихли в пещере овцы. Постепенно бледный, сторожкий сон пригасил сознание капитана. Рваные тени образов сплетались в неясную картину, и капитан силился постигнуть смысл того, что проплывало перед ним. Роились знакомые лица, бесстрастные, лишенные живого портреты, он узнавал их – оставались в памяти легкие зарубки, двигался конвейер увиденных в разное время людей, вот и пришла очередь за теми, кто был с капитаном на корабле, он отсчитывал их, конвейер остановился, капитан вдруг увидел Денисова и чье-то лицо за ним, не различимое еще, и с ужасом подумал, что сейчас узнает в нем себя самого. Он почувствовал удушье, поднял руки к горлу, сон отлетел, и капитан ощутил на горле чужие руки. – Хр-р-р, ч-черт! – прохрипел капитан, окончательно просыпаясь и сбрасывая навалившегося на него моториста. – Сдурел, Денисов? Денисов не отвечал. Он был где-то рядом, невидимое существо, и тоненько всхлипывал. – Опомнись, парень, – сказал в темноту капитан, потирая горло, – возьми себя в руки, почудилось тебе… До утра капитан уже не заснул, а что делал Денисов – не знал. Овцы стали выбираться в долину, и люди вышли следом, боясь встретиться друг с другом глазами. Когда последние животные покинули загон, Денисов хрипло рассмеялся и схватил капитана за плечо. – Дурак! Дурак! – хохотал Денисов. – Дурак! Капитан дернул плечом. «Начинается, – подумал он. – Спятил «мотыль»… – Я дурак! Ты дурак! Мы дураки! – Замолчи! – крикнул капитан, и Денисов смолк. – Мясо, – неожиданным шепотом произнес он, – сколько мяса… Дураки мы, капитан… Потом, вспоминая об этих днях, когда они жили среди овец и голодали, капитан пытался осмыслить, почему не догадались сразу. Наверно, их сознание было парализовано необычностью обстановки, видно, городское прошлое не позволяло увидеть в безобидных животных аппетитные шашлыки… может быть, их подсознательно останавливало то, что овцы кому-то принадлежат… Но остается фактом, что мысль о существующей рядом с ними пище пришла Денисову в голову только на шестой день. Они без труда поймали барана, скрутили ему ноги ремнями и, шатаясь от слабости, отнесли к входу в пещеру. Баран недоуменно смотрел на людей и изредка дергал ногами. – Чем его? – спросил Денисов. Капитан беспомощно развел руками. – В сарае поищу, – сказал он. Капитан повернулся, но услышал за спиной ворчанье, оглянулся и замер… Денисов зубами пытался перервать горло барану. – Что делаешь?! – крикнул капитан. Моторист оторвался, поднял на капитана безумные глаза. Теряя самообладание, капитан ударом кулака отбросил Денисова в сторону. Моторист упал ничком. Дергал связанными ногами баран. Денисов приподнял голову от земли. Невидящие глаза его ткнулись в капитана. Помогая себе руками, он привстал на колени, запрокинул лицо к небу и глухо завыл. |
|
|