"Месть колдуна" - читать интересную книгу автора (Дроздов Анатолий Федорович)

8.

Доехали мы удивительно быстро. Удивляться, впрочем, было глупо – я почти всю дорогу проспал на мягком заднем сиденье служебного "вольво". Мне милостиво позволили пребывать там одному, видимо, посчитав, что со сломанной ногой из салона выпрыгнуть мне будет затруднительно. Да и оставшиеся дома заложники гарантировали конвоиров от такой неприятности.

Конвоиров мне отрядили всего двоих, один из которых к тому же сидел за рулем. Это были все те же ребята из "бодигвардов": высокие, одетые в одинаковые черные костюмы и молчаливые – всю дорогу я не услышал от них ни единого слова. Даже во время редких остановок, когда они выходили на несколько минут размяться и поменяться местами. Я в это время оставался в салоне – полусонному, мне выходить не хотелось, а они не предлагали.

"Бодигварды" были незнакомые, поэтому я их и не донимал. У знакомых обязательно спросил бы, каково бить человека по голове дубинкой, от хорошего удара которой у зэка в зоне разлетается пополам фуфайка на спине, а штаны становятся мокрыми от мгновенного недержания…

Конвоиры хорошо знали дорогу, или же их хорошо проинструктировали; как бы то ни было, было около семи утра, когда "вольво" мягко притормозила у роскошного особняка за высоким глухим забором. Судя по всему, это был один из элитных московских пригородов: вокруг громадились такие же особняки за заборами, и люди здесь держались настороже. Не успели мы остановиться, как несколько глазков внешних телекамер, закрепленных на нашем и соседних домах, взяли нас в фокус.

– Вот!

Конвоир, сидевший рядом с водителем, обернулся ко мне и протянул запечатанный конверт.

– Передадите ему, – он кивнул в сторону ворот дома, – и сразу возвращайтесь.

– А если не отпустят? – не удержался я.

– А вы постарайтесь, чтобы отпустили, – тоном, не допускавшим возражений, посоветовал конвоир. – Идите!

– Не пойду.

Он недоуменно посмотрел на меня.

– Сначала я хочу позвонить домой и убедиться, что с моими все в порядке.

Видимо, его проинструктировали на этот счет, поэтому он молча достал из внутреннего кармана пиджака мобильник. Но номер набрал сам – на этот счет его, видно, тоже предупредили. Теоретически я мог позвонить из особняка, но звонки оттуда могли контролироваться. Этот выглядел вполне невинно и даже лояльно: я собирался говорить при свидетелях.

Второй зуммер в наушнике проследовал за первым, затем прозвучал третий, четвертый… В горле у меня начало сохнуть.

– Алло! – ответил мне, наконец, сонный мужской голос. – Я слушаю.

Я едва не вскрикнул. Все получилось. Подвальная электроника не подвела и послушно переадресовала мой звонок по нужному номеру. Голос в трубке принадлежал Толе Гуринову.

– Доброе утро, это я. Извини, что разбудил.

– Ничего, все нормально.

Он тоже узнал мой голос. И проснулся. Оставалось сказать нужные слова.

– У меня все в порядке. А у тебя?

– У меня тоже, – сказал он нужную фразу и вдруг добавил неожиданно: – Не волнуйся, все будет хорошо.

– Тогда до встречи, – поспешил я и отключил мобильник.

Конвоир молча взял у меня трубку. Разговор его не насторожил – ничего особенного. Вряд ли он насторожил и тех, кто слушал его в крае. Если они хоть что-то услышали – я запрограммировал на этот разговор создание помех. Я запрограммировал на этот разговор антиопределитель – номер, куда был переадресован звонок, они тоже не узнают. А сейчас моя подвальная электроника методично стирает собственную память – даже если они раскрутят аппарат, то не узнают ничего. Есть прием и против лома…

Учитель встретил меня пороге дома, и мы молча обнялись. Это случилось как бы само собой – я даже и удивиться не успел. Теплая встреча двух хороших знакомых. Учителя и, пусть и незадачливого, но оперившегося ученика.

Со времени нашего расставания, он, казалось, не изменился. Все те же темные, волнистые, чуть тронутые сединой волосы, слишком правильные, чтобы их сходу запомнить, черты лица; подтянутая фигура образцового полковника. И те же сильные руки. Разве что (возможно, это только мне показалось) взгляд его стал острее и жестче. На Крите, в Элунде, глаза были добрые…

Без лишних предисловий я протянул ему конверт. Он так же, без церемоний, немедленно вскрыл его, достал сложенный вдвое листок и быстро пробежал его глазами. Удовлетворенно кивнул.

– Посиди пока, – он указал на большой кожаный диван, который в этой роскошной гостиной казался совсем маленьким. – А мне надо кое-что сделать. И вот что, – он обернулся и взял со инкрустированного столика большие ножницы. – Сними этот свой камуфляж, он выразительно посмотрел на мою загипсованную ногу. – Больше он не понадобится.

Пока я осторожно кромсал гипс на своем диване, хозяин стучал по клавишам компьютера за столом в дальнем углу гостиной. Я не удивился, что он сразу распознал обман. Любой медик, даже самый зеленый, легко вычислит по походке симулянта с якобы сломанной ногой, пусть даже тот и наловчился манипулировать костылями. Хорошо, что медики не служат в "бодигвардах"…

Осторожность мне пригодилась. Я чуть не щелкнул ножницами по заранее приготовленному конверту, который этой ночью, собираясь, сунул поглубже за гипс. Предосторожность была не лишней. Перед поездкой меня вежливо, но тщательно обыскали. Даже пачку сигарет – единственное, что я захватил из дому, выпотрошили. Но то, что они искали, было здесь. Фотографии паспортного размера – мои, Оксаны, Ани и Кости. Короткие данные для паспортов – новые имена, фамилии, даты рождения. И деньги. Пожалуй, маловато для того, чтобы обзавестись новыми паспортами, но это было все, что нашлось в доме.

– Покажи.

Учитель стоял рядом. Я молча протянул ему вскрытый конверт.

– Ты прав – начинать надо было с этого, – кивнул он, мгновенно просмотрев и оценив его содержимое. – Но мы не опоздали. Иннокентий! – громко позвал он.

В гостиную вошел высокий и худой молодой человек. Заспанный. Видно, дремал где-то рядом в кресле или на диване. Хозяин без лишних слов протянул ему конверт, предварительно достав и вернув мне лежавшие там деньги.

Иннокентий просмотрел бумаги более тщательно. Но осмотром, видимо, остался удовлетворен – сложил все обратно в конверт и сунул его в карман.

– Чтобы к трем все было готово, – твердо сказал хозяин.

Иннокентий было дернулся, но его остановили легким жестом.

– Дополнительно по тысяче за каждый паспорт.

Иннокентий согласно кивнул.

– И чтобы все подлинное, – добавил хозяин. – Чтобы все данные на людей были в компьютерной базе, как и положено. Сам проверю. И чтобы по каждому документу без вопросов в любую страну.

– Визы проставить не смогу! – встрепенулся Иннокентий. – На визы неделя нужна. Это же посольства! Тут другие деньги…

– Обойдется без виз, – хозяин посмотрел на меня, и мне показалось, что я уловил тень улыбки в этом взгляде. – Он у нас опытный путешественник и хорошо знает, где нас пока принимают и так…

Потом мы завтракали. Стол был накрыт в соседней комнате, и эта сервировка менее всего походила завтрак. Здесь было все и еще чуть-чуть. Разве что отсутствовало крепкое спиртное.

– Сегодня последний день – я сворачиваю дела в этой стране, – пояснил хозяин, заметив мой недоуменный взгляд. – Суетно здесь стало, – он еле заметно улыбнулся, и я понял смысл этой улыбки. – И встречу надо отпраздновать. Не стесняйся. Помнишь, ты рассказывал мне, что в Испании подают к завтраку шампанское? Представь, что мы в Испании.

Неожиданно я ощутил приступ голода. Поэтому без дополнительных приглашений плюхнулся на стул и потянул из серебряного ведерка, наполненного льдом, бутылку "Дон Периньона" в крахмальной салфетке. Хозяин вежливо позволил мне наполнить его бокал.

– За встречу! – прозвучал короткий тост.

Несколько минут мы молча ели – проголодались оба. Но он меньше. Я еще терзал зубами копченую семгу, когда он изящно положил салфетку на стол и сам налил мне шампанского.

– Ешь! – коротко заметил, увидев мое движение. – Но не спеши. У нас много времени – банки в Европе откроются только через пару часов. Они сбросили мне деньги в оффшор, но я хочу дождаться, когда их переведут в нормальный банк. Поэтому рассказывай. Все.

Меня словно прорвало. Даже если бы Учитель приказал мне сейчас замолчать, я не смог. События последних дней вперемешку с давними делами – все это кипело и выливалось наружу, как сквозь прорванную плотину. Он слушал молча.

Он продолжал молчать и после того, как я, так же внезапно, как и начал, умолк и вновь навалился на еду. Только время от времени поднимал свой бокал, наблюдая как покидают шампанское последние пузырьки.

– Я с самого начала предполагал, что они выйдут на тебя, – наконец, тихо сказал он, поставив бокал на стол. – И понимал, что тебе придется несладко. Но чтобы так… Отморозки! Ладно! – он решительно встал. – Где наша парочка доблестных охранников? Я сейчас!

Я тоже встал и подошел к окну. Из-за прозрачного стеклопакета было хорошо видно, как человек с выправкой образцового полковника подошел к "вольво" у ворот, и на водительской дверце плавно поехало вниз стекло. Спустя несколько секунд обе дверцы машины синхронно распахнулись, и "бодигварды" послушно последовали за хозяином в дом. Я не удивился. Видел подобное на Крите. Как-то официант в ресторане (потом выяснилось – из бывших соотечественников) нагло плюхнул перед нами тарелки, из которых на нежеланных "русских" полетели брызги соуса. Учитель сказал ему парочку не расслышанных мной слов. Через секунду официант ползал на четвереньках вокруг нашего стола, грустно подвывая на тусклую люстру. Хозяин за стойкой и посетители смотрели на все это, отвалив челюсти, в то время как Учитель спокойно терзал зубами седло барашка. Он не позволил официанту встать до тех пор, пока не покончил с едой, и никто в зале не посмел ему помешать…

Хозяин вернулся так же быстро, как и ушел, и снова присел за стол.

– Хуже, чем я предполагал, – хмуро сказал он, вновь берясь за бокал. – Твое возвращение не планировалось. Довезли бы только до ближайшего леса. Черт! – он стукнул кулаком по столу, и я замер, впервые увидев его в гневе. – Они что, не знают, что, обижая моего ученика, обижают меня?!

Я сидел опустошенный. Я знал, с кем имею дело, но такой резвости не ожидал даже от них. Вовремя я позвонил Толе…

Учитель взглянул на часы, встал и вышел в соседнюю комнату. Я вновь услышал щелканье компьютерных клавиш. Вскоре он вернулся заметно повеселевшим.

– Все в порядке. Что ж… Об остальном – потом.

Он достал из кармана пиджака плоскую трубку мобильника и быстро набрал номер. На другом конце ответили почти сразу.

– Слушай меня Валерий, сын Романа, – странным горловым голосом начал Учитель, и я похолодел, мгновенно поняв, с кем и зачем он сейчас говорит. "Почему Валерий, – успел только удивиться я, – и отчество другое. Ну конечно! Только ты один меняешь имена… Он все знал о себе и использовал отцовский дар. Только вот подлинное имя раскрывать постороннему не следовало. Это все равно, что снять бронежилет перед пистолетом. Очень хотелось стать губернатором? Ты б еще штаны снял и задницу подставил!"

Свободной рукой Учитель извлек из кармана авторучку и бросил ее в широкую пепельницу. Плеснул туда же из маленькой бутылочки и щелкнул зажигалкой. Маленький костерок вспыхнул посреди хрусталя, и языки пламени живо заплясали в острых гранях бокалов.

– Все уходит, уходит навсегда. Ты свободен, ты здоров. Все ушло…

Мурашки бежали у меня по коже от этого голоса, этих слов, и всего, что я видел сейчас. В это мгновение я понял, что испытывали люди в моем кабинете, когда я вываливал свой диагноз.

– Вечером я перезвоню, и тогда плохое не вернется больше никогда…

"Почему "перезвоню"? – удивился я (по канону этого не требовалось) и тут же все понял: Учителю нужно было спокойно покинуть страну. Если меня собирались довезти до ближайшего леса, то его могли встретить уже на пороге…

Спустя час мы встали из-за стола и вместе вышли в гостиную. Оба "бодигварда" сидели на знакомом мне диване и ровно дышали. Глаза их были широко раскрыты.

– В три один из них позвонит и доложит, что задание выполнено. К вечеру проснутся оба, – холодно пояснил хозяин в ответ на мой вопросительный взгляд. – И пусть тогда делают, что хотят. Ты знаешь, я не наказываю чужих слуг. Найдется, кому наказать. А у тебя будет фора…

На улице мы сели в одинокую "вольво" у ворот, причем мне предоставили обязанность водителя. Я не сидел за рулем со времени смерти Люси, но спорить не стал. Машина плавно покатилась по узкой асфальтовой ленте прочь от роскошного особняка.

– Не жаль оставлять? – не удержался я.

– Не жаль, – спокойно отозвался человек на пассажирском сиденье. – Это не мое – арендовал у хороших людей. Сам знаешь, людям нашей профессии не стоит обзаводиться чем-то постоянным в этом мире. Можно привязаться. Тогда будет труднее – сам знаешь.

Я знал, и только крепче стиснул зубы.

– Кеша будет ждать нас в ресторане на выезде к трассе – там и остановишь, – спокойно продолжил мой пассажир. – Теперь о деле. Ты помог мне – вот твои законные пять процентов комиссионных, – он сунул в нагрудный карман моего пиджака чек – я не успел запротестовать. – А это на дорожные расходы, – бросил он на полку передо мной зеленую пачку. – И еще кое-что, – он положил рядом трубку мобильника. – Это хороший телефон – запоминает последние исходящие номера…

В ответ на мой взгляд он еле заметно улыбнулся.

– Я выполняю свои обязательства. Но не беру ответственности за действия других. Не стоило им трогать моего ученика. Решать тебе. На Крите ты отказался от нашего дела. Может, сейчас, после всего, поймешь, наконец…

У ресторана нас ждал Иннокентий в своей "пежо", и мы с Учителем обнялись на прощание.

– Я все же не рекомендую тебе возвращаться, – сказал он, качая головой. – Это очень опасно. Уже вечером они поднимут на ноги всех. Мой самолет через два часа, и я не смогу тебе помочь…

– У меня там сын и жена.

– Я не думаю, что они посмеют…

Я глянул на него в упор, и впервые со времени нашего знакомства он опустил глаза.

– Выберешься – отдохни с месяц. Потом я тебя найду. Думаю, нам будет о чем поговорить.

Я так не считал. Но протянутую мне руку пожал искренне…