"Ола и Отто 2" - читать интересную книгу автора (Руда Александра)

29. Проверка на прочность

Сделавшие добро дело Ола и Отто вознагрждаются тюремной камерой

Утром нашу мастерскую посетили сразу оба наших Наставника — Профессор Свингдар и Мастер Беф. Это явление нам с Отто по определению ничего хорошего нести не могло. Быстро прошерстив в памяти все наши поступки за последний месяц, я окончательно утвердилась в мысли, что сейчас нас ожидает какой-то гадостный сюрприз, потому что ругать нас, вроде бы, было не за что.

— Итак, дорогие наши дипломники! — торжественно начал профессор, попыхивая трубкой, из которой вырывался удивительно вонючий дым. — Мы пришли вас порадовать!

Я чуть не схватилась за голову. Порадовать! А кто бы сомневался! Взглянув на Отто, старательно изображавшего улыбку, я поняла, что он того же мнения.

— Насколько мы знаем, ваш дипломный артефакт уже готов?

— Да.

— Очень хорошо. Через два дня мы посмотрим, как он работает на практике.

— В смысле?

— Выпустим вас на учебный полигон практиков, дадим в руки артефакт и посмотрим, как на него отреагирует нежить.

Мы с Отто переглянулись. Конечно, мы испытывали наш артефакт на зомби, костяках и умертвиях. Но это были вялые, измученные студентами, образцы из лабораторий Практического факультета, тем более, что нас с ними разделяла толстая решетка. До сих пор испытания дипломных работ Мастеров Артефактов проходили только в лабораторных условиях. О том, чтобы выпустить теоретиков на боевой полигон никогда и речь ни шла. Когда мы брались с Отто за ниш диплом, то никак не думали, что нам придется его защищать в таких условиях. Выйти один на один против нежити… б-р-ррр…

— Это не мы придумали, это новое распоряжение из Министерства образования, — сказал Беф.

— Простите, Наставник, — сказала я. — Против нас выпустят настоящую, живую нежить?

— Если так можно выразиться по отношению к уже мертвым существам, то — да. Для вас будет сымитирована типичная ситуация применения вашего дипломного проекта. Лес, дорога, и все виды нежити, которые могут встретиться в нашем государстве.

— Почему все? — спросил Отто, хватаясь обеими руками за бороду.

— А как написано в пояснительной записке к вашему диплому? «Оглушение и временное замедление нежити, встречающейся на просторах Ситории».

Мы переглянулись. В глазах лучшего друга я прочитала все, что он обо мне думает — ведь пояснительную записку писала именно я! Что мне стоило ограничиться Чистяково и пригородом, где отродясь кроме зомби ничего не водилось (если не считать нашествие лунной нежити в прошлом году)?

— Защита теоретической части диплома состоится позже, — сказал Профессор Свингдар, — после того, как мы убедимся, что ваш артефакт работает.

— А если он не подействует на нежить? — спросил Отто.

— Лучше, чтобы подействовал. Кстати, все остальные артефакты дипломная комиссия попросит снять.

— Пора писать завещание? — поинтересовалась я.

— Готовьтесь, — туманно ответил на мой вопрос Беф, а профессор Свингдар ободряюще улыбнулся.

— Надо же, — сказал Отто, провожая взглядом Преподавателей, — только раннее утро, а уже какой паршивый день начался.

— Это еще не паршивый, — сказала я, примериваясь к стенке, чтобы побиться об нее головой. — Вот через два дня будет паршивый.

— Через два дня будет нам полный финиш, если артефакт не сработает.

— Должен сработать, за теоретические выкладки я ручаюсь.

— За работу я тоже ручаюсь, — проворчал Отто. — Но вот что у нас в итоге получилось и как это сработает…

— Должно сработать, должно, — сказала я, пытаясь убедить саму себя. — Мы же с тобой проверяли.

— Да, проверяли, — кисло сказал полугном, терзая бороду. — Но мы же в полевых условиях его не проверяли.

Он пошарил под лавкой и достал оттуда увесистую бутыль. Откупорил, понюхал — я в это время осторожно двигалась к двери — и спросил злобным голосом:

— А кто это мне самогон на воду заменил?

— Мне надо прогуляться, — быстро сказала я, выбегая из мастерской.

— К нотариусу пошла завещание писать? — крикнул вслед Отто.

Именно я была причастна к тому, что первоклассный гномий самогон таинственным образом улетучился из бутыли. Впрочем, почему таинственным? Самогон пошел на благое дело — подкуп продавца одной лавчонки, куда в скором времени обещали завезти эксклюзивные эльфийские украшения. Все модницы города стояли на ушах, записавшись у владельца лавки в очередь на приобретение цацек. Я в очередь не успела — слишком поздно узнала о грядущем событии. Но зато я знала, что продавец — а ведь от него зависело распределение вожделенных сокровищ — большой ценитель гномьего алкоголя. Произведя с заначкой Отто нехитрые манипуляции, я волшебным образом стала первая в списке покупательниц украшений. Жаль, конечно, что я совершенно забыла предупредить Отто об исчезновении самогона. Думаю, ближайшее время лучше мне не попадаться полугному на глаза.

Я направлялась к квартире Ирги, чтобы пожаловаться ему на жизнь. Некромант неделю назад вернулся в город, но толком мы не виделись — он был страшно занят, да и я перед защитой диплома закрывала все свои «хвосты» в Университете.

Постучав в двери квартиры и не получив ответа, я нагло вломилась к возлюбленному в комнату. Ирга мирно спал на кровати в своей любимой позе на спине, накрывшись одеялом по нос.

— Ирга, — затрясла я некроманта. — Подъем!

Некромант открыл один глаз и сказал:

— Отвянь, женщина!

— Я тебе дам женщину! — возмутилась я. — Меня кто ею сделал? Еще и обзывается!

Некромант молча отвернулся к стенке.

— Ирга!!!!

— Я всю ночь был на ногах! Мне сегодня еще отчет писать и опять ночь работать! — взмолился возлюбленный. — Отстать от меня, я спать хочу!

— Ладно-ладно, — сказала я, садясь на кровать. — А меня убить хотят.

— Тебе полегчает, если я тебя сейчас убью? — пробурчал Ирга, накрываясь одеялом с головой.

Ах, так!

Я встала с кровати и решительно направилась к буфету. Не получу морального утешения, так хоть поем. Так, что у нас тут? Это я не ем, это я не хочу, о, кексики с изюмом! Ням-ням!

— Ола, — сказал Ирга не вылезая из-под одеяла. — Перестань есть мой ужин.

— Утро за окном, какой ужин?

— Был бы ужин, — вздохнул некромант, — если бы кое-кто не пришел и не разбудил меня. Я бы мирно спал до вечера, а потом бы съел кексы и пошел бы на работу. А теперь я злой, голодный и спать хочу.

— Не будите во мне зверя, а то хомячок такой прожорливый, — пробормотала я себе под нос.

— Что-что? — переспросил Ирга.

— Извини, что разбудила, говорю.

Некромант потянулся со сладким зевком и, хитро улыбнувшись, спросил:

— А кто говорил «я тебе дам женщину»? Давай!

— Скоро может не оказаться женщины, — сказала я, придав голосу трагичность.

— Что опять случилось?

— Мы диплом защищать будем в полевых условиях.

— И что?

— В условиях, максимально приближенных к боевым, — объяснила я. — Это значит, что на меня напустят зомби. А я должна буду от них защищаться с помощью своего изобретения!

— Не понимаю причины твоего волнения, — сказал Ирга. — Ты что, первый раз в жизни столкнешься с нежитью? Опыта у тебя — хоть отбавляй.

— Если ты считаешь, что каждая встреча с этими созданиями доставляет мне радость, то ты глубоко заблуждаешься. У меня, вообще-то нервы слабые. И вообще их мало. И вообще…

— Хорошо, хорошо, — сказал Ирга, зевнув. — Я все понял. Неужели ты думаешь, что на этом испытании Наставники позволят, чтобы с вами что-то случилось? Припугнут — и делу конец.

— Припугнут! Легко тебе говорить!

— Милая, тебе напомнить как я диплом защищал?

— Э-э-э… — кажется, он когда-то что-то мне по этому поводу рассказывал, да я прослушала.

— Мне нужно было создать зомби и держать его под контролем, — сказал Ирга, приглашающе поднимая одеяло.

— Ты сам избрал себе специализацию, — упрямо сказала я. — А я свои нервы гробить не согласна на таком испытании!

— Милая, — некромант, видя, что я не собираюсь вставать со стула, гордо закутался в одеяло и сделал вид, что так изначально и задумывал, — почему ты не думаешь о тех, кому с твоим артефактом в руках придется столкнуться с реальной нежитью? Да к тому же не на учебном полигоне в окружении опытных магов? Я рукоплещу этому решению Министерства образования! Ты хоть представляешь, сколько магов-практиков погибло из-за того, что изделие, идеально работавшее в лабораторных условиях, в боевых отказывало?

Я почесала в голове. Такой аспект проблемы я не рассматривала — мне было важно, чтобы моя драгоценная шкура не подвергалась лишним испытаниям, а о тех, кому собственно предназначался мой труд, я как-то не подумала.

— И что, много народу погибло? — робко спросила я.

Ирга кивнул.

— Понимаешь, большинство Мастеров Артефактов никогда не бывали в боевой обстановке, да что там говорить — они-то и нежить видели хорошо если два раза в жизни и то на курсе по некромантии. А ведь часто от артефакта зависит жизнь не только мага, который может как-то выкрутиться, но и простого человека, которому больше не на что надеяться.

Я задумалась и вдруг до меня дошло. Почему я никогда не рассматривала свою работу в мастерской не только как очередной шаг к получению заветного диплома, но и как к возможности усовершенствовать свое умение помощи людям, которые надеются на мои изделия? Мне стало стыдно за всех артефактников. Почему никто и никогда мне не говорил об этом? Ни один Преподаватель не акцентировал внимание моих соучеников на то, что от нас, библиотечных крыс, часто зависит жизнь тех, кто сталкивается с противником не только на страницах книг? Они надеялись, что мы сами догадаемся? Нет, конечно, я знала, что изготавливаю вовсе не игрушки, но то, что моя недоделка может обернуться для кого-то смертью, до сих пор мою совесть не тревожило.

— Ты должна знать еще кое-что, — со вздохом сказал Ирга. — Только учти, что эта информация является закрытой. В нашем королевстве в этом году трижды появлялась Лунная нежить. Уже несколько отдаленных поселков стерты с лица земли. Я думаю, именно с этим связано ужесточение правил дипломирования Мастеров Артефактов.

— Лунная нежить? Насколько мне помнится, она появляется очень редко.

— Появлялась, — уточнил Ирга. — А теперь появляется часто.

— И никаких следов? А почему это секретная информация?

— Чтобы не было паники. Представляешь, каждое полнолуние города погружаются в хаос?

— А почему студентам не сказали?

— Чтобы не разболтали.

— А слухи…

— Пресекаются любыми методами, — жестко сказал Ирга

— Теперь мне значительно полегчало, — ответила я. — Теперь я знаю, что в полнолуние меня могут сожрать мертвяки и значительно меньше волнуюсь о предстоящем испытании.

— Я рад, что смог тебя утешить, — зевнул некромант. — Если тебе будет от этого легче, я обещаю прийти на твою защиту и проследить, чтобы ни один мертвец не коснулся своими лапами моей милой. А теперь я немного посплю, хорошо?

Я немного посидела на стуле, почесывая спину. Ирга заснул (или сделал вид, что заснул). Все вкусное в его буфете закончилось. Идти обратно в мастерскую и ругаться с Отто мне не хотелось, а покупать ему самогон вместо растраченного было жалко. Почесав в поисках умных мыслей затылок, я решила идти в Университет, чтобы узнать последние новости и повидаться с Бефом — вдруг строгий Наставник поделится какой-нибудь информацией.

В главном корпусе Университета в центральном холле царило столпотворение. Студенты-выпускники что-то бурно обсуждали, размахивая руками и перекрикивая друг друга. Разобрать что-либо в этом галдеже не представлялось возможным. Я попрыгала возле толпы, определила центр возмущения и стала пробиваться туда, бесцеремонно расталкивая народ локтями.

— Пропустите! Пропустите! Мне тоже интересно! А ну пропустите беременную девушку! Я тебе наступлю на ногу! Ай! Пропустите инвалида!

Добравшись до цели, я уткнулась носом в листочек с приказом по Университету, прикрепленному к доске объявлений.

Быстро пробежав его глазами я потрясла головой, чтобы упорядочить мысли и прочитала приказ вдумчиво. Каждый его пункт был хуже предыдущего.

1. «Объявить недостаточной подготовку специалистов по практической магии и Мастеров Артефактов.

2. Продолжить срок обучения студентов вышеупомянутых специальностей на один год.

3. Ввести обязательный практический экзамен по каждому выпускному предмету.

4. В дополнительный год обучения предоставить студентам место работы для отработки навыков.

5. Обязать каждого выпускника перед получением диплома пройти полевую практику сроком не менее трех месяцев.»

Дальше я не успела дочитать — кто-то нагло оттер меня от листочка, я пробралась из толпы в свободную часть коридора и, сев на подоконник, загрустила. Я пока не знала, к каким последствиям приведет этот приказ, но что мое торжественное возвращение домой как дипломированного, хорошо оплачиваемого специалиста откладывается на неопределенный срок — это факт.

— Вот она, вражина, рассиживается, — прервал мою печаль голос Отто.

Я склонила свою проштрафившуюся голову перед лучшим другом и спросила:

— Ты приказ читал?

— Какой приказ? Ага, понял! — полугном круглой бочкой врезался в толпу студентов, и через некоторое время протолкался обратно мрачнее тучи.

— Ну и как тебе?

— Все интереснее и интереснее, — признался он, присаживаясь рядом.

Я воспряла духом. Пока Отто думает о последних учебных нововведениях, ему не до разборок со мной.

— Что будем делать? — спросила я.

— А ч то остается, — угрюмо ответил лучший друг. — Не бросать же дело у самого финиша! Придется сдавать экзамены, а потом идти работать куда пошлют. А потом еще эта полевая практика! Вот уж не было печали!

— И что теперь?

— Это дело надо отметить, — сказал Отто. — Ничего лучше не выводит из мрачного настроения, чем кружка хорошего вина. Только ты платишь, надо же как-то возместить мне ущерб от потери первоклассного алкоголя?

— Он испарился! — душевно поделилась я своей версией. — Пробка была плохо пригнана. Вот алкоголь и испарился, одна вода осталась.

— Да ну? — удивился полугном. — Тогда у тебя есть шанс выловить драгоценные пары из воздуха.

— Ты издеваешься?

— А ты?

Я перебрала в кошеле наличность и сказала:

— Ладно, пойдем уж ловить пары. Хорошее вино не обещаю, но на пиво, по крайней мере, у меня хватит.

Отто несколько мгновений поколебался, видимо, прикидывая как ему уговорить меня раскошелиться побольше, но в итоге принял предложения, решив, что за чаркой будет виднее.

Конечно, мы напились. Во всяком случае я довольно некрепко стояла на ногах. А как же — такую подлянку со стороны Министерства образования и Университета следовало подсластить горячительным. Мы шли по улице, крепко держась за друг друга. Я мурлыкала под нос грустную песенку о голодных студентах, а Отто подпевал, делая мое мурлыканье еще более немузыкальным:

— Каждый студент вам ответит как есть полезно и выгодно каждое утро поесть колбаска не вредит знаниям ням-ням-ням-ням-ням

— Стоп! — сказал вдруг Отто. — Там что-то лежит!

— Где?

— Под забором.

— Ну и пусть себе лежит, тебе-то что?

— Ни один нормальный гном не пройдет мимо чего-то, что бесхозно лежит! А вдруг там что-то нужное лежит?

— Нужное бы так просто под забором не лежало, — ответила я. Мне было лень наклоняться и смотреть что там лежит под забором в бурьянах. А потом еще и помогать это тащить в общежитие.

— Ты никогда не разбогатеешь, — напророчил Отто. — Медячок к медячку — вот и полный кошель.

Я фыркнула.

— Зря ты так, — пожурил полугном, направляясь к бурьянам. — Между прочим, состояние моего отца началось с одного медяка, которые ему дедушка подарил.

— Да?

— Ага. Папа выгравировал на нем розу и продал одной лопоухой за серебряный.

— Кому? — переспросила я, садясь в теплую дорожную пыль. Стоять не хотелось. Хотелось вообще-то лечь и полюбоваться на звездное небо, но я здраво рассудила, что Отто не порадует вид меня, лежащей посреди дороги.

— Эльфийской туристке. Представь, подходит такой милый розовощекий малыш и предлагает сувенирчик на память, — тут голос лучшего друга внезапно изменился. — Ты знаешь что, а точнее кто, туту лежит.

— Ну? — проявила я заинтересованность.

— Блондин!

— Э?..

— Блондин, точно, — сказал Отто, сотворив хиленький огонек — мой лучший друг никогда не был силен в практической магии.

— Живой?

— Живой. Но без сознания. Ты можешь его водой обрызгать?

Я неопределенно помахала руками в воздухе, что должно было значить «вряд ли у меня сейчас получится сотворить дождичек».

— Понятно, — сказал полугном и завозился в зарослях.

Я поднялась, отряхнула юбку от пыли и пошла полюбопытствовать.

Под забором в бурьянах действительно лежал Блондин. Выглядел он не ахти — порванная рубашка, разбитые губы, очень бледное лицо. Лим слабо дышал, веки у него подрагивали. Мой лучший друг ощупывал его конечности на предмет переломов.

— Отто, — сказала я. — Можно я его пну?

— Зачем?

— А просто. Он у меня много крови попил.

— Ола, пинать поверженного и беззащитного недруга — подло.

— Он меня изнасиловать хотел, — напомнила я, горя жаждой мести.

— Но ведь не изнасиловал, — возразил Отто. — Только хотел. Вот и ты только хоти его пнуть.

— Ты считаешь, что это равноценно? — возмутилась я. — Никогда не думала, что ты — шовинист!

— Я правдолюб, — с достоинством ответил полугном. — Бери его за руки и понесли.

— Куда это еще?

— К целителям.

— Ты предлагаешь мне его тащить к целителям? — возмутилась я.

— Ну не бросать же его здесь.

— Это не мы его здесь бросили.

— Имей хоть капельку доброты, — сказал полугном, решительно беря Лима за ноги.

— Добрыми делами прославиться нельзя, — пробурчала я, хватая Блондина за руки. — Учти, что мы совершаем ошибку.

— Если мы этого не сделаем, то меня будет мучить совесть. А тебя — нет?

— Не знаю, — честно ответила я, пытаясь разыскать внутри себя признаки существования совести.

Блондин оказался очень тяжелым, особенно если принимать во внимание тот факт, что я сама слегка покачивалась. Мы выволокли бесчувственное тело на дорогу и немного пронесли, после чего я уронила свою половину. Голова Блондина стукнулась о землю с глухим звуком.

— Ты его добьешь! — сказал Отто.

— Слушай, а где у человека центр тяжести? — задумчиво спросила я.

— Не знаю, — озадачился полугном. — Наверное, где-то возле пупка.

Я шагами измерила тело Блондина и сказала:

— Ты бери его за руки, там где руки, там он тяжелее.

— Он везде одинаково тяжелый, — ответил Отто, поочередно пытаясь поднять Лима и за руки и за ноги.

— Нет, — упорствовала я. — За ноги его нести легче. Вот я его и понесу!

— А не боишься, что из его ботинок вонять будет?

— Не будет, он же аристократ! Он носки каждый день меняет, — но на всякий случай наклонилась и понюхала.

— Я тоже каждый день меняю, хоть я и не аристократ, — обиделся полугном.

Мы снова взялись за конечности Блондина и потащили его в направлении Дома Исцеления.

— Извините, а что это вы делаете? — раздался за нами хрипловатый баритон с легким акцентом.

Я от неожиданности выпустила из рук ноги Блондина, Отто же аккуратно положил свою часть тела на дорогу и обернулся на голос.

— А, это ты, Живко! — обрадовался он.

— Кто это такой? — прошептала я.

— Ты что не узнаешь? Это же орк, который к твоей младшей клинья подбивал.

Я зажгла огонек и присмотрелась. Действительно, он — крючковатый орлиный нос, большие миндалевидные глаза, жесткие черные волосы схвачены в высокий хвост.

— Извини, не признала. А ты что, его знаешь? — спросила я у полугнома.

— Да, — сказал тот. — На ярмарке и познакомились, когда ты его от сестрицы отогнала. Я подумал, то лишнее знакомство никогда не помешает.

Валяющийся на дороге Блондин издал тихий стон.

— Кто это? — спросил Живко. — И куда вы его тащите?

— На мясо мы его несем себе в кладовую, — ответила я. — На зиму запасаемся.

Орк ошеломленно уставился на меня, захлопав глазищами. Это зрелище мне понравилось и я решила дурачиться дальше.

— Не слушай ты ее, — начал Отто, но я перебила полугнома и сказала извиняющимся голосом:

— Ладно, я пошутила. На самом деле мы несем его в ближайший сарай, чтобы устроить там гнусную оргию.

Лучший друг ткнул меня в бок так сильно, что я согнулась.

— В Дом Исцеления мы идем, поможешь донести? Сам же видишь, помощник из Олы никудышний.

Я решила промолчать — ляпнула бы опять что-то и мне бы пришлось дальше тащить отнюдь не легкого Блондина. Поэтому я молча пошла за парнями, ловко несущими постанывающего Лима.

— И кто это его? — спросил Живко.

— Не знаю, — ответил Отто. — Мы с ним очень давно не пересекались, и я не в курсе его дел. Может, не поделили что-то. Хотя не знаю, кто бы мог осмелиться поднять на него руку — у Блондина папаша очень влиятельный.

— Кто-то еще более влиятельный, — предположил Живко и улыбнулся мне.

От его улыбки, сверкнувшей в тусклом свете уличных фонарей, меня обдало жаром. Такой мужчина, а я, как всегда, выгляжу ужасно! Волосы растрепались, выпившая, еще и угораздило в пыль сесть! Эх! Я вспомнила Томну — всегда аккуратную и ухоженную, как будто сошедшую с обложки журнала о жизни королевского двора. Она даже утром выходила из своей комнаты в общую умывальню так, словно была на конкурсе на новую фаворитку нашего правителя. Мы подходили уже к Дому Исцеления, когда я приняла решение не показываться перед Живко в ярко освещенном приемном покое. Иначе никакой улыбки больше никогда я от него не дождусь — только гримасы ужаса.

— Отто, я вас здесь подожду, на лавочке. Не хочу я к целителям идти.

Полугном, шумно дыша, пожал плечами. Как хорошо, что нам встретился орк! Если даже Отто умаялся нести упитанного аристократа, что уж тогда говорить обо мне!

Я села на ближайшую лавочку и зябко обхватила себя руками — время было давно за полночь, стало холодать. Вот уж не везет так не везет! Из-за желания показаться Живко привлекательнее, чем я есть приходится сидеть на холодной лавке вместо того, чтобы сидеть в тепле у целителей и пить горячий чай. Наверное, мужчины были созданы нам для испытания на прочность!

— Ола, вставай, простудишься и откосишь экзамен! Я что, сам отдуваться буду? — отказалось, что я незаметно для себя задремала.

— Холодно, — сказала я, клацая зубами.

Отто молча надел на меня свою жилетку. Меня как будто придавило к земле.

— Ты там кирпичи носишь? — удивилась я тяжести одежды.

— Так, по мелочи, — уклонился от ответа полугном.

— Что там Блондин?

— Избили и ядом насильно напоили. Если бы мы его не нашли, то к утру точно бы дуба дал, — сказал Отто. — А так проваляется у целителей пару дней и все будет нормально.

— Плохой был яд, не качественный, — вздохнула я.

— Да не в том дело, он как и любой аристократ, каждый день яды по чуть-чуть принимал, чтобы организм закалить. Мне это целители рассказали, — сообщил лучший друг.

— А где Живко?

— Домой ушел, как только мы Блондина целителям отдали. Он человек деловой, это мы с тобой просто так по улицам ночью шляемся.

— Ничего не просто так, — обиделась я. — Мы шли с конкретной целью — домой попасть. Я, во всяком случае, так хотела. Это ты вечно по сторонам глазеешь.

— Ах, так! — запыхтел Отто.

— Это еще не все, — разошлась я. — Ты почему меня под ребра стукнул? Чуть не сломал! И Блондина пнуть не дал, что ему, хуже бы от этого было бы?

— Замолкни, ты ерунду несешь! — возмутился Отто. — Тебе вообще пить вредно, ты злая становишься.

— А ты, правдолюбец тоже мне нашелся! Нам экзамен завтра сдавать, а мы полночи из-за Блондина прошатались!

— А ты бесчеловечная и немилосердная! О, Бездна, с кем я связался! — заорал полугном, пытаясь снять с меня свою жилетку.

— Кто из нас еще бесчеловечный! А раздевать бедную девушку посреди улицы у тебя совести хватает!

Отто от избытка чувств дернул меня за волосы, я же вцепилась ему в бороду. Ура, деремся! Напряжение дня с его плохими новостями и подзаборными явлениями, к которым присоединялось похмелье, начало немного уходить.

— Стоп, стоп, стоп! — чьи-то сильные руки расцепили нас с Отто.

— Отстань, Ирга, не мешай выяснять отношения с этой… этой…

Я плюнула в сторону полугнома, но в темноте не было видно — попала или нет. Ирга легко поднял меня на руки, прижал к себе, удерживая от активных действий и еще раз повторил:

— Стоп, ребята, вы чего? Хотите, чтобы сюда сбежалась вся ночная стража?

— Завтра поговорим, — прошипела я Отто.

— Жилетку отдай, — буркнул он. — И не забудь, что у нас завтра консультация перед защитой.

— Что ты здесь делал? — спросила я у Ирги.

— Шел с работы. А вот вы что тут делали посреди ночи?

Я рассказала Ирге о нашей находке в бурьянах.

— Как ты думаешь, кто это его? — поинтересовалась я.

Некромант пожал плечами.

— Блондин своими методами «сотрудничества» многим перешел дорогу. Ну что, отвести тебя в общежитие или пойдешь ночевать ко мне? — возлюбленный бережно укутал меня в свою легкую куртку.

— Я тебе не пойду, у тебя есть нечего, — сказала я, пытаясь вспомнить о собственных продуктовых запасах. Ладно, если ничего не найду, поживлюсь у Лиры в буфете.

— Почему нечего? Я вчера вечером купил продуктов, — ответил Ирга.

— Тогда пойдем к тебе, — сказала я, от усталости еле передвигая ноги.

Засыпая на ходу, в квартире Ирги я переоделась в его рубашку, выпила стакан молока с медом и отключилась, едва коснувшись головой подушки.

— Ола, милая, вставай!

— Отстань от меня, — я попыталась спрятаться под одеяло, но жестокий некромант начал щекотать мне пятки. — Ирга! Ай, ну перестань!

— Ола, я был бы рад, если бы ты продолжала храпеть у меня под боком и дальше, но тебе пора на консультацию.

— Я не храпела!

— Хорошо, хорошо, мне послышалось! В любом случае — пора вставать!

Я поднялась и, чувствуя себя недоделанным зомби, поплелась к маленькому зеркальцу, висящему около буфета. О, ужас! На меня смотрело нечто с мешками под глазами, опухшим лицом и вскоклоченными волосами — ни умыться, ни расчесаться я вчера, точнее сегодня под утро, так и не собралась.

— Ирга!

— Да, милая?

— Не смотри на меня, я такое страшилище!

— Что ты, я на работе вижу женщин, которые выглядят намного хуже тебя! — утешил некромант.

— Это на кладбище, что ли? — подозрительно уточнила я.

— Ну а где я работаю? — дипломатично ответил Ирга.

Сам он выглядел свеженьким и бодреньким и даже бритым. Показав некроманту язык, я поплелась в ванную. Одежда моя выглядела не лучшим образом, впрочем как раз для такого случая в недрах шкафа Ирги хранился запасной вариант — юбка и блузка, аккуратно сложенные на полочке. Грязную юбку я, воровато оглянувшись, запихнула в середину корзинки для грязной одежды в надежде, что Ирга ее не заметит среди своих рубашек и случайно постирает.

В аудитории Университета я села подальше от Отто. Я уже не помнила из-за чего мы поскандалили ночью, но мириться первая не хотела. Стоило Профессору Свингдару начать рассказывать о предстоящем завтра мероприятии, как в двери просунулся какой-то студент-младшекурсник и сказал:

— Профессор, Олугерду Ляху и Отто дер Шварца вызывают по важному делу.

Мы переглянулись и вышли.

— Что ты натворила? — спросил Отто.

— Я? Ничего. Я спать вчера вечером пошла под конвоем Ирги, а ты?

— Спокойно дошел до общежития и тоже лег спать.

В коридоре нас ожидал стражник.

— Мы заплатили вчера за выпивку? — прошептала я, пока мы шли в городское управление стражи.

— Кажется, заплатили, — сказал Отто. — Но за непроплаченную выпивку в главное управление не тащат.

— Я боюсь.

Полугном вцепился в бороду и неуверенно сказал:

— Если совесть чиста, бояться нечего.

В главном управлении важный офицер стражи сказал:

— Я капитан Анксе Любме. Вы обвиняетесь в покушении на убийство Лима ня Монтера.

— Кого? — завопили мы в один голос.

— Лима ня Монтера, — несколько обескуражено повторил капитан.

— Это что, Блондин? — спросила я у Отто.

— Наверное.

— Послушайте, — обратилась я к стражнику, — что здесь происходит? Мы ни на кого не покушались! Наоборот, мы этому мерза… Лиму жизнь спасли! В Дом Исцеления доставили!

— Успокойся, — одернул меня Отто. — Сейчас пан капитан нам все объяснит.

— Вчера в Дом Исцеления двумя мужчинами был доставлен ня Монтер. В данный момент он не пришел в сознание, но характер нанесенных повреждений, а также применение яда позволяет предположить, что лишь счастливая случайность спасла жизнь пострадавшего.

— Мы — его счастливая случайность, — проворчал Отто, дергая себя за бороду.

— Говорила я тебе, что мы ошибку совершаем, — сказала я ему. — Лежал бы себе там под забором, а мы бы сейчас на консультации сидели.

— Тихо! — шикнул полугном.

— Итак, вы утверждаете, что вы доставили пострадавшего в Дом Исцеления.

— Да.

— А почему тогда в показаниях целителей указывается, что ня Монтера доставили два мужчины?

— Потому что мы по дороге встретили нашего знакомого и он помог нам тащить Лима, — объяснила я. — А я их под Домом исцеления ждала, потому что не люблю лишний раз с целителями сталкиваться.

— Ага, значит преступный сговор!

— С кем? — растерялась я.

— Молчи! — сказал Отто. — А скажите, в чем конкретно нас обвиняют?

— В покушении на убийство, — важно сказал капитан, подняв вверх палец. — Все опрошенные свидетели единогласно утверждают, что у вас с ню Монтером были длительные разногласия на деловой и личной почве.

— Были, — согласился полугном, — но мы их давно разрешили. Об этом вам сказали?

— Сказали, — скривился капитан. — Но это не существенно. Вы могли затаить злобу и дождаться благоприятного момента для совершения мести.

— Да если бы мы хотели, мы бы давно его убили… ай! — Отто с силой наступил мне на ногу и я решила больше ничего не говорить.

— Мы вас задерживаем до выяснения обстоятельств, — сказал капитан.

— У нас завтра защита диплома, — сказал Отто.

— Значит, ее придется отложить, — любезно сообщил Анксе Любме.

Нас развели по разным камерам — чтобы мы не выработали общие показания.

Женская камера была переполнена. Многочисленные девицы самых разнообразных внешних видов сидели и лежали на нарах, что-то шумно обсуждая. Я помялась у входа, не представляя, как нужно себя вести в уголовной среде и решила, что элементарная вежливость — это лучше всего.

— Здравствуйте, девушки! — сказала я.

— О, еще одна! — воскликнула бойкая блондинка в открытом вечернем платье. — Хочешь, угадаю, за что ты здесь?

— Давай.

— За покушение на убийство Блондина Лима!

— Да, — удивилась я, — а откуда ты…

— А мы все тут — потенциальные убийцы Блондина, — сообщила блондинка. — Я, Блия, была заподозрена в том, что не ограничилась бурным расставанием с Лимом весной, а задумала убить его. Тяку, — Блия кивнула в сторону тихой девушки в аккуратном платье, скромно сидевшей в углу, — Блондин пытался опорочить и она его заказала. Вон та купеческая дочь, извини, опять забыла, как тебя зовут…

— Селестиниадиранта, — прогудела крепкая краснощекая девица то ли с примесью великанской крови, то ли просто любительница очень часто хорошо покушать.

— Да, Селести… Селестин… короче она не поделила с ним торговые интересы, а вон Витка — так она преследовала Блондина с целью женить его на себе последние полгода.

— А ей-то зачем было Лима убивать? — удивилась я, пораженная разносторонности Блондиновых интересов.

— А чтобы никому не достался, — охотно сказала тоненькая вертлявая девчушка. — А ты чего пыталась его убить?

— Да мы когда-то деловые сферы не поделили, к тому же я ему отказала. И еще Лим очень не любит моего жениха.

— Добро пожаловать в семью, — хихикая, сказала Блия, освобождая мне место на нарах.

— Я не поняла, сюда что, садят всех, кто был хоть как-то знаком с Блондином?

— Нет, кто имел хоть какую-то причину его убить, — сказала Витка. — Нас поначалу садили в одну камеру со всякими уголовницами, но потом пришлось выделить нам отдельное помещение. Все-таки мы, в основном, из приличных семей.

— Один, два, три… семнадцать, восемнадцать, — пересчитала я девушек, для верности тыкая в них пальцем. — Ах, да! Я — девятнадцать! И что мы здесь все делаем?

— Задержаны до выяснения обстоятельств.

— Абсурд какой-то!

— У Блондина папашка — начальник большой, — сказала Блия. — Надо же ему отчет предоставить о проделанной работе.

— Меня не одну взяли, с другом. Интересно, он с уголовниками сидит или тоже с такими же «до выяснения»?

— Да парней уже две камеры набили, — поделилась Витка. — Мне стражник по секрету рассказал.

Я вздохнула с облегчением, потому что волновалась за Отто. А если он сидит с такими же добропорядочными, как и он сам, то полугном найдет чем заняться! Будет заводить полезные знакомства и слушать последние сплетни.

— А у меня завтра экзамен — защита диплома, — пожаловалась я.

— Это еще что! Вот меня вытащили из постели одного красавчика, у которого я осталась после вчерашней вечеринки, — весело сказала Блия.

Теперь я поняла, почему ее платье было таким открытым и воздушным. Да, не повезло девушке!

На обед нам дали на тарелке нечто, похожее на сероватый склизкий блин.

— Что это за гадость? — спросила Тяка.

— Овсянка! — радостно сказала я, понюхав варево. Впрочем, чтобы догадаться что это, мне не обязательно было нюхать. Овсяная каша, забытая на плите в большом количестве воды всегда превращалась в подобную малоаппетитную массу.

— Я это есть не буду!

— Ну и зря, — сказала я, глотая кашу. На вкус она оказалась ничем не хуже моей собственной стряпни, в каше даже было масло. — До вечера больше ничего не дадут, будет у тебя желудок урчать.

— Не будет, я редко ем. Я питаюсь духовной пищей, — прошептала Тяка, вздыхая так, что грудь в ажурном платьице стала похожа на работающие кузнечные мехи. — Вам, предпочитающим земную пищу, этого не понять!

— Куда уж нам, — согласилась я.

— Отдай мне свою порцию, — попросила купеческая дочь с непроизносимым именем.

Я почувствовала досаду — я тоже хотела еще кашки, чего бы не набить желудок на дармовщинку.

— А кто хочет мою кашу? — спросила одна из девиц.

— И мой чай, он невкусный, без меда!

Слопав четыре порции каши и напившись чая, я почувствовала потребность прилечь — набитый желудок требовал горизонтального положения для процесса переваривания. Развалившись на верхней полке, я удовлетворенно срыгнула и подумала, что в тюрьме, в сущности, не так уж и плохо. Если бы еще пиво давали!

Вечером, плотно отужинав перловой кашей с малосольным огурчиком, я потребовала начальство. Начальство явиться не пожелало. Тогда мы с Виткой быстро организовали концерт — аккомпанировали тарелками и ложками тоскливым завываниям Тяки (которые назывались «душещипательные романсы о любви»). Стражники не долго выдержали высокое искусство и прислали небезызвестного капитана Анксе.

— Спокойно, девицы! — попросил он, вытирая пот с лысины.

— Мы требуем переговоров! — заявила я. — Иначе мы продолжим наш концерт!

— Нет, мы его усилим! — поддержала меня Блия.

Капитан вздрогнул.

— Какие ваши требования?

— Вы дадите мне справочку, что я сидела в тюрьме, а не прогуливала экзамен? — спросила я.

— Мне нужна теплая одежда! Ночью холодно! — закричала Блия.

— Дайте нормальной еды!

— Подушки!

— Одеяла!

— Чаю с медом!

— Перинку!

— Расческу!

— Почему в камере нет зеркала?

Капитан стражи кивал головой, потом не выдержал и сбежал.

— Девочки, готовься! — скомандовала Блия. — Поем «Плач по загубленной молодости»!

— Она длинная очень, я всех слов не знаю, — сказал кто-то!

— Ничего, будем петь, пока помним, а потом начнем сначала!

Через полчаса нам принесли подушки, теплые одеяла, полосатые фуфайки и огромную кастрюлю картошки с мясом.

— Между прочим, наш ужин вам отдали, — бурчал стражник, раздавая нам подушки.

— Вы можете его забрать, — предложила я, — а мы споем песню голодных студентов.

— Не надо, — испугался стражник. — Мы потерпим.

— Вам не нравится наше пение? — грустно спросила Тяка.

— Что вы, что вы, — фальшиво заулыбался стражник. — Вы очень хорошо поете. Хоть в армию прочив нечисти в Сумеречные горы отправляй.

— Зачем? — удивилась купеческая дочка.

Стражник сбежал в коридор, закрыл за собой решетку и только после этого ответил:

— Чтобы вся нежить разбежалась, а та, что послабее, вообще сдохла!

— Ах ты, негодяй! — закричала Тяка. — Да я три года пению училась!

«Бедный учитель!» — подумала я, прыгая на месте, чтобы перловка утрамбовалась в желудке и освободилось место для картошки.

Спали мы под трубный храп купеческой дочки. «А Ирга все-таки свинья! — успела подумать я, прежде чем заснуть. — Обвинять в том, что я храплю! Да мне никогда с этой Селести-как-там-ее не сравниться!»

Утро началось мрачно. Не привыкшие к дискомфорту девицы стонали и жаловались на жизнь, к туалету за занавесочкой выстроилась очередь, вода из крана текла ледяная. Закаленная суровыми общежитскими буднями, я чувствовала себя прекрасно, с нетерпением ожидая завтрака.

Однако вместо пищи телесной в камеру пожаловала пища духовная — мой Наставник. Взвизгнув от радости, я слетела со своей койки и кинулась к нему. Никогда ранее я не была так рада его видеть!

— Наставник! — счастливо прошептала я, хватаясь за его черную мантию как утопающий за спасительный круг.

— Ну-ну, — сказал он, похлопывая меня по спине. — успокойся, Ольгерда! Пойдем, нам нужно спешить на экзамен.

Радость от встречи мгновенно потухла. Мы зашли за Отто, который выглядел вполне довольным жизнью, если не считать бороды, своим видом напоминающей воронье гнездо.

У входа в Управление митинговала толпа разгневанных родителей, пытающихся извлечь из застенка своих дочерей. Капитан Анксе потел и краснел, стоя на ступеньках. Ему не давали вставить ни слова. Он проводил нас тоскливым взглядом, и попытался успокоить горожан, по всей видимости, собирающихся брать штурмом здание.

— Разные у меня были ученики, — говорил Беф, быстро шагая к Университету. — Но чтобы вызволять их из тюрьмы перед защитой диплома — такого еще не было!

— Гордитесь, Наставник, — заметила я. — Мы такие у вас единственные и неповторимые!

Издав короткий смешок, Беф сказал:

— Я предпочитаю обычных учеников, с ними хлопот меньше.

— Зато с нами — веселее, — не унималась я.

— Что да, то да, — согласился Наставник. — И седых волос больше.

— А нам придется возвращаться в тюрьму? — спросил Отто.

— Надеюсь, что нет, — ответил Беф. — Управлению стражи не с руки ссориться в Университетом. Тем более, что ваша вина не доказана.

Наставник бросил на нас проницательный взгляд.

— Надо было его добить, — пробурчала я, а Отто закатил глаза.

Времени переодеваться у нас уже не было, поэтому мы направились сразу к учебному полигону. На удобных стульях за величественными столами уже сидела экзаменационная комиссия, на скамьях для зрителей расположились защищающиеся. Все они были одеты в выглаженные мантии, на головах у девушек были аккуратные прически. Мы с Отто выглядели как помятые воробышки среди стаи ворон.

— Извините за внешний вид этих студентов, — обратился Беф к комиссии. — Просто пришлось их только что их тюрьмы вытаскивать!

— Я так и знал, что этим все закончится! — не сдержался Декан.

— Мы как раз были не при чем! — возмутилась я.

— Это было недоразумение, — подтвердил Беф.

На лице Декана отразилось разочарование.

— Сдавайте свои артефакты, — сказал Профессор Свингдар, вручая нам по нашему дипломному изделию.

Мы сели на крайнюю скамью, игнорируя любопытные взгляды соучеников.

— Ола! — раздался шепот.

Я обернулась и увидела Иргу, машущего мне рукой. Пришел!

— Хоть что-то хорошее сегодня случилось, — сказал Отто, пытаясь привести в порядок свою бороду. — Если Ирга рядом, то я не волнуюсь за свою сохранность. Если что-то случится, тебя он вытащит, и меня за компанию прихватит.

— Не каркай!

— Отто дер Шварц и Ольгерда Ляха! — вызвал ответственный секретарь.

— Как? Мы же только пришли! — удивилась я.

— Пойдем, пойдем, — Отто успокаивающе пожал мне руку.

— Мы подумали, что вас нужно побыстрее отпустить, вы, наверное, поесть хотите и помыться, после тюрьмы-то, — сказал Декан, елейно улыбаясь.

— Отпустить нас хотят, пока зомби все еще свеженькие и от солнца не успели отупеть, — прошептала я полугному.

— Спасибо большое за заботу, — ответил он Декану, дергая меня за руку. — Мы готовы.

— Это вас пришел Ирронто поддержать? — поинтересовался Профессор Партик.

Я кивнула.

— Он лично проинспектировал всю нашу нежить, которую мы готовили для экзамена, — сказал Профессор. — Нашел несколько недочетов! У вас будут просто первоклассные мертвецы!

Я кисло улыбнулась. Первоклассные мертвецы меня не воодушевили.

— Идите на полигон, ваша задача — оглушить напавшую на вас нежить и достичь противоположного конца полигона, следуя за стрелкой, — сказал Беф, выколдовывая ярко-красную стрелку. — Удачи.

Я спокойно зашла в заросли, гордо подняв голову. Но как только мы скрылись из глаз комиссии, вцепилась в руку Отто.

— Спокойно, спокойно, — сказал лучший друг, хватаясь свободной рукой за бороду. — Я и сам боюсь.

— Спасибо, утешил. Есть предложение — сейчас опускаемся на животы и тихонько ползем к концу полигона.

— И много ты так проползешь? — скептически спросил полугном.

— Не знаю, а у тебя есть лучше предложение?

— Нету, — сказал Отто, ложась на землю.

Ползти оказалось довольно тяжело — острые сучки упавших веток, шишки и кочки впивались в живот, трава и листья набивались в рот, кусты постоянно цеплялись за волосы.

— Я так больше не могу! — наконец-то сдалась я. — Пусть лучше зомби сожрут.

Отто промолчал. Он сражался с колючим кустарником, в котором намертво запуталась его борода.

— Как ты туда попал? — удивилась я, помогая другу.

— Не знаю, — признался он. — наверное, ветер подул или я обернулся на что-то посмотреть. И вообще, я не лесной житель, как некоторые!

— Ты хочешь сказать, что я — лесной житель? Да я столько деревьев вообще только в книжках на картинках видела, — возмутилась я, помогая Отто выпутываться.

— Я эльфов имел ввиду, — сказал полугном. — О, Молот и Наковальня!

— Что? — я обернулась. — Зомби!

— Я вижу!

— Бросай бороду и бежим!

— Как я ее брошу?! — взвыл Отто.

Я поняла, что все зависит только от меня. Я встала, и угрожающе размахивая артефактом, направилась к зомби.

— Пшел вон! А ну, пшел!

— Что ты его, как бродячую собаку отгоняешь? — раскритиковал Отто.

— Молчи уж, бородатый! Что мне к нему, на вы и по имени-отчеству обращаться?

— Пожалуй, по имени-отчеству не стоит, — разрешил полугном.

Зомби вежливо подождал, пока мы закончим разговаривать и, издав утробный звук, кинулся на меня.

— А-а-а-а, — заорала я, тоже бросаясь на него. Чувствовала я себя как боец армии — за нами только села с маленькими детьми и женами, то есть запутавшийся в колючках беззащитный полугном.

Артефакт блеснул и шарахнул зомби белым лучом. Мертвяк замер.

— Ёшкин кот! — восхитилась я. — Давай выпутывайся быстрее и бежим, пару минут у нас есть.

— Знаешь о чем я подумал, — вдруг печально сказал Отто. — Мы не просчитали, на сколько единиц нежити хватит нашего артефакта. Ты его в полевых условиях зарядить сможешь?

Мне захотелось побиться головой о ближайшее дерево. Вот мы бестолочи! Проверили, что артефакт парализует зомби и на этом успокоились! А ведь изделие тратит на разные виды нежити разное количество энергии!

— Я не уверена, что я его смогу зарядить, — мрачно проговорила я, лихорадочно дергая полугнома за бороду, — но я уверена, что я смогу быстро бегать. А ты?

— И я смогу, какой вопрос, — сказал Отто, поднимаясь из земли. В бороде у него гордо торчало почти полкуста.

— В крайнем случае, кидайся на противника бородой вперед, — посоветовала я.

— Ты думаешь, зомби боятся колючек? — усомнился Отто.

— Вот и проверим, — сказала я, шустро петляя между деревьями.

Артефакта хватило еще на одного зомби и на костяка, неожиданно появившегося из-за куста и схватившего меня челюстью за юбку. Представитель нежити так и замер, зажав ткань в зубах.

— У нас есть два варианта, — сказал Отто, попытавшись выдрать мою юбку из цепкого закуса. — Либо отламываем ему голову и идем дальше с таким украшением, либо рвем твою юбку.

— Рвем конечно, мне еще такого счастья, как болтающаяся сзади чья-то голова, не хватало!

Полугном поднатужился, раздался треск. Юбку было жалко — она была качественной, из хорошей материи и дырка на уровне бедер ее совершенно не красила.

— Мой артефакт сдох, теперь твоя очередь воевать, — предупредила я.

Отто кивнул и вооружился палкой покрепче.

— Зачем?

— Когда оба артефакта разрядятся, будем отбиваться подручными средствами!

— Палка будет мешать убегать, — высказала я свое мнение.

— Палка меньше секиры, а я с секирой хорошо бегаю, — возразил Отто.

Мы шли за стрелкой, настороженно оглядываясь по сторонам, но все равно появление двух сразу умертвий стало для нас сюрпризом. Откинув артефакт, полугном с воинственным криком кинулся на нежить, размахивая палкой. От удивления у меня отвисла челюсть, я на мгновение замерла, потом подобрала артефакт и кинулась на помощь.

— Ты что, озверел? — спросила я лучшего друга, когда мы бежали подальше от недвижимых умертвий.

— Да я как-то с перепугу забыл об артефакте, — признался Отто. — В руках что-то есть и вперед!!! Тем более ты сказала — бородой вперед…

— Всегда знала, что у мужчин инстинкты над разумом преобладают, — сделала я вывод. — Палку в руки, колбасу в зубы, женщину в… эээ… ну, в общем и все, что вам для счастья надо.

— Но-но! Кто бы говорил! А у кого при виде шоколада мозги отключаются?

— Если они отключаются, значит там есть чему отключаться! — с достоинством ответила я. — Давай быстрее отсюда выбираться, а то все наши покойнички уже ожили и идут по следу.

Почти перед самым выходом я споткнулась и кубарем полетела в овражек, уронив по дороге артефакты и раздавив почти в труху спокойно сидящего там костяка.

— Я же тебе говорил — надо хорошо кушать, — прокомментировал Отто, наблюдая как я отряхиваю с себя остатки костей. — Была бы ты еще тяжелее, не цеплялась бы за твою косу сейчас чья-то рука.

Я взвизгнула и упала на спину. Раздался хруст.

— А теперь?

— Сойдет, — сказал Отто, подозрительно хихикая. Я решила поберечь свои нервы и не спрашивать, что там его так рассмешило.

Пока мы искали артефакты — возвращаться без них нельзя — мне покоя не давал шум и треск, раздающийся в лесу.

— Они идут за нами! — прошептала я.

— А нечего было артефекты терять, — сказал Отто. — Есть оба! Бежим отсюда.

Запыхавшиеся и мокрые, мы вывалились из леса и домчались до спасительной черты, отделявшей полигон от спокойного и мирного мира.

— Да-а-а-а, — сказала комиссия, глядя на нас.

— Вы задержались, — строго сказал Беф.

— Это я виновата, я в овраг упала и артефакты потеряла, — повинилась я.

— Под ноги смотреть надо, — Наставник заглянул в ведомость и посветлел. — Все, идите приводите себя в порядок, про результаты вам сообщат.

Мы побрели в зрительским лавкам немного отдышаться.

— Ола, это что, новая мода, — спросил, хихикая, Вас.

— Какая?

— Носить заколку в виде костлявой кисти.

Я перекинула на грудь косу и увидела, что ее кончик крепко сжимают пальцы костяка, раздавленного мной в овраге.

— Да, это мода под стать моему любимому некроманту, — ответила я, испепеляя Отто взглядом. — Чтобы не сильно от него отличаться.

— А-а-а-а, — протянул Вас. — Муж и жена — два сапога пара.

— Вот именно, — подтвердил Ирга, обнимая меня сзади. Я оперлась об него, чувствуя, что ноги меня не держат. — Пойдем домой, милая.

Я погрозила Отто кулаком и поплелась к общежитию.

— Напомни, — сказал Ирга, избавляя мои волосы от «украшения», — когда я ходил с рабочим материалом по улицам?

— В смысле?

— Ну ты же сказала: под стать некроманту.

Я махнула рукой, не желая разговаривать.

— Я уменьшил агрессивность ваших экзаменационных мертвяков, — сказал Ирга. — Мне за это будет благодарность?

— Живая и целая любимая, — буркнула я, — вот тебе благодарность. Разве этого мало.

— Я был бы рад, если бы у кое-кого хоть чуть-чуть плохого настроения поуменьшилось, — некромант ласково обнял меня и поцеловал в нос.

Вечером мы собрались в «Больше пей!» отметить наши отличные оценки и восстановить нервную систему после таких потрясений.

— Хочешь сухариков? — спросил Отто, который, заглаживая свою вину, был предупредительным и внимательным.

Я кинула сухарик в рот, захрустела им и тут же выплюнула.

— Что, не свежие?

— Нет, они хрустят как тот костяк, тьфу!

— Ребята! — ворвавшегося в кабак Трохима распирало от новостей. — Вы знаете, что Блондина убить хотели?

— Да уж, в курсе.

— А, вы не знаете, кто его убить хотел!

— И кто же?

— Владелец «Эльфийской стрелки». Блондин к его дочери в спальню залез, хотел совратить, а тут папаша некстати!

— А что ж он ему яд такой некачественный дал? И почему сразу не пришиб?

— Руки марать не хотел, он же эльф. А яд качественный, только он не знал, что Блондин к ядам, как и каждый аристократ-человек, приучен с детства. У эльфов так не принято.

— Откуда ты знаешь все это?

— А, Мариниэль, та самая несовращенная, в городское управление с провиной пришла, а у меня у стражников есть знакомый, вместе пили. Он мне все за бутылку самогона и рассказал. Оказывается, строгий папаша бедной эльфийке вообще жизни не давал, она сама Блондина пригласила, теперь сидит у его постели в Доме Исцеления, ждет, когда выздоровеет, чтобы продолжить начатое. Теперь с вас пиво!

Мы с Отто немного поторговались взглядами, полугном проиграл и пошел к барной стойке.

— А еще ходят слухи, что ты от Ирги беременная! — поделился Трохим.

Я подавилась пивом. Это что за новость и откуда у нее ноги растут?

— Народ уже ставки делает, кто у вас будет — мальчик или девочка, — сказал друг, хлопая меня по спине. — Ты правда беременная?

— Нет!! — завопила я в ужасе.

— Ну-ну, — заботливо обнял меня Трохим, — тебе нельзя сейчас волноваться!

— Убью, — прошипела я.

— Что, утешаешь мою беременную любимую? — ну конечно, без Ирги не могло обойтись. — Которую я, узнав новость, жестоко избил?

Некромант сел на соседний стул и уставился на меня сердитым взглядом.

— Ирга, клянусь тебе всем, чем угодно! Я тут не при чем! Я не знаю, что это за слухи!

И тут до меня дошло! Пробиваясь через толпу студентов к новому приказу по Университету, я, для ускорения процесса, кричала «пропустите беременную! Пропустите инвалида!». А что еще нужно сплетникам, чтобы раздуть новость века?

Ирга отследил на моем лице отразившиеся на нем мысли и сказал:

— Я так и думал, что это ты слухи распускаешь. Тебе так ребенка хочется?

При мысли о ребенке я вздрогнула. При наличии в доме такого количества младших сестер, за которыми приходится стирать пеленки, убирать, мыть и чинить, к младенцам перестаешь относиться с трепетом и восхищением.

— Я не хочу ребенка, Ирга! Это все — одно большое недоразумение. Скажи ему, Отто!

Полугном поставил пиво на стол и подтвердил:

— Конечно, зачем ей ребенок? Нам еще целый год учиться. Но если тебе хочется потренироваться в самом процессе, то забирай ее.

Ирга поднялся со стула с тяжелым вздохом:

— Мне на работу надо, а так я бы с удовольствием.

— Может быть, вам дать пару советов? — нахально влез Трохим. — Чтобы процесс тренировки лучше проходил.

— Не надо, мы как-нибудь сами, — улыбнулась я, подавляя желание огреть кружкой каждого из парней. — У меня вообще настроения ни на что нет! Я потеряла свою любимую юбку, и блузку пришлось тоже выкинуть.

Некромант сделал вид, что не слышал и быстро ретировался, Трохим и Отто принялись обсуждать зачем для тренировки в делании детей нужна юбка и блузка, а я задумалась над примитивностью духовной культуры мужчин, не понимающих наших многообразных потребностей.