"Ола и Отто 2" - читать интересную книгу автора (Руда Александра)29. Проверка на прочностьСделавшие добро дело Ола и Отто вознагрждаются тюремной камерой Утром нашу мастерскую посетили сразу оба наших Наставника — Профессор Свингдар и Мастер Беф. Это явление нам с Отто по определению ничего хорошего нести не могло. Быстро прошерстив в памяти все наши поступки за последний месяц, я окончательно утвердилась в мысли, что сейчас нас ожидает какой-то гадостный сюрприз, потому что ругать нас, вроде бы, было не за что. — Итак, дорогие наши дипломники! — торжественно начал профессор, попыхивая трубкой, из которой вырывался удивительно вонючий дым. — Мы пришли вас порадовать! Я чуть не схватилась за голову. Порадовать! А кто бы сомневался! Взглянув на Отто, старательно изображавшего улыбку, я поняла, что он того же мнения. — Насколько мы знаем, ваш дипломный артефакт уже готов? — Да. — Очень хорошо. Через два дня мы посмотрим, как он работает на практике. — В смысле? — Выпустим вас на учебный полигон практиков, дадим в руки артефакт и посмотрим, как на него отреагирует нежить. Мы с Отто переглянулись. Конечно, мы испытывали наш артефакт на зомби, костяках и умертвиях. Но это были вялые, измученные студентами, образцы из лабораторий Практического факультета, тем более, что нас с ними разделяла толстая решетка. До сих пор испытания дипломных работ Мастеров Артефактов проходили только в лабораторных условиях. О том, чтобы выпустить теоретиков на боевой полигон никогда и речь ни шла. Когда мы брались с Отто за ниш диплом, то никак не думали, что нам придется его защищать в таких условиях. Выйти один на один против нежити… б-р-ррр… — Это не мы придумали, это новое распоряжение из Министерства образования, — сказал Беф. — Простите, Наставник, — сказала я. — Против нас выпустят настоящую, живую нежить? — Если так можно выразиться по отношению к уже мертвым существам, то — да. Для вас будет сымитирована типичная ситуация применения вашего дипломного проекта. Лес, дорога, и все виды нежити, которые могут встретиться в нашем государстве. — Почему все? — спросил Отто, хватаясь обеими руками за бороду. — А как написано в пояснительной записке к вашему диплому? «Оглушение и временное замедление нежити, встречающейся на просторах Ситории». Мы переглянулись. В глазах лучшего друга я прочитала все, что он обо мне думает — ведь пояснительную записку писала именно я! Что мне стоило ограничиться Чистяково и пригородом, где отродясь кроме зомби ничего не водилось (если не считать нашествие лунной нежити в прошлом году)? — Защита теоретической части диплома состоится позже, — сказал Профессор Свингдар, — после того, как мы убедимся, что ваш артефакт работает. — А если он не подействует на нежить? — спросил Отто. — Лучше, чтобы подействовал. Кстати, все остальные артефакты дипломная комиссия попросит снять. — Пора писать завещание? — поинтересовалась я. — Готовьтесь, — туманно ответил на мой вопрос Беф, а профессор Свингдар ободряюще улыбнулся. — Надо же, — сказал Отто, провожая взглядом Преподавателей, — только раннее утро, а уже какой паршивый день начался. — Это еще не паршивый, — сказала я, примериваясь к стенке, чтобы побиться об нее головой. — Вот через два дня будет паршивый. — Через два дня будет нам полный финиш, если артефакт не сработает. — Должен сработать, за теоретические выкладки я ручаюсь. — За работу я тоже ручаюсь, — проворчал Отто. — Но вот что у нас в итоге получилось и как это сработает… — Должно сработать, должно, — сказала я, пытаясь убедить саму себя. — Мы же с тобой проверяли. — Да, проверяли, — кисло сказал полугном, терзая бороду. — Но мы же в полевых условиях его не проверяли. Он пошарил под лавкой и достал оттуда увесистую бутыль. Откупорил, понюхал — я в это время осторожно двигалась к двери — и спросил злобным голосом: — А кто это мне самогон на воду заменил? — Мне надо прогуляться, — быстро сказала я, выбегая из мастерской. — К нотариусу пошла завещание писать? — крикнул вслед Отто. Именно я была причастна к тому, что первоклассный гномий самогон таинственным образом улетучился из бутыли. Впрочем, почему таинственным? Самогон пошел на благое дело — подкуп продавца одной лавчонки, куда в скором времени обещали завезти эксклюзивные эльфийские украшения. Все модницы города стояли на ушах, записавшись у владельца лавки в очередь на приобретение цацек. Я в очередь не успела — слишком поздно узнала о грядущем событии. Но зато я знала, что продавец — а ведь от него зависело распределение вожделенных сокровищ — большой ценитель гномьего алкоголя. Произведя с заначкой Отто нехитрые манипуляции, я волшебным образом стала первая в списке покупательниц украшений. Жаль, конечно, что я совершенно забыла предупредить Отто об исчезновении самогона. Думаю, ближайшее время лучше мне не попадаться полугному на глаза. Я направлялась к квартире Ирги, чтобы пожаловаться ему на жизнь. Некромант неделю назад вернулся в город, но толком мы не виделись — он был страшно занят, да и я перед защитой диплома закрывала все свои «хвосты» в Университете. Постучав в двери квартиры и не получив ответа, я нагло вломилась к возлюбленному в комнату. Ирга мирно спал на кровати в своей любимой позе на спине, накрывшись одеялом по нос. — Ирга, — затрясла я некроманта. — Подъем! Некромант открыл один глаз и сказал: — Отвянь, женщина! — Я тебе дам женщину! — возмутилась я. — Меня кто ею сделал? Еще и обзывается! Некромант молча отвернулся к стенке. — Ирга!!!! — Я всю ночь был на ногах! Мне сегодня еще отчет писать и опять ночь работать! — взмолился возлюбленный. — Отстать от меня, я спать хочу! — Ладно-ладно, — сказала я, садясь на кровать. — А меня убить хотят. — Тебе полегчает, если я тебя сейчас убью? — пробурчал Ирга, накрываясь одеялом с головой. Ах, так! Я встала с кровати и решительно направилась к буфету. Не получу морального утешения, так хоть поем. Так, что у нас тут? Это я не ем, это я не хочу, о, кексики с изюмом! Ням-ням! — Ола, — сказал Ирга не вылезая из-под одеяла. — Перестань есть мой ужин. — Утро за окном, какой ужин? — Был бы ужин, — вздохнул некромант, — если бы кое-кто не пришел и не разбудил меня. Я бы мирно спал до вечера, а потом бы съел кексы и пошел бы на работу. А теперь я злой, голодный и спать хочу. — Не будите во мне зверя, а то хомячок такой прожорливый, — пробормотала я себе под нос. — Что-что? — переспросил Ирга. — Извини, что разбудила, говорю. Некромант потянулся со сладким зевком и, хитро улыбнувшись, спросил: — А кто говорил «я тебе дам женщину»? Давай! — Скоро может не оказаться женщины, — сказала я, придав голосу трагичность. — Что опять случилось? — Мы диплом защищать будем в полевых условиях. — И что? — В условиях, максимально приближенных к боевым, — объяснила я. — Это значит, что на меня напустят зомби. А я должна буду от них защищаться с помощью своего изобретения! — Не понимаю причины твоего волнения, — сказал Ирга. — Ты что, первый раз в жизни столкнешься с нежитью? Опыта у тебя — хоть отбавляй. — Если ты считаешь, что каждая встреча с этими созданиями доставляет мне радость, то ты глубоко заблуждаешься. У меня, вообще-то нервы слабые. И вообще их мало. И вообще… — Хорошо, хорошо, — сказал Ирга, зевнув. — Я все понял. Неужели ты думаешь, что на этом испытании Наставники позволят, чтобы с вами что-то случилось? Припугнут — и делу конец. — Припугнут! Легко тебе говорить! — Милая, тебе напомнить как я диплом защищал? — Э-э-э… — кажется, он когда-то что-то мне по этому поводу рассказывал, да я прослушала. — Мне нужно было создать зомби и держать его под контролем, — сказал Ирга, приглашающе поднимая одеяло. — Ты сам избрал себе специализацию, — упрямо сказала я. — А я свои нервы гробить не согласна на таком испытании! — Милая, — некромант, видя, что я не собираюсь вставать со стула, гордо закутался в одеяло и сделал вид, что так изначально и задумывал, — почему ты не думаешь о тех, кому с твоим артефактом в руках придется столкнуться с реальной нежитью? Да к тому же не на учебном полигоне в окружении опытных магов? Я рукоплещу этому решению Министерства образования! Ты хоть представляешь, сколько магов-практиков погибло из-за того, что изделие, идеально работавшее в лабораторных условиях, в боевых отказывало? Я почесала в голове. Такой аспект проблемы я не рассматривала — мне было важно, чтобы моя драгоценная шкура не подвергалась лишним испытаниям, а о тех, кому собственно предназначался мой труд, я как-то не подумала. — И что, много народу погибло? — робко спросила я. Ирга кивнул. — Понимаешь, большинство Мастеров Артефактов никогда не бывали в боевой обстановке, да что там говорить — они-то и нежить видели хорошо если два раза в жизни и то на курсе по некромантии. А ведь часто от артефакта зависит жизнь не только мага, который может как-то выкрутиться, но и простого человека, которому больше не на что надеяться. Я задумалась и вдруг до меня дошло. Почему я никогда не рассматривала свою работу в мастерской не только как очередной шаг к получению заветного диплома, но и как к возможности усовершенствовать свое умение помощи людям, которые надеются на мои изделия? Мне стало стыдно за всех артефактников. Почему никто и никогда мне не говорил об этом? Ни один Преподаватель не акцентировал внимание моих соучеников на то, что от нас, библиотечных крыс, часто зависит жизнь тех, кто сталкивается с противником не только на страницах книг? Они надеялись, что мы сами догадаемся? Нет, конечно, я знала, что изготавливаю вовсе не игрушки, но то, что моя недоделка может обернуться для кого-то смертью, до сих пор мою совесть не тревожило. — Ты должна знать еще кое-что, — со вздохом сказал Ирга. — Только учти, что эта информация является закрытой. В нашем королевстве в этом году трижды появлялась Лунная нежить. Уже несколько отдаленных поселков стерты с лица земли. Я думаю, именно с этим связано ужесточение правил дипломирования Мастеров Артефактов. — Лунная нежить? Насколько мне помнится, она появляется очень редко. — Появлялась, — уточнил Ирга. — А теперь появляется часто. — И никаких следов? А почему это секретная информация? — Чтобы не было паники. Представляешь, каждое полнолуние города погружаются в хаос? — А почему студентам не сказали? — Чтобы не разболтали. — А слухи… — Пресекаются любыми методами, — жестко сказал Ирга — Теперь мне значительно полегчало, — ответила я. — Теперь я знаю, что в полнолуние меня могут сожрать мертвяки и значительно меньше волнуюсь о предстоящем испытании. — Я рад, что смог тебя утешить, — зевнул некромант. — Если тебе будет от этого легче, я обещаю прийти на твою защиту и проследить, чтобы ни один мертвец не коснулся своими лапами моей милой. А теперь я немного посплю, хорошо? Я немного посидела на стуле, почесывая спину. Ирга заснул (или сделал вид, что заснул). Все вкусное в его буфете закончилось. Идти обратно в мастерскую и ругаться с Отто мне не хотелось, а покупать ему самогон вместо растраченного было жалко. Почесав в поисках умных мыслей затылок, я решила идти в Университет, чтобы узнать последние новости и повидаться с Бефом — вдруг строгий Наставник поделится какой-нибудь информацией. В главном корпусе Университета в центральном холле царило столпотворение. Студенты-выпускники что-то бурно обсуждали, размахивая руками и перекрикивая друг друга. Разобрать что-либо в этом галдеже не представлялось возможным. Я попрыгала возле толпы, определила центр возмущения и стала пробиваться туда, бесцеремонно расталкивая народ локтями. — Пропустите! Пропустите! Мне тоже интересно! А ну пропустите беременную девушку! Я тебе наступлю на ногу! Ай! Пропустите инвалида! Добравшись до цели, я уткнулась носом в листочек с приказом по Университету, прикрепленному к доске объявлений. Быстро пробежав его глазами я потрясла головой, чтобы упорядочить мысли и прочитала приказ вдумчиво. Каждый его пункт был хуже предыдущего. 1. «Объявить недостаточной подготовку специалистов по практической магии и Мастеров Артефактов. 2. Продолжить срок обучения студентов вышеупомянутых специальностей на один год. 3. Ввести обязательный практический экзамен по каждому выпускному предмету. 4. В дополнительный год обучения предоставить студентам место работы для отработки навыков. 5. Обязать каждого выпускника перед получением диплома пройти полевую практику сроком не менее трех месяцев.» Дальше я не успела дочитать — кто-то нагло оттер меня от листочка, я пробралась из толпы в свободную часть коридора и, сев на подоконник, загрустила. Я пока не знала, к каким последствиям приведет этот приказ, но что мое торжественное возвращение домой как дипломированного, хорошо оплачиваемого специалиста откладывается на неопределенный срок — это факт. — Вот она, вражина, рассиживается, — прервал мою печаль голос Отто. Я склонила свою проштрафившуюся голову перед лучшим другом и спросила: — Ты приказ читал? — Какой приказ? Ага, понял! — полугном круглой бочкой врезался в толпу студентов, и через некоторое время протолкался обратно мрачнее тучи. — Ну и как тебе? — Все интереснее и интереснее, — признался он, присаживаясь рядом. Я воспряла духом. Пока Отто думает о последних учебных нововведениях, ему не до разборок со мной. — Что будем делать? — спросила я. — А ч то остается, — угрюмо ответил лучший друг. — Не бросать же дело у самого финиша! Придется сдавать экзамены, а потом идти работать куда пошлют. А потом еще эта полевая практика! Вот уж не было печали! — И что теперь? — Это дело надо отметить, — сказал Отто. — Ничего лучше не выводит из мрачного настроения, чем кружка хорошего вина. Только ты платишь, надо же как-то возместить мне ущерб от потери первоклассного алкоголя? — Он испарился! — душевно поделилась я своей версией. — Пробка была плохо пригнана. Вот алкоголь и испарился, одна вода осталась. — Да ну? — удивился полугном. — Тогда у тебя есть шанс выловить драгоценные пары из воздуха. — Ты издеваешься? — А ты? Я перебрала в кошеле наличность и сказала: — Ладно, пойдем уж ловить пары. Хорошее вино не обещаю, но на пиво, по крайней мере, у меня хватит. Отто несколько мгновений поколебался, видимо, прикидывая как ему уговорить меня раскошелиться побольше, но в итоге принял предложения, решив, что за чаркой будет виднее. Конечно, мы напились. Во всяком случае я довольно некрепко стояла на ногах. А как же — такую подлянку со стороны Министерства образования и Университета следовало подсластить горячительным. Мы шли по улице, крепко держась за друг друга. Я мурлыкала под нос грустную песенку о голодных студентах, а Отто подпевал, делая мое мурлыканье еще более немузыкальным: — Каждый студент вам ответит как есть полезно и выгодно каждое утро поесть колбаска не вредит знаниям ням-ням-ням-ням-ням — Стоп! — сказал вдруг Отто. — Там что-то лежит! — Где? — Под забором. — Ну и пусть себе лежит, тебе-то что? — Ни один нормальный гном не пройдет мимо чего-то, что бесхозно лежит! А вдруг там что-то нужное лежит? — Нужное бы так просто под забором не лежало, — ответила я. Мне было лень наклоняться и смотреть что там лежит под забором в бурьянах. А потом еще и помогать это тащить в общежитие. — Ты никогда не разбогатеешь, — напророчил Отто. — Медячок к медячку — вот и полный кошель. Я фыркнула. — Зря ты так, — пожурил полугном, направляясь к бурьянам. — Между прочим, состояние моего отца началось с одного медяка, которые ему дедушка подарил. — Да? — Ага. Папа выгравировал на нем розу и продал одной лопоухой за серебряный. — Кому? — переспросила я, садясь в теплую дорожную пыль. Стоять не хотелось. Хотелось вообще-то лечь и полюбоваться на звездное небо, но я здраво рассудила, что Отто не порадует вид меня, лежащей посреди дороги. — Эльфийской туристке. Представь, подходит такой милый розовощекий малыш и предлагает сувенирчик на память, — тут голос лучшего друга внезапно изменился. — Ты знаешь что, а точнее кто, туту лежит. — Ну? — проявила я заинтересованность. — Блондин! — Э?.. — Блондин, точно, — сказал Отто, сотворив хиленький огонек — мой лучший друг никогда не был силен в практической магии. — Живой? — Живой. Но без сознания. Ты можешь его водой обрызгать? Я неопределенно помахала руками в воздухе, что должно было значить «вряд ли у меня сейчас получится сотворить дождичек». — Понятно, — сказал полугном и завозился в зарослях. Я поднялась, отряхнула юбку от пыли и пошла полюбопытствовать. Под забором в бурьянах действительно лежал Блондин. Выглядел он не ахти — порванная рубашка, разбитые губы, очень бледное лицо. Лим слабо дышал, веки у него подрагивали. Мой лучший друг ощупывал его конечности на предмет переломов. — Отто, — сказала я. — Можно я его пну? — Зачем? — А просто. Он у меня много крови попил. — Ола, пинать поверженного и беззащитного недруга — подло. — Он меня изнасиловать хотел, — напомнила я, горя жаждой мести. — Но ведь не изнасиловал, — возразил Отто. — Только хотел. Вот и ты только хоти его пнуть. — Ты считаешь, что это равноценно? — возмутилась я. — Никогда не думала, что ты — шовинист! — Я правдолюб, — с достоинством ответил полугном. — Бери его за руки и понесли. — Куда это еще? — К целителям. — Ты предлагаешь мне его тащить к целителям? — возмутилась я. — Ну не бросать же его здесь. — Это не мы его здесь бросили. — Имей хоть капельку доброты, — сказал полугном, решительно беря Лима за ноги. — Добрыми делами прославиться нельзя, — пробурчала я, хватая Блондина за руки. — Учти, что мы совершаем ошибку. — Если мы этого не сделаем, то меня будет мучить совесть. А тебя — нет? — Не знаю, — честно ответила я, пытаясь разыскать внутри себя признаки существования совести. Блондин оказался очень тяжелым, особенно если принимать во внимание тот факт, что я сама слегка покачивалась. Мы выволокли бесчувственное тело на дорогу и немного пронесли, после чего я уронила свою половину. Голова Блондина стукнулась о землю с глухим звуком. — Ты его добьешь! — сказал Отто. — Слушай, а где у человека центр тяжести? — задумчиво спросила я. — Не знаю, — озадачился полугном. — Наверное, где-то возле пупка. Я шагами измерила тело Блондина и сказала: — Ты бери его за руки, там где руки, там он тяжелее. — Он везде одинаково тяжелый, — ответил Отто, поочередно пытаясь поднять Лима и за руки и за ноги. — Нет, — упорствовала я. — За ноги его нести легче. Вот я его и понесу! — А не боишься, что из его ботинок вонять будет? — Не будет, он же аристократ! Он носки каждый день меняет, — но на всякий случай наклонилась и понюхала. — Я тоже каждый день меняю, хоть я и не аристократ, — обиделся полугном. Мы снова взялись за конечности Блондина и потащили его в направлении Дома Исцеления. — Извините, а что это вы делаете? — раздался за нами хрипловатый баритон с легким акцентом. Я от неожиданности выпустила из рук ноги Блондина, Отто же аккуратно положил свою часть тела на дорогу и обернулся на голос. — А, это ты, Живко! — обрадовался он. — Кто это такой? — прошептала я. — Ты что не узнаешь? Это же орк, который к твоей младшей клинья подбивал. Я зажгла огонек и присмотрелась. Действительно, он — крючковатый орлиный нос, большие миндалевидные глаза, жесткие черные волосы схвачены в высокий хвост. — Извини, не признала. А ты что, его знаешь? — спросила я у полугнома. — Да, — сказал тот. — На ярмарке и познакомились, когда ты его от сестрицы отогнала. Я подумал, то лишнее знакомство никогда не помешает. Валяющийся на дороге Блондин издал тихий стон. — Кто это? — спросил Живко. — И куда вы его тащите? — На мясо мы его несем себе в кладовую, — ответила я. — На зиму запасаемся. Орк ошеломленно уставился на меня, захлопав глазищами. Это зрелище мне понравилось и я решила дурачиться дальше. — Не слушай ты ее, — начал Отто, но я перебила полугнома и сказала извиняющимся голосом: — Ладно, я пошутила. На самом деле мы несем его в ближайший сарай, чтобы устроить там гнусную оргию. Лучший друг ткнул меня в бок так сильно, что я согнулась. — В Дом Исцеления мы идем, поможешь донести? Сам же видишь, помощник из Олы никудышний. Я решила промолчать — ляпнула бы опять что-то и мне бы пришлось дальше тащить отнюдь не легкого Блондина. Поэтому я молча пошла за парнями, ловко несущими постанывающего Лима. — И кто это его? — спросил Живко. — Не знаю, — ответил Отто. — Мы с ним очень давно не пересекались, и я не в курсе его дел. Может, не поделили что-то. Хотя не знаю, кто бы мог осмелиться поднять на него руку — у Блондина папаша очень влиятельный. — Кто-то еще более влиятельный, — предположил Живко и улыбнулся мне. От его улыбки, сверкнувшей в тусклом свете уличных фонарей, меня обдало жаром. Такой мужчина, а я, как всегда, выгляжу ужасно! Волосы растрепались, выпившая, еще и угораздило в пыль сесть! Эх! Я вспомнила Томну — всегда аккуратную и ухоженную, как будто сошедшую с обложки журнала о жизни королевского двора. Она даже утром выходила из своей комнаты в общую умывальню так, словно была на конкурсе на новую фаворитку нашего правителя. Мы подходили уже к Дому Исцеления, когда я приняла решение не показываться перед Живко в ярко освещенном приемном покое. Иначе никакой улыбки больше никогда я от него не дождусь — только гримасы ужаса. — Отто, я вас здесь подожду, на лавочке. Не хочу я к целителям идти. Полугном, шумно дыша, пожал плечами. Как хорошо, что нам встретился орк! Если даже Отто умаялся нести упитанного аристократа, что уж тогда говорить обо мне! Я села на ближайшую лавочку и зябко обхватила себя руками — время было давно за полночь, стало холодать. Вот уж не везет так не везет! Из-за желания показаться Живко привлекательнее, чем я есть приходится сидеть на холодной лавке вместо того, чтобы сидеть в тепле у целителей и пить горячий чай. Наверное, мужчины были созданы нам для испытания на прочность! — Ола, вставай, простудишься и откосишь экзамен! Я что, сам отдуваться буду? — отказалось, что я незаметно для себя задремала. — Холодно, — сказала я, клацая зубами. Отто молча надел на меня свою жилетку. Меня как будто придавило к земле. — Ты там кирпичи носишь? — удивилась я тяжести одежды. — Так, по мелочи, — уклонился от ответа полугном. — Что там Блондин? — Избили и ядом насильно напоили. Если бы мы его не нашли, то к утру точно бы дуба дал, — сказал Отто. — А так проваляется у целителей пару дней и все будет нормально. — Плохой был яд, не качественный, — вздохнула я. — Да не в том дело, он как и любой аристократ, каждый день яды по чуть-чуть принимал, чтобы организм закалить. Мне это целители рассказали, — сообщил лучший друг. — А где Живко? — Домой ушел, как только мы Блондина целителям отдали. Он человек деловой, это мы с тобой просто так по улицам ночью шляемся. — Ничего не просто так, — обиделась я. — Мы шли с конкретной целью — домой попасть. Я, во всяком случае, так хотела. Это ты вечно по сторонам глазеешь. — Ах, так! — запыхтел Отто. — Это еще не все, — разошлась я. — Ты почему меня под ребра стукнул? Чуть не сломал! И Блондина пнуть не дал, что ему, хуже бы от этого было бы? — Замолкни, ты ерунду несешь! — возмутился Отто. — Тебе вообще пить вредно, ты злая становишься. — А ты, правдолюбец тоже мне нашелся! Нам экзамен завтра сдавать, а мы полночи из-за Блондина прошатались! — А ты бесчеловечная и немилосердная! О, Бездна, с кем я связался! — заорал полугном, пытаясь снять с меня свою жилетку. — Кто из нас еще бесчеловечный! А раздевать бедную девушку посреди улицы у тебя совести хватает! Отто от избытка чувств дернул меня за волосы, я же вцепилась ему в бороду. Ура, деремся! Напряжение дня с его плохими новостями и подзаборными явлениями, к которым присоединялось похмелье, начало немного уходить. — Стоп, стоп, стоп! — чьи-то сильные руки расцепили нас с Отто. — Отстань, Ирга, не мешай выяснять отношения с этой… этой… Я плюнула в сторону полугнома, но в темноте не было видно — попала или нет. Ирга легко поднял меня на руки, прижал к себе, удерживая от активных действий и еще раз повторил: — Стоп, ребята, вы чего? Хотите, чтобы сюда сбежалась вся ночная стража? — Завтра поговорим, — прошипела я Отто. — Жилетку отдай, — буркнул он. — И не забудь, что у нас завтра консультация перед защитой. — Что ты здесь делал? — спросила я у Ирги. — Шел с работы. А вот вы что тут делали посреди ночи? Я рассказала Ирге о нашей находке в бурьянах. — Как ты думаешь, кто это его? — поинтересовалась я. Некромант пожал плечами. — Блондин своими методами «сотрудничества» многим перешел дорогу. Ну что, отвести тебя в общежитие или пойдешь ночевать ко мне? — возлюбленный бережно укутал меня в свою легкую куртку. — Я тебе не пойду, у тебя есть нечего, — сказала я, пытаясь вспомнить о собственных продуктовых запасах. Ладно, если ничего не найду, поживлюсь у Лиры в буфете. — Почему нечего? Я вчера вечером купил продуктов, — ответил Ирга. — Тогда пойдем к тебе, — сказала я, от усталости еле передвигая ноги. Засыпая на ходу, в квартире Ирги я переоделась в его рубашку, выпила стакан молока с медом и отключилась, едва коснувшись головой подушки. — Ола, милая, вставай! — Отстань от меня, — я попыталась спрятаться под одеяло, но жестокий некромант начал щекотать мне пятки. — Ирга! Ай, ну перестань! — Ола, я был бы рад, если бы ты продолжала храпеть у меня под боком и дальше, но тебе пора на консультацию. — Я не храпела! — Хорошо, хорошо, мне послышалось! В любом случае — пора вставать! Я поднялась и, чувствуя себя недоделанным зомби, поплелась к маленькому зеркальцу, висящему около буфета. О, ужас! На меня смотрело нечто с мешками под глазами, опухшим лицом и вскоклоченными волосами — ни умыться, ни расчесаться я вчера, точнее сегодня под утро, так и не собралась. — Ирга! — Да, милая? — Не смотри на меня, я такое страшилище! — Что ты, я на работе вижу женщин, которые выглядят намного хуже тебя! — утешил некромант. — Это на кладбище, что ли? — подозрительно уточнила я. — Ну а где я работаю? — дипломатично ответил Ирга. Сам он выглядел свеженьким и бодреньким и даже бритым. Показав некроманту язык, я поплелась в ванную. Одежда моя выглядела не лучшим образом, впрочем как раз для такого случая в недрах шкафа Ирги хранился запасной вариант — юбка и блузка, аккуратно сложенные на полочке. Грязную юбку я, воровато оглянувшись, запихнула в середину корзинки для грязной одежды в надежде, что Ирга ее не заметит среди своих рубашек и случайно постирает. В аудитории Университета я села подальше от Отто. Я уже не помнила из-за чего мы поскандалили ночью, но мириться первая не хотела. Стоило Профессору Свингдару начать рассказывать о предстоящем завтра мероприятии, как в двери просунулся какой-то студент-младшекурсник и сказал: — Профессор, Олугерду Ляху и Отто дер Шварца вызывают по важному делу. Мы переглянулись и вышли. — Что ты натворила? — спросил Отто. — Я? Ничего. Я спать вчера вечером пошла под конвоем Ирги, а ты? — Спокойно дошел до общежития и тоже лег спать. В коридоре нас ожидал стражник. — Мы заплатили вчера за выпивку? — прошептала я, пока мы шли в городское управление стражи. — Кажется, заплатили, — сказал Отто. — Но за непроплаченную выпивку в главное управление не тащат. — Я боюсь. Полугном вцепился в бороду и неуверенно сказал: — Если совесть чиста, бояться нечего. В главном управлении важный офицер стражи сказал: — Я капитан Анксе Любме. Вы обвиняетесь в покушении на убийство Лима ня Монтера. — Кого? — завопили мы в один голос. — Лима ня Монтера, — несколько обескуражено повторил капитан. — Это что, Блондин? — спросила я у Отто. — Наверное. — Послушайте, — обратилась я к стражнику, — что здесь происходит? Мы ни на кого не покушались! Наоборот, мы этому мерза… Лиму жизнь спасли! В Дом Исцеления доставили! — Успокойся, — одернул меня Отто. — Сейчас пан капитан нам все объяснит. — Вчера в Дом Исцеления двумя мужчинами был доставлен ня Монтер. В данный момент он не пришел в сознание, но характер нанесенных повреждений, а также применение яда позволяет предположить, что лишь счастливая случайность спасла жизнь пострадавшего. — Мы — его счастливая случайность, — проворчал Отто, дергая себя за бороду. — Говорила я тебе, что мы ошибку совершаем, — сказала я ему. — Лежал бы себе там под забором, а мы бы сейчас на консультации сидели. — Тихо! — шикнул полугном. — Итак, вы утверждаете, что вы доставили пострадавшего в Дом Исцеления. — Да. — А почему тогда в показаниях целителей указывается, что ня Монтера доставили два мужчины? — Потому что мы по дороге встретили нашего знакомого и он помог нам тащить Лима, — объяснила я. — А я их под Домом исцеления ждала, потому что не люблю лишний раз с целителями сталкиваться. — Ага, значит преступный сговор! — С кем? — растерялась я. — Молчи! — сказал Отто. — А скажите, в чем конкретно нас обвиняют? — В покушении на убийство, — важно сказал капитан, подняв вверх палец. — Все опрошенные свидетели единогласно утверждают, что у вас с ню Монтером были длительные разногласия на деловой и личной почве. — Были, — согласился полугном, — но мы их давно разрешили. Об этом вам сказали? — Сказали, — скривился капитан. — Но это не существенно. Вы могли затаить злобу и дождаться благоприятного момента для совершения мести. — Да если бы мы хотели, мы бы давно его убили… ай! — Отто с силой наступил мне на ногу и я решила больше ничего не говорить. — Мы вас задерживаем до выяснения обстоятельств, — сказал капитан. — У нас завтра защита диплома, — сказал Отто. — Значит, ее придется отложить, — любезно сообщил Анксе Любме. Нас развели по разным камерам — чтобы мы не выработали общие показания. Женская камера была переполнена. Многочисленные девицы самых разнообразных внешних видов сидели и лежали на нарах, что-то шумно обсуждая. Я помялась у входа, не представляя, как нужно себя вести в уголовной среде и решила, что элементарная вежливость — это лучше всего. — Здравствуйте, девушки! — сказала я. — О, еще одна! — воскликнула бойкая блондинка в открытом вечернем платье. — Хочешь, угадаю, за что ты здесь? — Давай. — За покушение на убийство Блондина Лима! — Да, — удивилась я, — а откуда ты… — А мы все тут — потенциальные убийцы Блондина, — сообщила блондинка. — Я, Блия, была заподозрена в том, что не ограничилась бурным расставанием с Лимом весной, а задумала убить его. Тяку, — Блия кивнула в сторону тихой девушки в аккуратном платье, скромно сидевшей в углу, — Блондин пытался опорочить и она его заказала. Вон та купеческая дочь, извини, опять забыла, как тебя зовут… — Селестиниадиранта, — прогудела крепкая краснощекая девица то ли с примесью великанской крови, то ли просто любительница очень часто хорошо покушать. — Да, Селести… Селестин… короче она не поделила с ним торговые интересы, а вон Витка — так она преследовала Блондина с целью женить его на себе последние полгода. — А ей-то зачем было Лима убивать? — удивилась я, пораженная разносторонности Блондиновых интересов. — А чтобы никому не достался, — охотно сказала тоненькая вертлявая девчушка. — А ты чего пыталась его убить? — Да мы когда-то деловые сферы не поделили, к тому же я ему отказала. И еще Лим очень не любит моего жениха. — Добро пожаловать в семью, — хихикая, сказала Блия, освобождая мне место на нарах. — Я не поняла, сюда что, садят всех, кто был хоть как-то знаком с Блондином? — Нет, кто имел хоть какую-то причину его убить, — сказала Витка. — Нас поначалу садили в одну камеру со всякими уголовницами, но потом пришлось выделить нам отдельное помещение. Все-таки мы, в основном, из приличных семей. — Один, два, три… семнадцать, восемнадцать, — пересчитала я девушек, для верности тыкая в них пальцем. — Ах, да! Я — девятнадцать! И что мы здесь все делаем? — Задержаны до выяснения обстоятельств. — Абсурд какой-то! — У Блондина папашка — начальник большой, — сказала Блия. — Надо же ему отчет предоставить о проделанной работе. — Меня не одну взяли, с другом. Интересно, он с уголовниками сидит или тоже с такими же «до выяснения»? — Да парней уже две камеры набили, — поделилась Витка. — Мне стражник по секрету рассказал. Я вздохнула с облегчением, потому что волновалась за Отто. А если он сидит с такими же добропорядочными, как и он сам, то полугном найдет чем заняться! Будет заводить полезные знакомства и слушать последние сплетни. — А у меня завтра экзамен — защита диплома, — пожаловалась я. — Это еще что! Вот меня вытащили из постели одного красавчика, у которого я осталась после вчерашней вечеринки, — весело сказала Блия. Теперь я поняла, почему ее платье было таким открытым и воздушным. Да, не повезло девушке! На обед нам дали на тарелке нечто, похожее на сероватый склизкий блин. — Что это за гадость? — спросила Тяка. — Овсянка! — радостно сказала я, понюхав варево. Впрочем, чтобы догадаться что это, мне не обязательно было нюхать. Овсяная каша, забытая на плите в большом количестве воды всегда превращалась в подобную малоаппетитную массу. — Я это есть не буду! — Ну и зря, — сказала я, глотая кашу. На вкус она оказалась ничем не хуже моей собственной стряпни, в каше даже было масло. — До вечера больше ничего не дадут, будет у тебя желудок урчать. — Не будет, я редко ем. Я питаюсь духовной пищей, — прошептала Тяка, вздыхая так, что грудь в ажурном платьице стала похожа на работающие кузнечные мехи. — Вам, предпочитающим земную пищу, этого не понять! — Куда уж нам, — согласилась я. — Отдай мне свою порцию, — попросила купеческая дочь с непроизносимым именем. Я почувствовала досаду — я тоже хотела еще кашки, чего бы не набить желудок на дармовщинку. — А кто хочет мою кашу? — спросила одна из девиц. — И мой чай, он невкусный, без меда! Слопав четыре порции каши и напившись чая, я почувствовала потребность прилечь — набитый желудок требовал горизонтального положения для процесса переваривания. Развалившись на верхней полке, я удовлетворенно срыгнула и подумала, что в тюрьме, в сущности, не так уж и плохо. Если бы еще пиво давали! Вечером, плотно отужинав перловой кашей с малосольным огурчиком, я потребовала начальство. Начальство явиться не пожелало. Тогда мы с Виткой быстро организовали концерт — аккомпанировали тарелками и ложками тоскливым завываниям Тяки (которые назывались «душещипательные романсы о любви»). Стражники не долго выдержали высокое искусство и прислали небезызвестного капитана Анксе. — Спокойно, девицы! — попросил он, вытирая пот с лысины. — Мы требуем переговоров! — заявила я. — Иначе мы продолжим наш концерт! — Нет, мы его усилим! — поддержала меня Блия. Капитан вздрогнул. — Какие ваши требования? — Вы дадите мне справочку, что я сидела в тюрьме, а не прогуливала экзамен? — спросила я. — Мне нужна теплая одежда! Ночью холодно! — закричала Блия. — Дайте нормальной еды! — Подушки! — Одеяла! — Чаю с медом! — Перинку! — Расческу! — Почему в камере нет зеркала? Капитан стражи кивал головой, потом не выдержал и сбежал. — Девочки, готовься! — скомандовала Блия. — Поем «Плач по загубленной молодости»! — Она длинная очень, я всех слов не знаю, — сказал кто-то! — Ничего, будем петь, пока помним, а потом начнем сначала! Через полчаса нам принесли подушки, теплые одеяла, полосатые фуфайки и огромную кастрюлю картошки с мясом. — Между прочим, наш ужин вам отдали, — бурчал стражник, раздавая нам подушки. — Вы можете его забрать, — предложила я, — а мы споем песню голодных студентов. — Не надо, — испугался стражник. — Мы потерпим. — Вам не нравится наше пение? — грустно спросила Тяка. — Что вы, что вы, — фальшиво заулыбался стражник. — Вы очень хорошо поете. Хоть в армию прочив нечисти в Сумеречные горы отправляй. — Зачем? — удивилась купеческая дочка. Стражник сбежал в коридор, закрыл за собой решетку и только после этого ответил: — Чтобы вся нежить разбежалась, а та, что послабее, вообще сдохла! — Ах ты, негодяй! — закричала Тяка. — Да я три года пению училась! «Бедный учитель!» — подумала я, прыгая на месте, чтобы перловка утрамбовалась в желудке и освободилось место для картошки. Спали мы под трубный храп купеческой дочки. «А Ирга все-таки свинья! — успела подумать я, прежде чем заснуть. — Обвинять в том, что я храплю! Да мне никогда с этой Селести-как-там-ее не сравниться!» Утро началось мрачно. Не привыкшие к дискомфорту девицы стонали и жаловались на жизнь, к туалету за занавесочкой выстроилась очередь, вода из крана текла ледяная. Закаленная суровыми общежитскими буднями, я чувствовала себя прекрасно, с нетерпением ожидая завтрака. Однако вместо пищи телесной в камеру пожаловала пища духовная — мой Наставник. Взвизгнув от радости, я слетела со своей койки и кинулась к нему. Никогда ранее я не была так рада его видеть! — Наставник! — счастливо прошептала я, хватаясь за его черную мантию как утопающий за спасительный круг. — Ну-ну, — сказал он, похлопывая меня по спине. — успокойся, Ольгерда! Пойдем, нам нужно спешить на экзамен. Радость от встречи мгновенно потухла. Мы зашли за Отто, который выглядел вполне довольным жизнью, если не считать бороды, своим видом напоминающей воронье гнездо. У входа в Управление митинговала толпа разгневанных родителей, пытающихся извлечь из застенка своих дочерей. Капитан Анксе потел и краснел, стоя на ступеньках. Ему не давали вставить ни слова. Он проводил нас тоскливым взглядом, и попытался успокоить горожан, по всей видимости, собирающихся брать штурмом здание. — Разные у меня были ученики, — говорил Беф, быстро шагая к Университету. — Но чтобы вызволять их из тюрьмы перед защитой диплома — такого еще не было! — Гордитесь, Наставник, — заметила я. — Мы такие у вас единственные и неповторимые! Издав короткий смешок, Беф сказал: — Я предпочитаю обычных учеников, с ними хлопот меньше. — Зато с нами — веселее, — не унималась я. — Что да, то да, — согласился Наставник. — И седых волос больше. — А нам придется возвращаться в тюрьму? — спросил Отто. — Надеюсь, что нет, — ответил Беф. — Управлению стражи не с руки ссориться в Университетом. Тем более, что ваша вина не доказана. Наставник бросил на нас проницательный взгляд. — Надо было его добить, — пробурчала я, а Отто закатил глаза. Времени переодеваться у нас уже не было, поэтому мы направились сразу к учебному полигону. На удобных стульях за величественными столами уже сидела экзаменационная комиссия, на скамьях для зрителей расположились защищающиеся. Все они были одеты в выглаженные мантии, на головах у девушек были аккуратные прически. Мы с Отто выглядели как помятые воробышки среди стаи ворон. — Извините за внешний вид этих студентов, — обратился Беф к комиссии. — Просто пришлось их только что их тюрьмы вытаскивать! — Я так и знал, что этим все закончится! — не сдержался Декан. — Мы как раз были не при чем! — возмутилась я. — Это было недоразумение, — подтвердил Беф. На лице Декана отразилось разочарование. — Сдавайте свои артефакты, — сказал Профессор Свингдар, вручая нам по нашему дипломному изделию. Мы сели на крайнюю скамью, игнорируя любопытные взгляды соучеников. — Ола! — раздался шепот. Я обернулась и увидела Иргу, машущего мне рукой. Пришел! — Хоть что-то хорошее сегодня случилось, — сказал Отто, пытаясь привести в порядок свою бороду. — Если Ирга рядом, то я не волнуюсь за свою сохранность. Если что-то случится, тебя он вытащит, и меня за компанию прихватит. — Не каркай! — Отто дер Шварц и Ольгерда Ляха! — вызвал ответственный секретарь. — Как? Мы же только пришли! — удивилась я. — Пойдем, пойдем, — Отто успокаивающе пожал мне руку. — Мы подумали, что вас нужно побыстрее отпустить, вы, наверное, поесть хотите и помыться, после тюрьмы-то, — сказал Декан, елейно улыбаясь. — Отпустить нас хотят, пока зомби все еще свеженькие и от солнца не успели отупеть, — прошептала я полугному. — Спасибо большое за заботу, — ответил он Декану, дергая меня за руку. — Мы готовы. — Это вас пришел Ирронто поддержать? — поинтересовался Профессор Партик. Я кивнула. — Он лично проинспектировал всю нашу нежить, которую мы готовили для экзамена, — сказал Профессор. — Нашел несколько недочетов! У вас будут просто первоклассные мертвецы! Я кисло улыбнулась. Первоклассные мертвецы меня не воодушевили. — Идите на полигон, ваша задача — оглушить напавшую на вас нежить и достичь противоположного конца полигона, следуя за стрелкой, — сказал Беф, выколдовывая ярко-красную стрелку. — Удачи. Я спокойно зашла в заросли, гордо подняв голову. Но как только мы скрылись из глаз комиссии, вцепилась в руку Отто. — Спокойно, спокойно, — сказал лучший друг, хватаясь свободной рукой за бороду. — Я и сам боюсь. — Спасибо, утешил. Есть предложение — сейчас опускаемся на животы и тихонько ползем к концу полигона. — И много ты так проползешь? — скептически спросил полугном. — Не знаю, а у тебя есть лучше предложение? — Нету, — сказал Отто, ложась на землю. Ползти оказалось довольно тяжело — острые сучки упавших веток, шишки и кочки впивались в живот, трава и листья набивались в рот, кусты постоянно цеплялись за волосы. — Я так больше не могу! — наконец-то сдалась я. — Пусть лучше зомби сожрут. Отто промолчал. Он сражался с колючим кустарником, в котором намертво запуталась его борода. — Как ты туда попал? — удивилась я, помогая другу. — Не знаю, — признался он. — наверное, ветер подул или я обернулся на что-то посмотреть. И вообще, я не лесной житель, как некоторые! — Ты хочешь сказать, что я — лесной житель? Да я столько деревьев вообще только в книжках на картинках видела, — возмутилась я, помогая Отто выпутываться. — Я эльфов имел ввиду, — сказал полугном. — О, Молот и Наковальня! — Что? — я обернулась. — Зомби! — Я вижу! — Бросай бороду и бежим! — Как я ее брошу?! — взвыл Отто. Я поняла, что все зависит только от меня. Я встала, и угрожающе размахивая артефактом, направилась к зомби. — Пшел вон! А ну, пшел! — Что ты его, как бродячую собаку отгоняешь? — раскритиковал Отто. — Молчи уж, бородатый! Что мне к нему, на вы и по имени-отчеству обращаться? — Пожалуй, по имени-отчеству не стоит, — разрешил полугном. Зомби вежливо подождал, пока мы закончим разговаривать и, издав утробный звук, кинулся на меня. — А-а-а-а, — заорала я, тоже бросаясь на него. Чувствовала я себя как боец армии — за нами только села с маленькими детьми и женами, то есть запутавшийся в колючках беззащитный полугном. Артефакт блеснул и шарахнул зомби белым лучом. Мертвяк замер. — Ёшкин кот! — восхитилась я. — Давай выпутывайся быстрее и бежим, пару минут у нас есть. — Знаешь о чем я подумал, — вдруг печально сказал Отто. — Мы не просчитали, на сколько единиц нежити хватит нашего артефакта. Ты его в полевых условиях зарядить сможешь? Мне захотелось побиться головой о ближайшее дерево. Вот мы бестолочи! Проверили, что артефакт парализует зомби и на этом успокоились! А ведь изделие тратит на разные виды нежити разное количество энергии! — Я не уверена, что я его смогу зарядить, — мрачно проговорила я, лихорадочно дергая полугнома за бороду, — но я уверена, что я смогу быстро бегать. А ты? — И я смогу, какой вопрос, — сказал Отто, поднимаясь из земли. В бороде у него гордо торчало почти полкуста. — В крайнем случае, кидайся на противника бородой вперед, — посоветовала я. — Ты думаешь, зомби боятся колючек? — усомнился Отто. — Вот и проверим, — сказала я, шустро петляя между деревьями. Артефакта хватило еще на одного зомби и на костяка, неожиданно появившегося из-за куста и схватившего меня челюстью за юбку. Представитель нежити так и замер, зажав ткань в зубах. — У нас есть два варианта, — сказал Отто, попытавшись выдрать мою юбку из цепкого закуса. — Либо отламываем ему голову и идем дальше с таким украшением, либо рвем твою юбку. — Рвем конечно, мне еще такого счастья, как болтающаяся сзади чья-то голова, не хватало! Полугном поднатужился, раздался треск. Юбку было жалко — она была качественной, из хорошей материи и дырка на уровне бедер ее совершенно не красила. — Мой артефакт сдох, теперь твоя очередь воевать, — предупредила я. Отто кивнул и вооружился палкой покрепче. — Зачем? — Когда оба артефакта разрядятся, будем отбиваться подручными средствами! — Палка будет мешать убегать, — высказала я свое мнение. — Палка меньше секиры, а я с секирой хорошо бегаю, — возразил Отто. Мы шли за стрелкой, настороженно оглядываясь по сторонам, но все равно появление двух сразу умертвий стало для нас сюрпризом. Откинув артефакт, полугном с воинственным криком кинулся на нежить, размахивая палкой. От удивления у меня отвисла челюсть, я на мгновение замерла, потом подобрала артефакт и кинулась на помощь. — Ты что, озверел? — спросила я лучшего друга, когда мы бежали подальше от недвижимых умертвий. — Да я как-то с перепугу забыл об артефакте, — признался Отто. — В руках что-то есть и вперед!!! Тем более ты сказала — бородой вперед… — Всегда знала, что у мужчин инстинкты над разумом преобладают, — сделала я вывод. — Палку в руки, колбасу в зубы, женщину в… эээ… ну, в общем и все, что вам для счастья надо. — Но-но! Кто бы говорил! А у кого при виде шоколада мозги отключаются? — Если они отключаются, значит там есть чему отключаться! — с достоинством ответила я. — Давай быстрее отсюда выбираться, а то все наши покойнички уже ожили и идут по следу. Почти перед самым выходом я споткнулась и кубарем полетела в овражек, уронив по дороге артефакты и раздавив почти в труху спокойно сидящего там костяка. — Я же тебе говорил — надо хорошо кушать, — прокомментировал Отто, наблюдая как я отряхиваю с себя остатки костей. — Была бы ты еще тяжелее, не цеплялась бы за твою косу сейчас чья-то рука. Я взвизгнула и упала на спину. Раздался хруст. — А теперь? — Сойдет, — сказал Отто, подозрительно хихикая. Я решила поберечь свои нервы и не спрашивать, что там его так рассмешило. Пока мы искали артефакты — возвращаться без них нельзя — мне покоя не давал шум и треск, раздающийся в лесу. — Они идут за нами! — прошептала я. — А нечего было артефекты терять, — сказал Отто. — Есть оба! Бежим отсюда. Запыхавшиеся и мокрые, мы вывалились из леса и домчались до спасительной черты, отделявшей полигон от спокойного и мирного мира. — Да-а-а-а, — сказала комиссия, глядя на нас. — Вы задержались, — строго сказал Беф. — Это я виновата, я в овраг упала и артефакты потеряла, — повинилась я. — Под ноги смотреть надо, — Наставник заглянул в ведомость и посветлел. — Все, идите приводите себя в порядок, про результаты вам сообщат. Мы побрели в зрительским лавкам немного отдышаться. — Ола, это что, новая мода, — спросил, хихикая, Вас. — Какая? — Носить заколку в виде костлявой кисти. Я перекинула на грудь косу и увидела, что ее кончик крепко сжимают пальцы костяка, раздавленного мной в овраге. — Да, это мода под стать моему любимому некроманту, — ответила я, испепеляя Отто взглядом. — Чтобы не сильно от него отличаться. — А-а-а-а, — протянул Вас. — Муж и жена — два сапога пара. — Вот именно, — подтвердил Ирга, обнимая меня сзади. Я оперлась об него, чувствуя, что ноги меня не держат. — Пойдем домой, милая. Я погрозила Отто кулаком и поплелась к общежитию. — Напомни, — сказал Ирга, избавляя мои волосы от «украшения», — когда я ходил с рабочим материалом по улицам? — В смысле? — Ну ты же сказала: под стать некроманту. Я махнула рукой, не желая разговаривать. — Я уменьшил агрессивность ваших экзаменационных мертвяков, — сказал Ирга. — Мне за это будет благодарность? — Живая и целая любимая, — буркнула я, — вот тебе благодарность. Разве этого мало. — Я был бы рад, если бы у кое-кого хоть чуть-чуть плохого настроения поуменьшилось, — некромант ласково обнял меня и поцеловал в нос. Вечером мы собрались в «Больше пей!» отметить наши отличные оценки и восстановить нервную систему после таких потрясений. — Хочешь сухариков? — спросил Отто, который, заглаживая свою вину, был предупредительным и внимательным. Я кинула сухарик в рот, захрустела им и тут же выплюнула. — Что, не свежие? — Нет, они хрустят как тот костяк, тьфу! — Ребята! — ворвавшегося в кабак Трохима распирало от новостей. — Вы знаете, что Блондина убить хотели? — Да уж, в курсе. — А, вы не знаете, кто его убить хотел! — И кто же? — Владелец «Эльфийской стрелки». Блондин к его дочери в спальню залез, хотел совратить, а тут папаша некстати! — А что ж он ему яд такой некачественный дал? И почему сразу не пришиб? — Руки марать не хотел, он же эльф. А яд качественный, только он не знал, что Блондин к ядам, как и каждый аристократ-человек, приучен с детства. У эльфов так не принято. — Откуда ты знаешь все это? — А, Мариниэль, та самая несовращенная, в городское управление с провиной пришла, а у меня у стражников есть знакомый, вместе пили. Он мне все за бутылку самогона и рассказал. Оказывается, строгий папаша бедной эльфийке вообще жизни не давал, она сама Блондина пригласила, теперь сидит у его постели в Доме Исцеления, ждет, когда выздоровеет, чтобы продолжить начатое. Теперь с вас пиво! Мы с Отто немного поторговались взглядами, полугном проиграл и пошел к барной стойке. — А еще ходят слухи, что ты от Ирги беременная! — поделился Трохим. Я подавилась пивом. Это что за новость и откуда у нее ноги растут? — Народ уже ставки делает, кто у вас будет — мальчик или девочка, — сказал друг, хлопая меня по спине. — Ты правда беременная? — Нет!! — завопила я в ужасе. — Ну-ну, — заботливо обнял меня Трохим, — тебе нельзя сейчас волноваться! — Убью, — прошипела я. — Что, утешаешь мою беременную любимую? — ну конечно, без Ирги не могло обойтись. — Которую я, узнав новость, жестоко избил? Некромант сел на соседний стул и уставился на меня сердитым взглядом. — Ирга, клянусь тебе всем, чем угодно! Я тут не при чем! Я не знаю, что это за слухи! И тут до меня дошло! Пробиваясь через толпу студентов к новому приказу по Университету, я, для ускорения процесса, кричала «пропустите беременную! Пропустите инвалида!». А что еще нужно сплетникам, чтобы раздуть новость века? Ирга отследил на моем лице отразившиеся на нем мысли и сказал: — Я так и думал, что это ты слухи распускаешь. Тебе так ребенка хочется? При мысли о ребенке я вздрогнула. При наличии в доме такого количества младших сестер, за которыми приходится стирать пеленки, убирать, мыть и чинить, к младенцам перестаешь относиться с трепетом и восхищением. — Я не хочу ребенка, Ирга! Это все — одно большое недоразумение. Скажи ему, Отто! Полугном поставил пиво на стол и подтвердил: — Конечно, зачем ей ребенок? Нам еще целый год учиться. Но если тебе хочется потренироваться в самом процессе, то забирай ее. Ирга поднялся со стула с тяжелым вздохом: — Мне на работу надо, а так я бы с удовольствием. — Может быть, вам дать пару советов? — нахально влез Трохим. — Чтобы процесс тренировки лучше проходил. — Не надо, мы как-нибудь сами, — улыбнулась я, подавляя желание огреть кружкой каждого из парней. — У меня вообще настроения ни на что нет! Я потеряла свою любимую юбку, и блузку пришлось тоже выкинуть. Некромант сделал вид, что не слышал и быстро ретировался, Трохим и Отто принялись обсуждать зачем для тренировки в делании детей нужна юбка и блузка, а я задумалась над примитивностью духовной культуры мужчин, не понимающих наших многообразных потребностей. |
|
|