30. Сила толпы

Я валялась на кровати, решая, что делать. А делать было решительно нечего. После защиты диплома внезапно образовались несколько недель свободного времени. Руководство Университета лихорадочно решало, что с нами, выпускниками-недовыпускниками, делать и куда пристроить сотню активных молодых людей так, чтобы они год занимались полезным делом, к тому же по учебной программе.

А пока мы были предоставлены сами себе. Ехать домой мне не хотелось — начиналась горячая пора заготовления консервации на зиму, а трудового энтузиазма у меня не было. Ирга увяз в работе, и я его не видела, Отто укатил в вояж по родственникам, а Лира отправилась отдыхать — всех младших специалистов Дома Исцеления насильно вывезли на природу, потому что пациенты стали пугаться бледных целителей с темными кругами под глазами.

Да, делать было нечего, целый день я провалялась на кровати и теперь болели бока. Вчера, правда, я немного развлеклась — перележала на пляже и весь вечер сосредоточенно мазала спину свежей простоквашей. Конечно, было какое-то заклятие для быстрого заживления кожи, но без верной соседки я не рискнула провести на себе целительский эксперимент, решила пользоваться бабушкиными методами.

Я придирчиво изучила паутину в углу комнаты. Если делать совсем нечего, значит, придется заняться уборкой, благо работы по приведению комнаты в порядок хватит на долго. А где у нас веник? Веник… веник… веник… Я точно помнила, что он где-то был! Раньше мы с Лирой пользовались бытовыми заклинаниями уборки пыли, но вскоре обнаружилось, что эти заклинания имели побочный эффект — вместе с пылью бесследно пропадала какая-нибудь нужная вещь. Выяснилось это далеко не сразу, ибо наша комната была под завязку забита всевозможными нужными вещами (которые всякие недальновидные люди гнусно обзывали «хламом»). Но однажды после уборки пропал Лирин любимый череп, до того момента смирно лежавший на полке. Поэтому пришлось обзавестись самым обыкновенным веником.

Искомый предмет обнаружился под столом. Он стыдливо прикрывал кучку мусора, которую Лира — во всяком случае, я не помнила за собой такого деяния — собиралась вынести, да забыла. Я принялась аккуратно подметать пол, стараясь не совершать резких движений, чтобы лишний раз не ощущать жжение в спине. Простокваша помогала плохо. Когда мусора образовалась приличная горка, мне в голову пришла идея. Достав потрепанный учебник по трансфигурации, я сотворила из кучки голема и приказала ему самому отправиться в мусорный бак в конце коридора, очень надеясь, что творение не развалится прямо посреди коридора. Но, в конце концов, если бы не новый указ, я бы была уже дипломированной магичкой, надо же начинать пользоваться привилегиями владения магической энергией!

В дверь постучали. Я быстро закинула веник под кровать, готовая, если что, отказаться от авторства голема, если тот все-таки до мусорника не добрался.

— Кто там?

— Ряк.

— Заходи.

— Привет, Ола! Это из твоей двери нечто выбежало и возле мусорного бака развалилось?

Надо же! Добежал почти до финиша, наверное сил не хватило в бак запрыгнуть.

— Не мое нечто, — сказала я с непроницаемым выражением лица.

— А, ну я так и подумал. Странно было бы предположить, что ты уборкой занялась.

Я взвесила про себя возможность обидеться — я что, уборкой заняться не могу? — и идти убирать остатки голема или промолчать. Лень, как всегда, победила — голем осиротел.

— Ты чего собственно, пришел? Рассказать мне, какая я плохая хозяйка? Так я и сама это знаю.

— Не, я пришел сказать, что там наши протестовать собираются. Не хочешь присоединиться?

— Кто такие «наши» и против чего протестуют?

— Наши — это выпускники этого года. А протестуют против увеличения обучения еще на год.

— А ты каким боком при них? — удивилась я. — Тебе же нравится быть студентом. Ты сколько уже здесь учишься — лет десять?

— Около того, — согласился Ряк. — Мне надоело! А тут как раз протест…

— Так приказ по Университету вышел неделю назад, почему только сейчас решили протестовать?

— А народ дипломы защищал, а потом пили. Некогда протестовать было. Ну что, идешь?

— А форма одежды какая?

— Любая, чтобы драться удобно было.

— Драка намечается? Не-е-е, я тогда не пойду.

— Где ты видела мероприятие с большим скоплением народа, которое бы не заканчивалось дракой?

Я задумалась. Наверное, нигде. Даже свадьба моей сестры без драки не обошлась, хотя обе матери новобрачных целый месяц разрабатывали стратегии, как избежать побоища.

— Хорошо, я пойду, — меня же никто в драке не будет заставлять участвовать, можно насладиться развлечением, наблюдая из безопасного места.

На площадке перед общежитием практиков собралась огромная толпа народу. Здороваясь со знакомыми, я нашла группку теоретиков и присоединилась к ним.

— О, Ола! — обрадовались мне. — А чего ты не с артефактниками?

— Да их нет почти никого, — отмахнулась я. — Примете назад к себе?

И вправду, гномов в толпе я не увидела. Знакомые лица из потока Мастеров Артефактов были сплошь человеческими, и с ними я отношений не поддерживала — как-никак, ближайшие конкуренты.

— Мы тут транспарант придумали, — сказал Птронька. — Поддержишь своей энергией?

— Конечно, хотя по мне, так лучше бы транспарант соорудить из подручных материалов, им драться удобнее.

— Будет драка? — оживился Ромек. — Это хорошо!

Этот теоретик поступил к нам после нескольких курсов Рорриторского университета, разочаровавшись в практической магии, но подраться он был рад всегда и везде.

— Драка — хорошо только тогда, когда дерутся за девушку, — поучительно сказала Томна.

Она выглядела как обычно — одета в последние новинки, аккуратный макияж, туфельки на высоком каблучке. Я отодвинулась от одногруппницы подальше, чтобы не было такого яркого контраста в ее пользу.

— Драка без повода — вот это хорошо, — набычился Ромек. — Такая драка дает возможность развернуться как следует, особенно, если драка со многими одновременно.

Томна поджала губы. Ромен не обращал внимание на ее обаяние и это страшно ее раздражало.

— Привет! — Трохим в своей обычной панибратской манере стукнул меня по плечу. — Хочешь транспарантик?

Я обернулась. Трохим бережно прижимал к себе деревянные квадраты на длинных ручках.

— Бери на выбор. Вот есть «Долой!», «Протестуем!», «Доколе?», «Требуем дипломы», «Комендантов общежитий — на мыло!» и «Повысьте стипендию!».

— Мне, пожалуй, про стипендию, — сказала я, рассматривая транспаранты. Что-то они мне напоминали.

— У дворника в коморке лопаты для уборки снега украл, — шепнул мне Трохим, правильно истолковав мой взгляд.

Организаторы протестного шествия — студенты-практики и, к моему удивлению, староста теоретического потока Зеник — построили народ, убедительно попросили вести себя прилично и мы двинулись к главному корпусу Университета, скандируя хором:

— Не хотим учиться лишний год!

— Требуем выдать дипломы!

— Долой!

— Нет произволу!

Благодаря наличию в руках транспаранта, я попала в начало колонны — не в первые ряды, но видно все было прекрасно. Томна держалась рядом. Протестовать оказалось делом увлекательным — чувствовать себя частью единого организма, испытывать такие же эмоции, как и люди рядом, знать, что ты не один! Действие увлекало, я с энтузиазмом махала лопатой и кричала во все горло. Рядом бодро шагала Томна, раскрасневшаяся и веселая.

На высоком крыльце главного корпуса нас уже ждали. Ректор, сложивший руки на внушительном животике, являл собой воплощенное спокойствие. За ним толпились Преподаватели, изредка перешептываясь. Наше шествие остановилось в паре шагов от ступенек.

— Прежде чем вы начнете, — сказал Ректор, — я хочу напомнить, что организованные массовые беспорядки запрещены и могут привести к наказанию всех участников.

Толпа заволновалась. Про этот запрет никто не знал.

— А у нас вовсе не массовые беспорядки, — успокоил Зеник. — У нас протест!

— Хорошо, — сказал Ректор. — У вас есть письменное обращение? Есть? Давайте.

В рядах организаторов случилась заминка. Обращение было, но никому не хотелось идти к Ректору под холодными взглядами Преподавателей и отдавать написанное. А вдруг еще испепелит на месте? Или, еще хуже, в жабу превратит? То хоть помрешь смертью храбрых, а то квакай в зооуголке, пока для опытов не заберут. Наконец, более сильные практики выпихнули из толпы упирающегося, но слабосильного, Зеника. Он неуверенно вскарабкался по ступеням, отдал обращение и стремглав скатился вниз, споткнувшись на последней ступеньке и влетев кому-то в живот головой под смех всех остальных.

Ректор, не разворачивая бумагу, передал обращение секретарю и сказал:

— Что ж, ученый совет рассмотрит ваши предложения. Ответ сможете прочитать на доске приказов по Университету. Приятно было пообщаться, — Ректор развернулся и направился внутрь здания.

— И все? — вырвалось у кого-то из толпы.

— А что вы еще хотели? — обернулся Ректор. — Как вариант, могу предложить вам пойти задуматься о своем поведении. Или подмести студгородок, дворницкий инвентарь, я смотрю, вы уже нашли.

Преподаватели скрылись в глубине здания. Народ недовольно заворчал и начал было расходиться, но выскочивший с криком на ступеньки студент-практик остановил процесс развала колонны протестующих.

— Ребята! — закричал он. — Это же свинство какое-то творится! Вы понимаете?

— Да! — закричали все.

— Нас разводят, как детей!

— Да!!

Не понятно каким чудом мы вновь построились и дружно скандируя «Долой!», «Протестуем!», направились в сторону общежитий. Там, между жилыми корпусами практиков и медиумов была в незапамятные времена сколочена сцена — на ней планировалось проводить концерты, повышающие общий культурный уровень обучающихся. Когда стало ясно, что студенты желают повышать культурный уровень исключительно если обещают на концерте «обнаженку» и «халявное спиртное», от идеи отказались, но сцену так и не разобрали. Изредка ее использовали как огромный стол для грандиозных попоек, периодически студенческие самодеятельные группы пытались представить на народный суд свое творчество. Суд обычно заканчивался свистом жалеющих свои уши и опять же пьянкой в качестве моральной компенсации.

Сейчас же на сцене выступали главные протестующие, рассказывающие о том, как плохо мы живем и что нужно делать, чтобы жилось лучше. Я откровенно не понимала, почему мы живем плохо, лично я жила хорошо, но энтузиазм и коллективное настроение меня так сильно захватили, что я махала своим импровизированным транспарантом и кричала вместе со всеми «Долой!». Что «долой» и куда «долой», я не знала, но это было не важно.

В конце концов выяснилось, что во всех бедах виноваты эльфы. С этим я была согласна, громко крича «да!» на все обвинения в сторону остроухих, раздававшиеся со сцены.

— Они живут дольше нас!

— Что им лишний год обучения!

— Ломиториэль никогда отлично не поставит!

— Они богаты и не делятся!

— «Эльфийская стрелка» подняла цену на входной билет!

— Пиво дорожает, что им, они его не пьют!

— Бабы красивые, но не дают!

Остатками разума я пыталась понять, почему мне обидно, что эльфийские девушки мне не дают, но меня дернул за руку какой-то незнакомый парень и закричал

— Верно говорят, да?!

— Да! — согласилась я, глядя в его блестящие от возбуждения глаза.

— Эльфов нужно бить!

— Да! — взревела толпа.

— Мы идем бить гадких эльфов, — радостно подпрыгивала рядом Томна.

Толпа, хаотично размахивая транспарантами и выдирая колья из заборов, двинулась в строну эльфийского квартала. На нашем пути закрывались двери и ставни, случайные прохожие забивались в подворотни, и это льстило. Вот какие мы сильные, как нас много и как нас все боятся! Как мы им всем сейчас покажем!

Мы подошли к утопавшему в зелени эльфийскому кварталу, когда уже начало смеркаться. На нашем пути стояли старейшины квартала, тонкие, высокие, прекрасные длинные волосы с множеством мелких косичек развевались на легком ветерке. Старейшины пытались что-то сказать, толпа на миг остановилась, но в первых рядах закричали:

— Бегом, впере-о-о-од!

Эльфов просто снесло с дороги.

Я бежала, размахивая лопатой и что-то крича в едином порыве со всеми, как вдруг моя нога вступила во что-то липкое и теплое. Щелкнув пальцами, я зажгла огонек и посмотрела вниз. Вся моя сандалия была в темно-красном, на которое быстро налипала пыль. От осознания того, ЧТО это, мне на миг стало дурно.

Кровь.

Почему мирная демонстрация против увеличения срока обучения продолжилась кровью на моей сандалии? И что случилось с тем, в ком эта кровь текла?

Я попробовала остановиться, но это было невозможно. Толпа несла меня, как река щепку. Со всех сторон раздавались крики, кое-где уже завязались потасовки. Я схватила лопату наперевес и принялась пробиваться в сторону, поближе к забору. За мою юбку кто-то схватился. Я обернулась. Томна с выпученными глазами простонала:

— Не бросай меня здесь, пожалуйста!

— Держись за мной, — рявкнула я, расталкивая людей с помощью лопаты.

Мне наступали на ноги и толкали, пару раз очень сильно ударив; кто-то схватился рукой за блузку, я рванулась изо всех сил и выпала из толпы. За мою руку схватилась Томна, сжав ее так, что я вскрикнула от боли.

— Не отставай, — бросила я и двинулась в направлении движения орущей массы. Возле первого же переулка мы свернули и побежали подальше от этого ужаса.

— Стой! — шепнула я, услышав неподалеку свистки стражи.

Мы спрятались за деревом возле чьего-то ажурного забора. Стражники, сопровождаемые отчаянным лаем из-за забора, промчались мимо, громыхая оружием. Томна мелко дрожала, схватившись за мою руку. Сквозь ее шумное дыхание прорывались всхлипы. Я молча оценивала повреждения. Идти было возможно, хоть и больно. Какая же я дура, что пошла протестовать! И чего мне дома не сиделось? Гномы, как всегда, самые умные! Из них в этой кутерьме никто не участвует. Сидят себе сейчас по кабачкам, пиво пьют, трубочками пыхают. Дура я, дура!

— П-п-п-почему они т-т-так? — заикаясь, сказала одногруппница. Ее зубы стучали, она вся тряслась.

«Только истерики мне и не хватало», — подумала я.

— Толпа, — сказала я вслух. — Томна, успокойся, все уже закончилось. Мы в безопасности.

— Д-д-да, — сказала она и вдруг зарыдала, раскачиваясь из стороны в сторону.

Я осторожно прислонила лопату к забору, удержавшись, чтобы не прикрикнуть на заливавшихся собак, и влепила со всей силы пощечину подруге.

Она проглотила рыдание, икнула и уставилась на меня.

— Ты что? — спросила она вполне нормальным тоном.

— Полегчало? — спросила я скорее у себя, чем у нее.

— Да, — кивнула Томна.

Мне тоже полегчало. Впрочем, я бы с удовольствием стукнула ее еще раз, чтобы успокоиться окончательно, но сомневалась, что такая возможность мне сегодня еще представится.

— Теперь с вами можно поговорить? — раздался в полумраке хрипловатый баритон.

Томна взвизгнула, я схватилась за лопату.

— Не стоит воевать, Ольгерда, это я, Живко. Помните меня? — орк выступил из тени дерева и слегка поклонился.

Я увидела как Томна блеснула глазами, что означало примерно «ах, какой красавчик!»

— А что ты тут делаешь? — спросила я.

— Живу, — лаконично ответил орк.

— А, так это твои собаки гавкают?

— Мои псы, — мягко поправил Живко. — А это твои соученики там бушуют?

— Мои, — призналась я. — а что ты делаешь в эльфийском квартале?

— Это орочья часть, — сказал парень. — Где же нам еще жить, как не возле эльфов?

— Я даже не знала, что у нас в городе живут орки, — удивилась я.

— Очень мало. Даже мы тут временно, пока не распродадим псов.

Я вздохнула. Оттоптанные ноги ныли, я чувствовала, как на ребрах наливаются синяки, к тому же было чувство, что цеплявшаяся за мою руку во время бегства Томна ее вывихнула. Орк правильно истолковал мой вздох.

— Я сейчас успокою животных и проведу вас домой, — сказал он, бесшумно исчезая в темноте.

— Какой красавчик! — возбужденно прошептала Томна, пытаясь пятерней причесать волосы. — Эх, жаль, что сумочку потеряла! Кстати, он — мой!

— В смысле?

— Ты ему глазки не строй, я попробую его соблазнить.

— Да пожалуйста! Мне орки никогда не нравились.

— Ола, у тебя что, совсем глаз, ушей и женского начала нет? Да я готова прям здесь под него лечь! Он же… ах!..

— Я готов. Вас к общежитию проводить? — спросил Живко, словно из воздуха появившись перед нами.

— Да, — сказала Томна, закатывая глаза. — Ах, что-то мне дурно! Ах!

Она очень ловко упала в обморок, расположившись в весьма сексуальной позе.

— Терпеть не могу девиц, падающих в обморок, — спокойно сказал Живко, доставая нож.

— Ты что собираешься делать? — испугалась я.

— Разрежу ей рубашку, чтобы было легче дышать.

Томна шумно задышала и открыла глаза.

— Кажется, я потеряла сознание? — слабым голосом спросила она.

— Кажется, — саркастически сказал орк, я же молча протянула ей руку, помогая подняться.

Томна шла рядом со мной, кусая губы и напряженно размышляя. Я брела, ни о чем не думая и волоча за собой лопату — бросить ее было жалко. Живко, демонстрируя степное воспитание, своей помощи в транспортировке лопаты не предложил. Я чувствовала, что он часто поглядывает на меня и терялась в догадках к чему бы это.

В городе было пусто. Перепуганные студентами горожане попрятались, ночные заведение закрылись. Из эльфийского квартала до сих пор раздавались крики и шум, ощутимо тянуло гарью.

На одной из улиц нас остановил вооруженный патруль стражи.

— Кто такие, почему ходим? В городе чрезвычайное положение.

— Извините, — сказал Живко, — мы не знали. Я девушек домой провожаю.

Стражник поднял повыше фонарь и внимательно нас рассмотрел.

— Студентки?

Мы кивнули.

— Вы арестованы.

— За что? — возмутилась я.

— За организацию массовых беспорядков.

— Вы хотите сказать, что мы — организаторы? — спросила я, наступая на стражника.

— Приказ. Всех студентов, замеченных сегодня вечером в городе, арестовывать! За погром в эльфийском квартале.

Я почувствовала, как за моей спиной задрожала Томна и решила — будь что будет. В тюрьме я уже была, ничего там страшного нет, зато сейчас была прекрасная возможность поскандалить в свое удовольствие.

— Они целый день были у меня в гостях, — неожиданно сказал орк. — Если бы они участвовали в погромах, то должны были и меня избить, как представителя расового меньшинства.

Стражник с сомнением покосился на мускулы Живко, которые не скрывала короткая жилетка.

— А почему девица такая ободранная? — обвиняющее спросил один из стражников, указывая на меня.

— Давайте, давайте, — сказала я, — арестовывайте меня за то, что я с собачками поигралась!

— Я торговец волкодавами, — поддержал мою версию Живко.

Стражники колебались. Вдруг один из них спросил:

— А вы Ольгерда Ляха?

— Да, — ответила я, удивляясь своей популярности.

— Это вы устроили шум в тюрьме две недели назад?

— Ну, не только я, но я в том числе, — польщенно ответила я.

Стражник что-то зашептал своим напарникам, я прислушалась и расслышала «кошмар», «пели», «просили есть», «с головой проблемы» и «Беф».

— Идите куда шли, — почти грубо сказал нам стражник с фонарем.

Я ласково улыбнулась узнавшему меня стражнику и мы пошли дальше.

— Они даже не спросили, зачем мне лопата, — вздохнула я.

— Потому что они уверены, что у тебя с головой не в порядке и что ты спишь с полугномом, — проинформировал Живко.

— Я не сплю с полугномом! — возмутилась я.

— Надо же, какой у тебя слух хороший! — польстила Томна.

— В степи иначе нельзя, — сказал Живко, пристально глядя на меня. От взгляда его темных миндалевидных глаз мне стало не по себе. — Это правда, что ты — невеста некроманта?

— Правда, — ответила за меня Томна.

Орк не обратил на нее внимания.

— А это правда, что не стоит совать нос не в свои дела? — спросила я.

— Просто спросил, — пожал плечами Живко. — Я не знал, что это тайна.

— Это не тайна, просто не люблю лишнего любопытства.

— Я учту, — ответил орк, блеснув зубами в улыбке. Я услышала, как у Томны перехватило дыхание.

Улыбка действительно необыкновенно красила Живко. Я уставилась на него, вдруг поняв, что орки намного красивее эльфов. Эльфы были красивы какой-то неземной, божественной красотой, а вот орки были красивы… возбуждающе. При свете уличного фонаря смуглая кожа отсвечивала драгоценным бархатом, под ней перекатывались рельефные мышцы. Короткая жилетка Живко выгодно подчеркивала его плоский живот с порослью темных волос, уходящей под кожаные брюки. Мне ужасно захотелось провести по его груди рукой, дотронуться губами до его губ, зарыться лицом в густые жесткие волосы. Внизу живота возник горячий клубок, колени ослабели. Орк, улыбаясь, глядел на меня так, будто знал, какие мысли бродят сейчас в моей голове. Чтобы успокоиться, мне пришлось несколько раз дернуть себя за ухо, маскируя это под приведение в порядок волос.

Обругав себя за неуместные мысли и списав их на счет нервного потрясения, я сказала:

— Живко, надеюсь, ты проводишь Томну. Мне пора. Спасибо за алиби.

— Куда ты?

— По делам, — сказала я. Мы были не очень далеко от квартиры Ирги, а мне ужасно захотелось его увидеть.

— Ирге привет, — сказала Томна.

Орк помрачнел.

— Я не могу отпустить тебя одну, это опасно.

Ну кто тянул за язык эту дуру!

— Я уже большая девочка, — заверила я Живко. — Тем более, что у меня есть лопата!

— Постой! — он протянул ко мне руку.

Я красноречиво уставилась на орка, надеясь, что в моем взгляде было только возмущение и ничего больше. Он опустил руку и ответил мне серьезным и немного злым взглядом.

— Спасибо за алиби и за компанию, — сказала я, не отводя глаз. — Мне пора.

Я развернулась и бодро потопала по улице, закинув лопату на плечо.

— А я боюсь ходить по улицам одна, — защебетала Томна, но что ответил ей Живко, я уже не услышала, повернув за угол.

Конечно, Ирги не было дома. Я скинула с себя грязную одежду, ополоснулась, съела в буфете печенье и завалилась спать, завернувшись в черную рубашку некроманта. Я надеялась, что запах возлюбленного изгонит шальные мысли.

Проснулась я от грохота и ругательств — прислоненная к стене возле двери лопата упала на вернувшегося с работы Иргу. Некромант несколько минут рассматривал мою фигуру на своей кровати и потом сказал:

— Я никогда не считал себя дураком, но я не могу понять, что делает лопата для уборки снега в разгар лета в моей квартире?

— Это я принесла, — сообщила я.

— Теперь мне стало намного понятнее, — сказал Ирга и направился в ванную.

Я легла обратно, но ноющие ребра и ноги мне не давали уснуть. Кроме того, успокоившийся было теплый клубок в животе ожил при звуках любимого голоса. Я помаялась немного и тоже пошла в ванную. Дверь была не заперта, я прислонилась к притолоке и уставилась на Иргу. При свете большой лампы было прекрасно видно, как некромант стоит под потоком воды, упершись руками в стену.

Я смотрела, как капли стекают по коротко стриженным волосам, узкой мускулистой спине, ниже… Как я могла подумать, что орки возбуждающие? Куда крепко сбитому, большому орку до худощавой жилистости некроманта, до его почти эльфийского изящества. Я крепко сжала кулаки, борясь с желанием.

Ирга выключил воду, выжал длинную челку и отряхнулся. Капли воды, попавшие на меня, казались ледяными на пылающем лице. Некромант повернулся за полотенцем и замер, глядя на меня.

— Что случилось? — спросил он.

— Ничего, — с трудом выдавила я, облизнув пересохшие губы.

— Просто ты никогда не вела себя так.

— Как — так?

Ирга легко улыбнулся. Его совершенно не смущала собственная нагота, я же прилагала массу усилий, чтобы не отводить взгляд с его лица вниз.

— Скажем так, мы впервые в ванной вдвоем. Раньше я не замечал за тобой такого интереса ко мне.

— Какой там интерес, — сказала я, чувствуя, как полыхающее желание превращает все мои суставы в кисель, как бегают мурашки по спине и чешутся в желании поцелуя губы. — Что я там не видела?

— Так посмотри, — поддразнил Ирга.

— Возьми полотенце, простудишься.

— Так что случилось? — еще раз спросил возлюбленный, медленно вытираясь. Я отвела глаза и стала пристально изучать плитку на стене.

Ирга сделал быстро движение и, не успела я пикнуть, как он подхватил меня на руки и прошептал в ухо:

— Ты ведь участвовала в студенческих возмущениях, да?

Я кивнула, прижимаясь к его груди.

— Я полночи их ловил, — сказал Ирга, ногой захлопывая за собой дверь в ванную. После яркого света мне показалось, что в комнате непроглядная темень. — Поэтому и пришел так рано и полон сил.

Я намек поняла, но меня больше заинтересовало, как развивались ночные события.

— Почему ты?

— Я все-таки выпускник практического факультета, — прошептал Ирга, щекоча мне ухо. — При необходимости я могу быть боевым магом. А уж для того, чтобы поймать горстку перепуганных студентов, вообще не стоило напрягаться. Но на всякий случай всех магов-практиков подняли на ноги, мало ли что.

— И как охота?

Возлюбленный осторожно положил меня на кровать, и сам лег рядом, поглаживая мою спину.

— Кто не спрятался, я не виноват. Думаю, ночь за решеткой заставит их подумать о своем поведении. Эльфы здорово пострадали. Некоторые бестолковые горожане присоединились к погромам, думаю, сегодня страже спать не придется. Ты как не попалась?

— Меня спас орк, — сказала я, уютно устраиваясь у Ирги под мышкой.

Его руку на миг замерла, но потом продолжила свое движение.

— Орк?

— Да, — сказала я, начиная чертить круги на животе Ирги, чтобы отвлечься от скользкой темы. — Знакомый Отто. Он покорил Томну с первого взгляда.

— А тебя? — обманчиво спокойным голосом спросил некромант.

Я скривилась, надеюсь он это почувствовал.

— Первый раз, когда я его видела, он пытался соблазнить мою несовершеннолетнюю сестру. Второй раз мы вместе тащили умирающего Блондина. Третий раз я спасалась от толпы взбесившихся студентов. Думаю, он мне абсолютно не понравился.

Да, настолько не понравился, что для того, чтобы забыть, как выглядела его широкая грудь в вырезе жилетки и как блестела его улыбка при свете уличного фонаря, я, презрев все нормы воспитания, зашла в ванную, когда там купался Ирга.

— Орки очень красивые, — подначил меня некромант.

Я знаю. Спасибо, дорогой, что напомнил.

— Я уже сделала свой выбор, — как можно равнодушнее сказала я. — Мне нравятся парни со светлой кожей, а не со смуглой.

Я вспомнила легкую бесшумную походку орка, его плавные, скользящие движения, лицо Томны, с трудом удерживающейся, чтобы не накинуться на привлекательного парня, собственное желание, против моей воли рисующее приятные картинки с участием Живко…

Нет, мое воображение меня погубит.

— Ты сегодня ведешь себя странно, — пробормотал Ирга, целуя мою макушку.

— Я просто испугалась, когда они все… мы все налетели на эльфов… кровь на моем сандалии. Знаешь, это было несколько неприятно.

Некромант крепко прижал меня к себе.

— Надеюсь, тебя не будут мучить кошмары и ты не будешь мешать мне спать?

— Спасибо за утешение, — пробурчала я.

— Каждый делает свои ошибки сам, только кто-то на них учится, а кто-то нет. Я надеюсь, ты больше не пойдешь протестовать?

— Не думаю.

Под моими пальцами живот Ирги покрывался мурашками и мне это очень нравилось.

— Мне кажется, что мы находимся в неравном положении. А если я так сделаю? — спросил Ирга, пытаясь расстегнуть на мне рубашку. — И кто делает такие маленькие пуговки, которые неудобно расстегивать?

— Это твоя рубашка, — хихикнула я.

— Завтра же отпорю все пуговицы, — пообещал возлюбленный, просто задирая на мне одежду.

— Все девушки будут твоими.

— А ты их лопатой отгоняй, — Ирга поцеловал меня в живот.

— А за что ты меня любишь? — спросила я, перебирая пальцами его волосы.

— За то, что ты необыкновенная, единственная и неповторимая.

— А я красивая?

— Милая, что случилось? Конечно, ты красивая!

— Просто хочется знать, есть ли у меня шансы или полагаться только на лопату? — отшутилась я.

Ирга приподнялся надо мной и заглянул в глаза.

— Ты — моя единственная, — сказал он.

— Да? — уточнила я, цепляясь за него ногами.

— Что ты делаешь?

— Пытаюсь тебя завалить на себя, — пропыхтела я.

— Милая, да я сам с радостью упаду, ты только попроси. А завалить ты меня не сможешь, силы не равны.

— Вот отъемся, — пригрозила я.

— Буду тебя использовать не как женщину, а как подушку, — сообщил Ирга.

— Хватит болтать, — прошептала я, — давай не тратить зря время.

— А на что мы его потратим? — спросил некромант, расстегивая-таки пуговицы на рубашке.

— На зарядку, будешь двигаться туда-сюда, туда-сюда.

— А ты?

— А я буду лежать и мурлыкать.

— Хорошо, я согласен, все рано ты не выдержишь и примешь активное участие. А вообще мне нравится твое настроение, надо бы почаще тебе нервные потрясения устраивать.

— Неужели тебе кажется, что без этого я тебя не хочу?

— Хочешь, хочешь, — утешил возлюбленный, и после этого я уже была не в состоянии вести связную беседу.

— …Ирга!

— Что, милая? Есть хочешь?

— Ну почему сразу есть? Я что не могу хотеть чего-то другого?

— Давай повторим, — лениво сказал Ирга, прижимая меня к себе. — Просто после любви ты всегда хочешь есть.

— Давай повторим, но чуть попозже, хорошо? Когда я поем… то есть я хотела сказать, что мне поговорить с тобой надо.

— Говори.

— Мне интересно, а что ты сделаешь, если у тебя появится конкурент?

— Я его убью, — спокойно сказал Ирга.

— Как это убьешь? Совсем убьешь?

— Могу не совсем. Могу оживить и опять убить. Так ему и передай.

— Я просто спросила.

— А я просто ответил. Ола, — Ирга легко, почти не напрягаясь, перенес меня на себя, — я так долго тебя ждал, что теперь никому не отдам. Только если ты сама от меня уйти не захочешь.

— С чего бы это я захотела от тебя уйти? — спросила я, ерзая на его ребрах. — Кто меня еще кормить будет?

Некромант засопел.

— Ты чего?

— Есть нечего, — признался он. — Я же не знал, что ты придешь.

— Надо всегда иметь запас на случай явления любимой, — нравоучительным тоном сказала я.

— Запас был, но я готов поспорить, что ты его уже съела.

— А тебе жалко?

Ирга тяжело вздохнул. Переложил меня обратно на кровать. Потянулся. Посмотрел на меня укоризненным взглядом. Почесался, потом опять тяжело вздохнул. Я внимательно изучала трещины на потолке.

— Неужели тебе совсем меня не жалко? Выгонять меня в такую рань на поиски еды!

— А тебе меня не жалко, я тут лежу такая голодная, злая…

Последний аргумент оказался для Ирги решающим. Он быстро сбежал, а я завернулась в одеяло и сладко заснула — ведь ночью мне так и не удалось толком поспать.

Проснулась я от того, что на моем лице внезапно оказались холодные, мерзкие, мокрые капли.

— А-а-а-а! — я подскочила на кровати.

Надо мной стоял некромант с чашкой, намереваясь вылить на меня остатки воды.

— Завтрак подан, — церемонно сказал он.

«Ладно-ладно, я тебе этот холодный душ еще припомню», — подумала я, накидываясь на сладкие булочки.

— Кстати, Ректор собирает выпускников, — сказал Ирга, утягивая на свою половину стола большую часть булочек.

— Зачем?

— Думаю, будет воспитывать. На сколько я понял из услышанного в булочной, эльфийская диаспора рвет и мечет. Они уже выставили Университету огромный счет за нанесенные убытки.

— Интересно, кто будет их возмещать, — пробормотала я.

— Уверен, что не Университет, а студенты.

Я перестала жевать и уставилась на Иргу.

— Не переживай раньше времени, — посоветовал он. — Ты ведь еще не знаешь, что скажет Ректор.

— Ничего хорошего, — вздохнула я.

… Все оказалось намного хуже. В актовом зале, набитом выпускниками, Ректор долго молчал, тяжело дыша и краснея все больше с каждой минутой. В зале стояла гробовая тишина. Студенты, многие из которых были сопровождены на собрание прямиком из тюрьмы, боялись пошевельнуться.

— Вы! — выдохнул Ректор и опять замолчал.

«Сейчас будет ругаться матом», — подумала я, но многоуважаемому магу удалось справиться с собой и он продолжил уже спокойнее:

— Вы нанесли непоправимый ущерб имиджу Университета и посрамили гордое звание студента-мага. Эльфы выставили Университету огромный счет за нанесенные повреждения! И знаете, кто его будет оплачивать? Вы! В следующем учебном году ни один выпускник не получит стипендии до тех пор, пока ущерб не будет возмещен.

— Ни один? — пискнул кто-то.

— Ни один! — твердо заявил Ректор. — У нас круговая порука. Естественно, ваши смехотворные требования, которые вы осмелились выдвинуть вчера, будут проигнорированы, а зачинщики — наказаны.

После Ректора выступал секретарь, который нудным голосом зачитал список разрушений. Я услышала, что смертельных случаев нет и больше не слушала, думая о своей судьбе. Перспектива была мрачной. Нас всех — во всяком случае, артефактников, отправят практиковаться к различным Мастерам. По идее, вместо стипендии, мы должны были получать зарплату. Теперь эта зарплата будет выплачиваться в фонд помощи несчастным эльфам. А на что же я буду жить? Покупать себе новую одежду? Сладости? Питаться, в конце концов!

На сцене произошла ротация. Выступать вышел проректор Магистр Бурик. Его речь была краткой.

— С завтрашнего дня студенты будут задействованы в ремонте эльфийского квартала без применения магии.

Народ потрясенно застонал. Еще как-то можно было пережить потерю стипендии, но красить эльфам заборы! Вручную!!! А эльфы, эти высокомерные гордецы, не упустят возможности вдоволь поиздеваться.

Подождав, пока крайне раздраженные преподаватели выйдут из зала, мы тоже потянулись к выходу.

— Так нечестно! — простонал кто-то за моей спиной. — Эльфийский квартал вместе с нами громило еще полгорода, а студенты виноваты! Почему горожане ничего не платят?

Я обернулась. За мной стоял Трохим, украшенный здоровенным фингалом под глазом и держащий руку на перевязи.

— Мы были зачинщиками, — напомнила я ему. — А горожане не впервой бьются улица на улицу.

— Можно подумать, это студенты эльфов грабили! Да зачем нам нужны их цацки!

Я на миг пожалела, что не участвовала в грабеже — от «цацок» я бы не отказалась.

— А ты молодец, — похвалил Трохим. — Вовремя смылась.

— Я просто испугалась, — призналась я.

— Ола! — мне помахала рукой Томна. — Иди сюда!

Она стояла в окружении девушек из своей компании — модно одетых, с красивыми прическами, на высоких каблуках.

— Ты можешь нас провести к дому своего красавчика? — спросила меня Томна.

— Зачем это? — насторожилась я. — Ирга гостей не любит.

— А зачем нам Ирга! Мы имели ввиду Живко.

— Так ты же вчера была вместе со мной у его дома! — удивилась я.

— Была, — поморщилась Томна. — Только я не помню, как туда идти! А мне очень нужно его увидеть.

— Он же тебя вчера провожал, вот и договорились бы о встрече.

— После твоего ухода орк ни слова не сказал, — помрачнела Томна. — А я хочу стать его девушкой.

Насколько я поняла характер Живко, одногруппнице ничего не светило, и меня это почему-то порадовало.

— А этих ты тоже с собой берешь? — прошептала я ей на ухо, кивая на разодетых студенток.

— Да, похвастаться своим орком.

Мне стало жаль Живко, тем более, что я не знала, как он отнесется к такой массированной атаке красотой и это злило.

— Извини, — сказала я. — Я тоже не помню, как туда идти. Но если я случайно встречу орка, я ему скажу, что ты им заинтересовалась.

— Пожалуйста, пожалуйста! Он ведь такой красавчик! Ты помнишь — он мой!

— Я знаю, — сказала я, и сбежала из круга красоток пока чувство неполноценности не успело окончательно испортить мне настроение.

Пока я выходила из корпуса общежития, у меня созрела идея, как прожить этот год не страдая без новых одежек. И я направилась к Ирге, не дожидаясь угасания решимости воплотить идею в жизнь.

Я открыла двери в квартиру возлюбленного и тут же заорала, получив чем-то тяжелым по голове.

— Ага, — сказал Ирга, откладывая книгу, которую он читал, лежа на кровати. — Теперь поняла, каково мне было ночью?

Я подняла с пола лопату и злобно посмотрела на некроманта.

— Ты ее специально так поставил?

— Нет, это ты ее забыла, а я просто поставил лопату так, как она стояла.

— Ты мстительная сволочь, — сообщила я. — Давай побыстрее поженимся.

Ирга широко открыл глаза от удивления и молча уставился на меня.

— Ты что, против? — спросила я, держа лопату наперевес и приближаясь к кровати.

— Я давно об этом мечтаю, — сказал возлюбленный, не спуская глаз с лопаты. — Просто хотелось узнать, почему ты вдруг загорелась этой идеей.

— Нас стипендий лишили, — пожаловалась я. — Я не хочу с голоду умереть, а муж мне этого не позволит.

— А-а-а, — с разочарованием протянул Ирга. — Так я и так тебя кормить буду, жениться для этого не обязательно.

Мне не только еда нужна была, я еще хотела и по распродажам ходить, и новых украшений купить, и развлекаться.

— Так ты не хочешь на мне жениться?

— Если ты хочешь замуж, предлагаю сыграть свадьбу в следующем году, — сказал Ирга, отводя от своего лица лопату.

В следующем году мне уже не надо будет, тогда я уже на свои потребности сама смогу заработать! Но у меня хватило ума это не сказать вслух.

— А почему ты не хочешь сейчас? — спросила я.

— Мне твоя мотивация не нравится.

— А какая нужна?

— Ну, например, Ирга я тебя очень люблю и не могу без тебя жить.

— Ирга-я-тебя-очень-люблю-и-не-могу-без-тебя-жить, — протараторила я. — Так сойдет?

— Нет, — сказал Ирга и отвернулся от меня к стене.

Я посмотрела на его спину, выражавшую крайнюю степень обиды своей позой, и поняла, что я переборщила. Я положила лопату на пол и залезла на кровать, тесно прижавшись к некроманту.

— Но я ведь действительно тебя люблю, — прошептала я ему на ухо. — Не хочешь жениться, не надо.

— Дело не в женитьбе, — глухо сказал Ирга. — Дело в желании. Если ты боишься, что у тебя денег не будет на еду или на платья, так я тебе помогу, только скажи. Но я хочу, чтобы ты действительно хотела стать моей женой, жить со мной вместе, вести хозяйство, родить детей от меня, каждое утро просыпаться и видеть мое лицо рядом.

Мне стало стыдно.

— Не обижайся на меня, глупую, — покаянно сказала я. — Ну, хочешь, я даже носки тебе стирать буду?

— Пока ситуация обратная, — проворчал Ирга.

— Я не давала в стирку тебе носки! — возмутилась я.

— Большое спасибо! — саркастически сказал некромант.

— Я — свинья? — спросила я.

— Да, — убийственно честно ответил некромант и вдруг засмеялся, — но я всегда любил свинину.

— Ну, знаешь, — не нашлась я что сказать.

Он продолжал смеяться. Через несколько минут я не выдержала и спросила:

— Чего ты ржешь?

— Я никогда не думал, что мне будут, угрожая лопатой, принуждать жениться, — с трудом выдавил из себя Ирга, продолжая смеяться.

Я отодвинулась от него на край кровати и принялась размышлять, обижаться ли мне или мы квиты.

— Милая, — некромант повернулся ко мне и одним ловким движением взгромоздил меня на себя. — Как же я люблю тебя, такую несносную!

— Правда? — заулыбалась я. — А ты пойдешь завтра со мной эльфийский квартал ремонтировать?

— Только в качестве моральной поддержки, — сказал Ирга и поцеловал меня в нос. — И то, только если ты здесь останешься ночевать. Я даже еще раз сходил, еды принес.

— Так бы сразу и говорил, что не ночевать, а… не спать.

— Как раз спать, — промурлыкал некромант, прижимая меня покрепче.

Я совершенно не была против его планов, и мысли об орке в этот день меня больше не преследовали.