Харьков. 9 сентября 1940 года

- Присядем на дорожку, - сказал Серёга, и уселся на стоящую в коридоре тумбочку.

- Ну, давай, - ответил я и сел на табурет.

Молча просидев около минуты я встал и сказал брату, что пора выходить их дому. Я обулся, надёл любимую джинсовую куртку, ну не в костюме же ехать в поезде, и дождался, пока оденется брат.

- Пошли, - сказал я окидывая взглядом напоследок квартиру. Сюда я вернусь не раньше, чем через месяц.

Я взял большую спортивную сумку с одеждой, и нацепил на плечо небольшую сумочку с документами и туалетными принадлежностями. Серёга же взял небольшую сумку с продуктами. Эх, жаль всё-таки, что артефакты из будущего нельзя взять с собой в командировку. Я буду очень скучать без компа, плеера и смарта. Хотя, с другой стороны этот запрет был весьма логичен - при желании на небольшой наладонник можно скинуть много информации, и если он попадёт в руки иностранных разведок, то не нужно быть сильно умным, что бы понять, чем это может закончиться.

- Лёха, чего задумался, пошли, не так уж и много времени осталось до отправления поезда, а мы ещё хотели воды купить, - отвлёк меня от размышлений Сёргей.

- Извини, Серёга, задумался.

- Да ладно, чего уж там, пошли, там Костик нас уже заждался.

Мы спустились на лифте на первый этаж, где я попрощался с сидящей на боевом посту тётей Ниной и вышел из подъезда. Перед домом стояла "нива" моего товарища Костика, о котором я уже говорил раньше. Когда он узнал, что я собираюсь ехать в командировку, он решил не жалеть бензина и предложил отвезти меня на вокзал. Ну а я не стал отклонять его предложение. Про "Ниву" Константина стоит рассказать чуть подробнее. Как я уже говорил, этот товарищ был фанатом авиации второй мировой, и как только он купил себе эту машину, то после проведённого капремонта он решил её немного украсить. Но, как заядлый авиафан, не придумал ничего лучше, чем нарисовать аэрографом на белом автомобиле красные стрелы, идущие через весь корпус, на передних крыльях он изобразил патрубки двигателя, а нижнюю часть покрасил с светло-голубой цвет.

- Ты бы ещё надпись "За Родину!" сделал, - сказал я Костику, когда впервые увидел его художества.

- Ага, узнал значит, - обрадовался Костик моей реакции.

- Ну, честно говоря, не узнать зимнюю раскраску первого Мигаря очень трудно, - ответил я ему.

- Так и планировалось сделать. Сам понимаешь, у меня в техпаспорте машина записана как белая, следовательно перекрашивать её в камуфляж я не имею права. Вот и пришлось рассматривать варианты с зимним камуфляжем.

- Хорошо ещё, что не флотофил.

- Это почему ещё? - спросил Костик.

- Да потому, что для того что бы расписать твой тарантас под линкор "Ямато", у тебя банально не хватило бы места, и ты впал бы в глубочайшую депрессию с распитием алкогольных напитков.

- А не пошёл бы ты, Лёха, куда подальше.

- Да ладно, шучу я.

С тех пор прошло уже несколько месяцев, и его машина уже успела примелькаться, правда, не знаю, как бы к ней отнеслись лётчики СССР, если бы она попалась к ним на глаза.

- Лёха, вы чего так долго собирались? - поинтересовался у меня Костик, выходя из машины.

- Да присели на дорожку, и сразу на выход пошли.

- Что-то долго вы рассиживались. Ладно, загружайтесь, давайте.

Костик открыл заднюю дверь, и мы с Серёгой погрузили туда мои сумки. Затем, пока Леха закрывал багажник, Серёга уселся на заднее сиденье, а я сел спереди.

- Ну, поехали, - сказал Костик заводя мотор "Нивы". Мы выехали со двора на проспект Косиора и двинулись в сторону центра.

- Как у тебя дела, Серёга, поинтересовался Костик у моего брата, - давно я тебя не видел.

- Да, потихоньку. Учусь вот.

- Ты же на втором курсе сейчас? - уточнил мой друг.

- Да, на втором. У нас сейчас в универе настоящий бардак начинается. Ввели обязательные для всех занятия на военной кафедре. И, что интересно, заниматься мы будем 2 дня в неделю.

- Ничего себе, у нас военная кафедра начиналась на 3 курсе, и занятия были раз в неделю, - удивился Костик.

- Ну а у нас так теперь. Это ещё что, военка даже у первого курса будет, но у них со второго семестра она начнётся.

- Надо же как. Народ всерьёз к войне готовится.

- А ты как думал. У нас на заводе, например, по несколько раз в неделю учебную тревогу объявляют. Бомбоубежища, восстанавливают. Мы с Гошником разговаривали на днях. Обсуждали возможность переноса ВЦ под землю. Так что, Костик, всё серьёзно. И настроение у людей такое, странное. Народ подавленный ходит, как будто что-то плохое предчувствует. Хотя это как раз понятно.

- Кстати, - перебил меня Серёга, - у нас новенькие в группе появились. Два парня. Один из Москвы, второй из Ленинграда. Вроде нормальные пацаны. Сейчас в общаге живут.

- Ни фига себе. Что же ты молчал? Не сказал мне, что у вас из Союза народ учится, - возмутился я.

- А ты не спрашивал. - ответил брат.

- Ну блин. Тебе явно в партизаны надо идти. Если даже в плен попадёшь, немцы от тебя ничего не узнают. Если даже брательник твой, не в курсе, что у тебя в универе творится, - рассмеялся Костик.

- Слушай, Костик, хотел у тебя спросить, а где ты бензин берёшь? Разве это сейчас не редкость?

- Да как тебе сказать. Сейчас на старых запасах езжу. А вообще, по слухам, в Шебелинке бензин из газового конденсата делать начали. Вроде как для нужд области. И вот-вот его должны пустить на продажу. Всё равно больше ни на что не хватит. Вспомнили, значит 90-е годы, когда половина Харькова, сама того не зная, разъезжала на газовом конденсате. Мне отец рассказывал, что это такая гадость, что пока свежая - машина лучше, чем на 93 идёт, а как постоит недельку, то вообще не тянет. Там вроде как испаряются лёгкие фракции. Поэтому, что бы эта дрянь нормально работала вместо бензина надо как-то её стабилизировать. Кроме этого, если залить в машину эту смесь, постоявший где-то месяц, то километров так через 100 --150 карбюратор забьёт полностью какой-то гадостью типа парафина. Отцу из-за этого в своё время пришлось капремонт делать.

На пару минут в машине воцарилось молчание. Видимо все задумались о хитросделанности местных продавцов бензина, из-за которых выходили из строя движки. Я же стал рассматривать в окно городской пейзаж, и не сразу обратил внимание на тот факт, что за нами уже несколько минут едет чёрная "Эмка".

- Костик, глянь какой тарантас сзади.

- Вижу. Их сейчас, кстати, в городе полно стало. Особенно много их возле бывшего СБУ крутится, - ответил Костик, мельком взглянув в зеркало, - слушай. Мне вот интересно. Как ты собрался в Сталинграде сетку делать, если у тебя с собой даже ни одного конектора нет, не говоря уже о самих компах.

- Да как, как. Очень просто. У меня с собой ничего нет. Всё барахло находится в запечатанном контейнере. Его СБХашники перед тем как закрыть раз сто перепроверили. Не дай бог там будет что-то, что отсутствует в списке вывозимых вещей. Так что получу доступ к компам только в самом Сталинграде. Но мне так даже и лучше - не болит голова за сохранность груза, и если что, то не я крайний. Правда, на месте уже я отвечать за всё буду. Но это уже другой разговор.

- А ты не свихнёшься без плеера и смарта за то время, пока в командировке будешь. Я же знаю что без наушников ты из дому не выходишь, - поинтересовался Костик.

- Свихнётся, свихнётся. - подал голос с заднего сиденья брат, - слышал ты, какие были вопли дома из-за этого. Он бедный всё никак с плеером попрощаться не мог. Даже в сортир с ним ходил. Бетховен, блин.

- Слушай, Серёга, ты договоришься когда-нибудь. Не посмотрю, что ты мой младший брат и КМС по Таэквондо. Возьму и съезжу тебе по уху.

- Ага, сейчас, съездишь. Это я тебя жалею и не бью, - не унимался Серёга.

- Ладно, горячие финские парни, успокойтесь. Что вы как дети малые, - влез в наши разборки Костик, - вы мне ещё в машине подеритесь. Ну ладно Серёга, он ещё молодой, несознательный. А ты, Лёха, тебе же четвертак уже, а всё туда же. Как ребёнок ей богу.

-Да ладно тебе Костик. Знаешь же что мы несерьёзно, - ответил я.

- Шутнички, блин на мою голову. Ладно, мы уже почти на месте. Через пять минут будем на вокзале.

Мы свернули с Полтавского Шляха на Красноармейскую, а затем, повернув налево, выехали на автостоянку на Привокзальной площади. Мне ещё не доводилось здесь бывать после переноса, поэтому сначала мне показалось, что я попал в какое-то другое место, а не на вокзал. Если раньше парковка всегда была забита до отказа машинами встречающих и провожающих поезда, а также такси, то теперь стоянка была почти пустой. Кроме машин принадлежащих служащим управления ЮЖД и работникам вокзала стояли пару невесть как здесь оказавшихся армейских "Шишиг". Костик припарковал "Ниву" сразу возле входа в здание вокзала, что раньше ему бы на за что не удалось.

- Ну что, господа, приехали. Выгружайтесь, - сказал он, выходя из машины.

Мы с Серёгой достали из багажника сумки и, дождавшись, пока Костик закроет машину, прошли на вокзал.

- Чего ты постоянно головой крутишь, - поинтересовался я у своего товарища.

- Да вот хочу увидеть дым от паровоза, на котором ты ехать будешь, - ответил Костик.

- Ну ты и тёмный. Разве не знаешь, что Паровозы стараются в Харьков не загонять. У нас вроде нет необходимой инфраструктуры для их обслуживания. Не знаю, насколько это правильно, но в любом случае, мне сейчас надо садиться на пригородный поезд Купянска, а затем уже на паровоз пересаживаться. Ладно, пойдём, мой поезд у второй платформы стоит. Костик, ты документы с собой взял, а то вроде сейчас так просто на платформу не пройти.

- Взял-взял. Ты мне уже 3 раз об этом напоминаешь.

- Извини, забыл.

- Ладно, пойдём уже.

Мы спустились в подземный переход ведущий к поездам. И я сразу понял, что на зря пинал Костика по поводу документов - в переходе было оборудовано нечто вроде проходной, где сотрудники милиции проверяли у проходящих документы. Так как у меня был билет и паспорт, то претензий ко мне не было, а вот Серёге и Костику как провожающим, выдали пропуска, на которых милиционер проставил время, до которого им разрешалось находиться на платформе. Мы поднялись на перрон, где уже стоял поезд Харьков-Купянск. Причём это был именно поезд составленный из плацкартных вагонов. Я подошёл к нужному мне 4 вагону, где проводник после долгого сличения моих паспортных данных с информацией, которая была напечатана в билете, разрешил зайти в вагон.

- Ну что, Лёха, будем наверное прощаться с тобой, - сказал Костик, - хорошо тебе съездить. Настрой им там сетку, покажи местным, что харьковские не пальцем деланные.

Я пожал руку Костику, затем попрощался с Серёгой, сказав ему заботиться о матери и не забивать на учёбу, пока меня не будет, и зашёл в вагон поезда. Прошёл на своё место, положил сумки под полку, и уселся возле окна, отодвинув занавески, что бы не мешали. Делать всё равно было нечего, и я достал из сумки сборник фантастических романов Беляева. Почему именно его? Да потому, что вывозить книги, написанные после 1940 года из Харькова тоже было нельзя, а для того, чтобы совсем уж не скучать в пути, я перерыл всю домашнюю библиотеку в поисках чего-нибудь, что попадало под разряд разрешённых книг. Правда, год издания на книге стоял 1980-мохнатый, но, думаю, что к этому придираться не будут. Хорошо ещё, что туалетные принадлежности можно современные брать. Хотя, помнится мне, что ещё в "12 стульях" Остап, фамилия которого у современной молодёжи однозначно ассоциировалась с роботом, брил Кису Воробьянинова безопасной бритвой фирмы "Жиллет". Так что, может моя бритва и не будет такой уж диковинкой. Впрочем, посмотрим. Если меня поселят с такими же как я командировочными, то и объяснять никому ничего не придётся.

Я открыл книгу и даже прочитал пару первых страниц "Человека-амфибии", как в отделение где я сидел (а как ещё звать эти недокупе в плацкарте?) зашёл стандартно одетый в джинсы, футболку и ветровку парень лет 30 со спортивной сумкой на плече.

- Добрый день, - протянул он мне руку после того, как так же как я положил сумку под полку, - Саша.

- Лёха, - представился я в свою очередь.

- До конца едешь?

- Ага, до Купянска.

- Слушай, Лёха, ты не куришь?

- Нет а что?

- Не присмотришь за вещами, а я выйду покурю перед отправлением поезда.

- Да не вопрос.

Он вышел из вагона, а я попытался сосредоточиться на чтении, но из этого всё равно ничего не вышло, поэтому через пару минут я отложил книгу уставился в окно. Спустя две минуты на своё место вернулся мой спутник, повесил ветровку на крючок и, явно скучая, начал разговор.

- А ты что, не куришь Лёха?

- Ага, не курю. В школе баловался, но так и не втянулся. А потом и желания не было.

- Правильно делаешь, что не куришь. С курением сейчас сложно.

- Ну по этому поводу ещё преподаватель тактики товарищ полковник Жадан говорил, что курение это денег трата и во рту насрато.

- Ну по сути он прав, - улыбнулся Саша, - только кроме этого сейчас ещё и другие проблемы добавились?

- Это какие, например?

- Да сигареты сейчас очень сложно найти. Я вот оторвал себе пару блоков Винстона. Через спекулянтов. Обидно. Ваша местная табачка чуть ли не самая большая на Украине была, а сигарет в продаже практически нет.

- Сочувствую, но я некурящий, так что всех нюансов связанных с табаком не знаю. А что, табачка не работает сейчас?

- А кто его знает. По слухам там собираются сигареты на экспорт гнать. Только, боюсь, как бы не так не вышло, что весь товар пройдёт мимо простых курильщиков.

Тут поезд тронулся с места и мы на несколько минут замолчали рассматривая лежащие за окном железнодорожные пути. Наконец я не выдержал и спросил у своего попутчика:

- Слушай, а ты что не харьковский?

- Ага, не харьковский. Из Волгограда я.

Вот это совпадение. Надо же. Еду в Сталинград вместе с местным жителем, если можно так сказать.

- А почему ты спрашиваешь?

- Заметно просто по произношению. Хоть ты и тюкаешь и шокаешь, но вот нашего знаменитого "г" нет, да и по мелочам отличается.

- А ну да. Может быть. Я ж у вас тусуюсь как раз с 21 июня.

- А как ты вообще в Харьков попал? Если не секрет, конечно.

- Да почему секрет. Нет секрета. У нас с напарником автобус есть. Вот его и зафрахтовало на один рейс до Харькова и обратно какое-то религиозное общество или секта. Кто их теперь разберёт. У них здесь сборы должны были быть. Ну а мы что? Нам платят, мы везём. В общем, привезли мы этих сектантов, сгрузили, и собрались на следующий день, с утра пораньше, обратно ехать. А до этого решили город осмотреть. Лучше бы мы сразу уехали, глядишь и успели бы границу до переноса пересечь, а так попали мы в прошлое вместе со всеми.

- Понятно. А сектанты эти ваши что?

- А кто ж их знает что. Не знаю. Лидер их, вроде, когда узнал, куда он попал, объявил что настал конец света и попытался покончить с собой. Но у него из этого ничего не вышло. Так что, наверное, сейчас в пятнашке сидит, лечится.

- Слушай, Саня, я тут собой пива взял. До Купянска всё равно ещё три часа ехать, так что может пока по пивку?

- Давай, почему нет.

Я поставил на стол двухлитровую бутылку "Новой Баварии" - самого лучшего из того, что сейчас можно было купить в городе. Затем мы с Александром достали кружки, я разлил пиво, и мы выпили за знакомство.

Нашу беседу прервала проводница, зашедшая к нам в купе с требованием сдать ей билеты. Мы с Саней полезли за билетами, причём я обратил внимание, что он так же как и я хранил билет в новеньком паспорте советского образца.

- Что, покидаешь область? - поинтересовался у меня сосед, после того, как проводница ушла из нашего отделения.

- С чего ты взял? - настороженно спросил я, судорожно вспоминая все слышанные байки о подсадных агентах КГБ.

- Брось, Лёха. Ты видел мой паспорт, а я видел твой. А с такими паспортами только к аборигенам ездят. Да ты и сам это знаешь, - поспешил объясниться Саня.

- Ишь, ты догадливый. Ладно давай ещё выпьем, - я снова наполнил кружки, - угу, в командировку еду, так же как и ты впрочем. А сам чем занимался до того, как в Харьков с сектантами попал?

- Да как тебе сказать. Сначала технарь закончил на технолога, потом год на Баррикадах отпахал. Затем в армию призвали. В Чечне, как имеющий права, служил водителем БТР. Колонны сопровождали. Демобилизовался. Снова на Баррикады пошёл работать. Затем поработал в автопарке водителем. А потом с товарищем скинулись и купили автобус, ну а дальше ты знаешь. А ты как?

- А мы с тобой, кстати, коллеги можно сказать. Я тоже, с тех пор как на завод попал, технологом стал. А вообще моя история гораздо прозаичнее. Школа. Универ. Военка. Затем работа на заводе. Вот собственно и всё, что было в жизни до переноса... Слушай, а как ты после переноса легализовался?

- Очень просто. Покружили мы пару дней по городу с товарищем, а потом узнали, что таких как мы через мужика одного, Волков кажется его фамилия, легализуют. Вот мы к нему и обратились. А почему ты спрашиваешь?

- А просто дядьки моего товарищ тоже случайно в Харькове оказался. И тоже через Волкова работу себе искал. Может видел его? Здоровый такой, на вид лет 40-45 лысовытый слегка и с пузом. Дмитрием зовут.

- Дмитрий говоришь. А фамилия у него какая?

- Фамилия? - и вот тут я понял, что за всё то время, которое провёл у дяди в гостях, не удосужился поинтересоваться фамилией его одногруппника, - а хрен его знает какая фамилия. Стратил я. Не узнал её, пока была возможность.

- Ну ты Лёха, даёшь, - да под твоё описание половина Волковского народу подходит. Как раз такие мужики, как тот которого ты описал, являются одним из наиболее сознательных элементов, и их у Волкова было больше всего.

- Мда, надо было узнать фамилию.

- Да ладно, забей. Все мы умные задним умом. Не спросил, так не спросил, как вернёшься узнаешь. Делов от силы на две минуты.

- Слушай, Саня, - решился я задать мучавший меня вопрос, - а ты случаем не в Сталинград едешь.

- Угу, именно туда. На родину, блин еду. Деда своего малолетнего может повидаю. Назад в будущее, блин. А ты что, тоже в Волгоград едешь?

- Да, тоже. Я, правда, не был там ни разу, но интересно, как там предки наши живут.

- Успеем насмотреться ещё. Радуйся пока, что в современном вагоне едешь.

- А чего тут радоваться? Плацкарт особым комфортом никогда не отличался. А старые вагоны по слухам очень комфортабельные были. При условии, конечно, что нас не в теплушках повезут. Но, я надеюсь, что до такого мы не докатимся.

Вот так, под пиво и за разговорами, мы, незаметно для самих себя, доехали до Купянска. Да и о том, что подъезжаем, узнали только когда проводница, звеня связкой ключей, прошла мимо нас закрывать туалет.

Лично я в Купянске раньше не был, а только проезжал его на поезде, когда ездил в Россию. Поэтому город у меня ассоциировался с барыгами, которые ходят по вагонам и предлагают обменять валюту по замечательному, с их слов, курсу. Естественно, что решившие им довериться люди вскоре очень жалеют о своём опрометчивом решении, но обычно уже нельзя ничего поделать - меняла, кинувший лоха, к тому моменту исчезает с линии горизонта.

Сейчас никаких подозрительных личностей на Купянском вокзале видно не было - всё таки близость границы давала о себе знать. На перроне курсировали тройки милиционеров, проверяющие наличие документов у пассажиров. И как только мы с Саней, распрощавшись с проводницей и забрав у ней наши билеты, спустились на платформу, к нам направилась одна такая тройка.

- Старший сержант Приходько. Ваши документы, граждане

- Вот, пожалуйста, - сказал я доставая паспорт.

- В командировку значит едете, - полуутвердительно-полувопростительно сказал Приходько после тщательного изучения наших паспортов и командировочных листков, - ладно, граждане можете быть свободны, - добавил он, возвращая нам документы.

- Сержант, а что произошло? Из-за чего такая секретность? - поинтересовался Саня у Приходько.

-Сам понимать должен. Узловая станция. Поездов много через нас проходит. - пустился в объяснения Приходько, - а в последнее время слишком много народу станцией заинтересовалось. Вот и приходится патрули дополнительные вводить.

- Понятно, спасибо за разъяснения. Ещё один вопрос. Не подскажешь, где Сталинградский поезд стоит?

- На третьей платформе. Чтобы попасть туда, идите к голове поезда, там переход есть.

- Спасибо. Ну бывай, сержант. Пойдём мы, - попрощался с Приходько Саня.

Мы благополучно обошли поезд и пройдя через переход, оказались возле нужного нам состава. В него входили 4 пассажирских вагона и 10 грузовых опечатанных теплушек, прицепленных к дымящему паровозу. Неожиданно с другой стороны поезда раздались крики и в метрах пятидесяти перед нами на платформу вылез какой-то мужик лет сорока на вид. Затравленно оглянувшись по сторонам, и заметив, что из-под вагона уже вылезают товарищи в милицейской форме, он кинулся бежать в нашу сторону. Я от неожиданности растерялся, но Саня как только мужик поравнялся с нами сделал ему подножку, и тот, споткнувшись, растянулся на бетоне.

- И не таких обламывали, - сказал Саня видя мой недоумённый взгляд.

В это время к нам подбежали милиционеры, среди которых я узнал старого знакомого Приходько.

- Спасибо за помощь - сказал старший сержант, надевая на пойманного мужика наручники.

- Всегда пожалуйста, - ответил Саня, - а что он хоть натворил?

- Да уж очень интересовался вашим поездом, а когда мы подошли документы проверить, то бежать кинулся. Отбегался, сука, - добавил Приходько, пнув мужика по рёбрам, - ладно ведите его в отделение, ребята. Ну а вам, мужики, счастливой дороги. Удачно добраться. И ещё раз спасибо за помощь.

- Ладно, пошли. Нечего стоять как три тополя на Плющихе. И так народ косится.

Мы прошли мимо теплушек к пассажирским вагонам, и я наконец-то смог получше их рассмотреть. На первый взгляд вагон напоминал современный, но это только поначалу. Так, входная дверь была не на одном уровне с бортом вагона, а была утоплена вглубь сантиметров на 50. Поручни у лестницы были не привычными вертикальными, а наклонными. Козырёк крыши нависал над бортами. Не было резиновой "гармошки" между вагонами. В колёсных тележках вместо пружин виднелись рессоры. Окна были гораздо уже, чем современные, и на каждом окне с двух сторон были металлические щитки, торчащие сантиметров на десять. В общем, вроде и похож, но и не похож одновременно.

Возле входной двери, откровенно рассматривая нас, стоял и курил товарищ в форме НКВД с двумя кубарями в петлицах. Рядом с поездом он выглядел очень антуражно. Впечатление портила только ярко красная пластмассовая папка для файлов, которую сержант держал в руках, и милицейская рация "Северок" на поясе.

- Здравствуйте, - обратился я к нему, - мы направляемся в Сталинград.

- Да? Тогда предъявите ваши документы.

Мы, уже не знаю в который раз за сегодня, полезли за нужными бумагами. Изучив их, товарищ в форме буркнул, что мы можем подниматься, и что наше пятое купе. Пройдя через узенький тамбур в коридор, а из него в купе, я был несколько разочарован. Купе было самым обычным, разве что здесь не было пластика. Всё было отделано деревом. Светильники, ручки дверей, болты казались утрированно большими и грубыми. На столике стояла заинтересовавшая меня настольная лампа с матерчатым зелёным абажуром в виде перевёрнутого ведра. А вот оконный проём, если не считать его ширины, выглядел знакомым - массивная деревянная рама, покрытая тёмным лаком, с разъёмом для треугольного ключа. Правда, как я понял, в отличии от современных вагонов, что бы открыть окно, нм бы пришлось сдвигать вниз всю раму, а не одно стекло.

- Давай вещи спрячем, - предложил я Сане.

- Давай.

- Ну что, может, пойдём покурим? - предложил Саня после того, как мы закинули наши вещи на третью полку.

- Пошли, подышу с тобой за компанию, - согласился я, - всё равно ещё успеем насмотреться на купе.

Мы прошли в тамбур, и только хотели выйти из вагона, как со словами "не положено" были остановлены товарищем в форме.

- А где же нам курить тогда?

- Товарищи командированные, пожалуйста, не толпитесь, поезд тронется, тогда и покурите в тамбуре. А пока, прошу вас пройти обратно в купе.

- Ну и хрен с тобой. Не очень то и хотелось, - вполголоса сказал Саня, отворачиваясь от НКВДшника, - пошли Лёха обратно. Потом покурим.

Обратно мы шли неторопливо, по пути словно невзначай заглядывая в другие купе. Первые два ещё были пустыми, в третьем сидели два пожилых мужчины лет шестидесяти, а вот в четвёртом укладывала свои вещи девушка с длинными ярко рыжими волосами, которой на вид можно было дать лет 25-27. Она явно была из Харькова - может конечно в 1940 году девушки джинсы и носили, но уж точно не такой модели, как в 2008.

- Девушка, вам помочь?- поинтересовался я

- Нет, спасибо, сама справлюсь.

- Ну, как хотите. Моё дело предложить, - ответил я и, вернувшись в наше купе, уставился в окно.

- Что Лёха, отшили тебя?

- Да ничего не отшили. Я без задней мысли помочь предложил. Она отказалась. Ишь, цаца какая. Ну и ладно. Пусть сам в своём купе гасится. Мне и тут неплохо.

- Не кипятись.

- А я не кипячусь.

- Оно видно как ты не кипятишься. Ладно, смотри, кажется наши соседи пожаловали.

Я развернулся и увидел, что в купе заходят двое мужчин. Один выглядел лет под сорок, а второй на вид был младше его лет на десять.

- Здравствуйте. Стало быть, вы наши попутчики, - сказал более старший. Давайте знакомиться. Это Сергеев Георгий. А меня зовут Кошкин Михаил Ильич.

Вот тут в ступор впали с Саней мы одновременно.

- Что, тот самый Кошкин? - сказал я не найдя ничего лучше.

- Да, тот самый, - устало ответил Михаил Ильич.

- А разве вы не умерли? - продолжал тупить я.

- Как видите жив. И, тьфу-тьфу, здоров.

- Я прошу прощения за Алексея, - сказал Саня, ткнув меня локтём по рёбрам, - у него что на уме, то на языке. Так что может ляпнуть что-нибудь не подумав, а потом жалеть об этом.

- Ладно вам, я не обижаюсь. Привык уже к такой реакции. А вы кем будете?

Мы с Александром представились, а Кошкин, подумав с минуту, спросил:

- Системный администратор и водитель-испытатель. Правильно?

- Да, а откуда вы знаете?

- Так ведь я был в числе тех, кто утверждал списки командированных.

- Тогда всё становится несколько понятнее, - ответил я.

- Георгий, - поинтересовался Саня, - а вы случаем не на "Баррикадах" работаете?

- Да ладно, ко мне можно и на ты. А вообще, да, на "Баррикадах" работаю, а как вы узнали? Вроде на лбу у меня этого не написано.

- Ну, ко мне тоже можно на ты. А что касается завода, считай, что интуиция сработала.

- Интуиция, так интуиция, - не стал спорить Георгий. Затем, помолчав, он обратился к Кошкину, - Михаил Ильич, давайте вы на нижней полке разместитесь, вам там удобнее будет. Я наверху поселюсь.

- Ох, Георгий, совсем в старики ты меня записываешь, но ладно, давай, - согласился Кошкин.

Пока Кошкин с Сергеевым прятали свои вещи, я воспользовался моментом для того, что-бы получше рассмотреть попутчиков. На Кошкине был чёрный костюм с тёмно-красной рубашкой, судя по фасону, явно приобретённый в Харькове. Сергеев же хоть и тоже был в костюме, но его одежда имела архаичный дизайн, была сшита из более грубой ткани, и явно приехала вместе с инженером из Сталинграда. Наконец сумки были спрятаны, и наши соседи, переобув туфли на самые обычные китайские тапочки, уселись напротив нас.

- А вы что, переодеваться не будете? - спросил я у Кошкина

- Пока не собираемся.

- Тогда, если вы не против, мы переоденемся.

- Да, пожалуйста, переодевайтесь, - ответил Кошкин. И добавил, - Пойдём, Георгий, выйдем. Не будем мешать товарищам.

- Слышишь, Саня, а откуда ты этого Георгия знаешь? - задал я интересовавший меня вопрос, как только Кошкин с Сергеевым вышли из купе.

- Понимаешь, Лёха. В нашей истории этот самый Сергеев был главным конструктором "Пиона". Я бы может и не вспомнил про него, но просто мой диплом в технаре был по этой машине. Вот с тех пор фамилия и врезалась в память, - пояснил Саня, стягивая с себя в водолазку.

Я одел незаменимые штаны от песчаного бундеса, которые любил за исключительную практичность и удобство и футболку с нарисованным танком Т-35. Саня же одел самые обычные спортивные штаны и зелёную тельняшку. В общем, если бы не необычная обстановка в купе, то нас можно было бы принять за эталонных пассажиров поезда.

- Леха, зови товарищей, а то они, наверное, застоялись уже.

Я вышел в коридор и позвал стоящих там наших соседей обратно в купе. И если Кошкин к нашему внешнему виду отнёсся нормально, то вот Сергеев постоянно косился на мою футболку. Наконец он не выдержал и спросил:

- Алексей, а почему у тебя танк на майке нарисован?

- А-а-а, так я просто увлекаюсь историей отечественного танкопрома, вот и заказал себе в своё время через инет несколько футболок с нашими танками. Правда мне вряд ли бы разрешили их с собой взять - там нарисованы танки, которых ещё даже в проекте нет

Тем временем, скрипнув колёсами, поезд сдвинулся с места и постепенно набирая скорость покинул станцию.

- Вот и поехали, - сказал Кошкин, - скоро выедем за территорию области.

- А как же проверка? Нас что проверять не будут? - удивился я.

- Будут, конечно. Пограничники уже в поезде. Они нас проверят за то время, пока мы до Валуек ехать будем. Жди скоро придут, - ответил Кошкин.

Действительно, через 10 минут в купе постучались товарищи в камуфляжной форме, принятой среди украинских таможенников. Быстро проверив документы, они попросили предъявить вещи, которые у нас были с собой. Также быстро проверив содержимое сумок и не найдя ничего запрещённого к вывозу, они распрощались, посоветовав напоследок мне особо не разгуливать в своей футболке на территории СССР.

Минут через 5 из соседнего купе раздались возмущённые крики. Заинтересовавшись происходящим там, я выглянул в коридор и увидел странную картину. В дверном проёме стоял мужик лет 35-40 с редкими сальными волосами, собранными в хвостик, и пытался отобрать у таможенника старенький и потёртый CD-плеер.

- Отдайте. Он же мой.

- Гражданин, согласно правилам, лицам покидающим Харьковскую область запрещён вывоз высокотехнологичных электронных приборов, способных работать в качестве источников информации. Поэтому я конфискую ваш проигрыватель.

- Вы не имеете права, - стал истерично вопить мужик, - я не вывожу ничего противозаконного. Там только моя музыка. Отдайте.

- Гражданин. Я вам уже объяснял, что плеер не покинет область. Вы, конечно, можете остаться с ним, но тогда придётся высаживать вас в Валуйках.

- Ладно, забирайте этот чёртов плеер, - обречённо казал мужик, и опустил руки.

- Вот так сразу надо было делать. Петренко, составляй акт изъятия, - сказал споривший с мужиком таможенник одному из своих спутников.

После того, как злополучный плеер был отобран у владельца, таможенники больше нигде особо не задерживались, и вскоре вышли в другой вагон.

- Пойду покурю, - сказал Саня, доставая пачку сигарет из сумки.

- Если не возражаешь, то и я с тобой, - присоединился Сергеев.

- Да пожалуйста, пойдём, - ответил Александр выходя из купе.

Как только они ушли, в купе воцарилась тишина. И я, что бы завести разговор, спросил у Кошкина:

- Михаил Ильич, как вам Харьков?

- Красивый город. Нечего сказать. Только я заметил, что даже центральные отреставрированные дома очень часто обезображены всякими надписями. И ладно бы, если писали всем известные слова на три буквы. Это понятно, такое и в наше время есть. Не везде, конечно, но встречается. Но тут пишутся какие-то непонятные фразы на английском языке.

- Так это же граффити. Им у нас всякие неформальные движения молодёжи увлекаются. То что вы видели в центре это ещё ерунда. Вот если бы на окраинах города побывали, увидели бы, какой может быть современная наскальная живопись... Михаил Ильич, можно задать вам один странный вопрос?

- Задавай, Алексей.

- Не сочтите за грубость и бестактность. Дело в том, что до переноса я интересовался историей отечественного танкостроения. Книжки там всякие читал... Свирина того же самого. Просто дело в том, что согласно всем имеющимся у меня данным, когда произошёл перенос, вы должны были находиться в санатории под Харьковом, - я намеренно не уточнил, что Кошкин должен был лежать там без одного лёгкого, - но раз вы сейчас здесь, то получается, что вы не были в том санатории, а это наводит на очень странные мысли.

- Алексей, - грустно улыбнулся Кошкин, - поверь, я читал ваши архивы. И знаю, что по всем параметрам должен уже быть мёртвым. Не знаю, почему я оказался в Москве вместо Харькова, но это спасло мне жизнь. Кого благодарить, бога или судьбу, тоже не знаю, но на всякий случай жена поставила в церкви свечку за здравие. Да и вообще, не нашего это ума дело, искать различия между мирами. Этим занимаются высокопоставленные товарищи в особых структурах. Поэтому я бы посоветовал тебе не поднимать эту тему в разговорах. Не все правильно поймут твоё любопытство. Надеюсь, ты понимаешь, что я имею ввиду.

- Да, я всё понял. Впредь буду аккуратнее.

- Вот и хорошо, что понял, кстати, вот и наши попутчики вернулись, - кивнув на входящих и что-то активно обсуждающих Бондаря и Сергеева.

- Слушай, Александр, а почему ты когда куришь, сигарету рукой прикрываешь? - продолжая начатый ранее разговор, спросил Сергеев.

- Привычка с Чечни осталась. Имеет тот же смысл, что запрет на прикуривание трёх человек от одной спички.

- В смысле? - не понял Сергеев.

- Ну, со спичкой это с англо-бурской войны идёт. Тогда снайпер по первому прикуривающему замечал цель, по второму вводил поправку на ветер, а в третьего стрелял. Вот и мы в Чечне прикрывали огонёк сигареты, что бы снайпер не засёк, - разъяснил Саня.

- Понятно, буду знать, а что у вас за война в Чечне была?

- Та то же самое, что и в XIX веке если вкратце. Вы лучше скажите, как мы с вами сотрудничать будем, когда приедем.

- Вы Александр, будете водителем-испытателем, плюс к этому, как человек, имеющий боевой опыт, можете давать советы и рекомендации конструкторам, - ответил Кошкин, - а на Алексея ложится вся вычислительная техника. Если будут возникать проблемы и вопросы, то можете выходить напрямую на меня. Я буду помогать вам по мере возможности. Более детальную информацию уже на месте получите.

Наш поезд благополучно доехал до Валуек, где после короткой остановки необходимой для того что бы таможенники покинули состав, продолжил движение. Мы с Саней достали оставшееся пиво, и предложили попутчикам выпить с нами. Кошкин с Сергеевым не стали долго думать и приняли наше предложение. С каждой минутой атмосфера в нашем купе становилась всё более неофициальной, исчезла внутренняя сдержанность и напряжённость, возникшая во время знакомства с попутчиками. И вскоре в купе стали раздаваться взрыва смеха, появляющиеся после того, как очередной рассказчик заканчивал байку. Что интересно, хотя все собравшиеся имели разные профессии и были из разных времён, это не совершенно не отразилось на чувстве юмора, которое было, судя по всему, одинаковым во все времена. Народ одинаково смеялся над туповатыми юзерами, хитрыми прапорщиками и умудрёнными опытом конструкторами.

Ближе к вечеру, из соседнего купе раздались звуки игры на гитаре, и кто-то отчаянно фальшивя и не попадая в ноты затянул "как здорово, что все мы здесь сегодня собрались".

- Слышь, Саня, похоже, с нами КСП-шник едет.

- Кто-кто?

- Ну этот, любитель самодеятельной песни. Причём, судя по голосу, этот тот самый товарищ, что втихаря плеер провести хотел.

- Слушай, ну до чего погано поёт. Прямо хоть на стенку лезь.

- И не говори. Будто ему в детстве дверью прищемили что-то.

- Ладно, пойду покурю. Если когда я вернусь, этот тип не перестанет терзать инструмент, то я сам отберу у него гитару.

Бондарь с Сергеевым уже в который раз за сегодня пошли в тамбур, а когда вернулись через 10 минут, то с ними та самая девушка, что отшила нас ранее, только сейчас у неё была с собой гитара.

- Знакомьтесь, это Лида. Конструктор с ХТЗ. Лида, это Алексей, сисадмин с Тяжмаша, и Михаил Ильич Кошкин. Думаю, что Михаил Ильич не нуждается в дополнительных представлениях. Прошу вас к нашему столу.

- А чем собственно обязаны появлению столь очаровательной девушки, - поинтересовался Кошкин.

- Понимаете, Михаил Ильич, Лида едет в одном купе с нашим контрабандистом. И вот этот подозрительный гражданин решил очаровать девушку совершенно отвратительным пением. Пришлось у него конфисковать музыкальный инструмент и немного поработать музыкальным критиком.

- Ты его хоть не сильно избил, Саня?

- Лёха, ты что. Я пальцем к нему не прикоснулся. Он и так всё понял. А теперь, никто не возражает, я хотел бы спеть песню, которую мы пели в армии.

Дождавшись пока все затихнут, Саня взял Лидину гитару и запел:

Карбюратору, как и легким, не хватает кислорода,

Нет ни моих, ни лошадиных сил.

Руль, обмотанный бинтами, рвет ладони и взял же моду...

Ну что взбесился, я же тебя просил.

С пылью пот со лба сползает и в глаза, их разъедает,

Камни шины разгрызают вдрызг.

Тошно, не стони так тонко, ты же ,БэТР, не девчонка,

Так держись, нельзя нам нынче вниз...

Может за этим вот поворотом крепко откашлялась пулеметом

Эта вот молчаливая гора.

Бронежилета чуть не хватило, прямо под горло пуля прошила

Кольку прошила с нашего двора.

Как он рисково прыгал на мото, в джинсах на танцы что ни суббота,

Слабо он, БэТР, тебе без забот знаком.

Жили вы с Колькой ближе, чем братья, и умирал он в твоих объятьях ,

Фото ты носишь над смотровым стеклом.

Впереди задохнувшись заглохла чья-то броня, и теперь там плохо.

Ну, молодчага, носом ее попер.

Только держаться, надо держаться, на перевале дам отдышаться,

Ты ведь все можешь - бог, а не транспортер.

На верхотуре в тысячу метров все я забуду про солнце и ветры,

Буду как матерь возле твоих я ран.

К черту сухпай, и воду, и реку - ты не машина, как человек,

Ты выдержи рейс последний на Чагчаран.

Тишина в купе сохранялась ещё несколько минут после того, как затихли последние ноты. Наконец Сергеев не выдержал и спросил:

- Чья это песня?

- Михайлов, - ответил Саня, а затем пояснил, - вообще эта песня про Афганистан, но у нас в погранотряде её очень любили.

Мы посидели ещё пару часов, теперь пел не только Саня, и Лида, которая спела пару известных песен, но и Сергеев, исполнивший пару старинных романсов. Откуда их знал простой советский инженер, ума не приложу. В общем, можно сказать, что вечер я провёл очень хорошо.

Уже ночью, лёжа на верхней полке и засыпая под стук колёс, я задумался о том, что увижу завтра. Ведь нас выходцев из 2008 года, поездка в Сталинград была равносильна путешествию на другую планету.