"Цветок у трона" - читать интересную книгу автора (Калитина Ольга)

Глава 4. Русалочья бухта

Я почувствовала, как назойливые лучи утреннего солнца со сводящей с ума настойчивостью пробираются сквозь ресницы. Решив спрятаться, я натянула покрывало на голову. Мозг не хотел просыпаться, и тело было с ним солидарно. После ночных приключений безумно хотелось спать как минимум суток двое. Но я не строила наивных надежд и не удивилась, когда покрывало сдернули с меня самым бесцеремонным образом.

— Подъем, принцесса! Ты дрыхла всю ночь и все утро, нельзя столько спать, вредно для здоровья, — я его сейчас точно убью, вот сейчас встану и убью, сейчас, только еще чуть-чуть посплю, перевернувшись на другой бок.

Я почти провалилась в манящие объятия сна, как меня больно дернули за руку и насильно стащили с теплого, нагретого места.

— Если не хочешь холодный душ с утра, советую проявить инициативу! — Дэйн был неумолим.

Тяжело вздохнув, впрочем, не особо надеясь вызвать угрызения совести у этого бессердечного негодяя, я встала и пошла умываться. Нии уже успела позавтракать и оставила мне кусочек вчерашнего кролика. Но так как утром я никогда не могла заставить себя ничего проглотить, то ограничилась пару глотками воды. Мои спутники начали седлать лошадей.

А я уже предвкушала, как снова окажусь верхом на своем лунном коне. Послав мысленный призыв, я уже приготовилась к тому, как легко запрыгну в седло. Но Крылатый не появился. Я позвала еще раз, настойчивее и с легким раздражением. Почувствовав отклик, а потом и его присутствие у себя за спиной, я облегченно обернулась. Но никого не увидела. Но как такое возможно? Я же чувствовала его, даже закрыв глаза, я могла быть уверена, что сделав шаг, коснусь его шелковистой гривы. Протянув руку, я поймала лишь воздух.

— Он здесь, не бойся, — услышала я недовольный шепот Нии, — ты что, не знала, что днем они растворяются в солнечном свете? Волшебный табун может существовать только при луне, она их материализует, выплетая их тела из лунных лучей. А днем живет их дух, который невозможно увидеть, но ты его чувствуешь, потому что..- опять недовольный взгляд в мою сторону, — ты поработила его душу, — последнее было сказано с глубоким отвращением в голосе.

Я не хотела начинать новую ссору, поэтому промолчала, приняв новую информацию к сведению. Что ж, придется довольствоваться моей старой знакомой, упрямой и неуклюжей лошадкой. Она была рада меня видеть так же, как и я ее. Когда, засунув ногу в стремя и оттолкнувшись от земли, я запрыгнула в седло, она устало всхрапнула и ее лошадиная морда приняла обреченно-мученическое выражение.

Все были готовы, и мы тронулись в путь. Честно говоря, меня уже тошнило от монотонных пейзажей, которых я насмотрелась по пути в Нефритовый лес. Мимо пробегала какая-то речушка, названием которой я не стала интересоваться. Вокруг не было ничего, на чем можно было бы остановить заинтересованный взгляд. Деревья — кусты — деревья — кусты — вот и все красоты природы. Но я постаралась сосредоточиться на медленно проплывавшем мимо пейзаже, чтобы в голову не лезли никакие лишние мысли. Просто надоело думать. О будущем, о проблемах, о целях и врагах. Если хорошенько разобрать и вдуматься во все это, можно сойти сума. Я подумала, какие все-таки идиоты те, которые ходят к гадалкам в жадном желании узнать свое будущее. Мне хватило того проклятого колодца воспоминаний. А если честно, было лень о чем-либо размышлять и рассуждать. Проще было думать, например, об этом маленьком камушке, о который споткнулась моя лошадка. Камушек себе как камушек, лежал на дороге и еще пролежит лет двести, пока его кто-нибудь не подденет от скуки ногой. И пролетев метр, он пролежит еще лет двести до следующего пинка. Вот так и моя жизнь: лежу как камень у дороги, пытаюсь сдвинуться с мертвой точки, а могу только ждать пинка судьбы, и чем сильнее пнет, тем дальше пролечу… Так, ну вот опять пошли неуместные философствования о моей никчемной жизни. Почему никчемной? А что в ней примечательного, когда ее как эстафетный флажок передают из рук в руки бегуны на длинную дистанцию, чтобы, дойдя до финиша, выбросить в ближайшую канаву за ненадобностью.

"Ну вот, начали за здравие, а закончили за упокой", — уныло подумала я. Так, Тиа, не отвлекаемся: деревья — кусты — деревья — кусты…

Когда я закончила дожевывать свой обед, не покидая седла, солнце уже проплыло половину неба и зависло у меня над головой. Мы уже успели перейти через речку. Это мероприятие даже не заслуживает моего рассказа о нем, так как речка была неглубокая, хотя и со стремительным, бурным потоком.

День начал постепенно угасать, как свеча, горевшая всю ночь. Мир вокруг меня приобрел мягкие очертания и пастельные краски. В воздухе уже чувствовался отчетливый запах океана. Он сразу навеял мне воспоминания о прошедшей ночи. Надеюсь, под сегодняшними звездами меня не попытаются съесть. Хотя если учесть, что в этом сумасшедшем мире даже звезда одна, то количество шансов на выживание внушает опасения.

Солнце еще не коснулось горизонта, когда мы выехали на песчаный пляж. Он был защищен невысокими скалами, густо покрытыми морскими водорослями. Вокруг не было ничего, кроме камней, песка и воды. Ни малейшего намека на присутствие морских дев, хотя мы, без сомнения, стояли сейчас в самом сердце Русалочьей бухты.

Дэйн спешился и с наслаждением потянулся.

— Ну все, девочки, финиш. До заката еще есть время, поэтому я пойду, раздобуду нам рыбешки на ужин, а потом вздремну вон за тем валуном, — он указал рукой на большой камень в глубине пляжа, — кто вздумает разбудить до того, как на небо взберется луна, повыдираю все косы.

Потом с наслаждением зевнув, он достал из сумки какие-то крючки, видимо для ловли рыбы, хотя для меня оставалось загадкой, как могла рыба соблазниться на голый металл без приманки. Но, по-видимому, у рыбы на этот счет было свое мнение, потому что уже через десять минут, пока мы раскладывались на новой стоянке, Дэйн принес связку свежепойманной рыбки. Бросив ее на песок, далеко не прозрачно намекнув, кто ее будет готовить, он, насвистывая, направился к ранее облюбованному камню. Через минуту его уже не было видно.

Солнце должно было вот-вот упасть за горизонт, как спелый плод с апельсинового дерева. Поэтому я не стала терять времени.

— Нии, пошли, искупаемся, я уже забыла цвет своей кожи, столько на ней осело пыли и грязи.

— Я не люблю морскую воду, ты же знаешь. Нимфы купаются только в пресноводных водоемах. От морской воды мы, конечно, не умрем, но ожоги получить можем.

— Хм, я совсем забыла, — огорченно сказала я, — ну тогда посиди на берегу. Можешь даже разжечь огонь и что-нибудь сделать с рыбкой, — хитро предложила я.

— Даже и не думай, плутовка, — рассмеялась нимфа, — раз мясо я не ем, то и готовить его меня не заставишь. Нет уж, лентяйка, как искупаешься, сама выпотрошишь рыбу и приготовишь. А я пока поднимусь вон на тот склон. Когда мы проезжали мимо, я заметила пару редких лечебных трав. Не прощу себе, если не прихвачу их с собой.

С этими словами Нии закинула на плече свою сумку и медленно побрела тропинкой, по которой мы приехали. И не лень ей взбираться на тот склон? Хотя может это я в конец обленилась? Ну, нет, я свое купание и отдых заслужила!

Оглядевший вокруг и поняв, что осталась одна на пустынном пляже, я быстро скинула с себя одежу. Хотя кого тут стесняться? Дэйн явно не покусится на мою тощую угловатую фигурку, с тонкими как у воробышка косточками. Никаких выпуклостей там и в помине не было. Я то уж насмотрелась на эти "прелести" за все то время, пока жила под чарами иллюзии. А ко вдруг обретенной волшебной красоте я еще не привыкла, поэтому легко вжилась обратно в свой иллюзорный образ.

Как приятно было ощущать под босыми ногами еще не остывший, горячий песок.

Но еще приятнее были объятия застенчивого ветерка, ласкавшего мое обнаженное тело. Он легко касался моей кожи, как робкий любовник, вызывая легкую дрожь. Все тело налилось сладкой негой, какой-то непонятной истомой. Запрокинув голову, я упала в небо. Солнце затопило свою колыбель расплавленным золотом. И через пару мгновений, окунувшись в эту горящую чашу, упало за ее край. Хотелось раствориться в этом небесном металле или расплавить его, запустить под кожу, смешав с кровью. Чтобы небо было в тебе, было твоей частью, до того оно было прекрасно.

Я все ближе и ближе подходила к воде. Небо отпечатало свой лик в душе океана. Но океан не был всего лишь зеркалом. Он поглощал небо, впитывал каждое его золотое облако, растворяя его в своих глубинах. Два вечных начала нашли отражения друг в друге. Одно обреченное смотреть всегда вверх, а другое вниз. Вечное — это и есть прекрасное.

Окунувшись в эту вечность, я позволила волнам плавно качать меня, как дитя. Для меня в тот момент стерлась грань между небом и океаном, они стали единой материей, горизонт растворился с зелено-голубом. А потом я нырнула в небо. Каждая клеточка моего тела наполнялась его силой. Божественной, благословенной. У меня было чувство, что небо, всего лишь призма, через которую на меня смотрит Он. Я не могла придумать ему имя. Потому что как можно придумать имя всему? Ведь Он был частью всего. А мы были частью Его. Если бы на моем месте был бы обычный смертный, он бы наверное, назвал Его Богом. Но это слишком пошло, слишком по-людски, давать имя. Я не буду называть его, для меня Он будет мыслью. Потому что мысль такая же бесконечная, как и Он.

Я вынырнула из воды, и как будто очнулась от какого-то сна. Солнце уже почти село и повеяло прохладой. Кожа покрылась мурашками, и я поняла, что пора выходить. Непонятная усталость заполнила каждую клеточку моего тела. Хотелось упасть на песок, закрыть глаза и заснуть. Ноги двигались с трудом, утопая в песке. Волны в последние раз жадно лизнули мои ступни, и я вышла на берег. Впереди меня, по небу уже были разлиты темно-сиреневые чернила. Лишь за моей спиной солнце пело свой реквием. Повернувшись к нему лицом, я хотела, чтобы его лучи в последний раз пронзили меня. Когда света уже не было в этом мире, я обернулась.

Он стоял и смотрел на меня. Его черные глаза парализовали меня. В них плескалось только одно: страсть. Медленно, он начал подходить. Повинуясь желанию более сильной воли, а может, потому что ноги меня просто не держали, я опустилась на песок. Хотя нет, не хочу быть лгуньей. Я бы не подчинилась, если бы не хотела. После моего погружения в сердце мировоздания, (а я уверена, что была именно там) во мне зазвенела молчавшая ранее струна. Я была открыта. Размышляя позже об этом, я подумала, что на его месте мог быть любой с железной волей и страстью во взгляде. Сначала во мне был лишь шепот, но он нарастал, срываясь на крик, прося разрядки. Моя душа стремилась к катарсису и видела его в этом сильном теле, которое сейчас обнимало меня. На краю сознания мелькнул вопрос: почему этот сильный, красивый мужчина пришел ко мне, ведь сейчас он видел перед собой иллюзию серой, непривлекательной девушки. Но когда моей шеи коснулись его горячие губы, нужда в ответе отпала сама собой…


Ему так и не удалось заснуть, хотя он знал, что должен. Потому что если нет, он не сможет сдержаться. Хотя бы на одно мгновение увидеть ее, выходящую из воды. Ему хватит одной секунды, чтобы это картина отпечаталась в его сознание и навсегда осталась за сомкнутыми ресницами. Дэйн слышал, как она разделась. С его звериным слухом, усиленным магическим заклинанием, которое он наложил на бухту, он отчетливо услышал шорох падающей не песок одежды. Это было сильное заклинание, потому что ему надо было слышать, что будут говорить под водой, да и еще при помощи мыслей. Какой секрет откроют ей русалки? Он должен знать все, чтобы Принц тоже знал это. А потом Принц заберет ее. Дэйн непроизвольно сжал кулаки. Какая ирония. Он, холодный, безразличный ко всему до этого, сильнейший некромант по обе стороны Теневой границы, теперь пылал в безумной огне. Огне ее фиалковых глаз. Его сводила сума эта гордая, заносчивая девчонка. Судьба, которой — принадлежать другому и умереть от его руки, когда нужда в ней пропадет. От одной только мысли, что чужие руки коснуться этой коже, душу накрывала черная волна. Он был его Принцем, его Повелителем, его Господином.

Эти мысли, казалось, выжигали все внутренности. Всего лишь мгновение. Только увидеть ее и уйти. Это последний шанс, больше он не сможет быть так близко от нее.

Дэйн встал и отряхнул штаны от песка. Потом, не дав себе больше времени на сомнения, вышел из-за камня. Он давно разбил ее иллюзию: что были эти жалкие чары для глаз могущественного мага.

Когда он увидел ее, то понял, что соврал сам себе. Ему не хватило мгновения, чтобы запечатать ее образ, идеал всего прекрасного на всех зеркальных отражениях миров, заключенного в одном теле. Мгновения, ха! Да ему бы не хватило и целой жизни!

У каждой драгоценности есть свое обрамление. Ее обрамлением было солнце, которое заключило ее фигуру в яростно сияющий контур. Смотря на нее, можно было поверить, что солнца никогда не было в этом небе, ни в этом, ни в каком другом. Что это сияние принадлежит только ей.

Солнце растаяло за горизонтом, украв у ее кожи этот ясный свет.

Дэйн понял, что больше не выдержит. Руки тряслись от безумного желание прикоснуться к ее нагому телу.

Здравые мысли выжег вид этого обнаженного прекрасного создания. И он просто не выдержал. Воля затрещала по швам, когда она легла на песок. Железные обручи на клятвах верности лопнули, и Дэйн опустился рядом с ней. Когда же его пальцы коснулись ее кожи, мир развалился напополам. Ее губы не были сладкими, нет такого слова ни в одном языке всех миров, чтобы описать их вкус. Наверно, это был вкус неба, когда с него сыпется, как с цветущей вишни миллиарды звезд-отражений Си'эрр. Его оставшаяся одежда полетела на песок, и он уже был готов погрузиться в это сладострастно изгибающиеся тело, когда в голове взорвалась ослепительная вспышка невыносимой боли. Со звериным стоном Дэйн отпрянул от лежащей под ним девушки. Боль сводила сума, она пульсировала в каждой клеточке тела вместе с удушающим гневом. Гневом его Повелителя. Дурак, как он мог хотя бы на секунду поверить, что ему разрешат, что Он не узнает. Корчась на песке, Дэйн понимал, что Принц не простит ему этого. Он же видел, какой взгляд был у его Повелителя, когда он говорил об этой девушке. Как только он выполнит задание, ему конец. Нет ничего хуже, чем потерять доверие и быть раздавленным гневом Повелителя. Он поставил на кон все, чтобы выиграть свою мечту, и проиграл. Проиграл свою власть, силу и жизнь. Но черт его побери, девчонка этого стоила!..


Я хотела его. Как только он прижался своей горячей кожей к моему телу, я была готова на любые безумства. Но внезапно Дэйн с бешеным, нечеловеческим криком скатился с меня, и холодный воздух обжег грудь. Ничего не понимая, я быстро вскочила и начала нервно натягивать на себя одежду. Мой несостоявшийся любовник скорчился на песке, обхватив голову руками. Я нерешительно подошла и опустилась рядом с ним на колени.

— Дэйн, что с тобой?

Я протянула руку, чтобы коснуться его плеча, но он резко дернулся и простонал:

— Не прикасайся ко мне!

— Дэйн, тебе больно? Я что-то сделала не так? — растерянно спросила я.

— Просто уйди. Оставь меня.

— Но…

— Пошла вон!

Обиженно поджав губы, я встала и побрела к месту, где мы разложили свои вещи. Я ничего не понимала, может я сделала что-то неправильно? Но в том-то и дело, что я ничего не делала! А он еще и нагрубил мне. Сначала набросился в страстном порыве, а потом нахамил. И прогнал как чересчур усердную и навязчивую шлюшку. Мерзавец.

Я чувствовала, как во мне поднимается уже знакомая волна злости.

"Успокойся, моя красавица, это все пустяки. У тебя будет любой мужчина, которого ты захочешь, а этот слишком жалок для тебя, ты достойна короля, а не обычной пешки".

Уже привыкшая к моему внутреннему советнику, я промолчала, но поняла, что становится легче. Стоит ли удивляться, что кто-то посторонний поселился в моей голове, после всего случившегося. Тем более этот голос помогал мне, поддерживал, а я умела быть благодарной. Кто бы ни был мой неизвестный союзник, от его помощи я не откажусь.

Небо почернело и вспыхнуло одинокой яркой звездой. Си'эрр по-прежнему была прекрасна своим ярким волшебным светом. Луна, в отличии от нее, излучала спокойное матовое сияние. Одинокой жемчужиной повисла она на невидимой нити.

Я уже начала волноваться за Нию, когда услышала ее легкие шаги. Облегченно вздохнув, я начала разводить костер. С отвращением посмотрев на сырую рыбу, я брезгливо взяла ее за кончик хвоста. Она смотрела на меня с укором.

— Прости, подружка, я тоже этого не хотела. У меня сердце кровью обливается, когда представлю, что придется тебя чистить.

Нии подняла брови и покрутила пальцем у виска, а я со страдальческим вздохом взялась за нож. Я уже наверно где-то упоминала, какая я ленивая, но я, между прочим, не считаю это недостатком, скорее особенностью своего организма. Вот, бывает, болит голова, ломит в висках, и бывает лень. Все вполне природно и закономерно. К сожалению, моя философия не избавила меня от мерзкого запаха рыбы на руках и жаренья ее на костре.

Дэйн так и не появился, чему я была в глубине души рада. Мне было тяжело его видеть, обида еще скребла острыми коготками душу. Тем более, он нам не понадобиться, чтобы разобраться с русалками. А еще, я помнила обещание Нии, что его услуги проводника после Русалочьей бухты нам не понадобятся. Но я не хотела вот так с ним расставаться. Нам надо объясниться, все-таки я была к нему неравнодушна, даже после его грубостей и странностей на берегу.

Мы поужинали в молчании под тихий шум прибоя. Было так спокойно и хорошо на душе. Ночь была волшебной, только мне было жаль, что Си'эрр одиноко зависла над морем, а не рассыпалась миллионом своих отражений.

Пора было начинать. Нии достала из сумки заколдованную раковину и передала ее мне. Я знала, что там заключен волшебный голос сирены. Вернее одна ее песня. Секрет волшебного наваждения сирен был не только в их голосе, но и в песнях. Никто не знал, откуда они их берут. Но каждая из них была особенной, слова просачивались даже в самые черствые души моряков и заставляли их вести корабли на смерть. Одни говорили, что это песни океана, и сирены, которые умеют разговаривать с волнами, просто поют их земным языком. Другие были уверены, что богиня воды, покровительница всех морских созданий, дарит сиренам сказочные напевы.

Мне было безумно интересно, что за песню мы украли.

— А я только один раз смогу спеть голосом сирены?

— Тиа, каждая их песня живая. И так же как у смертных созданий, у нее всего одна жизнь. Она начинается с первого слова, которое ты пропоешь и с твоим последним, она умрет. Раствориться в океане, чтобы дать жизнь новой, которую будут петь сиренам волны. Вот в чем секрет морских певуний: ни одна из песен не поется дважды.

Значит, первая версия была ближе всех к правде. Жаль, что я не заполучу дивный голос навсегда. Хотя зачем он мне с моим отвратительным слухом?

Нимфа взяла меня за руку, и мы пошли вдоль берега. Мы почти сразу увидели большой камень, обросший водорослями. Он был метрах в трех от берега и казался идеальной сценой для моего маленького выступления. Волны, как слепые котята натыкались на него, не накрывая полностью. Крепко зажав в руках раковину, я уверенными гребками подплыла к камню и залезла на него. Усевшись поудобней, я заметила, что в водорослях, которыми оброс камень, что-то блестит. Присмотревшись повнимательнее, я поняла, что эту рыбья чешуя, только очень странного, жемчужно-серебряного цвета. В свете луны она переливалась красивыми глубокими оттенками. Ага, если я не ошибаюсь, то это место уже облюбовали русалки. Ну что ж, пора закидывать удочки.

Зачерпнув в раковину морской воды, я поднесла ее ко рту и выпила. На вкус было как мокрый песок — в общем, весьма противно. Горло начало неприятно першить, и появилось чувство, будто там что-то застряло. Было сильное желание от этого избавиться и как можно скорее. Я поняла, что песня рвется наружу, поэтому приоткрыла губы и запела.

Первая нота упала, как дождевая капля на сухую, пыльную землю. Ночь вздрогнула и зазвенела. Мой голос разбудил ветер, который в восхищении закружился вокруг меня, щекоча солеными брызгами скулы. Ноты сливались в такты, выплетая узорчатый ковер мелодии. Ни одного слова еще не слетело с моих губ, только призрачная невесомая мелодия, вибрация тонов и полутонов. Мой слух обострился, он заменил мне зрение: я слышала, как дрогнули ресницы нимфы, чтобы распахнуться в немом восхищении, слышала на глубине удары русалочьих хвостов, которые приближались к моему камню. Волшебство песни сирен состоит в том, что им не нужна музыка. Их голос вбирает в себя и отчаянное трепетание смычка на струнах скрипки и яростные аккорды гитары. Их голос летает через октавы, как отражение Си'эрр сквозь миры. Остальное подыгрывает океан, ударяя волнами в такт. Я была центром, сердцевиной, ядром. Ко мне тянулись, как к солнцу, я знала это. Лунная дорожка раскинулась у моих ног и по ней, как к трону королевы, чтобы преклонить голову, двигались темные силуэты. Русалки были словно под гипнозом моего голоса. Они ждали моей песни. Я тоже жаждала услышать волшебную сказку океана. И пролились слова…

Жил однажды на свете Дьявол, по морям-океанам плавал

А меня никогда не видел, о тебе никогда не слышал.

Он украл с неба ясный месяц и спустил ладьею на волны.

Он приходит с ночным приливом, у него весло из оливы.


Ты меня ждала на причале, не смыкала очей ночами,

Он увидел тебя голубка и забыл о вечности Дьявол.

Принял Дьявол мое обличье — не найдешь и пяти отличий.

Он упал пред тобой на колени, целовал холодные руки.


Внутри меня словно выпустили на волю миллиарды бабочек, и они затрепетали, задевая крыльями бешено бьющееся сердце. Передо мной стоял почти реальный образ, который отпечатался в моем сознании еще очень давно. Одно лицо на двоих. Длинные пряди светлых волос — серебро на золоте. И глаза, которые меняли свой цвет, не в силе выбрать хозяина — от неба до стали. Кто же передо мной? Вор, укравший мое имя и память или красивый убийца, спасший от вора? Эта песня вызывала их образы, их сводящие с ума взгляды. Я хотела замолчать, оборвать песню. Руки задрожали, а голос набирал силу, звучал еще слаще, в то время как эти два дьявола терзали мою память и душу.


Я покинул тебя, голубка, обещавший вернуться скоро.

Перепутал я небо с водою, я уплыл за своей бедою.

Не найдёшь тех широт на картах, где пропал я с верной командой.

Где мне взять имя ветра, который возвращает странников к дому?

Я поставил бы светлый парус, я б примчался домой на рассвете,

Отвязал бы луну от причала, чтобы тоже домой возвращалась.

Только стоит ли, право, вернуться, только стоит ли мне воскреснуть,

Если вместо меня живёт Дьявол, мои песни поёт тебе Дьявол?***(Мельница "Сказка о Дьяволе")


Последнее слово звенело еще долго, пока последняя соленая капля не закончила свой путь от моих ресниц до дрожащих холодных губ. Она растворилась на моих губах так же, как волшебная сказочная песня, возвратившаяся в океан. Я опустила глаза и увидела лица с запутанными длинными волосами. Все тело русалок, даже лицо, было покрыто сияющей чешуей, похожей на плотную кольчугу. Только выпуклые рыбьи глаза чернели сквозь серебро. Они смотрели на меня зачарованно, почти влюблено. Наклонив к ним свое мокрое лицо, я улыбнулась и сказала:

— Здравствуйте, дочери океана. Надеюсь, вам понравился мой подарок, я пела для вас.

Одна из русалок протянула мне свою чешуйчатую руку и прикоснулась к моему запястью. Мне не понравилось ее прикосновение — сразу вспомнилась рыба, которую я чистила к ужину.

— Я хочу попросить вас о помощи… — начала я, но договорить не успела. Русалка вдруг крепко обхватила мое запястье и резко дернула вниз. Не удержавшись на скользком камне, я полетела в воду. Захлебываясь и пытаясь взобраться обратно, я отчаянно цеплялась за острые выступы, расцарапывая пальцы в кровь. Но проклятая русалка тянула меня вниз. Еще несколько ухватили меня за ноги и потащили на глубину. Небо становилось все дальше, и Си'эрр сияла все тусклее, чем глубже я уходила под воду. Легкие жгло огнем, и пришло ощущение дэжавю. Я уже так тонула, вспомнила я, когда нырнула за книгой, с которой все началось.

Я должна дышать! Сделав первый вдох и почувствовав, как вода становится кислородом, я перестала вырываться. Русалки возбужденно заметались вокруг моего тела. Вот так вы, значит, отблагодарили меня, мерзкие селедки! Почувствовав, что мои руки свободны, я рванула на поверхность, но снова была схвачена чешуйчатой ладонью.

"Почему ты не тонешь?" — прозвучало вдруг у меня в голове. Я растеряно мотнула головой. Вода была мутной, и почти ничего не было видно, только разноцветное облако извивающихся длинных волос русалок.

" Ты уже должна была задохнуться и освободиться от своего ужасного человеческого тела!" — голос был звонкий и очень обиженный. Я, наконец, поняла, кто ко мне обращается и зло ответила:

" Вот значит, какова ваша благодарность, дочери океана! Я пришла к вам с миром, чтобы попросить помощи, взамен подарив песню. Зачем вы хотите мне навредить?"

" Нам очень понравилась твоя песня, земная, сначала мы подумали, что это заблудившаяся сирена, но потом поняли, что ты человек. И мы бы ни за что тебе не навредили. Наоборот, мы хотим наградить тебя самым ценным и редким подарком!" — в голосе русалки звучало искреннее недоумение и непонимание моего гнева.

"Вы хотели утопить меня! Это ваш подарок?"

" Мы хотим, чтобы ты стала нашей сестрой! — прозвенел у меня в голове голос другой русалки, — а чтобы ею стать, ты должна освободиться от своего несовершенного тела и отдать душу океану. И тогда ты станешь такой же прекрасной и свободной как мы!"

Они действительно думали, что стать холодной чешуйчатой рыбой — это предел моих мечтаний! А что, останусь в океане, тут ни Шайтан ни голубоглазый зверь меня не найдут, перейду на рыбную диету и буду коллекционировать ракушки. Нет уж, от такой жизни я сама скоро буду с мозгами как у ракушки. Но надо проявить дипломатию и не обидеть русалок, иначе не получу то, зачем пришла.

" Для меня было бы большой честью стать вашей сестрою. Но я должна остаться на земле, там есть те, кому я нужна".

Да никому я там не нужна, вдруг с грустью подумала я. Разве что нимфе, хотя у нее от меня будут одни проблемы. А так я одна во всей этой чертовой Иллюзории и в миллиардах ее отражений. От этой мысли стало еще хуже. Существуют миллиарды миров, но ни в одном из них меня никто не ждет. Хотя нет, очень даже ждут — чтобы свернуть мне шею…

" У тебя есть любимый на земле? — русалка закружилась, подняв облако песка со дна, — как это романтично! Ты его любишь? А он тебя?"

Меня начали дергать за волосы. Радостные крики " Расскажи! Расскажи" в моей голове заставили меня поморщиться от начинающейся мигрени.

" Да, он замечательный! — уверенно соврала я, вспомнив почему-то яростный блеск серых глаз, — но, к сожалению, у меня мало времени, а мне нужно задать вам вопрос. Ветер знает все и делится своими секретами с океаном. А вы знаете все, о чем шепчут волны. Рассказав мне то, что я хочу, вы отблагодарите меня за песню".

" Спрашивай! Спрашивай!" — прозвучал веселый хор голосов у меня в голове.

" Я хочу узнать про печати".

Русалки как-то сразу поскучнели после моих слов.

"Почему ты не сказала сразу, что ты Та Самая?"

" Ну, наверное потому, что я сама не знала, что я "Та Самая", — с иронией ответила я, но русалки ее явно не поняли.

"Мы расскажем тебе о печатях. И отдадим пророчество".

Пророчество как бонус за неудачную попытку утопления?

" Одна печать отдана драконам и спит в своей колыбели уже не одно тысячелетие"

У меня было плохое предчувствие, что без драконов не обойдется.

" Другая, украдена принцем и спрятана в его Солнечном замке"

" Третья, затерялась на Жемчужных островах, но поспеши, или тебя опередят"

Русалки замолчали и одна из них куда-то уплыла.

" А четвертая?"

Русалки противно захихикали и посмотрели на меня, как на нечто весьма жалкое и смешное.

" Какая же ты глупенькая, — опять их тоненький раздражающий смех, — четвертую печать ты уже сорвала, она же уже на тебе!" — и дочь океана указала на мою руку, на которой в мутной воде матово сверкали узоры, обвивающие мой мизинец.

" Это четвертая печать?" — до меня медленно доходил весь смысл. За секунду пронеслись воспоминания о Крылатом и о камне, который я достала из книги. Этот камень и был печатью.

" Спасибо за ответы!" — поблагодарила я морских дев и уже собралась плыть к поверхности, как вернулась уплывшая русалка. Она протянула мне длинный футляр.

" Мы хранили это для тебя. Возьми свое пророчество".

Я взяла сверток и в последний раз посмотрела на русалок, чтобы хорошенько запомнить этих странных созданий — вряд ли я еще когда-нибудь их увижу.

" Прощайте!" — крикнула я и поплыла вверх.

Через минуту я уже вдыхала чистый морской воздух. Луну заслонили тяжелые тучи надвигающегося шторма. Значит, сирены снова будут петь, призывая ураган и корабли, обреченные на смерть. Я почти ничего не видела, кроме смутных очертаний берега. Вода уже была мне по колено, когда я услышала какие-то шорохи. Внутри зашевелилось смутное беспокойство. Где Нии?

Я вся дрожала от холода. Мокрая одежда противно липла к коже, а зубы стучали так громко, что заглушали шум прибоя. Костер погас, и я даже не знала куда идти. Откуда-то справа раздался приглушенный писк? и тут луна выплыла из-за своей ширмы. Волосы у меня на затылке встали дыбом, а сердце запрыгало как у загнанного кролика. Дэйн зажал нимфе рот рукой и, не смотря на ее отчаянные попытки освободиться, она не могла ничего сделать. Но не это повергло меня в ужас. Тело начало сотрясаться мелкой дрожью. Никого я еще так не боялась в своей жизни как его. Липкий противный страх пульсировал в каждой клеточке моего тела. Как он меня нашел?

Шайтан не двигался с места, просто смотрел на меня. В его глазах двумя серебряными монетами плавилась луна. Морской бриз трепетал длинные пряди волос. У висков он вплел в них черные нити, которые заканчивались драгоценными камнями в форме капель. При каждом дуновении ветра они звонко ударялись друг о друга.

Все это отметило мое испуганное сознание, пока находилось в ступоре. Потом пришла мысль о том, что Дэйн предатель. А за ней, следом, другая, — какая я дура, что не догадалась сразу.

— Ну, здравствуй, мой цветочек, — его тягучий голос для меня был как звук когтей, царапающих стекло, — хочу представить тебе моего помощника, мою правую руку, который составил тебе неплохую компанию и заботился о тебе, пока меня не было рядом. Дэйнарион, сильнейший некромант Иллюзории, — и он махнул рукой в сторону Дэйна.

— Мерзавец, — прошипела я.

— Всего лишь покорный слуга моего господина, — язвительно ответил предатель.

— Зачем был весь этот цирк? Тогда на площади, ты ведь специально отпустил меня? — вдруг с ужасом поняла я. Значит, сама я бы никогда не убежала, у меня это получилось только потому, что он мне разрешил.

— Конечно, неужели ты думаешь, что смогла бы просто так затеряться в толпе? Каждую секунду я знал, где ты, направлял тебя.

— Но зачем? Не проще было бы не отпускать меня и к тому же не ломать руку, — зло и с обидой крикнула я.

— Мне нужно было узнать, где печати, а это знали только русалки и только тебе могли это рассказать. Было несложно, ты же была на коротком поводке. Я всего лишь дал почувствовать тебе призрачный запах свободы, и ты сделала все, как надо. А что насчет руки, тут я не удержался, вышел из себя. Зато ты получила урок и больше не совершишь такую ошибку.

Идиотка. Всего лишь кукла на ниточках, которые дергает опытный кукловод. Если бы я была умнее, то догадалась бы, что все не может получаться так легко и складно.

— Нам пора. Теперь я знаю, где печати. Пока я отправлюсь за ними, ты подождешь меня в моем дворце. Я постараюсь вернуться быстрее, чтобы ты не успела по мне соскучиться, — ненавижу вот такую его улыбку.

Нии вдруг затихла и перестала вырываться. Я посмотрела ей в глаза и все поняла. Сейчас что-то будет и надо находиться как можно ближе к ней. Покорно опустив голову, я подошла к Шайтану. Он уже протянул руку, чтобы коснуться меня, как раздался яростный крик. Нимфа укусила Дэйна за руку, а он, не ожидавший ничего подобного, выпустил ее. За долю секунды она подлетела ко мне и крепко обняла одной рукой, поднявши вторую вверх. Я успела разглядеть какой-то предмет.

— Останови ее! У нее телепорт! — закричал Шайтан.

Все это произошло за мгновение, но мне казалось, что все двигалось очень медленно. Очень медленно Дэйн протянул руку, чтобы схватить нимфу за волосы, очень медленно в ладонях Шайтана загорался энергетический шар с маленькими синими молниями внутри.

А потом раздался звук, как от кремня, когда разводят огонь. Над нами вспыхнул свет и в тот же момент Шайтан выпустил шар, который полетел прямо в нимфу. Я услышала ее отчаянный крик, и все завертелось перед глазами. Это напомнило мне мое падение в колодец памяти.

Я упала на землю и больно ударилась головой. В глазах еще плясали разноцветные пятна, но дыхание постепенно выравнивалось.

— Нии! — в отчаянии позвала я, но ответом мне была тишина. Неужели она… Нет! Он не мог убить ее, она ему еще нужна.

Я не знала где я, луна светила ярко, но ночь все равно не позволяла увидеть много.

Я поняла только одно — мы не рядом с океаном. Воздух был чистый и прозрачный, но соли в нем не чувствовалось.

И тут я поняла, что до сих пор судорожно сжимаю футляр, который дали мне русалки. Присмотрев ближайший плоский камень, я села на него и развернула свиток. Бумага была очень старая и почти рассыпалась в моих руках. Я развернулась лицом к луне, чтобы она посветила мне и начала читать.


Где-то за солнцем, где-то за светом

Где ночь опрокинула чашу рассветов

Где море качает луну в колыбели

Где смерть засыпает в холодной постели


Там крыши домой не царапают небо

Там не целуют распятия слепо

Царица зима там сковала узоры

И ими закляла равнины и горы.


На сумрачном троне сидит господин

С душою остывшей и взглядом как дым

Он ищет осколки разбившейся власти

Ему безразличны желанья и страсти


Он грезит короной, он жаждет одно-

Надеть наконец-то ее на чело

И свергнуть того, кто ее недостоин

Чтоб этот урок навсегда он усвоил


Четыре печати на хрупкий цветок

Чтобы сплести королевский венок

Чтобы впустить через призму зеркал

Все воплощения древнего зла.


Не будет пощады, не будет прощения,

Тому, кто виновен, заклят на отмщенье

Два принца, две жизни, два разных пути

Тебе выбирать, по-какому идти.


Всего одному можно вылечить душу

Другому, душа и спасенье не нужно

Другой — лишь чудовище, с волчьим оскалом

Ты для него только танец пред балом.


Лишь истинный принц, на чьем сердце печать

Ее вместе с сердцем сумеет сорвать

Кто трон и корону отдаст за цветок

Тот будет носить королевский венок.


Я свернула свиток и устало прикрыла глаза. Зря я отказалась быть русалкой…