Глава 22. Отрублена часть головы, но это не смертельно.

В заключении судмедэкспертизы (Акт № 12 от 8.05.45 г.) сказано: «На значительно измененном огнем теле видимых признаков тяжелых смертельных повреждений не обнаружено…» И далее: «…часть теменной и левой височной костей черепа отсутствует». Обратите внимание на слово «отсутствует». Оно означает, что верхняя часть черепа на месте захоронения не обнаружена. Хотя искали тщательно — нашли медальон с цепочкой, когдато висевший на шее у любимой овчарки Гитлера (отравленной 28 апреля 1945 года по приказу ее хозяина для того, чтобы испытать эффективность яда, и похороненной в той же воронке, что и Гитлер с супругой), а также стеклянные ампулы, денежные купюры, «обгорелые листы из книг» [90]… Но осколок кости размером в ладонь не обнаружили.

Что поразительно: согласно Акту № 12 отсутствие свода черепа не считается «видимым признаком тяжелых смертельных повреждений»! Пока в саду рейхсканцелярии пылал погребальный костер, там непрерывно рвались снаряды и мины. Осколок мог снести верхнюю часть черепа Гитлера, раскрошить ее либо отбросить в сторону.

Писатель Л. А. Безыменский в 1965 году встретился с председателем судебномедицинской комиссии 1945 года, подполковником медицинской службы Ф. И. Шкаравским. В дальнейшем они обменялись письмами. На вопрос, почему в акте судмедэкспертизы № 12 от 8 мая 1945 года не уделено должного внимания вопросу об отсутствии части свода черепа, последовал ответ: часть теменной и височной костей откололась случайно, в результате небрежного погребения или эксгумации. Достаточно было случайного удара лопаты, чтобы обожженная кость раскололась. Кстати, в акте экспертизы зафиксировано отсутствие не только свода черепа, но и левой стопы. Оторванная стопа в «яме Чуракова» также не была обнаружена.

Гюнше дал показания, что когда производили захоронение трупа после сожжения, то «головы почти не было»; «остатки головы завернули в плащпалатку». (Никакой плащпалатки не обнаружили; во всяком случае, в акте проведения раскопок от 5 мая 1945 г. и 30 мая 1946 года об этом не упоминается). Впрочем, тот же Гюнше сообщил одному из свидетелей, показания которого приведены в английском меморандуме (см. гл. 9), что «трупы горели до тех пор, пока от них ничего не осталось». Куда же девались отсутствующие части теменной и височной костей?

Не зря сказано в Писании, что нет ничего тайного, что не стало бы явным. Год спустя после обнаружения и экспертизы останков по приказу замминистра внутренних дел И. Серова образована новая судебномедицинская комиссия для повторной экспертизы (в рамках дела «Миф»). В нее входит консультант Московской городской судебномедицинской эспертизы профессор Семеновский. В соответствии с планом работ по делу № 1Г23 «об исчезновении Гитлера» комиссия должна была обследовать останки, обнаруженные 4 мая 1945 года в саду рейхсканцелярии, которые первой судмедэкспертизой были идентифицированы как останки Гитлера.

Останки к тому времени были доставлены в город Финов и захоронены на территории расположения отдела контрразведки 3й армии. Контрразведчики отказались выдать захороненные трупы прибывшему из Москвы профессору для новой экспертизы. Замминистра внутренних дел им был не указ, они подчинялись Министерству госбезопасности. Дело о самоубийстве Гитлера было объявлено государственной тайной, и получить доступ к любым материалам можно было, лишь получив специальное разрешение из МГБ. У москвичей допуска не было, и ответственный за соблюдение режима секретности вполне резонно отказал им в выдаче останков. Возмущенные москвичи обратились за содействием в разрешении конфликта к московскому и берлинскому начальству…

Однако времени комиссия не теряла. 30 мая были предприняты раскопки на месте первоначального захоронения останков в саду рейхсканцелярии. Согласно представленному на выставке акту в яме обнаружили много металлического лома, собачий ошейник и кости мелкого животного (видимо, одного из щенков). А еще комиссия обнаружила в воронке недостающую часть черепа. Каким образом розыскники подполковника Клименко ухитрились ее не найти в 1945 году? А может, она не случайно осталась не обнаруженной?

…Осколок черепа представлен на выставке. За стеклом витрины зазубренная по краям желтая вогнутовыпуклая кость. Под ней созрели идеи мирового господства «высшей расы», уничтожения целых «этнических единиц»… Странное чувство испытываешь перед этой витриной. Гитлер приказал сжечь свой труп, так как опасался, что «враги выставят его в паноптикуме». Отчасти его опасения сбылись… (Разумеется, сказанное справедливо при условии, что эта кость действительно принадлежала Гитлеру.)

Внимание посетителей привлекает маленькая — несколько миллиметров — дырка со скошенными, так называемыми «кратерными», краями. В акте судебномедицинской экспертизы от 31 мая 1946 г., подписанном профессором Б. Семеновским, эта дырка квалифицирована как «выходное отверстие пули на левой теменной кости». В этом все и дело. Именно изза этого отверстия кость осталась не обнаруженной в 1945 году. Остается удивляться интуиции московской комиссии, которая принялась искать в воронке от авиабомбы неведомо что — ведь год назад все, что там было, уже извлекли, включая собачью бляху на цепочке, заполнявший воронку мусор чуть ли не через мелкое сито просеяли…

Впрочем, это была не только интуиция. Комиссия располагала показаниями Линге о том, что «на левом виске (Гитлера. — Л. А.) было видно входное отверстие пули». Приведенная выше цитата содержится в протоколе допроса от 31 мая 1946 года (представленном на выставке) — т. е. допрос состоялся в тот самый день, когда профессор писал свое заключение. Но это ведь наверняка был не первый допрос — дело «Миф» начато осенью 1945 года. Не исключено, что между находкой, сделанной 30 мая 1946 года, и допросом Линге на следующий день существует связь: из Берлина позвонили в Москву, рассказали о находке и попросили проверить «вновь открывшееся обстоятельство», допросив об этом главного свидетеля.

Возможны три объяснения происхождения этой находки.

Объяснение первое. Отколотая часть свода черепа действительно принадлежит Гитлеру, и отверстие в ней доказывает, что он застрелился, а не отравился. От удара пули часть свода черепа откололась и удерживалась лишь кожей, обтягивающей череп. Когда та сгорела, отколовшаяся часть отвалилась.

Отсюда следует вывод, что розыскники подполковника Клименко преднамеренно «не заметили» осколок черепа, а значит, осколки стеклянной ампулы были положены в пасть уже мертвому Гитлеру.

Сделано все это было с целью доказать, что он отравился. Еще раз напомним: такая смерть для немецкого офицера считалась позорной. Правда, после публикации в 1968 году книги Л. А. Безыменского, где приведен акт № 12 от 8.04.1945 г., некоторые западногерманские СМИ принялись утверждать, что это предрассудок: главное — не попасть живым в руки врага, а выбор средства для этого — личное дело самоубийцы.

Ответственность за фальсификацию несут либо контрразведчики из СМЕРШа, либо судмедэксперты; а точнее — некое высокое начальство, отдавшее соответствующий приказ. Однако существуют версии, объясняющие упомянутый феномен — осколки ампулы во рту в сочетании с выходным отверстием пули в черепе — обстоятельствами самоубийства. Мы их еще рассмотрим.

Объяснение второе. Доктор x. Томас обращает внимание на то, что выходное отверстие пули расположено весьма странно [91]: единственно возможное направление выстрела — почти вертикально вверх. На это указывают также «кратерные» края выходного отверстия — угол скола почти один и тот же по всей окружности; если бы пуля летела под углом к поверхности кости, характер скола по периметру отверстия был бы разным.

Правда, эксперт комиссии МГБ профессор Б. Семеновский определил направление выстрела иначе: «снизу вверх, справа налево, кзади» (так в оригинале. — Л.А.), при этом он считал наиболее вероятным выстрел в рот, но допускал и возможность выстрела в правый висок.

Таким образом, вывод X. Томаса о том, что единственная возможность получить такого рода выходное отверстие на теменной кости (которую X. Томас почемуто упорно называет «затылочной») — это отделить ее от черепа и затем прострелить, направив ствол пистолета перпендикулярно поверхности кости, — этот вывод оспаривается профессором Семеновским. Кстати, подобное выходное отверстие можно получить и выстрелив себе под подбородок вверх — но в данном случае такой вариант исключен.

Но доктор X. Томас выдвигает новые аргументы: если выстрел был произведен в рот или в висок, то на трупе должно остаться входное отверстие пули — его не было! — и пулевой канал внутри мозга или хотя бы следы разрушений, произведенных пулей в мозгу — ни того ни другого также не было! Во всяком случае, в акте № 12 об этом ни слова, хотя там и указано, что мозг сохранился.

X. Томас отмечает еще одно странное обстоятельство — и здесь уж с ним не поспоришь — край отломанной от черепа кости на довольно большом участке покрыт ровными мелкими зубцами, похожими на половинку застежки «молния». Это — разлом по шву. Но швы на черепе человека зарастают в юном возрасте — когда он перестает расти.

Значит, это осколок черепа какого-то молодого солдата, скончавшегося в полевом госпитале, который располагается в «угольном бункере». От его черепа откололи часть височной и теменной кости, прострелили ее тем самым способом, который описал доктор X. Томас, и подкинули ее в захоронение фюрера. Предварительно позаботились о том, чтобы соответствующая (примерно) часть черепа у покойного Гитлера также была отколота.

В спешке забыли удалить изо рта Гитлера осколки ампулы — и безупречная картина «офицерской смерти» фюрера оказалась не такой уж безупречной.

В подтверждение своей версии Томас приводит мнение специалистов по сжиганию костей (каких только специалистов нет на свете!). Научные сотрудники соответствующего профиля одного из британских университетов авторитетно пояснили Томасу, что при сжигании трупов даже при высокой температуре черепа остаются целыми. Но при этом их поверхность покрывается сетью мелких трещин, образующих как бы рисунок мозаики. Еще обгоревшая поверхность черепа напоминает рыбью чешую. Томас не поленился провести следственный эксперимент и сжег, облив бензином, несколько голов свиней и баранов — и получил предсказанный специалистами результат.

Так вот: на обнаруженном в «яме Чуракова» обломке свода черепа — никаких признаков пребывания в огне! (Здесь с X. Томасом можно поспорить: кость, которую ему показали в хранилище Государственного архива СССР, действительно даже копотью не была покрыта; в таком же девственно чистом виде она предстала перед глазами посетителей выставки.

Но в протоколе исследования «ямы Чуракова» от 31 мая 1946 г. упомянуты «2 частично обуглившиеся части черепа». Будь они действительно «обуглившиеся», они бы такими и остались. Очевидно, они были просто покрыты копотью, которую затем удалили. Стало быть, в огне эти кости все же побывали?)

Итак — явная инсценировка, причем грубая: стоило бы только сравнить этот обломок с уцелевшей частью черепа — и все стало бы ясным. Совершенно очевидно, что эта инсценировка — дело рук нацистов, в чем, кстати, профессор Семеновский отчасти солидарен с X. Томасом — он допускает такую возможность.

Третье объяснение. Злополучный обломок кости подкинут по секретному приказу начальства кемлибо из сотрудников МВД с целью скомпрометировать результаты расследования, проведенного конкурирующей фирмой СМЕРШ МГБ годом ранее.

К весне 1946 года отношения между Абакумовым и Кругловым [92] (за спиной которого стоял Берия) накалились в связи с тем, что абакумовский СМЕРШ был преобразован в Министерство государственной безопасности (вернее, влит в МГБ, но при этом возглавил ведомство Абакумов). Бывшее управление НКО превратилось в самостоятельное мощное ведомство с широкими правами и возможностями, значительная часть которых перешла к нему от МВД.

Если Читателю плохо верится в столь изощренное коварство — то зря: такая провокация как раз в стиле Берии. Мы не приводим примеров аналогичных операций только изза нежелания затягивать и без того нудное повествование.

Сведения о «вечной склоке между разведкой и контрразведкой» (по выражению Штирлица) почерпнуты из книги Л. А. Безыменского [93]. Автор ссылается на рассказы старых чекистов.