"Забытая история русской революции. От Александра I до Владимира Путина" - читать интересную книгу автора

Экономика 1913 года

1912, 4 апреля. — Расстрел мирного шествия рабочих-забастовщиков на Ленских золотых приисках. Июнь. — Утверждение законов о рабочем страховании. 15 ноября. — Начало работы IV Государственной думы. Возникновение партии прогрессистов.

1913, 21–23 февраля. — Торжества, посвященные 300-летию Дома Романовых. Утверждение «Большой программы по усилению армии». 1–10 сентября. — Первый Всероссийский сельскохозяйственный съезд, признавший необходимым встать на путь создания в деревне коллективных хозяйств.

За 1894–1914 годы госбюджет страны вырос в 5,5 раза, золотой запас — в 3,7 раза. Значительные суммы из бюджета выделялись на развитие культуры и просвещения. Однако население с 1897 года (когда была проведена первая всероссийская перепись) по 1913 год возросло на треть, и перед Первой мировой войной составляло 165,7 млн. человек (без Финляндии). Такой значительный рост был достигнут за счёт высокого уровня рождаемости и снижения смертности, которая, впрочем, в России оставалась более высокой, чем в экономически благополучных странах. Шёл быстрый рост городского населения, хотя его удельный оставался небольшим.

К 1900-м годам Россия располагала второй в мире по протяжённости сетью железных дорог. Интенсивное железнодорожное строительство способствовало развитию промышленности, в первую очередь тяжёлой; российская индустрия со времён Александра III росла самыми высокими в мире темпами и в целом за годы подъёма промышленное производство в стране более чем удвоилось, причём производство средств производства увеличилось почти в три раза.

Однако в конце 1890-х годов проявились симптомы промышленного кризиса, который затем перешёл в острую фазу и продолжался до 1903 года. Темпы прироста промышленного производства рухнули (в 1902 году прирост составил лишь 0,1 %), однако в силу разновременности охвата кризисом отдельных отраслей не произошло хотя бы уменьшения общего объёма выпускаемой продукции.

Первое десятилетие XX века тоже оказалось неблагоприятным для отечественной промышленности; полагают, на её развитие негативно повлияли русско-японская война и революция 1905–1907 годов, но всё же промышленный рост не прекращался, он составил за 1904–1909 годы в среднегодовом исчислении 5 %, а с 1910-го начался новый промышленный подъём. Отрасли, производящие средства производства, увеличили за этот период выпуск продукции на 83 %, а отрасли лёгкой промышленности — на 35,3 %; среднегодовой прирост промышленной продукции превысил 11 %.

Но мы обосновали уже основной принцип «русских горок»: в отличие от всех остальных регионов Земли общество и экономика России имеют скачкообразный путь развития, движение «рывками». Развиваясь «нормально», как все, даже с высокими процентами роста производства, по уровню экономики и жизни населения страна быстро отстаёт от других. Это — наше нормальное состояние; такая особенность была у нас всегда. Даже развиваясь темпами, которые показал период 1910–1914 годов, мы отстаём!

При поразительно высоких темпах развития доля России, например, в выпуске железа и стали за 1903–1914 годы снизилась с 6,1 % до 5,6 % среди индустриальных стран. А с учётом того, что значительная часть железноделательной промышленности страны работала на создание сети железных дорог, а при наших пространствах и населении дорог нам нужно было много больше, чем другим странам, ясно, мы сильно отставали и по дорогам тоже!

Иначе говоря, общие итоги развития страны того времени выглядят весьма внушительно: по объёму промышленного производства Россия в 1913 году занимала 5-е место в мире, а по добыче нефти уступала только США, — но при этом оставалась аграрной страной и отставала по темпам. В канун Первой мировой войны по уровню индустриализации и экономическому потенциалу в целом Россия входила лишь в третью группу индустриально развивающихся стран, уступая не только США, Германии, Великобритании и Франции, но и второму эшелону промышленно развитых государств — Австро-Венгрии и Италии, где процесс индустриализации ещё не вполне завершился. (В качестве шутки: как всегда, стояла задача «догнать Португалию»)

Наиболее показательно, что страна отставала от наиболее развитых государств по производству промышленных товаров на душу населения; по этому показателю США и Англия в 1913 году превосходили Россию примерно в 14 раз, а Франция в 10 раз.

Нам здесь кажется уместным напомнить вывод о том, что величина России отнюдь не избыточна. Она как раз такая, чтобы страна могла выживать, как равная среди других стран. В самом деле: если бы промышленные центры — Урал, Донецк, Москва и Петербург не были объединены в одну страну, то конгломерат этих территорий ни врозь, ни совместно не смог бы развиться в достаточной степени, чтобы защищать свои интересы на мировой арене…

Необходимо особо отметить, что в экономическом развитии России этого времени значительную роль сыграли иностранные инвестиции. В Западной Европе имелось немало свободных капиталов, искавших выгодного приложения, а царское правительство стремилось создать благоприятные условия для иностранных вложений. Они бы и так пришли: более низкая, чем на Западе, стоимость рабочей силы делала Россию весьма подходящим объектом для инвестиций в глазах зарубежных вкладчиков. Они не только получали бульшую, чем в Европе, прибыль, но и перекрывали затраты! За 27 лет, предшествующих 1913 году, чистый доход иностранцев от вложений в хозяйство России суммарно превысил почти на четверть сумму прямых иностранных инвестиций.

Современную угольную и сталелитейную промышленность Донецка и Кривого Рога основали англичане, а финансировалась она совместным английским, французским и бельгийским капиталом. Нефтяные промыслы Кавказа были пущены в ход английскими и шведскими предпринимателями. Немцы положили начало русской электротехнической и химической промышленности. Доля иностранного капитала в горном деле, металлообработке и машиностроении составляла 63 %.

Ткацкие фабрики, основанные крепостными предпринимателями в центральных районах страны, были единственной отраслью промышленности, действительно созданной русскими людьми.

Бурный подъём русского промышленного производства в 1890-х был не столько естественным продолжением внутреннего хозяйственного развития России, сколько следствием пересадки в неё западных капиталов, техники и, главное, западных организаторов индустрии. Россия вкладывала дешёвые рабочие руки по принципу: нам — маленькая зарплата, вам — высокие прибыли. Вот поэтому и отставали.

А русские капиталисты и купцы, как и богатые землевладельцы, предпочитали вкладывать деньги в облигации императорского правительства, в надёжность которых они свято верили, нежели рисковать в коммерческих предприятиях. Лишь после того, как главный риск взяли на себя иностранцы, в тяжёлую промышленность устремился русский капитал. По этой причине накануне революции треть промышленных капиталовложений в России и половина банковского капитала были иноземного происхождения.

После экономического кризиса 1900–1903 годов, нанёсшего чувствительный ущерб действовавшим в России зарубежным акционерным обществам, иностранное засилье стало снижаться. Теперь зарубежные вкладчики предпочитали направлять свои инвестиции в те российские компании, в которых был достаточно силён капитал местный. В период предвоенного экономического подъёма удельный вес российского капитала повысился практически во всех отраслях промышленности.

Но если зависимость народного хозяйства России от иностранных капиталов со временем явно ослабевала, то финансовая зависимость царского правительства от крупнейших держав, напротив, возрастала. К концу 1913 года внешний государственный долг страны составил 5,4 млрд. рублей. Главным кредитором России была Франция, спасшая самодержавие с помощью огромного займа от финансового краха во время революции 1905–1907 годов.

При этом Россия — сама объект ввоза иностранного капитала, — сама же экспортировала капиталы за рубеж, прежде всего в отсталые государства Востока (Китай, Персию). Впрочем, вывозились преимущественно государственные или даже заёмные капиталы, а их размещение в соответствующих странах обусловливалось не столько экономическими, сколько военно-политическими соображениями, а также стремлением «застолбить» на будущее внешние рынки. В 1890-е годы были созданы Учётно-ссудный банк Персии (фактически филиал Государственного банка России) и Русско-Китайский банк, который контролировался российским правительством.

Частный капитал нашей страны не мог активно действовать на зарубежных рынках; он был слаб. Вообще в 1905-м годовой доход от торгово-промышленной деятельности на сумму свыше 20 тыс. рублей получало во всей стране всего 12 377 человек.

Узкий слой российской финансовой олигархии формировался главным образом за счёт петербургской буржуазии, сложившейся в результате «насаждения» капитализма сверху. Представители этой группировки — как правило, выходцы из среды технической интеллигенции, чиновничества, а также иностранные капиталисты — были теснейшим образом связаны с царской бюрократией. Но и в Москве имелись предприниматели (Рябушинские, Морозовы, Мамонтовы и другие), которые обладали многомиллионными состояниями и претендовали на роль лидеров российского делового мира.

Но даже в это время на положении первого сословия империи оставалось дворянство, сохранившее свой привилегированный статус, — но экономическая сила этого класса неуклонно падала.

Соответственно росту индустрии возрастали численность и значение промышленного пролетариата. В 1913 году в стране насчитывалось 4,2 млн. фабрично-заводских, горных и железнодорожных рабочих, общее же количество пролетариев доходило до 18 млн. человек. Состав рабочего класса был неоднороден: в крупной промышленности преобладали потомственные рабочие, в строительстве, на водном транспорте и т. п. было много недавних выходцев из деревни. Доля высококвалифицированных и соответственно высокооплачиваемых рабочих была сравнительно невелика. Средний заработок в обрабатывающей промышленности составлял в 1913 году около 24 рублей в месяц, в то время как прожиточный минимум даже десятилетием раньше равнялся в Петербурге 21 рублю для одиноких и 32 рублям — для семейных, а в Москве примерно 20 и 30 рублей.

Ещё несколько миллионов крестьян занимались обрабатывающей промышленностью у себя в деревне, не бросая земледелия. И для этого были две особые причины: климатическая и финансовая.

Из-за нашего климата земледелие оказывается в худших условиях, чем западное. Приходится в четыре месяца сделать на земле те же работы, которые на западе можно разложить на семь, а то и десять. Зато в остальные восемь месяцев нет никакого дела, относящегося к земледелию, и рабочий труд может быть употреблён на другое занятие.

А финансовая причина в том, что земледелие не даёт дохода, достаточного для покрытия обязательных расходов крестьянского хозяйства (прежде всего податей). В таком положении находилась вся центральная полоса России, а потому домашняя промышленность и отхожие промыслы стали здесь уже с давних пор необходимым вспомогательным ресурсом крестьянина.

Понятно, что развитое русского кустарничества не есть «пережиток древних времён», а просто одна из форм, в которых выразилось общее оживление народного потребления и промышленной жизни. Сначала такие работы предшествовали появлению фабрики; потом работу кустарю заказывал фабрикант. Даже когда мастер кустарничал на свой страх и риск, он находился в зависимости от торговца-скупщика. Таким образом, это массовое кустарное производство и по происхождению своему, и по характеру было с самого начала капиталистическим предприятием, а не «народным развлечением», — хотя, разумеется, жители России всегда отличались незаурядной склонностью чем-нибудь занять руки, да и природная скудость почвы понуждала их к предпринимательству.

К 1913-му году фабрика начала вытеснять кустаря, давая рабочие места под своей крышей тем, кому раньше давала работу на дом. И всё же нельзя забывать, что на протяжении XVIII и XIX веков, и даже в начале ХХ в России процветала надомная промышленность, чьи застрельщики по своей энергичности мало чем отличались от американских предпринимателей-самородков. Правда, сочетание сельскохозяйственных и несельскохозяйственных занятий, навязанное населению экономическими обстоятельствами, тормозило развитие торговой и промышленной культуры, ибо там, где на коммерцию и промышленность смотрели всего лишь как на источник побочного заработка, они не могли выделиться в самостоятельные отрасли.

А в заключение этого маленького обзора напомним, что накануне Первой мировой войны зерно вывозили в ущерб своему народу, а хуже всех жил при этом производитель зерна, крестьянин. Дворянин по-прежнему паразитствовал. И. Л. Солоневич писал по этому поводу: