"Забытая история русской революции. От Александра I до Владимира Путина" - читать интересную книгу автора

Безумные реформы Петра Столыпина

Общину начали ликвидировать, чтобы создать новый класс высокоэффективных «фермеров», насадить то самое «мелкое землевладение, которое является на Западе опорой общественности и имущественного консерватизма», — о чём писал П. А. Столыпин в уже цитировавшемся письме Николаю II летом 1906 года. Однако общинной земли на всех крестьян, количество которых к тому же росло в силу естественного процесса деторождения, и так-то не хватало. Ликвидировать помещичье землевладение, и за счёт этих земель решить земельную проблему крестьянства было нельзя, так как её тоже кто-то обрабатывал и претендовал на неё. Оставалось либо раскрестьянить основную часть селян, превратив их в рабочих, либо отправить их из европейской части России куда подальше, например, в Сибирь.

О том, что ликвидация общины «должна была» улучшить обработку земли, дать увеличение сельскохозяйственного производства, заложить основы устойчивого экономического развития и роста государственных доходов, приходится слышать даже сегодня, а уж тогда-то учёных обоснований реформе было тем более немало.

Говорили, что хозяйствование улучшится при отмене чересполосицы. А практически урожайность в беспередельных общинах (где никакой чересполосицы не было) в среднем не отличалась от урожайности в передельных общинах. Практика упорно не желала подтверждать планы теоретиков. А самое удивительное, что частная собственность на дворянские земли в России к тому времени существовала уже полтора столетия, но эффективного собственника в лице русских помещиков страна так и не получила!

Признаем: да, это правда, что в начале ХХ века урожайность на землях помещиков в среднем была на 15–20 % выше, чем у крестьян. Однако объясняется это вовсе не различием в формах собственности на землю, а тем, что помещики изначально были более зажиточными, и в отличие от беднейших крестьян могли позволить себе обеспечить хотя бы минимальный уровень агротехники. Затем, среди помещиков не было безлошадных, а среди крестьян их было, напомним, до 30 %. Не будем также забывать, что все помещичьи поля распахивались с помощью плуга, а около половины крестьян ещё пахало сохой.

И даже при этом за полтора столетия помещики не смогли превратиться в эффективных собственников. Так какие же были основания полагать, что крестьяне, получив в частную собственность землю, как по мановению волшебной палочки повысят урожайность в разы? Не было для этого никаких оснований.

Однако Столыпин продолжал убеждать общество, что если русский крестьянин бросит общину и возьмёт землю в частную собственность, то от этого будет большая крестьянину польза.

Чтобы подтолкнуть крестьянина в эту сторону, было сделано немало политических шагов. Это и отмена выкупных платежей в ноябре 1905 года, и указ от 5 октября 1906 года об уравнении крестьян в гражданских правах: отныне крестьяне могли, не испрашивая разрешения «мира», менять место жительства и свободно избирать род занятий. Это и правительственная поддержка развернувшейся с января 1907 года энергичной работы по «землеустройству», состоявшей или в закреплении за отдельными крестьянами их наличных земельных участков (с сохранением чересполосицы), или в выделении новых участков в одном месте (отрубов). А то и в образовании отдалённых мелких имений для крестьян, выселявшихся из деревни на хутора.

Планы Столыпина предусматривали увеличение сельскохозяйственных угодий в одних руках, — но в силу «плохости» нашей земли это требовало финансового обеспечения, которого как раз и не было. Поэтому, хотя к 1915 году из общины вышло 3084 тыс. дворов, или 26 % от числа общинников, среди них преобладали бедняки, которые, получив наделы в собственность, тут же их продавали. Даже в благодатных местах, в Поволжье и на юге Украины, где выход из общины шёл наиболее активно, слой зажиточных деревенских хозяев, о котором мечтал Столыпин, всё же не смог сложиться из-за недостатка в сельском хозяйстве средств. А государство не могло оказать хуторянам и отрубникам помощи в том размере, какого требовала ситуация!

Таким образом, «фермера» в России не получилось, а с другой стороны — разрушение общины, при сохранении отсталых методов землепользования, неизбежно вело к социальной деградации деревни, массовому обнищанию, концентрации пашни в руках так называемых кулаков. Между тем эти последние совсем не аналог европейских или американских фермеров. Наш отечественный кулак социально и экономически оставался частью общины; именно за счёт общины он копил первоначальный капитал, — отнюдь не в конкуренции с товарностью помещичьего хозяйства, а во внутридеревенском ростовщичестве, паразитстве, «мироедстве». Он попросту замещал собой помещика, но на более низком уровне. А уж в появлении батрака вообще невозможно увидеть никакого «прогресса».

Легко понять, что аграрная политика Столыпина создала почву для острых конфликтов, не изжитых потом аж до 1930 года. В европейской части России лишь около четверти выделившихся из общины получили согласие сельского схода, тогда как остальные пошли на укрепление земли в собственность против воли односельчан. Выход из общины часто сопровождался столкновениями выделяющихся с крестьянами-общинниками, а последних с властями, которые столь же интенсивно стремились покончить с общиной, как прежде пытались её законсервировать. В то же время весьма нередко в роли ревнителей «общинных традиций» выступали деревенские богачи — кулаки, использовавшие старые порядки для эксплуатации односельчан.

Анализируя сходные процессы в разных странах мира, мы можем сделать вывод, что экономическое раскрестьянивание села и увеличение городского населения России в начале ХХ века, бесспорно, соответствовало историческим потребностям. Основные экономические проблемы России конца XIX — начала ХХ века, это: аграрное перенаселение (в центральных районах свободной земли практически не было), нехватка капиталов, узость внутреннего рынка. И решать их следовало, исходя из магистрального направления развития страны — индустриализации. Но индустриализации не началось, а раскрестьянивание пошло само по себе, как побочный и никого из числа властителей не интересующий процесс, порождая социальную напряжённость и целый ряд других отрицательных общественных явлений. Благо, хоть бродяг вдоль дорог не вешали, как это было в Англии в XV–XVII веках. Впрочем, и повесили кое-кого: за 8 месяцев 1906 года по решениям военно-полевых судов было казнено 1102 человека, более 137 в месяц.

1907, август. — Русско-английское соглашение о разделе сфер влияния в Азии, оформление Антанты.

1908, март. — Создание организации «Союз Михаила Архангела». Май. — Закон о постепенном в течение 10 лет введении всеобщего обязательного среднего образования.

1909, апрель. — Правительственный кризис.

Об аграрной реформе Столыпина бродит немало мифов. То ли она удалась, то ли нет. Часто пишут, что он смог бы достичь отличных результатов, если бы не тупой крестьянин, который «оказывал противодействие» и не желал становиться «мелким собственником». Но дело-то в том, что слой мелких собственников как раз был создан, а земля превратилась в товар. В относительных числах стали собственниками 22,1 % общинников. Было продано 3,4 млн. десятин, или 19,7 % всей укреплённой в собственность земли. И оказалось, что проблемы в сельском хозяйстве возникают не из-за отсутствия или присутствия права на продажу-покупку земли. Даже наоборот, введение земли в торговый оборот ухудшило ситуацию!

Экономические итоги реформы были следующие. Количество лошадей (в расчёте на сто жителей) сократилось в европейской части России с 23 в 1905-м до 18 в 1910 году. Количество крупного рогатого скота — соответственно с 36 до 26 голов. Средняя урожайность зерновых упала с 37,9 пуда с десятины в 1901–1905 годах до 35,2 пуда в 1906–1910 годах. Производство зерна на душу населения снизилось за тот же период с 25 до 22 пудов. И если к 1913 году доход на душу деревенского населения всё же увеличился (о чём не устают вспоминать любители реформатора), то только благодаря прекрасным в целом погодным условиям последних лет этой эпопеи (неудачным был только 1911 год). А также из-за повышения цен на сельхозпродукцию на мировом и внутреннем рынке и отмены выкупных платежей. К тому же с 1901 по 1913 год посевная площадь в 62 губерниях империи (без Закавказья, Туркестана и Дальнего Востока) расширилась на 15,6 %. Это обстоятельство, а также рост урожайности обусловили увеличение годового сбора сельскохозяйственных культур.

Таким образом, имеющиеся успехи получились вопреки реформе Столыпина, а неудачи напрямую связаны с нею. Можем предположить, что если бы Пётр Аркадьевич просто ничего не делал, результат для страны мог бы быть лучше.

Проблема аграрного перенаселения этой реформой тоже не была решена. Несмотря на то, что доля сельского населения в начале ХХ века несколько снизилась, — с 87 % в 1898 году до 82 % в 1913 году, тем не менее прирост сельского населения существенно превышал скорость раскрестьянивания. Абсолютное число сельских жителей продолжало расти, увеличившись за этот период на 22 миллиона человек, а среднегодовая миграция селян в города в 1908–1913 годах не превышала 500 тысяч человек.

Деревню, в силу самой идеологии проводимой Столыпиным аграрной реформы, покидали, разорившись дотла, прежде всего самые бедные и, как правило, безграмотные и неприспособленные к городской (и ни к какой прочей) жизни люди, не имеющие какой-либо специальности и надежды её получить. В результате в городах быстро собирался взрывоопасный контингент нищих, голодных и никому не нужных масс париев, представлявших собой идеальную базу для социальных потрясений и революций. Не они ли позже — через 15–20 лет, составили костяк так называемых «двадцатипятитысячников» и прочих отрядов ВКП(б), вернувшихся на село?..

Создавая армию безработных, правительству следовало озадачиться созданием рабочих мест в городах, направив избыток населения в промышленность, но об этом не было и речи. С другой стороны, даже относительное уменьшение численности крестьянства требовало интенсификации сельского хозяйства, поскольку общее число едоков увеличилось, а работников на селе становилось относительно меньше. Вот почему не только создание новых рабочих мест в городах, но и сельское хозяйство требовало вложения капиталов, о которых никто не ставил вопроса. Причём для поднятия сельского хозяйства нужно было укрупнение хозяйств, иначе они не могли стать рентабельными.

Так реформа не решала и задачу индустриализации.

Промышленность России была незначительна по объёму, в сравнении с промышленностью Западной Европы и США. Но она уже носила вполне капиталистический характер, вследствие чего, несмотря на свою незначительность, создала многочисленный пролетариат, оторванный от земли и подверженный всем кризисам капиталистического производства. По понятным причинам она не могла конкурировать с иностранной промышленностью на внешнем рынке, а имея только один рынок — внутренний, — всецело зависела от него. Но наш внутренний рынок, вследствие общей бедности, имел малую ёмкость, что не давало российской промышленности развиваться до размеров, свойственных промышленности стран Запада. Но и это не всё: на нашем собственном внутреннем рынке действовали невыгодные для отечественного производителя торговые договора, а потому иностранцы побивали нашу промышленность и тут тоже.

А. Д. Нечволодов приводит данные для 1906 года. Ежегодное потребление угля на душу населения равнялось у нас 7 пудам, во Франции — 60, в Штатах — 147, а в Англии — 237. Ежегодное потребление чугуна на душу составляло в России 18 кг, тогда как в Германии оно достигало уже 123 кг, в Англии 161 кг, а в США 179 кг. Без чугуна не получить железа и стали, но чугунные болванки приходилось импортировать в объёме более 35 млн. пудов, что на себестоимости продукции сказывалось весьма и весьма нехорошо.

А между прочим, именно такое ненормальное положение российской промышленности приводило к аграрному кризису, который и пытался решить П. А. Столыпин своей реформой.

Ещё одна столыпинская задумка — переселение масс крестьянства из центральных районов в Сибирь, Казахстан и Среднюю Азию, где имелся в наличии огромный свободный земельный фонд. Предполагалось организовать государственную помощь переселенцам транспортом, кредитами на постройку домов, покупку машин, скота и домашнего имущества, предварительное землеустройство участков.

В самом деле, заселение окраин было совершенно необходимым с точки зрения общегосударственного хозяйства. И несомненно, если бы Приамурье начали систематически заселяться с 1860-х годов, как предлагал тогда губернатор Н. Н. Муравьёв, то к началу ХХ века государство могло бы получать с этой местности большой доход; на деле же из-за ничтожного количества поселенцев и полного отсутствия культуры край этот, один из богатейших, дал России за то время, что она им владела, свыше 300 млн. рублей дефицита. А ведь наше политическое положение на Дальнем Востоке требовало возможно более сильного заселения местности к востоку от Байкала.

Как же велось переселение «по Столыпину»?

Крестьянский банк приобрёл в 1906–1916 годах 4614 тыс. га земли, которая должна была увеличить земельные угодья, принадлежавшие крестьянам. Но реально лишь сравнительно узкая прослойка богатых крестьян смогла с выгодой для себя воспользоваться услугами банка, налагавшего на заёмщиков большие проценты. Остальные выгоды не нашли, хотя переселенческое движение, благодаря содействию правительства, достигло значительных масштабов.

За 1906–1914 годы из губерний европейской части России за Урал переселилось примерно 3,1 миллиона человек, в два раза больше, чем за предыдущее десятилетие. Однако если прежде среди переселенцев преобладали середняки, то после 1906 года на Восток потянулись бедняки. Мало того, что около 17 % выехавших не смогло прижиться на новом месте из-за недостатка средств и вернулось назад, так эта мера не оправдалась и как способ решения основной задачи: снижения демографического пресса. Значительное само по себе число переселившихся крестьян покрыло менее 20 % естественного прироста сельского населения и, таким образом, не компенсировало увеличившегося избытка рабочих рук.

1910. — Постройка первых русских автомобиля и самолета. 14 июня. — Закон «Об изменении и дополнении некоторых постановлений о крестьянском землевладении». 7 ноября. — Смерть Л. Н. Толстого и волна связанных с этим событием массовых собраний, митингов и демонстраций.

1911, март. — Парламентский кризис, связанный с провалом законопроекта о «западном земстве». Май. — Закон о землеустройстве.

Столыпинский «пакет реформ» не исчерпывался, конечно, планами модернизации российской деревни. Планировалась реорганизация системы местного самоуправления с тем, чтобы дать крестьянам-собственникам больше мест в тех земствах, где абсолютно доминировало дворянство; изменить законы о губернском и уездном управлении; ввести бессословную самоуправляющуюся волость; ввести поселковое управление. Сделано не было практически ничего, и только в шести западных губерниях появились земские учреждения.

Важное место в своей программе П. А. Столыпин отводил вопросам веры. Его «пакет» предусматривал ряд законопроектов, призванных облегчить положение старообрядцев и насильственно обращённых в православие униатов. Среди проектов были: отмена дискриминационных ограничений, установленных для инославных церквей (то есть христианских, но не православных), разрешение перехода из православия в другие христианские веры, облегчение смешанных браков.

Наконец, намечались реформы в области рабочего законодательства (введение страхования рабочих и т. п.).

Все эти проекты готовились ещё до прихода Столыпина к власти; он застал их на разной стадии разработки, собрал в единый «пакет» вместе с актами по аграрной политике, и чохом предложил ко внедрению. К сожалению, большинство законопроектов застряло в Государственном Совете, и ни на что не повлияли.

Столыпин, полагают, надеялся своей реформой предотвратить новый революционный взрыв.

Но не предотвратил.

Вот итоги реформы:

Земельный вопрос не решён; земля в основном осталась во владении у помещиков, крестьяне в большинстве остались безземельными.

Выход из общины разделил интересы крестьян, и разделил их имущественно, а значит, реформа не ликвидировала застарелого антагонизма между крестьянами и помещиками, но породила новые конфликты.

Выяснилось, что «мелкий собственник» из нужды не выбился, а будущее страны — за крупными коллективными хозяйствами типа общины.

Реформа проводилась насильственными мерами, а протест крестьян жестоко подавлялся правительством.

Провал земельной реформы приблизил революционный взрыв.

Для большинства тогдашних россиян Столыпин был такой же одиозной фигурой, как для нынешних — реформаторы Е. Гайдар или А. Чубайс. Он сумел озлобить и «правых», и «левых»; наиболее консервативные круги в правительственном лагере выступали против практически всех его начинаний и, в конце концов, Николай II поддержал его противников. Влияния на ход государственных дел он лишился совершенно, и всё же 1 сентября 1911 года на него было совершено покушение: он был смертельно ранен в Киеве.

Гибель его от руки эсеровского боевика и одновременно платного агента царской охранки Д. Г. Богрова поставила крест на правительственном реформаторстве. В. Н. Коковцов, сменивший Столыпина на посту председателя Совета министров, не стал продолжать его программу реформ. Затем, когда в начале 1914 года В. Н. Коковцов был уволен в отставку, его преемником стал И. Л. Горемыкин, а наиболее влиятельной фигурой в Совете министров оказался главноуправляющий землеустройством и земледелием А. В. Кривошеин. Но и в этом случае возврата к столыпинщине не произошло; Кривошеин предложил некий «Новый курс», на реализацию которого получил согласие Николая II, однако и этот «курс» хоть сколько-нибудь ощутимых результатов не принёс, оставшись во многом чистой декларацией.

Впереди были войны, революции, коллективизация, мобилизация экономики и очередной, «индустриальный» рывок И. В. Сталина.