Снова и снова Эмили Лайт задавалась вопросом: что ей мешает признать и исправить прошлые ошибки. Почему она боится начать все сначала? Почему никак не может заставить себя побороться за любимого человека? Она взрослая женщина. Она привыкла добиваться своего. Тогда что ей мешает сейчас? Может быть, гордость? Но она в состоянии поступиться собственным самолюбием. Предстать перед своим избранником ласковой, нежной и доказать, что она его любит…

И тут Эмми стало страшно. По-настоящему страшно. Как будто что-то раскрылось в ее душе, и она увидела другую Эмми, о существовании которой даже не подозревала: маленькую и испуганную девочку, забившуюся в самый дальний уголок сознания — туда, где ее никто не найдет и никто не обидит.

— Эмми!

Женщина вздрогнула и повернулась к Тони, который сидел за рулем машины, мчавшей их по оживленному шоссе.

4

Тебе нравится кольцо?

Стэн протянул Эмили бокал и уселся на диван.

Погруженная в свои мысли, Эмми не сразу сообразила, о чем он спрашивает.

Красивое.

Она задумчиво поглядела на сверкающий бриллиант и, не сумев побороть любопытства, спросила:

Ты упомянул, что это кольцо — фамильная драгоценность. С ним связана какая-то история?

Стэн усмехнулся.

Этакое проклятие над родом.

Что? — Эмили озадаченно уставилась на собеседника.

Стэн заговорил нараспев, словно читая заклинание:

Это кольцо передается из поколения в поколение, от старшего сына к его первенцу. Оно приносит Реям удачу, но только если означенный старший сын подарит его своей избраннице с истинной любовью. В противном случае все семейство постигнут несчастья и беды.

Эмили на минуту задумалась.

Ты, наверное, меня разыгрываешь.

Вовсе нет, — хохотнул Стэн. — Странно, что Тони тебе ничего не рассказал. Проклятие тяготеет над его родом почти четыреста лет. Началось все в семнадцатом веке. Однажды жуткой ночью, когда вовсю бушевала гроза, кто-то из Реев, как раз старший сын, спас изумительной красоты девицу. Точно не знаю, как все происходило… В общем, она одарила героя кольцом и своей любовью.

А проклятие?

Его наложил позже один старый цыган. Впрочем, проклятие было своеобразное. Пока старший сын дарит женщине это кольцо с любовью, семейство его процветает.

А если отдает кольцо просто так, без любви? — Эмили была заинтригована.

Стэн поморщился.

Тогда удачи не видать. Такое уже не раз случалось. Например, дедушка Тони после смерти первой супруги женился снова — не по любви, а по расчету. Когда ему вздумалось вложить побольше средств в одно предприятие, он по совету дражайшей половины кольцо продал. И дела сразу пошли наперекосяк. Дед просрочил какие-то выплаты, а потом буквально в одночасье потерял все, что имел. Словом, остался без гроша.

Но это кольцо… — растерянно пролепетала Эмили.

Настоящее, — успокоил ее Стэн. — Позднее выяснилось, что бабушка Тони заказала себе копию, а оригинал спрятала. И нашли его через несколько лет в старой вентиляционной трубе.

Вонг вспрыгнул на диван и устроился между Стэном и его гостьей.

Вот уж не думала, что мне придется столкнуться с семейным проклятием, — задумчиво проговорила Эмили.

Стэн рассмеялся.

Не бойся — тебя оно не коснется. Тони тебя любит, это же так очевидно.

Эмили уставилась в свой бокал. Нет, не любит. Просто доверяет. Тони знает, что она не использует их помолвку в корыстных целях. Да, он преподнес ей ценную вещь — семейную реликвию, но никогда не делился с ней своими сокровенными мыслями, своими надеждами и мечтами.

Их отношения до разрыва строились скорей на физическом влечении, нежели на каких-то глубоких чувствах. Они встречались довольно редко, и на нежные признания и задушевные разговоры просто не оставалось времени. Страсть, едва ли не первобытная в своем неистовстве, сметала все мощным потоком желания. Но даже в минуты наивысшей близости, когда два человека сливаются в бесконечном наслаждении, они никогда не раскрывались друг перед другом до конца. Эмили — из-за какого-то безотчетного страха, а Тони…

Тони. Нежный и страстный, настойчивый и ласковый, он воплощал в себе все, что женщина ждет от своего первого мужчины. Он ни разу не причинил ей боль, ни разу не разочаровал. Он знал, как доставить удовольствие. Знал, как вознести ее к невероятным высотам наслаждения. Но какое-то шестое чувство — может быть, пресловутая женская интуиция — подсказывало Эмми, что он словно держит ее на расстоянии, скрывая от нее что-то важное. Она так и не узнала, что именно.

Эмили вернулась к реальности, не желая лезть в дебри воспоминаний.

…Теперь, когда мы уладили этот вопрос, — как раз говорил Стэн, — надо бы спросить миссис Прайн, чем нас собираются кормить. А после ужина я предлагаю сыграть пару партий в покер. Ты как?

Эмили выдавила улыбку.

Может быть, лучше в «пьяницу»?

Фу, гадость какая, — сморщился Стэн, потом улыбнулся, встал и отправился на кухню.

Оставшись одна, Эмили долго рассматривала сверкающий бриллиант — загадочный камень с такой удивительной историей. Сколько он видел страстей человеческих за четыреста лет, проявлений благородства и жадности, удач и бед? Действительно ли он способен магически влиять на события?

Хотя камень, наверное, здесь ни при чем. Когда человек женится не по любви, он сам напрашивается на неприятности. Несчастные случаи, скоропостижная смерть — это существовало всегда. Люди заполучали богатства и теряли все до последнего гроша, иногда по пустячным причинам: не так легли кости, пришла не та карта. В истории кольца нет ничего необычного. А проклятие старого цыгана — просто красивая выдумка.

Вонг ткнулся носом Эмили в ладонь. Она почесала его за ушком и пробормотала, глядя в немигающие голубые глаза:

Я, киса, не суеверная. Но твой разлюбезный Тони сейчас очень рискует.

На следующий день Стэн откопал шашки, и они с Эмили засели играть. Стэн безбожно проигрывал. Впрочем, это не охладило его азарта. Эмили тоже увлеклась. В общем, они просидели над игровой доской несколько часов кряду.

Внезапно Вонг, который все это время возлежал на журнальном столике и наблюдал за игрой, ни с того ни с сего вскочил и направился в прихожую. Там он уселся у входной двери и уставился на нее, беспокойно помахивая хвостом.

Стэн вопросительно поглядел на Эмми.

— Он что, хочет на улицу?

Его гостья покачала головой.

Нет. Просто Тони сейчас придет.

Ей удалось выдержать ровный тон, хотя сердце забилось чаще.

Он знает, что Тони придет? — изумился Стэн.

Эмили рассеянно кивнула. Еще котенком Вонг всегда чувствовал, что его обожаемый

Тони уже на подходе. Была у него такая сверхъестественная способность.

Сейчас он, наверное, поднимается в лифте.

Стэн поглядел на часы.

Значит, он будет у двери через…

В ту же секунду они услышали, как в замок вставили ключ. И у Стэна отвисла челюсть. Если бы Эмили не боялась, что ее смех прозвучит неестественно, она бы расхохоталась от души.

Дверь открылась. Едва Тони успел поставить на пол чемодан, как Вонг рванулся к нему с устрашающим воплем под стать боевому кличу какого-нибудь летчика-камикадзе. Стэн испуганно вскочил на ноги, но тут же рассмеялся, сообразив, что Вонг вовсе не собирается разодрать Тони в клочья, а просто хочет с ним поздороваться.

Эмили осталась сидеть на полу — точно натянутая струна. Как зачарованная, смотрела она на Тони. Он подхватил Вонга на руки, и его лицо, обычно строгое и сосредоточенное, озарилось мягкой улыбкой.

И тут Эмили как током ударило. Она вдруг поняла, почему согласилась принять бредовое предложение человека, с которым воевала на протяжении вот уже трех лет. Почему все эти годы не обращала внимания на других мужчин. Почему ни разу никем не заинтересовалась и работала до седьмого пота, буквально изматывая себя. Почему одно только приветствие Тони, его прикосновение, голос так действовали на нее: то раздражали, то ободряли, то волновали.

Она его любит. И любила всегда, с самого начала. И вот теперь несколько месяцев — целую вечность — ей придется играть роль его невесты. А как хотелось бы, чтобы это была не роль. Чтобы все было по-настоящему. Влюбленная невеста. И любимая.

Эмили удалось сохранить видимость спокойствия. Ей помог инстинкт самосохранения, заложенный в каждом человеке, потому что одних актерских способностей уже явно недоставало.

Тони прошел в гостиную, пожал руку другу. Когда он посмотрел на Эмили, та встретила его взгляд не дрогнув. Ей хватило буквально секунды, чтобы разглядеть в темных глазах затаенную насмешку.

Привет, малыш. А поцелуй?

Эмили даже не разозлилась, хотя Тони опять применил запрещенный прием. Но сейчас ей было не до того. Только бы он не узнал, думала она в ужасе. А внутренний голос подсказывал: ты ничего от него не скроешь.

Если ты меня не поцелуешь, я сам тебя поцелую.

Тони легко поднял Эмили на ноги и держал крепко, словно боясь, что она начнет вырываться. Но Эмми стояла спокойно. Ты актриса, твердила она себе. Но стоило ей обнять его, как актриса мгновенно отступила перед женщиной, которой хочется прикоснуться к любимому.

В глазах Тони промелькнуло довольное выражение. Он провел руками по спине Эмили и буквально впился ей в губы. То был далеко не легкий приветственный поцелуй, но Тони и не пытался это скрывать. Его жаркая и требовательная ласка смела все барьеры, за которыми Эмили надеялась укрыться. Огонек чувства, теплящийся у нее в душе, вспыхнул пожаром, которому она не могла сопротивляться.

Ее губы раскрылись навстречу губам Тони. Она прильнула к нему всем телом. Его руки, казалось, жгли спину, а пряжка на ремне больно врезалась в живот, но то была приятная боль. В женщине уже нарастало желание — такое сладостное и знакомое.

И тут, словно откуда-то из другого мира, донесся звенящий от смеха голос Стэна:

— Эй, ребята, этот порнофильм только для взрослых или мне тоже можно смотреть?

Тони обернулся через плечо и обозвал приятеля одним весьма нехорошим словом, от чего тот еще больше развеселился.

Эмили воспользовалась заминкой и, выскользнув из объятий Тони, снова опустилась на пол. Причем сделала это легко и изящно, хотя, если честно, у нее просто подкосились ноги.

Она понятия не имела, как ей удается сохранять спокойствие: голос не срывается, руки не дрожат… хотя Тони сидит совсем рядом. Так близко, что она даже чувствует запах его туалетной воды.

Пока Эмили расставляла на доске шашки, Тони и Стэн о чем-то оживленно болтали. Она не вникала в смысл их разговора, а просто слушала голос Тони, который сладостной дрожью отзывался в каждой клеточке ее тела. Да, она любит его. Боже правый, почему она раньше этого не понимала? Целых три года Эмили убеждала себя, что не питает к нему ничего, кроме искренней неприязни. И ей ни разу не пришло в голову, что когда человек так упорно не хочет замечать чувств, когда он так боится заглянуть в собственную душу — это уже о чем-то говорит.

Ну что ж, теперь правда известна, и с этим придется смириться. Она любит Тони, но никогда не скажет ему об этом, потому что, если он и испытывал к ней какие-то чувства, если три года назад между ними действительно что-то было, она сама все разрушила. Собственноручно. Тони вряд ли любил ее. Но, наверное, чем-то она его зацепила, раз уж он сделал ей предложение. А она отказала, причем достаточно жестко, если не злобно. Потому что он попытался вмешаться в ее карьеру. Попытался ограничить ее свободу.

Свобода, с горечью думала Эмили. Сколько раз мама твердила ей: ты человек свободный, а свобода, помимо прочего, означает и способность самой позаботиться о себе. Но Эмили помнила, как мама плакала по ночам от горького бессилия, потому что никак не решалась бросить когда-то любимого, а теперь опостылевшего мужчину.

Эмили поспешила отмахнуться от тяжелых воспоминаний. К чему бередить старые раны? Выйдя из задумчивости, она с удивлением обнаружила, что игра уже началась. Тони с приятелем сидели за доской и лениво перебрасывались фразами.

Ничего, если мы переночуем сегодня здесь, а завтра уедем? — как раз спрашивал Тони у Стэна.

Какие могут быть разговоры?

Эмили подозрительно покосилась на своего «жениха»:

Мы выезжаем только завтра?

А куда нам торопиться? — Тони почесал Вонга за ухом, и кот, удобно устроившийся у него на коленях, заурчал от удовольствия. — Все равно приедем вовремя.

В его глазах зажегся озорной огонек.

Эмми разозлилась: он нарочно все это подстроил! Придумал тоже — остаться на ночь! В квартире у Стэна всего две спальни, и Тони, ясное дело, не собирался моститься на диване в гостиной.

Кстати, Эмми, а где Микки?

Вопрос застал Эмили врасплох. Она вновь задумалась и даже не сразу сообразила, о чем он спрашивает.

— Что? Ах, да. Хоть ты и говорил, что твоя мама не будет против, если я привезу зверушек, я все же решила, что кот и мышь — это уже чересчур. Тут в соседней квартире живет один мальчик. Он давно хотел завести четырехлапого приятеля, и я предложила взять Микки. — Она пожала плечами. — Мама ему разрешила.

Отлично. Мама, конечно, не стала бы возражать, но она, скажем так, недолюбливает мышей.

Мышь? Микки? Вы, ребята, о чем? — вытаращился Стэн.

Тони поведал ему историю про Вонга, Микки и про клетку с замком. Стэн хохотал до слез. Когда он наконец успокоился, Тони повернулся к Эмили.

Пока меня не было, Вонг, наверное, хандрил?

Эмили обуревали самые противоречивые чувства, но она все же улыбнулась. Это была невольная и потому искренняя улыбка.

Ровно три дня.

Взгляд Тони скользнул по ее губам и мгновение потеплел. Эмили сжала пальцы в кулак. Вот уж кто прирожденный актер, так это Энтони Рей! Когда он так на нее смотрит, можно поверить, что он и вправду любит ее, что она для него — все. Как это странно, тревожно… и очень приятно.

Подняв глаза, Эмили увидела, что Стэн взирает на них с улыбкой, искренне радуясь за друга, который все-таки встретил свою любовь. Ну вот, заморочили человеку голову. Он, наверное, огорчится ужасно, когда выяснится, что их помолвка была понарошку. Похоже, не он один.

Весь день Эмили благополучно справлялась с ролью любящей невесты. Беспечно болтала с Тони и Стэном и даже не слишком напряглась, когда Тони приобнял ее за талию, провожая вечером к столу.

За ужином мужчины обсуждали дела, и Эмили больше молчала. Она и раньше знала, что Тони — выдающийся бизнесмен, но сейчас его деловые качества произвели на нее особенно яркое впечатление. Он ясно и четко изложил другу свой проект и объяснил, чего именно хочет добиться от Дика Джилларда. Только теперь Эмили поняла, настолько важным было участие Джилларда: от его судоходной компании зависел успех всего предприятия. Она задумалась над услышанным, а потом ее внимание привлекли слова Стэна:

…И еще одно. Джона Стэрна очень заинтересовал твой план по созданию собственной кинокомпании. Он сказал, что если тебе нужна будет студия, то у него в Лондоне есть свободная. Вдобавок ему известна парочка первоклассных техников, которые рвутся с тобой работать. Мало того: он даже готов субсидировать твой проект. Твои фильмы берут лучшие призы, он тоже хочет в этом поучаствовать.

Ты хочешь создать собственную киностудию? — спросила Эмили у Тони.

Он повернулся, посмотрел на нее совершенно непроницаемым, даже настороженным взглядом, а потом пожал плечами:

Была такая задумка. Но я еще не решил.

А что?! — весело подхватил Стэн. — Начнете семейный бизнес. Тони станет продюсером, а ты, Эмми, будешь у него сниматься.

Эмили невольно поморщилась. Стэн, сам того не подозревая, задел ее за живое.

О нет, — простонала она в притворном ужасе. — Мне уже доводилось работать с Тони. Он со своей команды три шкуры дерет. И я представляю, что будет, когда мы поженимся.

Стэн рассмеялся, а Тони лишь молча покосился на Эмили, и от этого взгляда ей стало не по себе.

Вспомнив мудрое изречение, что без осторожности нет и доблести, Эмили решила ретироваться и поднялась из-за стола. Мужчины тоже привстали, но она сделала им знак: мол, сидите.

Вам все равно надо еще обсудить дела, а я хочу сегодня лечь пораньше.

Старательно избегая насмешливого взгляда Тони, она быстро ушла к себе.

Ее одолевали неприятные мысли. Больше всего беспокоило то, что сегодня придется спать с Тони в одной постели. Эмили тупо уставилась на широкую кровать. Целых две недели кровать казалось огромной, а теперь неожиданно стала тесной и маленькой.

А вот и еще один повод для расстройства: на стуле рядом с кроватью лежала голубая шелковая маечка, едва доходившая ей до бедер, и кружевные трусики, словно специально созданные для того, чтобы соблазнять мужчин.

Тони, как пить дать, подстроил все это заранее. Ее трейлер он непонятно зачем переправил в поместье к свой маме и вещи Эмили собирал сам, как выяснилось, укладывая в чемодан исключительно то белье, которое подходило под определение «секси».

Эмили обожала все эти воздушные, кружевные ночные сорочки, комбинации, трусики, но покупала их для себя, а вовсе не для того, чтобы обольщать кого-то.

Ну что ж, делать нечего. Вздохнув, она сбросила туфли и пошла в ванную. Может быть, после душа в голове у нее хоть немножечко прояснится. Она закрыла дверь, разделась и встала под душ, пустив воду погорячее, чтобы как следует разогреться.

После душа Эмили быстро закуталась в полотенце и только теперь сообразила, что оставила ночнушку в спальне. Злясь на себя за такую оплошность, она осторожно приоткрыла дверь и тут же вцепилась мертвой хваткой в полотенце, которое едва не свалилось: ее взгляд упал на пару начищенных мужских туфель. Эмили медленно подняла глаза. Коричневые брюки, кремовая рубашка с расстегнутым воротом. Галстука нет. Ну конечно, вспомнила Эмми, галстук был снят еще перед ужином.

И он еще улыбался, черт бы его побрал! Вполне в духе Энтони Рея — появиться в самый что ни на есть неподходящий момент!

Эмили резко вздернула подбородок, и на мгновение их взгляды встретились. Потом Тони опустил глаза и уставился на ее почти обнаженное тело с таким небрежно-оценивающим выражением, что она едва не задохнулась от ярости. Эмили почувствовала, что краснеет. Впрочем, ей давно уже было ясно, что с Тони лучшая защита — это нападение.

Что тебе здесь надо? — ехидно осведомилась она.

Полотенце опять стало сползать, но Эмили все-таки умудрилась его удержать.

В глазах Тони зажглись искорки смеха.

Да вот зашел взять чемодан и задержался на шоу.

Что?! Ах ты…

Тебе, пожалуй, стоит требовать от сценаристов, чтобы они включали «сцену с полотенцем» в каждый твой фильм, — усмехнулся Тони. — Успех гарантирован.

Эмили едва не выпустила полотенце и не вцепилась ему в глотку. Но по здравому размышлению ограничилась только убийственным взглядом с безопасного расстояния.

Меня бесит, когда отпускают подобные замечания. И ты это знаешь! Я актриса, а не стриптизерша!

Похоже, ее слова еще больше развеселили Тони. Успокоившись, он шагнул к шкафу и подхватил свой чемодан, который стоял на полу.

Просто поразительно! Ты это что-то. С одной стороны, я тебя, можно сказать, боготворю, а с другой… не могу над тобой не смеяться.

Он сказал это очень по-доброму, с искренним восхищением, но Эмили разозлилась невероятно.

Когда выйдешь, закрой, пожалуйста, дверь, — проговорила она ледяным тоном.

Получилось вполне достойно. Но, к сожалению, проклятое полотенце несколько смазало впечатление — оно опять поползло вниз, и ей пришлось его судорожно подхватить.

Посмеиваясь, Тони направился к двери.

Нам со Стэном надо еще обсудить кое-какие вопросы. Я, наверное, лягу поздно, так что ты спи. Меня не жди.

А я, собственно, и не собиралась! — бросила Эмили.

Остановившись в дверях, Тони обернулся. Его глаза снова горели желанием.

Да? Очень жаль.

И тихо прикрыл за собой дверь.

Эмили в ярости сорвала с себя полотенце и запустила им вслед «жениху».

…Она слышала, как он вошел. Эмили притворилась спящей, хотя на самом деле не спала, а просто лежала на краю кровати, повернувшись спиной к двери.

Тони тихонько пробрался в ванную, включил душ.

Глядя в окно на луну, Эмили в который уже раз перебирала в памяти все детали недавней «сцены с полотенцем». После того, как она швырнула полотенце в дверь, закрывшуюся за Тони, ярость улетучилась. Зато она вспомнила, что чувствовала себя последней дурой, стоя посреди комнаты в голом виде и скрипя зубами в бессильной злобе. И с чего это она так распалилась? Не считая того идиотского замечания, Тони вел себя безупречно. Как истинный джентльмен. Он даже не прикоснулся к ней.

Возможно, именно это ее и взбесило.

Тони выключил душ, и Эмили напряглась, стараясь дышать ровно и глубоко. Дверь ванной открылась. Тони прошел через комнату и улегся в кровать. И тут она вдруг вспомнила, что он всегда спит голым.

О нет, только не это! Теперь уж ей точно не уснуть. Попробуй-ка, когда рядом лежит обнаженный Тони! К тому же она не забыла…

Я знаю, Эмми, что ты не спишь. — Она упорно молчала. Тони вздохнул. — Чтобы не оскорблять твою скромность, спешу заметить, что я в пижаме. Ну как, теперь тебе легче?

Насмешливый тон резанул по нервам, и Эмили отодвинулась на самый краешек кровати, едва не свалившись на пол.

Если ты не против, то я бы хотела поспать, — бросила она с раздражением.

Тони ничего не ответил, а когда снова заговорил, в его голосе слышалась какая-то странная горечь:

— Так, значит, у нас ничего не будет?

Эмили насторожилась.

Чего не будет?

Он схватил ее за плечо и перевернул на спину. Эмили даже вздохнуть не успела, как Тони уже навалился на нее всем телом и крепко прижал к кровати.

Хоть Тони и сказал, что одел пижаму, на нем были только штаны. От прикосновения

его обнаженной мускулистой груди у нее перехватило дыхание.

Перестань же ты наконец! С той самой минуты, когда ты узнала, что нам сегодня спать в одной постели, ты была уверена, что мы… займемся любовью.

У Эмили осталась единственная защита.

Любовью? — в притворной ярости выдохнула она. — Любовь здесь ни при чем.

Тони вдруг весь напрягся, и Эмили с некоторым опозданием поняла, что зашла слишком далеко.

Ну что ж, я давно уже усвоил, что с женщиной спорить нельзя. Как нельзя ее и разочаровывать.

И впился губами ей в губы. Это был властный, требовательный поцелуй, больше похожий на наказание. Эмили даже немножечко испугалась. Она плотно сжала губы и принялась извиваться, пытаясь повернуть голову набок.

Но ничего не вышло. Тони крепко прижимал ее к кровати, однако совсем не причиняя боли. Наконец губы Эмили раскрылись под его настойчивым, почти яростным поцелуем. Запустив обе руки под кружевную маечку, он сжал ее груди.

Она тихо застонала. Желание смело последние барьеры, и все-таки что-то в ее душе, еще не захваченное этой жаркой волной, заметалось в отчаянном страхе. Сейчас Эмили была уязвима. Тогда, три года назад, ей удавалось сохранять независимость, но если

поддаться Тони теперь, уже не избежать привязанности к нему… той самой привязанности, когда ты просто не мыслишь себя без близкого человека, когда потребность в его любви становится смыслом всей жизни.

Пытаясь удержаться на краю этой бездны, Эмили отчаянно вскрикнула, зато руки будто сами собой обняли его плечи, а ногти впились ему в кожу. Она притянула Тони к себе, еще теснее прижавшись к нему. Но даже податливость Эмили не смягчила его ярости. Похоже, Тони разозлился еще сильнее, чем можно было предположить, но она не могла понять почему.

Мужчина принялся покрывать поцелуями ее шею, опускаясь все ниже, а когда провел рукой ей по животу, Эмили вздрогнула и застонала.

— В больнице я задал тебе вопрос. И думаю, ты тогда солгала мне, Эмми, — произнес он хриплым шепотом, уткнувшись ей в плечо. — Теперь я хочу знать правду. — Он поднял голову и заглянул ей в глаза. — У тебя были еще мужчины? После меня?